- Это знал бы я, моя госпожа.
И этот ответ снова удивил ее, потому что он показался ей совершенно бессмысленным.
- Ты сделал глупость, вернувшись сюда. Ведь ты же прекрасно знаешь, что я тебя презираю.
Прометей опустил глаза.
- Да, я это знаю, моя госпожа. Но я правильно сделал, что вернулся сюда, невзирая ни на какие последствия.
Юлия покачала головой. Пройдя через комнату, она опустилась на край своей постели. Повернувшись, она снова внимательно всмотрелась в юношу.
- Ты сильно изменился, я помню тебя совсем другим.
- В моей жизни кое-что произошло…
- Да, я это вижу, - сказала Юлия насмешливо, - например, ты совершенно потерял рассудок.
Тут она снова удивилась, увидев, что Прометей улыбнулся.
- Да, в какой-то степени… - сказал он, и его глаза засверкали какой-то внутренней, нескрываемой радостью.
Юлия почувствовала, как ей стало немного радостнее на душе от того, что она смотрела на него. Ее охватил какой-то странный душевный голод. Стараясь подавить его, она осмотрела юношу с ног до головы. Ей понравилось то, что она увидела. Он был прекрасен, как произведение искусства.
Видя, как Юлия на него смотрит, Прометей перестал улыбаться. Его щеки покраснели.
- Ты смущен, - удивленно сказала она.
- Да, моя госпожа, - честно признался он.
Как он может быть таким восприимчивым после всего того, что у него было с Примом? Юлия была тронута.
- Прости меня за то, что я так на тебя смотрю, Прометей, но просто сразу видно, что боги оказались милостивы к тебе. Ты так красив, здоров. - Улыбка Юлии стала какой-то тоскливой. - Мне боги оказали милости куда меньше.
- И тебе ничем нельзя помочь, моя госпожа?
Его вопрос был свидетельством ее явного плачевного состояния. Она не знала, сердиться ли ей на юношу за такую бестактность, или же радоваться тому, что она и не пыталась делать хорошую мину при плохой игре. Она слегка качнула головой. Гнев отнимает силы, а их у нее и так уже не осталось.
- Я перепробовала все, что только можно, - ответила она, удивляясь собственной откровенности, - и, как видишь, толку от этого оказалось мало.
Прометей посмотрел на нее таким взглядом, от которого ей захотелось заплакать.
- А тебе хоть сказали, что это за болезнь?
- Один говорит, что это истощение организма, другой - что это проклятие Геры, а третий - что это тибрская лихорадка, которая со временем пройдет.
- Мне жаль, моя госпожа.
Ну вот опять. Ему жаль. Ее! Какой же жалкой она теперь выглядит, если даже самый последний раб испытывает к ней жалость! Почувствовав холод, Юлия встала и плотнее завернулась в свою верхнюю одежду.
Она прошла к балкону, стараясь при этом изо всех сил выглядеть благородно и достойно. Когда-то Марк говорил ей, что она ходит, как царица. Юлия остановилась возле дверного проема и повернулась к Прометею. Слегка приподняв подбородок, она выдавила из себя улыбку, прохладную улыбку, полную женственности.
- Ты очень красив, Прометей. Прекрасно сложен. Силен. Настоящий мужчина. Мне, наверное, было бы интересно пользоваться твоими услугами. - Ее слова специально были рассчитаны на то, чтобы ранить его, и она увидела, что попала в цель. Его раны, вероятно, еще не зажили, поэтому Юлия могла использовать в своих интересах и это обстоятельство. Или она так же мастерски научилась наносить другим раны, как это когда-то делали Калаба и Прим? От этой мысли Юлии стало не по себе. Ей так хотелось думать, что она держит ситуацию под контролем, а в действительности она не испытывала ничего, кроме стыда.
Она медленно вздохнула.
- Не пугайся, - мягко сказала она, - я только хотела посмотреть на твою реакцию, Прометей. Можешь не беспокоиться, мужчинами я давно не интересуюсь. И сейчас мне меньше всего хотелось бы заводить себе очередного любовника. - Ее лицо исказила кривая усмешка.
Прометей долго молчал, прежде чем решиться сказать:
- Я могу служить тебе иначе…
- Например? - перебила она его тоскливым голосом.
- Мог бы носить паланкин, моя госпожа.
- Если бы только он у меня был.
- Мог бы быть твоим посланником.
- Если бы у меня был хоть кто-нибудь, кому я могла бы писать письма. - Юлия покачала головой. - Нет, Прометей. Единственное, в чем я сейчас нуждаюсь, - это деньги. И единственная мысль, которая мне приходит в голову, когда я думаю, как с тобой поступить, - это отвести тебя на рынок рабов и выставить на продажу. В этом городе всегда найдутся такие, как Прим, которые щедро заплатили бы за молодого человека, прошедшего такую подготовку, которую прошел однажды ты.
Его молчание было подобно душераздирающему крику. Юлия чувствовала это. Она это видела. Его глаза повлажнели. Он не говорил ни слова, но она знала, что он мысленно умоляет ее о пощаде. И все же он молчал, держа себя в руках. О, как он сейчас, наверное, жалел о том, что вернулся сюда!
Но тут в Юлии проснулось что-то давно забытое. Это было сострадание. Она чувствовала страдание этого юноши, и на какое-то мгновение оно стало ей понятным. Ему хотелось сейчас снова убежать, и кто бы мог осудить его за это?
- Ты ведь не хочешь себе такой участи, правда? - очень тихо сказала она.
- Нет, моя госпожа, - ответил он дрожащим голосом.
- Было бы лучше, если бы я продала тебя распорядителю зрелищ? Из тебя бы получился хороший гладиатор.
Прометей выглядел совершенно уничтоженным.
- Я не буду сражаться.
- Будешь, куда ты денешься. Ты силен. Прежде чем выйти на арену, ты пройдешь хорошую подготовку. У тебя будет шанс остаться в живых.
- Я не сказал, что не умею сражаться. Я сказал, что не буду этого делать.
- Почему?
- Потому что это противоречит моим религиозным убеждениям.
Юлия вся напряглась, к ней снова вернулись воспоминания о Хадассе. Но почему сейчас? Она сцепила руки.
- Тебе придется сражаться, если от этого будет зависеть твоя жизнь.
- Нет, моя госпожа. Я этого делать не стану.
Юлия вновь пристально вгляделась в него, и ей многое стало понятно. Прометей стал удивительно похож на Хадассу.
- Боги послали тебя ко мне, чтобы мучить меня? - В висках у Юлии снова застучало. Она почти ослепла от боли. - О-о-о… - тихо застонала она, сдавив пальцами виски. - Зачем ты пришел ко мне сейчас? - Ей была невыносима сама мысль о прошлом. Почувствовав слабость и тошноту, Юлия снова прошла по комнате и опустилась на край своей постели. - Зачем ты пришел?
- Чтобы служить тебе.
- Как ты сможешь служить мне? - сказала она с горькой иронией.
- Я буду служить тебе так, как тебе это будет нужно, моя госпожа.
- Ты что, сможешь избавить меня от моей болезни? - закричала она с горечью в голосе.
- Нет, но в этом городе есть врач…
Юлия сцепила пальцы так, что они побелели.
- Я уже повидала здесь столько врачей, что мне от них плохо! Я обошла все храмы! Я кланялась и умоляла о милости десятки идолов. Какие я только жертвы ни приносила богам. И что мне это дало? Что хорошего, я тебя спрашиваю! Что хорошего?!
Прометей подошел к ней и тихо заговорил:
- У того врача, о котором я слышал, говорят, есть помощница, которая творит чудеса.
Юлия цинично засмеялась и посмотрела на него.
- Сколько сегодня стоит чудо? - Ее губы снова скривились в горькой усмешке. - Посмотри вокруг, Прометей. Осталось ли здесь что-нибудь ценное? - Юлия сама, устыдившись, оглядела опустевшую комнату. - Все, что здесь осталось, - это сама вилла, которая уже заложена за долги. - Говоря все это, Юлия думала, зачем она так унижается перед каким-то рабом.
- А какова для тебя цена твоей собственной жизни, моя госпожа?
Когда Юлия услышала такой вопрос, ее гнев мгновенно испарился, уступив место страху. Она снова посмотрела на юношу, и ее взгляд был полон отчаяния.
- Не знаю. Я не знаю, стоит ли вообще моя жизнь хоть что-то. Никому нет дела до того, что со мной происходит. И я даже не знаю, волнует ли это меня саму.
Прометей опустился перед Юлией на одно колено и взял ее холодную руку в свою.
- Это волнует меня, - сказал он совершенно спокойно.
Удивившись в очередной раз, Юлия уставилась на него. Ей так хотелось уцепиться за ту надежду, которую он ей давал, и ей на мгновение показалось, что луч этой надежды уже блеснул в ее жизни. Но в то же время ей было страшно полагаться на этого человека. В конце концов, зачем ему понадобилось о ней заботиться? Она к нему никогда не была добра. Более того, она всегда относилась к нему с отвращением и презрением. И то, что сейчас он проявлял к ней заботу, ничего не меняло. А что, если это какая-то коварная ловушка?.. Юлия снова почувствовала себя во власти страха.
А вслед за страхом пришел гнев.
Ну да, ей стало понятно, почему это Прометей стал вдруг таким заботливым! Она уже почти слышала, как голос Калабы подсказывал ей, что к чему. "Разумеется, он заботится о тебе, - говорил ей голос, - ему же нужно спасать свою шкуру". В ушах Юлии мрачным звоном отдавался смех Калабы.
Юлия отняла у Прометея свою руку. "Как это трогательно", - хрипло произнесла она, глядя на него сверху вниз. Потом она встала и, шатаясь, отошла от него, высоко подняв голову и чувствуя, как бьется ее сердце. Ее мыслями и поведением снова управлял гнев. Но у нее уже не было сил даже на поддержание этого гнева, поэтому гнев быстро уступил место отчаянию, а отчаяние - жалости к самой себе.
- Только не думай, что я тебе поверила. Нисколько, - сказала Юлия, стоя к Прометею спиной. - Никому до меня нет дела, - простонала она, и ее губы задрожали. - А ты такой же, как и все. Улыбаешься и делаешь вид, что любишь меня, а на самом деле ненавидишь меня и только ждешь, когда я умру. Каждый раз, когда Дидима входит сюда, я вижу, как она на меня смотрит. Я знаю, о чем она думает. Она будет танцевать на моей могиле. - Может, лучше ее убить, пока этот день не настал.
Обернувшись, Юлия увидела, что Прометей снова стоит. Его лицо было торжественным и серьезным, но страха в нем по-прежнему и не было. Юлия долго смотрела ему в глаза, и его спокойствие каким-то непостижимым образом отдавалось в ней утешением. Как давно она не испытывала ничего подобного!
- Можешь оставаться, - сказала она и снова удивилась, на этот раз своему решению. Что она будет делать с этим рабом? Какая от него будет польза?
На лице Прометея отразилось чувство облегчения.
- Спасибо, моя госпожа.
- Я еще подумаю о том, что ты будешь здесь делать. Только не сейчас. - Юлия задрожала, почувствовав неимоверную усталость. На лбу выступили капельки пота, ей стало плохо. Она протянула ему руку. - Помоги мне лечь.
Прометей проводил ее до постели и осторожно помог лечь.
- Мне так холодно, - сказала Юлия, вся дрожа. - И никак не согреться.
Прометей накрыл ее одеялом. Не дожидаясь от нее никаких указаний, он взял кусок сухой чистой материи и вытер пот с ее лба.
- Я разожгу дрова в жаровне, моя госпожа.
- Дров в доме не осталось. - Юлия старалась не смотреть на Прометея, стыдясь своей бедности. Как низко она пала с тех пор, как впервые увидела его.
Прометей тем временем накрыл ее вторым одеялом.
Юлия укрылась поплотнее.
- Ты сможешь разыскать того врача, о котором говорил?
- Да, моя госпожа. Он приобрел известность в этом городе. Разыскать его будет нетрудно.
- Тогда пойди и расскажи ему обо мне. - Глядя, как Прометей направляется к двери, Юлия добавила: - Не возвращайся сюда, если не сможешь договориться с ним. Просто я боюсь того, что мне тогда захочется с тобой сделать. Ты меня понимаешь?
- Да, моя госпожа.
Юлия и сама теперь видела, что он ее прекрасно понимал.
- Иди, и пусть боги помогут тебе.
Прометей вышел и закрыл за собой дверь. Юлия снова предалась унынию.
Может быть, к Прометею боги будут милостивее, чем к ней.
24
Александр устало опустился на мягкие подушки своего нового дивана и глубоко вздохнул, испытывая самое настоящее опустошение.
- Рашид, если придет кто-нибудь еще, скажи, что я сегодня больше не принимаю.
- А где Рафа?
- Записывает истории болезни. Скоро закончит.
- Ты будешь есть сейчас, или подождешь ее?
Александр открыл один глаз и весело посмотрел на него.
- Подожду ее.
- Хорошо, мой господин.
Александр улыбнулся, снова закрывая глаза и собираясь немного поспать, пока не придет Хадасса.
Вошел слуга.
- Мой господин, там внизу стоит какой-то молодой человек, он хочет поговорить с тобой.
Александр недовольно нахмурился.
- Он что, не видит, что на двери написано? Никаких больных до завтрашнего утра.
- Он не умеет читать, мой господин.
- Так прочитай ему.
- Я так и сделал, мой господин.
- Скажи ему, чтобы приходил завтра.
Тут в комнату вошла Рафа, и Александр заставил себя подняться. По тому, как она хромает, он мог судить, что она сильно устала. Хадасса опустилась на диван напротив него и отставила в сторону свой посох. Плечи ее были опущены, она потирала больную ногу.
- Я скажу Андронику, что вы готовы ужинать, - сказал Рашид, выходя из комнаты.
Александр встал.
- Мне не терпится узнать, что Андроник приготовил сегодня, - сказал он, улыбаясь Хадассе. - Он прекрасно готовит, а я уже умираю от голода. Давай, я помогу тебе. - Он обнял Хадассу сзади, и она, откинувшись назад, вздрогнула от боли. - Опять ты перетрудилась. - Александр наклонился над ее больной ногой и осторожно выпрямил ее. Хадасса снова вздрогнула. - От долгого сидения у тебя сводит мышцы. - Он стал осторожно массировать ей ногу.
- Надо же мне было закончить все записи.
- Для этого я найму писца. - Массируя ей ногу, Александр обратил внимание на то, как побелели у нее пальцы на руке. - Тебе нужно как следует прогреться в бане.
- Может быть, завтра…
- Нет, сегодня, - сказал он твердым, безапелляционным тоном. - Сразу после ужина.
Рашид вошел в комнату с огромным серебряным подносом, на котором были разложены две сочные куропатки, сидящие в гнездах, красиво сделанных из нарезанных фруктов и зелени. От аромата такого блюда у Александра свело в животе.
Рафа молча поблагодарила Рашида и сняла свое покрывало. Куропатка была так умело приготовлена и оформлена, что отломить от нее кусок не составляло никакого труда. Мясо было удивительно вкусным. Рафа весь день была так погружена в свою работу, что только сейчас поняла, как она голодна. Она с интересом наблюдала за Александром. Тот явно наслаждался ужином.
Покончив с одной ножкой куропатки, Александр принялся за другую.
- Клементия сегодня оставила для тебя еще денег, - сказал он, продолжая поедать свой кусок.
Хадасса смущенно посмотрела на него.
- Я просила ее не делать этого.
Не отрываясь от еды, Александр в ответ посмотрел на нее.
- Зря ты жалуешься. Она ведь тебе так благодарна. И то, что она делает тебе подарок, ей самой доставляет удовольствие. Что же в этом плохого? То же самое делал и Орест.
Нахмурившись, Хадасса вернулась к еде. Все-таки ей такая ситуация не нравилась. В подарке Ореста она не видела ничего плохого, ибо понимала, что тогда они сильно нуждались. Теперь же, в окружении большого количества помощников, загруженная массой работы, она практически не могла найти времени, для того чтобы отыскать людей, которые действительно нуждались в помощи, - а золотые монеты тем временем в преизбытке лежали в ее шкатулке.
Александр видел, что ей это не нравится. Не стоило говорить ей о Клементии. По крайней мере, до конца ужина. Он знал, что дорогие подарки и большие суммы денег не радовали Хадассу, и знал, почему. Ее доводы казались ему глупыми. "Их благодарность принадлежит Богу", - все время повторяла она, но в том, что она принимала эти дары, он не видел ничего плохого.
На прошлой неделе какой-то мужчина склонился перед ней, когда она вошла в переднюю. До этого Александр никогда не видел, чтобы она сердилась.
- Встань! - закричала она, и тот испуганно вскочил на ноги.
- Рафа, - окликнул ее тогда Александр, пытаясь успокоить ее и разрядить обстановку, но она в гневе повернулась к нему.
- Разве я богиня, чтобы он преклонялся передо мной?
Она подошла к тому мужчине, который пятился от нее, бледнея от страха. Протянув к нему руку, она сказала:
- Прикоснись ко мне.
Мужчина робко поднял руку, но было видно, что у него не хватит смелости сделать то, о чем она его просила. Тогда она крепко схватила его за руку и положила его руку себе на ладонь.
- Видишь? Это плоть и кровь. И никогда, никогда больше не кланяйся передо мной. Понял?
Мужчина кивнул, но когда Хадасса отошла, Александр увидел, каким было выражение его лица.
Таким же было выражение лиц и у других. Этот мужчина искренне уважал ее.
- Воспринимай эти деньги как плату за работу, - сказал ей теперь Александр, пытаясь успокоить ее.
- Но ты же прекрасно знаешь, что Клементия уже внесла ту плату, которую ты ей назвал. Пусть она отдаст свое пожертвование Богу.
- Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, - сказал Александр, и в этот момент в комнату вошел слуга. - Что там?
- Тот молодой человек сказал, что будет ждать вас, мой господин.
Александр сжал губы. На улице шел дождь, было слышно, как капли стучат по крыше.
- Ну что ж, пусть ждет, - сказал Александр, решив до конца насладиться ужином.
- А кто это? - спросила Хадасса.
- Кто-то хотел поговорить со мной.
- На улице дождь.
- Я сказал ему, чтобы он приходил завтра. Но если он решил ждать, пусть ждет!
- Так кто же это?
- Понятия не имею, - ответил Александр, раздраженно положив косточку на поднос.
- Он болен? - спросила слугу Хадасса.
- Нет, моя госпожа. Он выглядит вполне здоровым.
- Его что-то тревожит?
- Нет, моя госпожа. Он совершенно спокоен. Когда я сказал, что ему придется ждать до утра, он поблагодарил меня и сел у стены.
Раздраженный, Александр разломил свой кусок куропатки пополам. Ну как люди не могут понять, что врачи тоже имеют право на отдых, как и все остальные? Он чувствовал, что Хадасса смотрит на него с молчаливой мольбой.
- Думаю, это не срочно, - пробормотал он.
Но она продолжала смотреть на него.
- На улице дождь, Рафа.
Удивительно, как много можно сказать молчанием.
- Ну, хорошо! - сказал Александр, сдавшись. Махнув рукой слуге, он добавил: - Пригласи его в дом, и пусть он обсохнет в передней.
- Хорошо, мой господин. Вы поговорите с ним сегодня?
- Нет. Я сегодня и так устал. - Тут он увидел, как Хадасса снова подняла на него свой взгляд. - Даже не думай об этом! - сказал он тоном, не терпящим возражений.
Рашид подошел ближе к ее дивану. Хадасса посмотрела сначала на него, потом перевела взгляд на Александра и печально улыбнулась.
- Сегодня я тебе разрешу только поужинать и сходить в баню, - сказал ей Александр.