Тот резкий тон, которым он задал этот вопрос, удивил ее.
- Я решила быть с твоей сестрой.
- Ну допустим. А почему ты изменила имя? - Вопрос прозвучал жестче, чем Марк того хотел.
- Потому что я не Рафа. Людей исцеляет Иисус, а не я, - сказала она, повторив ему то, что уже говорила Александру, и надеясь, что Марк поймет ее лучше.
- А Азарь - это твое настоящее имя?
- Азарь означает "помощница". Я и есть помощница, и надеюсь ей остаться.
Он обратил внимание на то, как тщательно она произнесла эту фразу.
- А почему ты решила помогать именно Юлии?
- Я не могу ответить на этот вопрос, мой господин.
- Не можешь, или не хочешь?
- Я знаю только, что все время иду туда, куда меня направляет Господь. Я не знаю, почему Он хочет, чтобы я была здесь.
Марк мрачно нахмурился, потому что ее слова заставили его вспомнить о том, что он испытал в Галилее. Ведь Бог хочет, чтобы и он был здесь. С Юлией. О других причинах, по которым Бог призвал его сюда, Марк просто не хотел думать.
- Значит, если следовать твоей логике, Бог любит и мою сестру, и Он что-то хочет совершить в ее жизни. - Не успела она ему что-либо сказать в ответ, как Марк махнул ей рукой. - Можешь идти.
Как только она ушла, он резко встал, не находя себе места.
Наверное, ему нужно было выйти в город и немного пройтись. Он вышел в коридор.
- Тебе нужен паланкин, мой господин? - спросил Юлий, видя, как Марку подают верхнюю одежду. Марк надел плащ.
- Нет, я лучше пойду пешком, - сказал он, застегивая на плече золотую брошь. - Если мать проснется и пошлет за мной, скажи ей, что я пошел в бани. - Он направился к двери и с силой распахнул ее. Спустившись вниз, к воротам, он так же резко захлопнул их за собой.
Выйдя на улицу, Марк направился в мужской клуб, в котором он проводил все свободное время еще до своего отъезда из Ефеса. Ему казалось, что он сможет там отвлечься, едва он возобновит свои старые знакомства. Вечерний воздух остудил в нем гнев, и к тому моменту, когда Марк дошел до клуба, он почувствовал, что ему удалось расслабиться. Там его встретили удивленно-радостными возгласами, несколько человек приветливо его обняли.
- Мы слышали, что ты снова в Ефесе, вот только никто тебя еще не видел, - сказал ему кто-то.
- Где это ты так долго пропадал, Марк?
- Не иначе, как сидел в своем порту, зарылся в учетные записи и из укрытия смотрел, как тут без него идет прибыль! - Все засмеялись.
- А я слышал, ты был в Палестине.
- В Палестине?! - воскликнул кто-то. - О боги, да кому в голову взбредет отправляться в эту всеми проклятую страну?
Эта веселая компания только сильнее раздражала Марка. Он смеялся вместе со всеми, но на сердце у него было совсем не весело. У него было такое ощущение, будто он снова в Риме, с Антигоном, и ему хочется, чтобы тот был где угодно, но только не рядом с ним. Неужели изменился только он один? Неужели только он один чувствует, насколько грязен и развращен этот мир?
- Давай, пойдем завтра на зрелища.
- Я приду туда с Пилией.
- О-о Пилия! - вожделенно застонал кто-то, закатывая глаза, будто в экстазе.
Другие засмеялись и стали смачно делиться тем, какую память о себе оставила Пилия в жизни всех тех, с кем она проводила ночи, особенно после зрелищ.
Марк вспомнил Аррию.
А потом свою сестру.
Окунувшись в бассейн, он обрадовался тому, что вода сомкнулась над ним и он не слышит голосов своих друзей. Друзей ли? Он больше не испытывал потребности общаться с ними. Отплыв в самый дальний угол бассейна, он вынырнул из воды. Пройдя между колоннами, он вошел в калидарий и оставался там до тех пор, пока пот не покрыл все его тело. Пройдя мимо тепидария, он вошел во фригидарий и с радостью испытал шок от холодной воды, заставивший его отвлечься от тягостных мыслей.
Но ненадолго.
Полежав на массажном столе, Марк оделся и покинул клуб. Когда он шел по улице, то ощущал себя еще одним телом среди хаоса огромной безликой толпы, кишащей вокруг храма Артемиды. Марк остановился и посмотрел на храм. Он был необычайно красив, самый настоящий памятник человеческой инженерной мысли.
А Марк со своим острым умом смотрел на храм как на самое грандиозное в Ефесе предприятие по выкачиванию денег. Массивное строение окружали многочисленные торговые палатки, делавшие прибыль на продаже фигурок богини - обитательницы храма. Другие купались в золоте, продавая жертвенных животных. А третьи продавали амулеты и колдовские средства в дорогих медальонах. Продавались здесь и средства для воскурений, и по количеству денег, которые выкладывали за все это покупатели, составлялось суждение о том, насколько глубоко и искренне тот или иной человек поклонялся этой богине. Покупались за деньги даже молитвы.
Внутри находились храмовые проститутки, как женщины, так и мужчины, и их цена была скользящей - в зависимости от состояния кошелька того, кто пришел преклониться перед богиней.
Марк печально покачал головой. Сколько денег здесь берет жрец за благословение? Сколько стоит надежда, которая потом оказывается пустой?
Потом Марк посмотрел на улицу, застроенную гостиницами, предназначенными для тех, кто издалека пришел посмотреть на храм и поклониться Артемиде. Большинство людей приходило, поклонялось и уходило, но были и такие, кто оставался здесь месяцами, переворачивая горы свитков, написанных жрецами по поводу священных надписей, что выгравированы на голове статуи Артемиды. Знал ли хоть кто-нибудь, что эти надписи означают? Да и означают ли они вообще что-нибудь?
Марк стоял и смотрел на храм. Сколько людей приходит сюда, чтобы обрести надежду, а потом уходит в отчаянии, так и не найдя нужных ответов и не удовлетворив своих нужд? Сколько людей здесь испытывает такую же болезненную пустоту и не дающую покоя жажду, какую так долго испытывал и он, но продолжают идти по пути смерти и отчаяния?
Глядя на храм и предаваясь этим мыслям, Марк внезапно почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него. Он обернулся. На другой стороне улицы стоял араб. Мимо него проходили люди, которые либо смотрели на храм, либо входили в лавку, что стояла за его спиной. Незнакомец не двигался, но и не отводил от Марка глаз. В его взгляде Марк уловил какое-то предупреждение, и ему стало непонятно, что все это могло означать. Человека этого он не узнавал, и смысла его взгляда не понимал. Но прошло несколько секунд, и араб, казалось, растворился в толпе.
Озадаченный, Марк пошел дальше, пытаясь разглядеть этого человека в толпе людей, шедших в храм, или обратно. Может, он вошел в какую-нибудь лавку у храма?
Не успел Марк подумать об этом, как кто-то сбоку нанес ему сильный удар. У него перехватило дыхание, и он едва не упал, но все же удержался. Он выругался, поняв, что удар был преднамеренным и, возможно, кто-то хотел украсть у него деньги. В следующую секунду он повернулся, чтобы посмотреть на нападавшего, и увидел того самого араба, быстро удаляющегося в сторону храма. Злоумышленник так быстро смешался с толпой, что Марку было бессмысленно за ним гнаться и тем более ловить.
Покачав головой, Марк повернулся и пошел дальше, к дому.
И тут его бок свело острой болью. Прикоснувшись рукой к больному месту, Марк почувствовал влагу. Его глаза округлились, когда он увидел свою окровавленную руку. Почувствовав, что кровь растекается по боку, он поспешил домой. Поморщившись, он открыл ворота и стал подниматься по ступеням. Дойдя до самой виллы, он сбросил накидку. Стиснув зубы и превозмогая боль, он стал подниматься к себе.
В этот момент Юлий вышел из покоев госпожи Фебы.
- Мой господин! - в тревоге произнес он, увидев окровавленную тунику Марка.
- На меня напали, - хмуро произнес Марк, отказавшись от помощи. - Думаю, рана пустяковая.
На зов Юлия прибежала Лавиния.
- Принеси воды и перевязь. На господина Марка напали, - сказал ей Юлий, продолжая идти за Марком. - Давай, девочка, поторопись!
Выйдя из покоев Юлии, Хадасса увидела, как Юлий помогает Марку войти в его комнату. Встревожившись, она поспешила к нему, но как только она показалась в дверях, Марк сердито махнул ей рукой.
- Позаботься лучше о Юлии. Я о себе сам позабочусь.
Пропустив его слова мимо ушей, она вошла. Юлий отошел назад, дав ей возможность осмотреть рану. Марк почувствовал, как она вздрогнула.
- Ерунда, - сказал он и усмехнулся, увидев, что она едва стоит на ногах. - Ты что, не выносишь вида крови?
"Только вида твоей крови", - хотелось ей ответить.
- Не всегда, мой господин, - она подошла ближе и затрепетала, глядя на рану, проходящую у Марка вдоль ребер. - Как это случилось?
- Какой-то араб. Даже не знаю, зачем.
Она отпрянула, явно поразившись услышанному. В этот момент вошла Лавиния с сосудом воды и перевязью. Марк старался держаться, когда Хадасса стала промывать рану.
- Пусть лучше этим займется Юлий, - сказал он, видя, как у нее дрожат руки. Потом он тихо засмеялся. - Теперь я, кажется, знаю, почему ты ушла от того врача, - сказал он, весело глядя на нее.
- Немного ниже, и он задел бы жизненно важные органы, - сказал Юлий, подходя к Марку.
Чувствуя себя на грани обморока, Хадасса вышла из комнаты.
43
Когда Хадасса вошла в атриум, Александр понял: что-то случилось. Она была крайне возбуждена.
- Где Рашид?
- Здесь его нет, - сказал он, обеспокоившись. - А что случилось?
- Где он?
- Я не знаю. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что какой-то араб сегодня вечером напал на Марка, и я должна знать, он это, или нет.
Александр не стал утверждать, что это был не Рашид. Этот араб ни от кого не скрывал, что считает, будто Марк Валериан угрожает жизни Хадассы, и поэтому его нужно убить. Рашид никогда не скрывал своей верности Хадассе, хотела она того, или нет.
- Он пошел выяснить, насколько прогрессирует болезнь у Юлии.
- Прогрессирует? - потрясенно произнесла Хадасса, прекрасно зная, что Рашид мечтает о скорой кончине Юлии.
Александр сжал губы.
- Он узнал от Прометея, что Юлия переехала на виллу своего брата. А еще Прометей сказал Рашиду, что вместе с ней туда переехала и ты.
- Между прочим, по своей воле. Зачем он это сделал?
- Он бы ничего не делал, если бы не видел, что Марк Валериан угрожает твоей жизни.
Уклончивость Александра только придала ей смелости.
- Марк мне не угрожает. Никто в доме Валерианов мне не угрожает.
- Рашид думает иначе.
- Так переубеди его!
Александр удивился.
- Я никогда не слышал, чтобы ты говорила таким тоном. Ты думаешь, я оправдываю поведение Рашида? Но я же не виноват в том, что он по своей природе такой кровожадный. Кстати, именно ты выбрала его из всех несчастных, кто лежал на ступенях храма. Помнишь?
- Его выбрал Бог.
- Значит, это Бог направляет его действия.
- Бог никогда не наставляет человека на убийство!
Тут в помещение вошел Рашид, и наступило напряженное молчание. Как только он снял накидку, Хадасса увидела у него нож, торчащий из-за пояса. Лицо его было мрачным, глаза злобно сверкали.
- Валериан?
Хадасса вздрогнула, ее опасения подтвердились.
- Жив, слава Богу.
- В следующий раз ему уже так не повезет, - сказал Рашид, явно давая понять, что он не шутит.
Хадасса подошла к нему.
- Рашид, если в тебе есть хоть капля уважения ко мне, ты больше не посмеешь покуситься на жизнь Марка.
Его лицо стало каменным.
Она положила руку ему на плечо.
- Прошу тебя, Рашид. Умоляю тебя. Пусть лучше Бог поразит меня прямо сейчас, только не угрожай жизни другого человека.
- Я сказал, что буду защищать тебя, и я буду тебя защищать.
- И погубишь мою жизнь?
- Его кровь будет на мне, а не на тебе.
- Если ты убьешь Марка, ты погубишь мое сердце.
Рашид недоуменно нахмурился.
- Твое сердце?
Александр стоял и удивленно смотрел на нее.
- Ты любишь его, - догадавшись, сказал он.
- Ты любишь его? - поразившись, переспросил Рашид.
- Да, я люблю его, - тихо сказала Хадасса. - Полюбила его еще до арены. И люблю до сих пор. И буду любить всю жизнь.
Александр отвернулся, ее слова отозвались в нем болью.
Рашид убрал с плеча ее руку и отступил назад. Он посмотрел на нее, и в его темных глазах отразилось презрение.
- Только глупая женщина способна любить мужчину, который пытался ее убить!
- Марк не хотел моей смерти. Убить меня хотела Юлия.
- Та женщина, которой ты служишь, - все так же презрительно сказал Рашид.
- Да, - ответила Хадасса.
- Как же ты можешь? - воскликнул Рашид, возмущенный тем, что Хадассе пришлось пережить, и тем, что она после этого даже не стремится отомстить своим убийцам.
- Могу, потому что точно так же нас полюбил Христос. Когда мы были еще грешниками, Он умер за нас, чтобы мы могли спастись. Так как же я могу кому-то мстить?
- Ты сейчас говоришь о другой любви.
- Я говорю и о любви женщины к мужчине, Рашид, - сказала она, - Прошу тебя. Не делай ничего с Марком Валерианом.
Александр стоял в дальнем углу комнаты.
- Делай так, как просит тебя Хадасса, Рашид, - спокойно сказал он, глядя на город. - И пусть Бог Сам вершит Свою месть.
Рашид повернулся к нему, и кровь воина стучала в его жилах.
- Но разве не ты говорил мне, что я должен ее защищать?
Александр обернулся.
- Ты прекрасно знаешь, как и я, что Бог уже совершил Свою волю в жизни матери и дочери этой семьи. Можешь не сомневаться, Рашид, что и сын находится в руках Бога.
Рашид стоял молча, глаза его оставались загадочными.
Хадасса снова подошла к нему.
- Прошу тебя, мой друг, - прошептала она. - Обещай мне.
Рашид откинул с ее лица покрывало и всмотрелся в ее шрамы.
- Ты просишь милости для тех, кто так поступил с тобой?
Она покраснела.
- Да.
Он отдернул руку от покрывала, будто оно обожгло его.
- Да ты просто с ума сошла!
- Может быть, но все равно обещай мне, Рашид. Я знаю, если ты что-то обещаешь, ты всегда держишь свое слово.
Ее доверительные и спокойные слова привели его в замешательство. Он посмотрел на Александра и увидел в его глазах глубокую печаль. Александр понял, что совершенно не знает его. Лицо Рашида снова стало каменным, когда он опустил голову и посмотрел на эту хрупкую женщину, которая стояла перед ним, искалеченная, изуродованная шрамами. Ее взгляд был ясным и уверенным. И сердце у него, помимо его воли, смягчилось. Неважно, что он ее никогда не понимал. Важно то, что она его понимает.
- Обещаю тебе, что не подниму руку на Марка Валериана, пока он не поднимет на тебя свою.
Хадасса взяла его за руку.
- Я бы хотела услышать от тебя больше, но и этого достаточно. - Она улыбнулась, в ее глазах отразились доброта и любовь. - Бог наставит тебя на Свой путь, мой друг. - Она снова закрыла лицо покрывалом.
Александр дал ей травы, необходимые для лечения раны Марка. Он сказал, что, перед тем как приложить травы и перевязать, рану нужно прижечь.
- Может быть, мне пойти с тобой?
- Не надо, я знаю, что делать.
Александр проводил ее до паланкина и помог ей усесться.
- Береги себя, - сказал он, беспокоясь за нее. Хадасса взяла его руку и приложила к своей закрытой щеке. Когда она уселась, он закрыл паланкин и отошел в сторону. Рабы подняли ее и понесли. Никогда еще в своей жизни Александр не чувствовал себя так одиноко.
Увидев, как Рашид чистит свой нож, Александр спросил:
- Ты сдержишь свое слово?
Рука Рашида застыла. Он медленно поднял голову и посмотрел на Александра. У Александра все похолодело внутри от темной глубины его глаз. Не сказав ни слова, Рашид снова склонился над своим ножом.
44
- Где она? - спросила Юлия, неприятно удивившись, когда на ее зов к ней вместо Азари пришла Лавиния.
- Она ушла из дома, моя госпожа. И не сказала, куда.
- Она вернется?
- Она не сказала, моя госпожа.
- О боги, ты вообще знаешь хоть что-нибудь? Что случилось, что она оставила меня?
- На твоего брата напали, моя госпожа.
Глаза Юлии округлились от страха.
- Напали?! - Она попыталась встать, но голова у нее закружилась, и она снова упала на диван, приложив дрожащую руку ко лбу.
- С ним все будет хорошо, моя госпожа. Не надо так пугаться.
- Как мне не пугаться? Кто посмел напасть на моего брата?
- Он сказал, что какой-то араб, моя госпожа.
- Марк знает, как его зовут?
- Думаю, что нет.
Юлии хотелось пойти к Марку, чтобы самой убедиться в том, что с ним все в порядке, но у нее сильно кружилась голова. Но даже если бы она и могла пойти к нему, он не пустил бы ее к себе.
- Азарь сказала, что не оставит меня, - печально сказала она.
- Я уверена, что она вернется, моя госпожа, - Лавиния поправила ей постель. - Наверное, она ушла за врачом.
- Намочи платок, - сказала ей Юлия, - у меня болит голова.
Лавиния опустила чистый платок в сосуд с водой, отжала его и осторожно приложила его ко лбу и глазам Юлии.
- Иди, посмотри, может, что-то еще узнаешь, - сказала ей Юлия, махнув рукой.
Когда прошло несколько минут, а Лавиния так и не вернулась, Юлия забеспокоилась. Она отложила влажный платок в сторону и медленно села, крепко держась за край постели, пока не перестала кружиться голова. Потом она встала и, шатаясь, направилась к двери. В доме стояла тишина. Может быть, рана Марка оказалась гораздо серьезнее, по сравнению с тем, что говорила Лавиния? Может быть, Марк вообще умер?
Юлия вышла в коридор. Она тяжело привалилась к стене. Мрамор был холодным. Ей захотелось закутаться в свою шаль, но она не могла тратить силы на то, чтобы вернуться за ней в свои покои. Надо выяснить, что с Марком.
Скользя рукой по стене, Юлия шатающейся походкой стала спускаться по коридору к покоям Марка. Она услышала голоса. Дойдя до двери, она заглянула в комнату. Юлий склонился над постелью. Потом она увидела слегка приподнятую ногу Марка. На полу лежала окровавленная туника Марка.
- Тебя серьезно ранили? - спросила она дрожащим голосом. Собрав все оставшиеся силы, она вошла в комнату.
Марк увидел Юлию, стоящую в дверях его спальни. Было заметно, что она поднялась с постели, потому что одета она была в потрепанное одеяние, которое едва скрывало ее исхудалое тело. Непричесанные темные волосы обрамляли бледное лицо. Она тряслась то ли от страха, то ли от слабости - он определить не мог.
Да и не хотел.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила она, глядя на окровавленную перевязь у него на боку.
- Я не умру.