– Я вас ненавижу. Обоих! – выкрикнула она, переводя безумный взгляд с одного на другого. Они не хотели делить свою крепнувшую с годами дружбу с ней, маленькой девочкой, лишенной возможности вырваться из отупляющей атмосферы, царившей в доме отца. Как она завидовала их учебе, возможности уходить из дома на целый день, свободе выбирать себе товарищей! Когда Кора впервые приехала с братом в Кингсмид, она думала, что они примут ее в свою компанию. Но они этого не сделали. Они оба лгали ей и ускользали от нее, а теперь объединились, чтобы удержать ее, подчинить ее, властвовать над ней.
У Коры снова вырвался крик, в котором без слов звучали весь ее гнев, вся ее боль. Она не нуждается ни в ком из них! За последние семь лет она научилась сама зарабатывать себе на жизнь и, если надо, сможет снова заняться этим!
Дверь открылась.
– Обед…
Дворецкий не успел больше ничего сказать, потому что Кора оттолкнула его и в отчаянии бросилась в свою комнату, чтобы закрыться там от обоих мужчин, которые так откровенно предавали ее. Опять.
Глава 11
Кора была слишком расстроена, чтобы слышать, что кто-то бежит за ней по лестнице. Только добравшись до своей комнаты, она поняла, что лорд Мэттисон гонится за ней.
Но она оказалась проворнее. К тому моменту, когда он с ней поравнялся, она успела захлопнуть дверь и запереться изнутри.
– Кора, пусти меня, черт побери! – закричал он, барабаня в дверь.
– Нет! – воинственно крикнула она в ответ. – Возвращайся в Лондон и женись на мисс Уинтерс! Пусть она получит твои проклятые деньги и твой титул. Мне не нужно ни того ни другого. Ты мне не нужен!
Внезапно у нее подкосились ноги.
С того момента, когда к ней вернулась память, Кора отчаянно пыталась держаться. Но теперь сила воли окончательно покинула ее. Она опустила голову и отдалась своему горю, которое таилось глубоко в ее душе в течение долгих семи лет. Единственное, что она смогла сделать для сохранения своего достоинства, – это уткнуться носом в ковер, чтобы заглушить рыдания.
В конце концов Кора перестала плакать, однако она не могла сказать, что ей стало легче. Ее глаза покраснели, волосы растрепались, голова гудела, все мышцы дрожали. Она с трудом поднялась, подошла к умывальнику и, намочив холодной водой салфетку, протерла ею лицо.
После этого она села поверх стопки полотенец, сложенных на стуле, и задумалась: почему, собственно говоря, она рыдает?
Вся эта буря эмоций была вызвана яростной настойчивостью Кита, требовавшего, чтобы она вышла за него замуж. Но разве не должна она прыгать от радости? Она любила его сколько себя помнила. И даже тогда, когда ее разум отказывался узнавать его, сердце знало, что принадлежит ему.
Она бросила тревожный взгляд на свое отражение в зеркале. Скорее всего, эти рыдания могла позволить себе Кора. Мэри всегда была уверена в том, что лучше держать себя в руках, чем доверяться чувствам. Да, именно так. Она внимательно посмотрела в зеркало. Но ведь Кора только что вспомнила: человек, которого она обожала, ее не любит.
Так вот о чем она плакала. Она до сих пор не могла справиться с болью, которую пережила семнадцатилетняя девочка семь лет назад. Кора заново испытала потрясение, словно только что увидела, как та женщина расстегивает лиф своего платья и открывает перед Китом грудь. Когда он, улыбаясь, подошел к ней, заключил ее в объятия и стал целовать, Кора почувствовала, что в ее сердце вонзили кинжал. Несколько минут она была просто вне себя от горя.
А потом не успела она моргнуть, как уже спускалась вниз к обеду, как будто и не было всех этих лет. Ею по-прежнему владело ощущение его предательства, а он вместо того, чтобы объяснить ей или хотя бы просто извиниться, принялся обвинять ее во всех смертных грехах. Да как он смел?
Кора презрительно фыркнула и выпрямилась, чувствуя, как злость возвращает ей силы. "Семь лет, – упрямо напомнила она своему отражению. – Все это произошло семь лет назад, а не вчера! Подумай, что это значит".
Она повертела в руках салфетку, предпочитая разглядывать ее, а не скорбное отражение в зеркале. Все это так сбивало с толку. В одно мгновение она чувствовала себя Корой, молоденькой девушкой, только что обнаружившей, что ее бог предал ее. А в следующее уже была Мэри, более взрослой, более мудрой… но не менее влюбленной в того же самого человека.
Она вздохнула, прижав ладони к лицу, и примирительно посмотрела на себя в зеркало. Невелика разница! Кем бы она себя ни чувствовала, она была влюблена в человека, который ее не любил. Та восторженная Кора закрыла глаза и, отгородившись от реальности, ухватилась за сказку, в которой принц женился на крестьянке, и они долго и счастливо жили в его замке. Она даже не заметила коварную ведьму, маячившую на заднем плане, чтобы заколдовать доверчивую будущую принцессу.
Отбросив фантазии, Кора заставила себя вернуться к сложной загадке, почему ей стала претить сама мысль о том, чтобы выйти замуж за человека, которого она любила всю свою жизнь, во всяком случае, это она точно знала.
И речь идет не только о наивной, юной Коре. Даже Мэри, которая знала цену материальному благополучию, респектабельности и свободе от тяжкого труда, отказывалась выходить за него. Мэри, которая любила его так сильно, отбросив все свои принципы, заявляла, что лучше станет его любовницей.
Ладно. Допустим, она не могла себе представить, чтобы простая белошвейка вышла замуж за богатого виконта. Но теперь она знала, что она не Мэри, а Кора… Так почему бы ей не выйти за него? В конце концов, ее отец был джентльмен, а мать родилась в очень уважаемой семье. Разница в их положении была не столь огромной, чтобы сделать этот союз невозможным.
И она принадлежала ему. Даже когда ее разум отказывался вспоминать о том, что произошло между ними, ее сердце вздрагивало от одного его вида. Потому что он держал его в своих руках и мог по своей прихоти лелеять или разбить вдребезги.
Кора вздохнула.
Так вот в чем дело! Она боялась, что Кит заставит ее страдать. Ей не хотелось стать рабой любви к человеку, который не отвечает на ее чувства.
Что же тогда ей делать?
Словно отвечая на вопрос, у Коры заурчало в животе. И едва ли этому стоило удивляться. За весь день она почти ничего не съела. Кора подошла к звонку и дернула за шнурок, чтобы вызвать горничную. Голод, по крайней мере, давал ей возможность отвлечься от горьких мыслей. На ее губах появилась презрительная улыбка. Стараться не думать о неприятном – это всегда удавалось Мэри с большим успехом.
Прошло совсем немного времени, когда она услышала осторожный стук в дверь.
Кора встала, чтобы открыть, и почувствовала легкое головокружение – все говорило о том, что, намереваясь попросить себе еды, она поступила мудро. Нет никакого смысла в том, чтобы в довершение всего довести себя до болезни.
– Кора, что с тобой? Ты такая бледная.
Но на пороге перед ней против ожиданий стоял лорд Мэттисон.
– Больше не запирай дверь, – попросил он. – Если ты не хочешь, я не стану входить, но… – Он поднял руку и провел по своим взъерошенным волосам. – Если с тобой что-нибудь случится…
Глядя на его измученное лицо, можно было подумать, что он и вправду печется о ней. Однако тихий голосок, который Кора не смогла заглушить, подсказывал, что однажды его уже обвиняли в том, что он ее убил. Семь лет тень этого обвинения лежала на нем. Если бы теперь с ней случилась какая-нибудь неприятность, все было бы куда хуже, учитывая, что Кора находится в его доме.
– Я вызывала горничную, – обиженно произнесла она. – Мне надо что-нибудь съесть.
На лице лорда Мэттисона мелькнуло скептическое выражение. Потом он выпрямился, и его взгляд стал жестче.
– Конечно.
Тут Кора заметила, что позади него в коридоре топчется та самая девушка, которая раньше приносила ей чай. Лорд Мэттисон резко махнул рукой, и горничная бросилась торопливо исполнять поручение.
– Ты не можешь сидеть в этой комнате до бесконечности, – холодно сказал Кристофер. – У нас есть дела, которые нужно обсудить. Нам нужно все подготовить.
– Да. – Она прислонилась к дверному косяку, обхватив себя руками за талию. – Но не сейчас. Не сегодня. Пожалуйста… – Кора больше не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. От всей его фигуры исходили такие волны холода, что она уже начинала дрожать. – Пожалуйста, сегодня оставь меня в покое, – попросила она.
У нее не было сил даже на то, чтобы просто стоять здесь и говорить с ним.
– Мы можем обсудить… – ее разбитое сердце, ее безответную любовь, других женщин в его жизни, – дела завтра, если ты не намерен разорвать помолвку, которую мы заключили семь лет назад. – Кора никак не могла понять, почему при всей его холодности к ней лорд Мэттисон так упорно настаивает на женитьбе. – Я полагаю, формально она еще в силе.
Неужели все так просто? Он взял на себя обязательство? И, как человек чести, давший слово, не мог пойти на попятную. Кора отвела глаза, но успела заметить, что он, прищурившись, смотрит на нее как на совершенно незнакомого человека.
В каком-то смысле так оно и было. Она сама не понимала себя. Полу-Кора, полу-Мэри… все так перепуталось.
– Ты легла со мной в постель, – хриплым голосом произнес лорд Мэттисон, как будто сам не мог в это поверить.
Какая жестокость – напоминать ей о ее слабости! И в то же время она с горечью понимала, что даже в эту минуту, стоит ему обнять ее, шепнуть пару ласковых слов, и она прильнет к нему, разрешит войти в свою комнату и остаться с ней на всю ночь. Как же ей хотелось, чтобы он прижал ее к себе и не отпускал, как тогда ночью! Нежно, как драгоценность!
– Может оказаться, что ты носишь моего ребенка, – продолжил он, и его злость стала более заметной.
Она вздрогнула. Кора поймала его в ловушку, позволив себя поцеловать. Мэри сделала это с помощью возможной беременности. Он был достаточно хорошо воспитан, чтобы не выдать Коре своего недовольства. Распутная Мэри не могла ждать такого снисхождения. Она почувствовала, как ее глаза снова наполняются слезами. Она выжила, очнувшись на обломках той жизни, о которой мечтала юной девушкой. Но едва ли она сможет вынести, если он будет так упорно лишать ее иллюзии, что ночь, проведенная с ней в постели, значила для него так же много, как и для нее.
– Кристофер, пожалуйста, больше ни слова! Я этого не вынесу! Если я ношу твоего ребенка… – О-о, как бы ей хотелось знать, что он желает сделать ее матерью своих детей! – Но даже если нет… – Кора запнулась. Если она не беременна, то, может быть, ей удастся убедить его отпустить ее. Она представила себе будущее без него и увидела бесконечную пустыню. Это было бы невыносимо! Сойти в могилу, продолжая любить его, его одного. Без всякой надежды. – Я никогда не выйду замуж за другого.
Не в силах больше стоять так близко к нему и чувствовать, как он от нее далек, Кора шагнула назад и закрыла дверь.
Лорд Мэттисон мрачно смотрел на закрывшуюся перед ним дверь. Кора не хотела впускать его в свою комнату. Она не хотела выходить за него замуж. Мысль о том, что она может оказаться беременной от него, была ей так неприятна, что она чуть не заплакала.
Но теперь она не могла выйти ни за кого другого. Уложив ее в свою постель, он окончательно погубил ее!
Господи, как же он жалел о том, что пробудил в ней Кору! Мэри любила его беззаветно, отдав ему вместе с девственностью свое сердце. Она вверила ему свое будущее, даже не надеясь на то, что сможет стать чем-то большим, чем его любовницей.
А он… какой же он проклятый глупец! Хотел непременно жениться на ней. На Коре.
И вот теперь непонятно как и почему он потерял их обеих.
Вернувшаяся горничная нервно кашлянула. Она не могла подойти к двери, пока он стоял, уткнувшись в нее носом, и смотрел с такой яростью, будто хотел разнести ее в щепки силой своего взгляда.
Пробормотав проклятие, лорд Мэттисон отошел в сторону. Девушка с подозрением взглянула на него, робко постучала в дверь и проскользнула внутрь вместе с подносом, на котором принесла ужин для Коры. Похоже, девушка решила, что ее хозяин лишился рассудка. Возможно, она была права. Он уже давно забыл все, что могло хотя бы отдаленно напоминать душевное здоровье. Каждый раз, когда ему казалось, что он начинает приводить в порядок хаос, оставленный после себя Корой, очередной поворот событий снова заставлял его во всем сомневаться. А главное, Кора, словно эфемерный эльф, постоянно оказывалась недосягаемой.
Эта эфемерность, присущая Коре, дразнила и мучила его с самого начала. Эта худенькая девочка, сидя за столом, бросала на него робкие взгляды, когда думала, что ее отец не смотрит в ее сторону. Потом она превратилась в неуверенную в себе девушку-недотрогу, на которую после смерти матери легло бремя ведения хозяйства придирчивого отца. Ее неземная хрупкость и бестелесность давала возможность с легкостью принять ее за дух, спустившийся на землю. Той ночью, когда он держал ее в объятиях, ему казалось, что он наконец поймал ее. Но сегодня…
Лорд Мэттисон сделал шаг назад от разделявшей их двери, и все его существо пронзила острая боль.
Она снова ускользнула от него. Даже в образе Мэри в ней было нечто, остававшееся для него досягаемым. Она могла стать его любовницей, но не женой. Ему казалось, что стоит ей понять, что она Кора, – и он получит сразу все. Но вместо этого она ушла и закрыла перед ним дверь. И снова перевернула его мир с ног на голову.
Любила ли она его когда-нибудь на самом деле?
Если да, то разве, увидев его снова, она не вспомнила бы все? Но нет, это возвращение в Кингсмид и голос брата освободили память Коры от сковывавших ее пут.
Лорд Мэттисон обнаружил, что стоит на середине лестничного марша, крепко вцепившись в перила, и тяжело дышит. Зачем она сказала, что любит его, если это не так? Зачем – он стукнул кулаком по перилам – ей понадобилось выставлять его таким дураком?
Кора заставила его поверить, что ей приятны его поцелуи. В тот день, когда он позвал ее кататься на лодке, она так распалилась в его руках, что он в конце концов отбросил осторожность. Она отвечала ему с жаром, не уступавшим его собственному! Кит действительно поверил, что они смогут преодолеть барьеры, которые их разделяют. Ее молодость, его положение, их полное безденежье.
Тогда-то он и потерял голову. Ему безумно хотелось, чтобы все получилось.
Безумно.
– Кристофер!
Он поднял голову, услышав голос Робби, звавшего его по имени, и понял, что стоит посреди холла, настолько погруженный в свои мысли, что даже не помнит, зачем спустился вниз, не говоря уже о том, куда он направляется.
Робби стоял у открытой двери в библиотеку.
– Что ты сказал Коре, – задумчиво произнес он, – перед обедом. Это какая-то бессмыслица. – Он покачал косматой головой. – Я весь вечер об этом думаю. Ты обвинил ее в том, что она тебя бросила. – Он нахмурился, ткнув в него пальцем. – Но в своем письме ты говорил, что, когда нашел ее, она ничего не помнила. Как же так? Я не понимаю, как и то и другое может быть правдой.
Он сделал шаг назад, приглашая лорда Мэттисона присоединиться к нему в библиотеке.
– Думаю, сейчас самое время как следует поговорить и разобраться, какого черта тут происходит.
Кора со стоном перевернулась на кровати.
Она могла поклясться, что за всю ночь не спала ни минуты, но теперь в щель между гардинами светило солнце, а когда она в последний раз открывала глаза, в комнате царила кромешная тьма.
В горле у нее пересохло, язык сделался слишком большим, а боль, которая терзала ее голову, теперь добралась до самых коленей. Кора чувствовала себя так ужасно, что могла бы выпить все содержимое графина, который ей принесли накануне вместе с ужином.
О нет, нет! Она покачала головой и, откинув одеяло, спустила ноги на роскошный, мягкий ковер. Одно из решений, принятых ею в эти долгие ночные часы, заключалось в том, что она никогда не польстится на ложный покой, который дает алкоголь.
Это для тех, кто позволил жизненным обстоятельствам взять верх над собой. Улицы и переулки Лондона полны таких людей. Мужчины и женщины, потеряв надежду, начинали пить и опускались все ниже и ниже. Мэри слышала рассказы о женщинах, которые тратили последние деньги на джин, в то время как их дети оставались голодными. Но были и другие, кого жизнь также не щадила, но они, стиснув зубы, продолжали бороться. Мэри едва не сдалась, когда оказалась в Лондоне, утратив память о прошлом, напуганная своими товарками в мастерской и неугомонными шумными толпами снаружи. Но она стиснула зубы, стараясь справиться с ежедневной работой, и упорно отказывалась позволить страхам, прятавшимся в каждом углу, завладеть ее разумом.
Или это сделала Кора?
Или они обе. Она больше не знала, как себя называть, но одно она знала о себе точно – она кивнула и с силой дернула шнурок звонка – она должна выжить.
Та, кем она стала теперь, была сильнее наивной, мечтательной Коры и уставшей от бесконечной работы белошвейки Мэри. До сих пор никаким невзгодам не удавалось уничтожить ее, и она не допустит, чтобы жалость к себе сделала это теперь!
Она больше не глупый ребенок, никогда не покидавший своей деревни. И она не станет отказываться от мечты всей своей жизни, потому что мужчина, которого она любила, совершил опрометчивый поступок.
Вернее, два, если считать любовную связь, которую он завел с ней, в то время как не мог сказать с уверенностью, кто она: его исчезнувшая невеста Кора или белошвейка Мэри?
По крайней мере, это дало ей уверенность в том, что он ставит ее выше бедной мисс Уинтерс.
Лорд Мэттисон определенно не собирался жениться на мисс Уинтерс, невзирая на все уловки, к которым она могла прибегнуть, чтобы заполучить его.
Зато он твердо решил жениться на девушке, которую семь лет назад назвал своей невестой. Независимо от причины.
Она примет его предложение.
Кора пришла в отчаяние, увидев, как ее жених целовал полуобнаженную женщину. Но Мэри узнала много всего о природе мужчин из рассказов своих подруг. Мужчина мог не видеть ничего дурного в том, чтобы жениться на одной женщине и взять другую в любовницы. Они не считали верность непременным условием для мужа.
Одного лишь взгляда на то, какой будет ее жизнь без него, оказалось достаточно, чтобы все решить.
В ожидании горничной Кора подошла к небольшим позолоченным часам, стоявшим на каминной полке. Они показывали почти одиннадцать. Для женщины, собиравшейся стать леди Мэттисон, еще совсем не поздно позвонить, чтобы потребовать завтрак! Так и поступают знатные дамы. Они привыкли полдня нежиться в постели, подкрепляясь едой, которую им приносят на подносе.
Внезапно перед ее мысленным взором мелькнул образ прежней леди Мэттисон. Она занималась именно этим. Купалась в жалости к себе самой! Кора плотно сжала губы, с отвращением подумав о том, что могла ступить на тот же путь. Нет, она не будет такой, как ее предшественница!
Пройдя в гардеробную, она вылила в таз оставшуюся в кувшине воду. Прошлой ночью она, отказавшись от многолетней привычки самой всегда убирать за собой, вылила использованную воду в эмалированное ведро, чтобы горничная утром забрала его.