Хадасса поняла, что он не шутит, поэтому снова откинулась назад.
- А наш гость может подождать, - добавил Александр, обращаясь к ней, после чего повернулся к слуге. - Если жаровня там не греет, добавь дров. И дай ему сухую тунику.
- Хорошо, мой господин.
Он снова посмотрел на Хадассу.
- Ну теперь ты довольна?
Она улыбнулась ему.
- Он, наверное, голоден, - разломив свою куропатку надвое, один кусок она протянула слуге. - И еще ему понадобится постель. Ведь ждать придется всю ночь.
Александр кивнул.
- Сделай все, как она сказала.
* * *
Прометей удивился, когда слуга открыл дверь и сказал, что он может войти и подождать врача в доме. Огонь в жаровне уже горел, слуга дал ему полотенце и сухую тунику. Потом слуга вышел и вернулся с подносом, на котором были половина жареной куропатки, хлеб и кувшин с прекрасным вином. Какой-то смуглый мужчина крупного телосложения принес ему постель.
- Врач поговорит с тобой утром, - сказал он. - Можешь переночевать здесь.
Возблагодарив Бога, Прометей насладился прекрасным ужином и хорошим вином, после чего растянулся на постели. Он прекрасно проспал всю ночь.
Утром его разбудил тот же сириец.
- Вставай. Врач ждет тебя.
Прометей проследовал за ним наверх по лестнице и по коридору и библиотеку. Там за столом стоял молодой человек, читавший свитки. Подняв голову, врач увидел, что вслед за Рашидом к нему входит посетитель.
- Спасибо, Рашид, - сказал Александр, и сириец вышел. - Итак, о чем ты хотел поговорить со мной?
Прометей удивился тому, что врач оказался таким молодым. Ему казалось, это будет человек в годах, умудренный опытом.
- Я пришел попросить тебя помочь моей хозяйке. Она тяжело больна, мой господин.
- В городе полно других врачей. Почему ты пришел именно ко мне?
- Она уже обращалась ко многим врачам, мой господин. Ходила к жрецам. Приносила многочисленные жертвы множеству богов. Ее служанка говорила мне, что она даже провела ночь в абатоне.
Александра заинтересовало это обстоятельство.
- А в чем проявляется ее болезнь?
Прометей изложил ему свои наблюдения.
- Она может прийти сюда?
- Мне бы пришлось нести ее, мой господин. И хотя весит она немного, путь сюда окажется неблизким.
Александр нахмурился.
- Ну, хорошо, - сказал он. - Сегодня мне нужно будет принять несколько человек, но вечером я найду время, чтобы прийти и осмотреть ее. Где она живет?
Прометей объяснил.
Александр удивился услышанному.
- Судя по адресу, твоя хозяйка не из бедных, - сухо произнес он, подумав о том, почему бы ей не прибыть сюда в паланкине.
- Бедной она стала в результате своей болезни, мой господин.
Александр закивал в знак понимания. Молодой человек повернулся, чтобы уйти.
- Постой, - остановил его Александр. - Пожалуйста, постарайся ей объяснить, что обещать я ничего не могу. Если я смогу ей помочь, я помогу ей. Если нет, то останется надеяться на милость богов.
- Я понимаю, мой господин.
- Надеюсь, что я смогу ей помочь.
- Спасибо, мой господин, - сказал Прометей. - Да благословит тебя Бог за твою доброту.
Александр удивленно поднял брови. Он поднял голову и с интересом смотрел на уходящего гостя.
В это время в библиотеку вошла Хадасса. Стоя у порога и провожая гостя взглядом, она спросила Александра:
- Кто это?
Александр поднял голову и взглянул на нее.
- Это тот самый молодой человек, который еще вчера хотел со мной поговорить. Помнишь? - Александр улыбнулся. - Ты еще отдала ему половину своей куропатки.
- Да, мой господин, но как его зовут? - Хотя Хадасса не успела его разглядеть, его лицо показалось ей знакомым.
Александр пожал плечами, вернувшись к своим свиткам.
- Я как-то не спросил его.
Позднее, вечером, у него будут все причины пожалеть об этом.
25
Марк услышал стук в дверь. Не обращая на него внимания, Марк продолжал лежать на коврике и смотреть на щелястый потолок. Сквозь щели в комнату проникало солнце. Дом пребывал в явно запущенном состоянии. Еще несколько лет дождей и неблагоприятной погоды, и крыша начнет разрушаться. Сколько еще пройдет лет, прежде чем от дома вообще ничего не останется?
Стук повторился, на этот раз громче и настойчивее.
Раздраженный, Марк встал и прошел через полутемную комнату, в которую проникали солнечные лучи. Кто знает, может, у этого непрошеного гостя хватит ума уйти отсюда, прежде чем Марк подойдет к двери. Открыв дверь, он увидел перед собой ту самую пожилую женщину, с которой разговаривал на рынке. Она тяжело опиралась на свою палку.
- Ты все еще здесь, - сказала она ему.
- Как видишь, - равнодушно ответил Марк. - Что тебе нужно?
Старуха оглядела его с головы до ног.
- Зачем ты пришел в дом мертвецов?
Марк отпрянул, будто она ударила его по лицу. Он пришел сюда, чтобы ощутить хоть какую-то близость к Хадассе, а не для того, чтобы ему напоминали, что она мертва. Он сжал дверь так сильно, что руки побелели.
- Зачем ты тревожишь меня, старуха? - спросил он, глядя на нее сверху вниз.
- Это не твой дом.
Кто, кроме этой старухи, которая вот-вот умрет, осмелится оспорить право римлянина на владение пустующим домом? Его губы скривились в мрачной усмешке.
- Ты что, пришла, чтобы вышвырнуть меня отсюда вон?
Женщина положила обе руки на свою клюку и поставила ее перед собой.
- Я пришла, чтобы узнать, зачем ты пришел сюда.
Поморщившись, Марк ничего не ответил.
Женщина не отставала:
- Что ты надеешься найти в этом месте, римлянин?
- Одиночество, - сказал он, снова закрыв дверь.
Она снова постучала, трижды, тяжело.
- Убирайся! - закричал Марк в сторону закрытой двери и сел за стол. Он провел пальцами по волосам и опустил голову на руки.
Старуха снова постучалась, снова трижды. Марк в сердцах выругался.
- Убирайся!
Она заговорила сквозь закрытую дверь:
- Это не твой дом.
Марк стиснул зубы, его сердце бешено заколотилось.
- Назови мне имя хозяина, и я куплю у него этот дом!
Наступила тишина, и Марк уже облегченно вздохнул, думая, что старуха все же решила отстать от него и удалилась.
Тук. Тук. Тук.
Марк стукнул кулаком по столу и встал. Вновь открыв дверь, он уставился на нее.
- Что тебе нужно, старуха? Скажи мне и оставь меня в покое.
- Зачем ты пришел сюда? - спросила она с завидным терпением.
- Это мое дело.
- Это моя деревня. Я родилась здесь восемьдесят семь лет назад. И этот дом принадлежал человеку, которого я знала и уважала. - Женщина подняла голову и посмотрела Марку в глаза. - А тебя я не знаю.
Марка поразила ее смелость.
- Эта несчастная деревня принадлежит Риму! И я могу взять то, что хочу, а я хочу этот дом. - Уже произнося это, Марк слышал, как высокомерно звучат его слова. Он отвел глаза от пожилой женщины. - А теперь уйди, - проскрежетал Марк, сжав зубы, и хотел было снова закрыть дверь.
Однако старуха уперлась в дверь поднятой клюкой.
- Я не уйду, пока не получу тот ответ, который мне нужен. Зачем ты пришел сюда?
- Я не знаю, - унылым голосом сказал ей Марк. - Ну что, довольна? - Отвернувшись, он пошел в глубину дома. Услышав стук ее клюки, он обернулся и увидел, что женщина тоже входит в дом. - Я тебя сюда не приглашал, - произнес он холодным тоном.
- Тот, кто пригласил сюда тебя, пригласил и меня, - многозначительным тоном сказала старуха, сделав несколько шагов внутрь помещения.
Тяжело вздохнув, Марк провел рукой по волосам и снова сел за стол. Больше он не говорил ни слова. Она тоже молчала так долго, что он поднял голову и снова взглянул на нее. Она медленно огляделась.
- Я не была в этом доме с тех самых пор, как они в последний раз ушли отсюда, - сказала старуха и посмотрела на свет, пробивавшийся сквозь крышу. Она грустно покачала головой. - Анания обязательно залатал бы эти дыры. - Потом она снова посмотрела на Марка выжидающим взглядом.
Марк встретил ее пристальный взгляд глухим молчанием.
- Ответ на мой вопрос я уже знаю, - в конце концов заговорила женщина. - Ты ведь здесь из-за Хадассы. Что с ней случилось?
- Если я тебе скажу, ты уйдешь отсюда? - сухо спросил Марк.
- Может быть…
- Она погибла. На арене, в Ефесе.
Старуха подошла к нему поближе.
- А почему смерть еще одной иудейки так много значит для римлянина?
Марк сверкнул на нее глазами.
- Она была служанкой в доме моего отца.
- И по одной этой причине ты проделал такой большой путь, чтобы посмотреть, где она жила? - сказав это, старая женщина улыбнулась.
Не в силах больше выносить ее испытующий взгляд, Марк встал и подошел к окну. Вздохнув, он посмотрел на жаркое синее небо.
- Это уже мое личное дело, старуха.
- Не такое уж и личное, если все в деревне об этом знают.
Марк обернулся к ней.
- Что они знают?
- Что какой-то римлянин пришел к нам и ищет дом Хадассы. И вот теперь, когда он его нашел, заперся в нем, будто покойник в своей могиле.
Марк гневно посмотрел на нее.
- Кому какое дело до того, что я здесь? Пусть люди занимаются своими делами, а мне предоставьте возможность заниматься своими.
- У меня ноги устали. Может, предложишь мне сесть?
- Я предложил бы тебе убраться отсюда!
Устало вздохнув, старуха тяжело оперлась на свою клюку.
- Да, гостеприимства тебе явно не хватает.
В ответ Марк лишь презрительно фыркнул.
- Конечно, разве мы вправе рассчитывать хоть на какую-то доброту со стороны римлян?
- Прекрасно! Садись! А когда отдохнешь, убирайся.
- Вот спасибо, - сказала старуха, и в ее голосе прозвучали иронические нотки. - От такого великодушия отказаться трудно. - Она опустилась на стул. Потом долго и молча смотрела на Марка. Ему стало не по себе.
- Это твой Иерусалим, римлянин?
- О чем ты?
- Наин - это твой священный город? Ты совершил сюда паломничество, чтобы прославить рабыню, которую любил?
От ее вопроса гнев Марка пропал и в нем пробудилось чувство горечи и одиночества. Он тяжело опустился на скамью, стоявшую под окном, и прислонился спиной к стене.
- Почему ты не оставишь меня в покое, старуха?
- Какой покой ты найдешь в этом доме? Покой смерти?
Марк закрыл глаза.
- Уйди.
Она не сдвинулась с места.
- Ты давно не ел?
Он мрачно усмехнулся.
- Не помню.
Она с трудом поднялась.
- Пойдем со мной. Я дам тебе чего-нибудь поесть.
- Я не голоден.
- Зато я голодна. Пойдем со мной, поговорим о том, зачем ты сюда пришел.
- Мило с твоей стороны, но я с сожалением вынужден отказаться.
- Я вижу, твое горе велико. - Ее темные глаза буквально сверлили его. - Это потому, что Хадассы больше нет?
Марк снова встал.
- Слишком много ты хочешь знать.
Старуха оперлась на свою клюку и посмотрела на него.
- А что ты сделаешь? Выкинешь старую клячу на улицу? - Она чуть улыбнулась, видя его смущение. - Я уже слишком стара и ничего не боюсь. - Она слегка стукнула клюкой, и это напомнило Марку о том маленьком пастушке, которого он встретил в горах. - Пойдем со мной, римлянин, я расскажу тебе все, что помню о Хадассе.
Марк понимал, что эта женщина пришла к нему не случайно.
- Ты хорошо ее знала?
Женщина с трудом дошла до двери и остановилась на пороге. Солнечный свет бил ей в спину, поэтому Марк не мог видеть выражения ее лица.
- Я знала ее с самого ее рождения и до того дня, как она вместе с семьей отправилась в Иерусалим на Пасху. - Сказав это, женщина вышла на улицу.
Марк вышел вслед за ней и пошел, стараясь соизмерять свои шаги с ее походкой. Пройдя по улице вниз и миновав несколько домов, они остановились, и женщина вошла в дом, выглядевший почти таким же, как и тот, который они только что покинули. Марк стоял в открытых дверях и оглядывал помещение. Все в доме было чисто и аккуратно.
- Входи, - сказала ему женщина.
- Если я войду, твой дом будет осквернен.
Она удивленно засмеялась.
- Ты что же, знаешь наши законы?
- Да, немного, - мрачно ответил он.
- Если наш Господь ел с мытарями и блудницами, то, я думаю, он мог бы есть и с римлянином. - Старуха указала ему на стул. - Садись. - Марк вошел и сел. Вдыхая аромат готовящейся пищи, он почувствовал, что действительно голоден. Хозяйка придвинула ему чашу с финиками. - На, возьми, сколько хочешь. - Марк молчал и с интересом смотрел на нее. Она ведь приготовила все заранее.
Остановившись перед горящими углями, она зачерпнула ковшом густую кашу, положила ее в деревянную миску и поставила перед Марком. Порцию поменьше она положила себе, после чего села напротив своего гостя. Затем она придвинула Марку корзину и достала оттуда пресный хлеб.
- Ты сказала, что расскажешь мне о Хадассе.
- Сначала поешь.
Улыбнувшись одними губами, Марк разломил хлеб и обмакнул кусок в кашу. Попробовав один раз, он полностью предался своему чувству голода. Хозяйка наполнила глиняную чашу вином и подала ему. Когда сосуд с кашей опустел, она наполнила его снова и стала смотреть, как Марк ест.
- Ты постился или просто долго не ел?
- Ни то, ни другое.
Женщина доела свою порцию. Заметив, что его чашка снова опустела, старуха слегка приподняла брови.
- Еще? У меня ее много.
Марк покачал головой, потом тихо усмехнулся чему-то своему.
- Спасибо, - только и сказал он.
Старуха поставила чашки одну в другую и убрала их. Тяжело встав, она прошла через комнату и, опустившись на старые, изношенные подушки, издала вздох облегчения.
- Меня зовут Дебора, - она посмотрела на него выжидающим взглядом.
- Марк Люциан Валериан.
- У Хадассы был старший брат, его тоже звали Марк. Анания стал учить его гончарному ремеслу с самого детства, но потом сказал, что у него настоящий талант. Анания считал себя простым гончаром. Марк был художником. - Старуха кивнула в сторону полки, вделанной в глиняную стену. - Вон ту вазу он сделал, когда ему было двенадцать лет.
Марк посмотрел и увидел, что эта работа ничуть не хуже всего того, что он видел в Риме.
- А когда они отправились в Иерусалим, Марку было пятнадцать лет.
Марк смотрел на вазу, и его не покидало чувство печали. Если уже в двенадцать лет этот мальчик подавал такие надежды, каких бы успехов он достиг, если бы остался жив?
- Как жаль, что он погиб совсем юным.
- Жаль для нас. А для него это благословение.
Марк мрачно посмотрел на нее.
- Ты называешь смерть благословением?
- Марк с Господом, вместе с матерью, отцом и сестрами.
Сердце Марка пронзила стрела боли.
- Неужели ты думаешь, что, если Хадассу львы на арене растерзали на куски, - это благословение? Неужели это благословение, если в тот момент, когда она умирала, люди вокруг веселились, бесновались? - И среди них была его, Марка, родная сестра.
- Ты очень зол, Марк Люциан Валериан. Почему?
Он стиснул зубы.
- Я пришел сюда, чтобы услышать о Хадассе, а не рассказывать о себе.
Женщина сложила руки на коленях и загадочно посмотрела на него.
- Что тут сказать? Хадасса была тихой девочкой, которая делала все, о чем ее попросят. В ней не было ничего приметного. Она была очень застенчивой. Каждый раз, когда Анания собирал свою семью в Иерусалим, все видели, как пугался этот ребенок. Ее вера не была сильной.
- Не была сильной? - Марк даже рассмеялся, не веря своим ушам.
Старуха внимательно посмотрела на него.
- По крайней мере, насколько я ее помню. - Когда Марк ничего ей не объяснил, она пожала плечами. - Хадасса была бы счастлива всю жизнь прожить в этой деревне, выйти замуж, родить детей и никогда не уходить дальше Галилейского моря, которое она очень любила. Ей было очень хорошо в ее доме, среди своих родных, среди своих друзей и знакомых.
- И ее Бог лишил ее всего этого.
- Может быть и так…
Марк задумчиво обхватил обеими руками глиняную чашку, стоявшую перед ним на столе.
- А кто были ее друзья?
- Мальчики и девочки ее возраста. Ни с кем из них ты не сможешь поговорить.
- Почему? Потому что я язычник?
- Потому что ее семья оказалась не единственной, не вернувшейся из Иерусалима. В этой деревне осталось много пустых домов.
Марк вздрогнул. Ему стало стыдно. Стыдно за то, как он вел себя с этой женщиной. Стыдно за то, что он римлянин. Он встал и подошел к двери. Открыв дверь, он уставился на грязную улицу. Легкий ветерок поднимал пыль. По улице шла какая-то женщина, которая несла на голове огромный кувшин, а за ней шли ее дети. У своего дома сидел старик, прислонившись спиной к стене.
- А какой была Хадасса, когда ты знал ее? - спросила его хозяйка.
Марк поднял глаза к ясному небу.
- Когда я впервые увидел ее, я подумал про нее так же, как и ты сказала: неприметная. Истощенная. Голова у нее была обрита. Волосы только отрастали. А таких больших глаз я ни у кого не видел.
Марк обернулся и посмотрел на пожилую женщину.
- Она меня боялась. Дрожала всякий раз, когда я к ней приближался. Поначалу. Позднее она мне говорила такое, что никто другой не осмелился бы сказать. - Марк вспомнил, как в саду Клавдия Хадасса подошла к нему и умоляла пощадить других рабов. И о том, как тогда же она умоляла и за него самого.
"Прошу тебя, Марк, умоляю тебя. Не бери на свою голову грех невинной крови".
Он закрыл глаза.
- Я искал ее и нашел ее в саду, ночью. Она стояла на коленях. Иногда наклонялась лицом к земле. - Марк снова открыл глаза, его лицо было напряжено. - Она постоянно молилась своему невидимому Богу. Своему Христу.
Последнее слово он произнес, словно проклятие. На его скулах заиграли желваки.
- Потом даже в дневное время, едва взглянув на ее лицо, я мог определить, что она молилась. Для нее это было подобно работе, служению. - Марк покачал головой. - Ты говоришь, что ее вера не была сильной, а я тебе скажу, что ни у кого другого в своей жизни я не видал такой упрямой веры. И никакая логика не могла ее разубедить. Даже угроза смерти. Даже сама смерть.
По щекам старой женщины потекли слезы, но она улыбалась.
- Господь очистил ее.
Эти ее слова повергли Марка в еще более сильный гнев.
- Очистил для чего? Чтобы она стала достойной жертвой?
Дебора посмотрела на него.
- Для Его благой цели.
- Благой цели? Что благого было в ее смерти? Твоему Богу было достаточно крови жертвенных агнцев. - Марк нервно и зло рассмеялся. - Ты хочешь знать, почему Хадасса умерла? Потому что Его Сыну мало старых жертв. Он уже хочет крови тех, кто в Него верит!
Дебора слегка подняла голову.
- Сядь, Марк. Успокойся и послушай.
Он сел и опустил голову на руки.
- Что бы ты мне сейчас ни сказала, это уже ничего не изменит.