– Я должен заплатить твоей матери за ее доброту.
– Нет-нет! – произнесла она так, как это сказала бы ее мать. – Просто жалко такую хорошую вещь.
– Моя жена Ада прекрасно вязала – так, как паук плетет паутину. – Он вздохнул. – Она была такая рукодельница! Я очень по ней скучаю. Хочешь взглянуть на ее кружева? Пойдем, посмотришь в гостиной. Там сохранились кое-какие ее вещи, они меня утешают.
Старик повел Грету в маленькую общую комнату, полную высокой мебели темного дерева; на окнах здесь были тяжелые портьеры. Грета чихнула, вдохнув пыльный воздух, пропитанный запахом табака и запустения. На спинках стульев висели кружевные накидки, пожелтевшие от времени. На столе стояла фотокарточка в потемневшей серебряной рамке, на которой были запечатлены женщина и маленький мальчик.
– Ах, Биньямин!
Мистер Абрамс пожал плечами, глядя на фото.
– Он уплыл на корабле в Америку. С тех пор мы о нем ничего не слышали. Этим он очень огорчил свою мать. Ада была мне и другом, и помощницей, – вздохнул он. – Своими ловкими длинными пальцами она сортировала жемчуг и нанизывала его на нить. У нее было особое чутье, она с ходу определяла качество жемчужин, лучше любого подмастерья. Мои пальцы уже не годятся для такой работы.
Он закашлялся от пыли.
– Давайте я вам заварю чаю, раз уж я здесь, – предложила Грета, не желая, чтобы он мерз в такой сырой и холодный день.
Он согласился, и она направилась в заднюю комнату. Огонь в печи почти погас, и она, подбросив побольше угля, поставила на плиту чайник.
– Вы присядьте, сэр.
– Нет времени болеть, у меня полный ящик вещей, которые ждут починки. Сейчас время балов в Благородном собрании, и все хотят показать свои украшения. Понятия не имею, почему они все оставляют на последнюю минуту, но я должен со всем этим справиться. Мой хороший друг Сол Ландесманн приносит мне заказы, я не хочу его подводить.
Вскоре в печи разгорелся огонь. У мистера Абрамса в буфетной был водопроводный кран. Ей очень хотелось, чтобы у них дома был такой же.
– Могу предложить вам свою помощь, сэр, – сказала она, глядя на беспорядок и грязные тарелки. – Да и ваши кружева нужно постирать.
– Нет-нет, пусть все остается как есть, – возразил он. – Но у тебя, я вижу, такие же длинные пальцы, как у моей жены. Возможно…
Он помолчал.
– Не хочешь ли ты научиться нанизывать на нить бусины из черного янтаря или драгоценных камней? Эта работа требует мастерства, для нее нужны хороший глазомер и твердая рука. В этом ты могла бы мне помочь, а в будущем ты сможешь этим зарабатывать. Я не смогу тебе много платить. – Он опустил взгляд на свои опухшие руки. – Видишь, мои уже никуда не годятся, трясутся, и пальцы не гнутся. Старость, дорогая моя, тяжелое испытание. С ней приходит много печалей.
Он снова закашлялся.
– Вам нужно принять настойку на ягодах бузины, которую готовит моя мать. Она хорошо помогает от грудного кашля. Я принесу в следующий раз.
Грета услышала, что на плите зашумел чайник. Она заварила чай, не забыла, что он пьет без молока, и видела, как трясутся его руки, когда она подавала ему щербатую чашку.
– Я бы очень хотела чему-нибудь научиться, но мне нужно спросить разрешения у матери.
– Она добрая женщина. Если ты будешь приходить ко мне помогать, я буду больше платить ей за стирку моих вещей. То, чему я могу тебя научить, пригодится вам, когда меня не станет. Для меня это, несомненно, было бы большим облегчением, но я пойму, если ты сочтешь это неприличным для юной девушки.
– О нет, дело не в этом, я бы очень хотела приходить и помогать вам!
– Твоя мать не будет возражать, если ты станешь работать у иудея? Вы же католики.
– Не совсем так, – сказала она, вспыхнув. – Мой отец урожденный ирландец, но мать заставляет нас посещать миссионерское собрание. Они помогали нам, когда он умер. Я должна приглядывать за братом и сестрой, поэтому мне нужно спросить у нее разрешения.
– Ты правильно делаешь, что почтительно относишься к желаниям своей матери. Если б и Бенни был таким же… Нет на свете ничего хуже неразумных детей. Я напишу твоей матери письмо, Маргарита, и сообщу в нем свои условия.
Сидя с чашкой чая, мистер Абрамс кивал и улыбался, а Грета тем временем занялась уборкой. Она радовалась и удивлялась тому, что в этот дождливый день началось ее странное ученичество, и все благодаря паре потерявшихся носков. Ну и почему же Нора Уолш не прочла этого по ее ладони?
* * *
В последующие недели Грета регулярно бывала в мастерской старика Абрамса. Наведя порядок на его рабочем столе, она наблюдала за тем, как он чистит и смазывает маслом каждую деталь часового механизма, стояла у него за спиной, когда он запаивал сломанные звенья и ремонтировал ослабшие замочки цепочек и браслетов. Она успевала убрать в его комнатах, проветрить и почистить пыльную мебель, а также следила за тем, чтобы в буфете был запас продуктов.
Однажды утром он усадил ее перед подносом и шкатулкой с бусинами и показал, как нужно их сортировать по форме и размеру и как с помощью крошечной иголки нанизывать на вощеную нить.
– В середине всегда должны быть самые лучшие, самые красивые из имеющихся.
Он показал ей бусины из черного янтаря.
– Эти камни добыты на морском побережье Йоркшира. С тех пор, как наша королева носила траур, все хотят себе брошь или кольцо с черными каменьями.
Затем он продемонстрировал ей, как неплотно набранные бусины ослабляют нить и замок на ювелирных изделиях. Он был так занят ремонтом часов, их чисткой и смазыванием, что у нее было достаточно времени, чтобы потренироваться во всем том, чему он ее учил. Иногда она рассыпала бусины по полу, если недостаточно сосредоточивала свое внимание на работе. Она оказалась не такой простой, как можно было подумать.
Как-то в полдень к мистеру Абрамсу заглянул ювелир, снабжавший часовщика заказами, и был удивлен, увидев рядом с ним девушку.
– Что это значит, Савл? К тому же она из гоев. В подмастерья нужно брать мальчиков…
– Это Маргарита, мои глаза и руки. Она станет хорошим специалистом по набору жемчуга на нить. Ее мать очень добра ко мне, – сказал он, зная, что она его слышит.
Грета заметила, что на Ландесманна эти слова не произвели впечатления. Взглянув на ее сильно поношенное платье и грязный передник, он фыркнул.
– Смотри, как бы она тебя не обчистила, – проворчал он на идиш.
Ей и без перевода было понятно, о чем он говорит. Пятясь, она выскользнула из комнаты.
– Не обращай внимания на этого старого скрягу, – сказал ей Абрамс, когда его приятель ушел. – Если бы я не нуждался в его заказах… Некоторые люди во всем видят только дурное, а хорошего в людях не замечают.
Он огорчился, увидев, что смущенная Грета готова была разрыдаться.
– Да, кстати, я хотел тебе кое-что предложить, надеюсь, тебя это не обидит: там, в сундуке, есть кое-какие вещи Ады, платья и прочее. Они совсем истлеют, если я в ближайшее время их кому-нибудь не отдам. Как ты думаешь, может, твоя мать захочет с ними что-нибудь сделать? Ткани добротные, Ада знала толк в хороших вещах. – Он вздохнул. – Пожалуйста, выбирай что хочешь. Ада была бы рада узнать, что ее вещи еще кому-то послужат. Иди наверх, посмотри.
По крутой лестнице Грета поднялась в спальню над мастерской. Тут стояло несколько больших шкафов и сундук, открыв который она чихнула от ударившего ей в нос острого запаха нафталина. Он был полон одежды: шерстяные платья, накидка, черные юбки, тонкие хлопчатобумажные сорочки, шелковый костюм были сшиты вручную и старомодны, но все это можно было переделать. Ее сердце возликовало от такого богатого выбора. Можно будет сшить одежду на все времена года для Китти, для всех них. Она спустилась вниз.
– Вы правда готовы это отдать? На рынке есть палатка, где продаются…
Старик в ужасе всплеснул руками:
– Нет! Чтобы торговцы дрались за вещи Ады? Я только подумал… Но если они не годятся…
– Что вы, сэр, это бесценный дар! Вы не представляете себе, как они нас выручат! Вы чрезвычайно добры.
Слезы покатились по ее щекам. Грета не хотела, чтобы он счел ее неблагодарной.
– Тогда хватит об этом. Я очень рад. Мне бы не хотелось, чтобы наш дом потрошили стервятники, когда меня не станет. Мне приятней отдать эти вещи сейчас вам, чтобы они вас согревали холодными зимами. Теперь ступай. Завтра ты узнаешь кое-что о жемчуге.
5
Когда Грета возвращалась домой, ее руку оттягивала наволочка, набитая оставшимися после Ады вещами. Настроение у нее было как на Рождество в былые времена, когда на железной дороге платили деньги, у них было мясо и маленькие подарки для всех. Изо дня в день работая в одной и той же старой рубахе и обтрепанных юбке, шали и капоре, она мечтала о чем-нибудь понаряднее, о чем-то более подобающем для подмастерья. Ей так хотелось, чтобы у нее было темное платье с красивым воротником и теплый зимний плащ, как у девушек, работающих на фабриках или в магазинах. Как можно иметь дело с жемчугом, если выглядишь как работница свинофермы?
– Китти! Смотри, что у меня есть! – крикнула она с порога, вытряхивая вещи на пол. – Ну, что скажешь?
Китти стремглав вылетела из комнаты посмотреть, что принесла Грета. Увидев кучу одежды, она принялась в ней копошиться, затем отскочила, зажав пальцами нос.
– Тут одно старье и воняет нафталином!
– Не будь такой неблагодарной. Только представь себе, что мама может из этого сделать.
Грета стала поднимать вещи одну за другой, прикидывая, сколько в них ярдов полезного материала.
– Нам перебирать не приходится, а благодаря этой одежде мы не будем мерзнуть зимой. Тут и твид, и сукно, и хороший батист, и креп.
– Чур, эта накидка тогда моя!
Китти схватила накидку из шотландской клетчатой ткани длиной по пояс.
– Нет, она нужна мне, и для тебя она слишком большая.
– Ну конечно, ты всегда забираешь себе самое лучшее!
Она возмущенно швырнула накидку в сестру.
– Потому что я работаю, – сказала Грета. – Когда придет твое время…
– Мне достанутся после тебя жалкие обноски.
Сопя, Китти стала рыться в платьях.
– Тогда я возьму себе вот это. Когда-нибудь я буду одеваться в лучшие шелка и атлас. Вот увидишь.
– Посмотрим, что скажет мама, она у нас искусная швея.
Грета не намерена была позволять Китти и дальше так небрежно обращаться со своим бесценным подарком. Сестра становилась упрямой дурочкой, когда не получала того, чего хотела.
Вернулась уставшая от бесконечной стирки Сэйди, но ее глаза загорелись при виде нежданной добычи Греты.
– Откуда все это?
Грета рассказала о набитом одеждой сундуке Ады.
– Ему было трудно расстаться с этими вещами, но он все равно отдал их тебе? Что-то мне это не нравится. Что люди скажут?
– Откуда они узнают, если ты их перешьешь? Мы тебе с этим поможем. Мне нужно что-нибудь приличное для работы.
– Ну, не знаю… – протянула мать неуверенно. – Я как раз собиралась тебе сказать, что миссис Беллерби из "Козла и перьев" хотела, чтобы ты весь день присматривала за ее малышами. Ты хорошо управляешься с малыми детьми.
Грета подняла на нее полный ужаса взгляд.
– Неужели ты заставишь меня ходить в эту отвратительную пивную? Беллерби такая грубая, и там постоянно дерутся. Мне нравится у мистера Абрамса. Он обещал научить меня набирать бусы на нить, а это умение ценится.
– Не пристало тебе постоянно там находиться. Я не хочу, чтобы ты носила дорогие платья покойницы и о тебе говорили дурное.
– Но, мама, он старый и больной, а это подарок. Он не хотел продавать ее одежду. Мы же не станем отказываться от нее, правда? И разве я могу ее взять, а потом развернуться и уйти от него? – упрашивала мать Грета, стараясь убедить ее в своей правоте.
Грета с матерью трудились допоздна, распарывая и разглаживая ткань, а затем раскраивая ее и сметывая детали на живую нитку, и вот наконец опрятная зеленая юбка была готова. Вытертые и вылинявшие места мать предусмотрительно пустила под боковой карман, где они будут не так заметны. Кроме того, изнаночную сторону, где ткань была ярче, она сделала лицевой. Китти дулась весь вечер.
– Мне бы эта юбка пошла больше, чем нашей Грете. Зеленый цвет хорошо сочетается с моими рыжими волосами. Она в ней выглядит слишком просто.
– Закрой рот и иди спать, если тебе больше нечего сказать, – резко ответила ей Грета, понимая, что из них двоих Китти действительно миловиднее. – Твоя очередь придет.
– Мне никогда не достается ничего нового. Это несправедливо!
– В жизни нет справедливости, сударыня, иначе мы не прозябали бы в грязи на задворках.
Слова матери заставили Китти замолчать, а Грета не могла дождаться утра, чтобы показаться в новой юбке своему работодателю. За две-три недели они смогут сшить ей полный комплект одежды для работы, но пока хватит и юбки. Пожалуй, когда-нибудь в изящном наряде она сможет работать где угодно, даже в магазинах жемчуга в Стоунгейте. Подумать только, она будет иметь дело с жемчугом! Ей не терпелось прикоснуться к жемчужинам, круглым, как маленькая луна, и кремовым, как молочные зубы.
– Ну-ка, барышня, покажи мне свои руки, – велел ей Абрамс на следующий день. – Какие они грубые от постоянной стирки! Но это ничего. Нежные руки для моей работы не годятся.
Он достал горсть жемчуга из бархатного мешочка.
– Каждая жемчужина – это дар природы, божья слеза. Настоящий жемчуг холодный на ощупь, возьми, попробуй сама.
Грета ощутила прохладную поверхность шарика на своей ладони.
– Откуда они берутся?
– Из раковин устриц и мидий. Когда песчинка попадает в раковину, устрица, слой за слоем, покрывает ее перламутром. Она вынашивает жемчужину в своей утробе, как ребенка. Можно открыть тысячу раковин, но так и не найти ничего лучше, чем эти. – Он указал на жемчуг на ладони Греты.
– Но ведь устрицы и мидии покупают на рынке для еды! – озадаченно произнесла она.
– Жемчуг в нашей стране добывают из особого вида моллюсков, Margarita margaritifera, что живут в пресной воде, в руслах и устьях рек. Во всем мире есть много разных моллюсков, производящих жемчуг всех цветов радуги, и в основном их добывают в морях на Востоке. Ловцы жемчуга ныряют на глубину и достают их со дна.
Он достал жемчужное ожерелье и поднес к свету, показывая ей.
– Это ожерелье набрано слишком свободно, его следует заново набрать, а замок усилить. Ты будешь наблюдать за тем, как я это делаю, и тренироваться на других бусинах, прежде чем я смогу доверить тебе столь ценную вещь, но, возможно, однажды… Это трудная работа для слабых глаз, но делать ее нужно.
Грета смотрела, как он выкладывает жемчужины на поднос, одну за другой, в соответствии с их размерами, беря их очень аккуратно.
– Нужно стараться не испортить их, не повредить их поверхность. – Он снял очки и улыбнулся. – Я всегда думаю о том, что без песка не бывает жемчуга. Горести выковывают твердый характер. Не забывай об этом, дитя мое.
Полируя бусины, которые ей предстояло учиться нанизывать на нить, она вспомнила о собственных горестях. Она гнала от себя мысли о нависшей над ней угрозе работы у старухи Беллерби, ведь тогда она не смогла бы обучаться у мистера Абрамса. Она не хотела сообщить ему эту новость, ведь ей все здесь так нравилось!
– Мистер Абрамс, если бы я могла приходить к вам каждый день, сколько времени понадобилось бы на мое обучение? – выпалила она.
Он, подняв глаза, заметил тревогу на ее лице.
– А в чем дело?
Она выложила ему все, что сказала ей мать.
– Я не хочу целыми днями мыть и стирать. Я хочу заниматься чем-то вот таким, настоящим делом, требующим умения, но мать считает, что это неприлично… для девушки, такой, как я.
Он устремил на нее взгляд поверх своих очков в железной оправе.
– Значит, мы должны найти для тебя возможность оставаться здесь. Я поговорю с твоей матерью и все ей объясню. По всей видимости, она превратно истолковала мои намерения. Возможно, ты и твоя младшая сестра могли бы вести у меня хозяйство, и ты вместе с ней будешь здесь постоянно проживать, как настоящая ученица, а по вечерам будешь осваивать искусство набора жемчуга. Если сможешь им как следует овладеть, ты никогда не останешься без работы, поверь мне.
Грета, облегченно вздохнув, откинулась на спинку стула. Пусть ей пока и не удастся приблизиться к своей мечте о магазинах Стоунгейта с их прекрасными украшениями и сияющими каменьями, но работать с этими изящными вещами для нее было таким наслаждением! Прикасаясь к золоту и жемчугу, она будто переносилась в другую жизнь и забывала о грязи и убогости улиц Уэлмгейта. Наверное, ее руки на самом деле и были ее богатством.
6
Перт, 1879 год
До Рождества оставалась неделя, когда Эбенезер Слингер предпринял последний обход деревень. Он стучал в двери домов и показывал свою визитную карточку, на которой значилось:
Эбенезер Слингер, эсквайр из Лондона
ТОРГОВЕЦ КРУПНЫМ ЖЕМЧУГОМ И ПРЕДМЕТАМИ ИСКУССТВА
Хорошие цены предлагаются за подлинные предметы
В Гленкоррине не нашлось желающих открыть ему дверь, кроме обитателей побеленного известью маленького домика в конце улицы, стоящего в стороне от дороги. Домик имел ветхий вид, сад стоял запущенным. На почте Эбен расспросил приветливую тетушку об окрестных жителях, и она сообщила ему, что женщина, живущая в конце улицы, недавно овдовела, а ее сын работает на помещика в лесу. Их фамилия Бейли, принадлежавшая, как он знал, странствующему клану. Она поведала, что они заядлые искатели жемчуга. К двери он подошел с заранее составленной речью. Ему открыла седовласая женщина в черном, с белым чепцом на голове.
– Миссис Бейли, прошу прощения, что оторвал вас от дел, но я хотел узнать, могу ли я с вами поговорить о вашем покойном муже?
– Я вас слушаю.
Она пристально посмотрела на него, но взгляд ее был безжизненным.
– Мне стало известно, что добыча жемчуга была его страстью, а его коллекция знаменита во всей округе.
– Что ж с того, что была? Это вас не касается, молодой человек, – сказала она, закрывая дверь.
Эбен протянул ей свою визитку:
– Мадам, не извольте беспокоиться. Я знаю, что множество шарлатанов выдают себя за респектабельных торговцев жемчугом, но вот мои рекомендации. Я скупаю только лучшее и предлагаю высокую цену за крупные экземпляры. Можете взглянуть на письмо лорда Кинлоха, где он лично меня рекомендует.
Он сунул письмо ей под нос в полной уверенности, что без очков она вряд ли сможет что-то увидеть, если вообще умеет читать. Она теперь пребывала в нерешительности и оставила дверь приоткрытой.
– Я знаю, какие суровые зимы бывают в этих краях, а на носу праздники, так что немного серебра не помешает. Надо сделать запасы к Новому году.