С учетом того, как эта женщина обходилась с ней в прошлом, экономка, очевидно, ожидала именно этого. Кора нахмурилась. Несмотря на то что экономка сильно не нравилась ей, она не знала, хватит ли у нее твердости выгнать ее. В возрасте миссис Полдинг нелегко будет найти новое место. И безусловно, унизительно будет просить рекомендации у женщины, которую она презирала.
Внезапно напряжение в комнате стало слишком сильным. Кора подошла к креслу у камина и устало опустилась в него.
– Будьте любезны принести мне чаю.
– Чаю? – повторила экономка. – Или чего-нибудь покрепче? – И после небольшой паузы добавила: – Его светлость сказал, что вы пережили шок.
Кора могла бы принять это за насмешку, но она думала, что это не так. Миссис Полдинг считала ее похожей на брата, у которого, без сомнения, в комнате стоял графин с чем-то "покрепче", к которому, если судить по исходившему от него запаху, он прикладывался слишком часто.
Когда она была здесь в последний раз, мирилась с поведением миссис Полдинг, чувствуя, что та следует линии поведения, заданной матерью Кита, и просто потому, что не знала, как иначе поступить. Но теперь она уже не семнадцатилетняя девочка, которая из-за одного неверного движения могла потерять все.
– Если вы больше не пожелаете работать здесь, я вас пойму, – холодно сказала она.
Рот миссис Полдинг плотно сжался. Последний раз дерзко тряхнув головой, она подошла к двери, оставив Кору гадать, что она принесет ей на подносе, – чай с пирогом, полагающийся достойной гостье, или пинту джина в соответствии с низким мнением, которого придерживалась о ней экономка.
Сдержав стон, Кора уронила голову на руки, почти сожалея о том, что не может воспользоваться способом, который избрал Робби, чтобы забыться. Пожалуй, это было бы проще, чем бороться с водоворотом мыслей и впечатлений, заполнивших ее сознание. От них кружилась голова. Она чувствовала себя больной.
Как бы ей хотелось, чтобы Кит никогда не привозил ее сюда! Чтобы она могла остаться Мэри, его любовницей, и они оба обрели свою небольшую толику счастья.
С того момента, когда они въехали в темную лесную чащу, окружавшую Кингсмид, ее постоянно возвращали на семь лет назад. К тому самому дню, когда жизнь, которую она знала, закончилась.
Кора потерла рукой шею в том месте, где снова возникла тупая, ноющая боль. Она постепенно училась отпускать свой страх неизвестного. В первый раз, когда она увидела лорда Мэттисона на улице и почувствовала, что прошлое протягивает руку, чтобы схватить ее, она повела себя, как подсказывал инстинкт, и побежала от него. Но она так и не смогла убежать от тех чувств, которые он пробудил. Она начала мечтать о нем, пытаясь отвлечься от этих мечтаний, сосредоточившись на работе. Теперь Кора понимала, что эти мечты родились из того, что произошло на самом деле. Она просто очнулась и вспомнила их.
Она придумала эту уловку, чтобы спастись от повторявшегося страшного сна о том, как ее заперли в винном погребе. А еще раньше… на чердаке, где сам воздух был пропитан опасностью, она окружила себя пеленой неведения – единственного убежища, где могла скрыться от своей тюремщицы. Кора продолжала прятаться даже тогда, когда необходимость в этом уже отпала. Она отгораживалась от любой случайной мысли, которая могла поколебать ее с трудом обретенный покой. Ей хватало того, что нужно было прийти в себя после нападения Сэндифорда и выжить в жестких условиях потогонной системы мадам Пишо, чтобы добавлять к этому боль, которую ей причинили в прошлом.
Время и обстоятельства помогли ей укрепить завесу, которой она отгородилась от правды. Потому что она влюбилась в хорошо воспитанного бедно одетого мальчика по имени Кристофер Бреритон. Для нее он был просто Кит. Он лишь отдаленно напоминал богатого джентльмена с жестким взглядом, который так упорно домогался ее. Кора могла совершенно искренне сказать, что никогда прежде не встречала никого по имени лорд Мэттисон. Ведь так оно и было. Семь лет назад это имя носил отец Кита. По рассказам Кита и Робби, Кора всегда представляла себе пожилого, тучного, неряшливо одетого мужчину, с лицом, носившим на себе отпечаток пьянства и разгульной жизни.
Даже не отдавая себе отчета, она упорно противилась знакомству с ним, прозорливо уклоняясь от возможных обид.
Досадуя на себя, Кора шлепнула рукой по подлокотнику. Какой смысл пытаться понять, как ей удавалось защититься от невыносимой боли, если теперь эта передышка закончилась окончательно и бесповоротно.
Стук в дверь, возвестивший о приходе горничной с чайными принадлежностями, пришелся как нельзя вовремя. Кора всем сердцем почувствовала облегчение, получив возможность отвлечься от мучительных мыслей. Она встала с кресла и открыла дверь.
Молоденькая девушка, стоявшая на пороге комнаты, посмотрела на нее с удивлением, однако быстро пришла в себя и сделала вежливый реверанс. За горничной с подносом, на котором стояли чайник, чашка, сливки и сахар, следовал лакей с блюдом, заполненным кексами, сэндвичами, кусками пирога и хлеба с маслом и вазочками с желе. Позади него шествовала вторая горничная с двумя накрытыми крышками ведрами с горячей водой, а замыкала процессию третья, с целой стопкой пушистых полотенец в руках.
Кора не могла не сравнить это внимание с тем пренебрежением, от которого так страдала в этой комнате семь лет назад. Горячая вода! Неслыханная роскошь в Кингсмиде прежних лет. Но теперь Кора отчетливо видела струйку пара, поднимавшуюся из ведра, когда горничная внесла его в гардеробную. Прежде Кора никогда не имела возможности мыться хотя бы чуть теплой водой. А когда она чувствовала, что голодна, они с Китом и Робби забирались в кладовку и, схватив там все, что попадало под руку, устраивали застолье прямо на кухонном столе.
Либо миссис Полдинг решила, что новая хозяйка Кингсмида не хочет ее увольнять, либо у Коры появились сторонники среди прислуги, которую полностью обновили со времени прежних лорда и леди Мэттисон. Судя по вежливым поклонам и услужливости вошедших, Кора склонялась к последнему. Казалось, все они стремились угодить женщине, в которой видели свою будущую хозяйку.
Кора нахмурилась. Когда она была здесь в последний раз, все тоже знали, что она станет новой хозяйкой, однако это не помешало им объединиться против нее под блистательным руководством миссис Полдинг.
Единственной, кто хотя бы делал вид, что относится к ней дружелюбно, была Френсис Фаррел, дочь викария.
Коре не хотелось вспоминать о ней. Действительно, не хотелось. Но она уже открыла шлюзы своего сознания, и поток, хлынувший оттуда, оказался слишком мощным, чтобы она смогла снова закрыть его.
Подойдя к чайному столику у окна, Кора опустилась на стул и взяла большой кусок фруктового пирога с блюда, поданного ей расторопным лакеем.
– Да, этого вполне достаточно, – пролепетала она, как только лакей налил ей чая именно так, как она любила.
Коре вдруг захотелось попросить слуг остаться. Они отвлекали ее, и ей почти удалось отогнать от себя последнюю порцию воспоминаний, которые кружили вокруг нее, словно стая голодных псов, почуявших запах сырого мяса.
Тогда давно она чувствовала себя такой одинокой и беззащитной, что с радостью откликнулась на предложение дружбы со стороны девушки, чуть более взрослой, чем она сама. Френсис была племянницей миссис Полдинг по мужу и частым гостем в Кингсмиде. Несмотря на это родство, Кора уже очень скоро стала ждать ее визитов. Еще до приезда сюда Робби рассказывал ей о Френсис, называя ее отличной девчонкой. Кроме того, Френсис оказалась таким прекрасным слушателем, что Кора открыла ей все свое сердце. Она рассказала ей, что хочет произвести впечатление на миссис Полдинг своей рачительностью и экономией по части домашнего хозяйства. Она призналась, что не огорчится, если Кристофер не сможет позволить себе покупать ей модные наряды или развлекать ее в Лондоне. Если нужно, она была рада проводить весь год в его обветшавшем поместье, лишь бы быть с ним рядом. Она с восторгом говорила о том, что будет ему прекрасной женой и хозяйкой благодаря своей экономии и правильному ведению хозяйства. Еоворила о своей беззаветной любви.
Кора со стуком поставила чашку на блюдце.
Как глупо! Глупо! Глупо!
Она не могла поверить, что была настолько глупа. И слепа в отношении того, что происходило вокруг.
Сочный фруктовый пирог утратил свой вкус у нее во рту, когда она заставила себя признаться в своей невероятной наивности.
Френсис, точно так же, как и ее тетка, с большим удовольствием просветила восторженную Кору относительно характера Кристофера Бреритона.
– Мне так жаль, что приходится говорить вам об этом, – сказала Френсис, положив руку Коре на плечо, – но Кристофер вас обманывает. Сегодня утром он отправился на свидание с той юной леди, о которой я вам говорила.
– Но он уехал вместе с Робби! – возразила Кора. – Они поехали в Бамфорд к портному, чтобы заказать свадебные костюмы!
Френсис жалостливо покачала головой:
– Я понятия не имею, где может быть ваш брат, но Кристофер отправился в хижину лесника на западном склоне, где он всегда с ней встречается. Если вы мне не верите, то почему бы вам не поехать туда и не посмотреть своими глазами?
Кора опрометью бросилась в конюшню, горя желанием доказать, что Френсис не права. Первым ударом стало то, что она увидела там лошадь Кита. Если бы он поехал в Бамфорд, он взял бы ее. Кора похолодела. Почему он обманул ее? Почти неосознанно она оседлала крупную кобылу и взобралась на нее, не особенно обращая внимание, что ее утреннее платье обмоталось вокруг ног.
И вскоре она получила доказательство того, что он кругом обманывал ее. Сквозь мутное окно ветхой хижины Кора увидела, как Кит держит в объятиях полуобнаженную женщину. Она простояла там достаточно долго, чтобы увидеть, как он целует женщину, чьи голые груди прижимались к его жилетке. А потом от мысли, что она позволила этим губам прикасаться к ее рту, Кора упала на колени, и весь ее завтрак оказался на земле.
Все, что произошло потом, напоминало ночной кошмар. Она кое-как взобралась на лошадь, но, когда полил дождь, животное сбилось с пути, а Кора не придала этому значения. Она сама не знала, куда ей ехать. Еде она сможет укрыться от предательства Кита? Над головой сверкали молнии, грохотал гром, и Кора чувствовала, как ее сердце разрывается на части…
Дрожа всем телом, Кора глубоко вздохнула и обхватила себя руками.
Она больше не была невинной семнадцатилетней девушкой, ничего не смыслившей в мужской природе. Теперь она могла признать, что, строго говоря, Кит никогда не обманывал ее. Потому что он никогда не говорил ей, что любит ее, и не давал клятв верности. Она сама верила в то, во что хотела верить, не требуя никаких доказательств.
От осознания собственной вины Кора почувствовала такую дурноту, что даже запах еды стал ей противен. Непроизвольно ноги подвели ее к гардеробу.
Он был единственным предметом мебели, сохранившимся в таком же виде, как она его помнила. Он словно застыл во времени со своими слегка провисшими петлями и резными дубовыми дверцами, проточенными жучком.
"Интересно, сохранил ли он мои вещи?" – подумала Кора, чувствуя, как в ней затеплилась надежда. Когда по дороге они говорили об этой комнате, у Коры возникло впечатление, что в память о ней Кит сохранил здесь все, как было. Тогда она испугалась, что он захочет одеть ее в платья умершей женщины…
Но теперь мысль о том, что он мог оставить все ее вещи, сохранить их…
С бешено бьющимся сердцем Кора потянула на себя дверцы шкафа.
Он был пуст.
У Коры внутри что-то застыло, превратившись в твердый ледяной ком.
Конечно, шкаф был пустым.
Таким же пустым, как его черное сердце!
Мысль молнией озарила ее сознание. Единственной причиной, заставившей его устроить весь этот спектакль с возвращением ее памяти, было желание отделаться от бедной мисс Уинтерс!
Но если он думал, что она позволит с ее помощью разбить сердце другой молодой девушки, как он разбил ее сердце…
– Нет! – вскрикнула Кора и, захлопнув дверцы пустого шкафа, подошла к своему сундуку, стоявшему в изножье кровати.
Настало время переодеться, спуститься вниз и прояснить некоторые вещи.
Кора встала на колени, откинула крышку сундука и запустила руки в кипу вещей, накопленных ею в той жизни, где она звалась Мэри. Смесь запахов тяжкого труда, дешевого мыла и Молли подействовала на нее успокаивающе.
A-а, вот оно! Самое лучшее, воскресное. Платье из шелка цвета бронзы с квадратным вырезом и длинными рукавами. Возможно, не совсем то, что сельские леди надевают к обеду, но это не важно. Она ведь не леди. И не имеет намерений становиться ею.
Теперь в ней больше от Мэри, чем от Коры. Хотя Кора тоже не была леди. "Да и кто такая Кора?" – фыркнула она, снимая свое испачканное дорожное платье. Неудивительно, что у нее не нашлось сил вспомнить о ней после того, как все ее надежды были так безвозвратно втоптаны в грязь.
Она была – Кора нахмурилась – просто робким ребенком, которому властный отец не позволял иметь никакого собственного мнения. Не говоря уже о том, чтобы высказывать его! Да и мать всегда учила ее быть незаметной. Лишь раз в ее жизни было недолгое время, когда она попробовала расправить крылья. То лето после смерти родителей, когда Робби, занятый делами, не мог за ней уследить. Тогда с Китом она вылетела на свободу, как бабочка из куколки… пока не настал тот день, когда он сломал ей крылья и она упала вниз, в темную бездну отчаяния.
Но Мэри оказалась крепче. Кора, вздернув подбородок, бросила косой взгляд на свое отражение в зеркале. Мэри боролась с похотливым лордом Сэндифордом, защищая свое достоинство, и навсегда оставила свою печать на его жадных, грязных лапах. Она уехала в Лондон, получила работу, в которой достигла совершенства, а, когда поняла, что хочет этого, оказалась настолько смела, что завела любовника.
Кора никогда не смогла бы сделать ничего подобного!
Бросив последний презрительный взгляд на отражение Коры в зеркале, Мэри расправила плечи и спустилась вниз.
Лорд Мэттисон и Робби дожидались ее в небольшой комнате, из которой дверь вела в столовую. Когда она вошла, оба встали.
– Я надеюсь, ты приведешь себя в порядок к завтрашнему отъезду, Робби, – строго сказала она, глядя на почти пустой бокал, который он вертел в руке. – Чтобы отвезти меня домой, в Очентей.
Только устроившись в удобном кресле и взяв бокал с вином из рук того же лакея, который приносил ей чай, Мэри пришло в голову, что Робби, возможно, уже не живет там. Что, возможно, у него есть жена, которая станет возражать, когда у нее на пороге появится его блудная сестра.
Однако, как только лакей вышел из комнаты, ей ответил лорд Мэттисон:
– На случай, если ты забыла, теперь твой дом здесь, рядом со мной.
– Не стоит издеваться надо мной, милорд, – выпалила она. – Может быть, я и страдала определенной… – Мэри покачала головой, чувствуя, что не может подобрать нужных слов, чтобы описать плотину, за которой она прятала все свои невыносимо болезненные воспоминания. – Некоторой потерей памяти, – в конце концов продолжила она. – Но теперь я слишком ясно вспомнила причины, которые никогда не позволят мне выйти за вас замуж!
Лорд Мэттисон встал, его лицо сделалось мрачнее тучи.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что семь лет назад сбежала от меня?
Не успела она сделать вдох, чтобы объяснить, что произошло с ней после того, как она галопом умчалась от хижины лесника, как лорд Мэттисон швырнул в камин свой бокал с такой силой, что он разлетелся на мельчайшие осколки.
– Вероломная тварь! – крикнул он и, повернувшись к ней спиной, отошел в дальнюю часть комнаты. Когда он обернулся, его лицо было перекошено от ярости. – После всех признаний в любви у тебя не хватило совести просто прийти ко мне и, глядя мне в глаза, разорвать помолвку!
– Нет… – Конечно нет. У нее не было возможности. – Понимаешь…
Но он не дал ей закончить. Подойдя к тому месту, где, застыв в своем кресле, сидел Робби, он прищурил глаза и продолжил:
– Ты позволила своему брату семь лет тебя оплакивать. А мне… ха! – Лорд Мэттисон посмотрел Робби прямо в глаза. – Семь лет мне пришлось сносить оскорбления от человека, который когда-то был моим лучшим другом и который поверил в то, что я убил тебя! Тебе известно, Кора, что после того, как ты сбежала, он обвинил меня перед магистратом? Что меня могли повесить! И только потому, что они не нашли тело…
– Конечно нет, – начала Кора. Потому что она не умерла. Только потеряла память.
Как бы ей хотелось, чтобы она больше никогда не возвращалась! Чтобы не пришлось снова терпеть его равнодушие, которое ее убивало. Выслушивать его оскорбления, разрывавшие ей сердце.
– Нет, ты не умерла. Ты просто заставила нас всех поверить в это! Как мало тебя заботят другие. Ладно. Но позволь мне сказать одну вещь. – Лорд Мэттисон снова подошел к ней и, упершись в подлокотники ее кресла, заставил Кору сесть. – Я не позволю тебе спрятаться от меня во второй раз. На этот раз тебе не удастся сбежать в Шотландию, пренебрегая своими обязанностями по отношению ко мне!
– Ты… ты не можешь удерживать меня! – воскликнула она, чувствуя страх перед неукротимым гневом этого человека. – Р-Робби… – взмолилась Кора.
– Не рассчитывай на то, что твой брат сможет забрать тебя назад домой. Теперь, после того как ты побывала в моей постели!
Кора услышала, как Робби охнул. Она хотела посмотреть на брата, желая понять, о чем он думает, но почему-то не могла оторвать глаз от Кита.
– Возможно, ты носишь моего ребенка! – взревел он. Его цепкий взгляд скользил по ее фигуре, остановившись на слегка выступавшем животе.
Зачем, зачем он сказал это при Робби? Если бы он промолчал, она бы уехала домой в Шотландию и тихо прожила бы там старой девой, занимаясь хозяйством своего брата. А теперь Робби не успокоится, пока они не поженятся. Достаточно вспомнить, как он наседал на Кита семь лет назад, только потому, что тот поцеловал ее!
Но как лорд Мэттисон мог себе представить, что она согласится иметь с ним какие-то отношения, когда он предъявил ей столь страшные обвинения и его взгляд пылал такой ненавистью?
А потом он нанес смертельный удар по последней надежде спасти ситуацию.
– Ты должна мне семь лет, Кора! – зарычал он. – Семь проклятых, черных лет…
– Я ничего тебе не должна! – крикнула она, наконец найдя в себе силы закрыть глаза и отвернуться от него. Она ничего ему не должна, если он может так думать о ее тогдашних чувствах к нему. Верить, что она могла по своей воле уйти от него без единого слова объяснений.
А потом Кора услышала голос Робби:
– Ты должна выйти за него, Кора. Это единственный выход теперь, раз ты спала с ним. Для мужчины наследник…
Кора почувствовала, как еще одна дверь закрылась у нее перед носом.
Она могла бы догадаться, что Робби примет сторону Кита против нее. Мужчинам наплевать, если женщины страдают из-за их решений.
Звери! Все они звери!
С диким воплем она подняла руки и с силой толкнула лорда Мэттисона в грудь, заставив его отодвинуться, чтобы она могла встать.