- Не в большей степени, чем тебя, отец, - отразил упрек Мэтью. - Я знаю, что обязан Мии тем, что ты взял меня в свой дом. Знаю, что она потребовала от тебя поклясться, что продолжишь опекать меня и после ее смерти. Вот только нужды в том нет. Я больше не сирота-подросток.
- Мэтью, - старательно смягчая тон, проговорил Андреос после тяжелой паузы. - Саша - это та женщина, которая будет счастлива стать тебе женой. Она искренне полюбит тебя...
- Завтра я вылетаю в Шотландию, отец, - остался глух к его увещеваниям Мэтью.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Это было подобно наваждению.
Роза не желала слышать ничьих предостережений. Словно лунатик, она, движимая непреодолимой силой, принимала отчаянные решения, паковала вещи, добровольно отказывалась от комфорта столичной жизни, привычного окружения и устремляла все свои надежды и чаяния... Но только на что?
Сестра-близнец поначалу думала, что это пройдет. Что голос разума возобладает. По-настоящему Ребекка обеспокоилась, когда Роза показала ей заполненную регистрационную анкету соискателя на вакантную должность составителя букинистического каталога.
- Ты не первая, которая влюбилась в собственного начальника, Роза. Но стоит ли из-за этого ломать свою жизнь? - напустив на себя строгость и скепсис, проговорила Ребекка.
- Бекки! - с упреком произнесла Роза. Девушке казалось кощунственным равнять ее необыкновенного Стивена Латимера с безликой толпой боссов-совратителей. Да и она не какая-нибудь заурядная и испорченная карьеристка или безголовая восторженная девица. Ее чувство к Стивену - глубокое и основательное.
Роза вырвала документ из рук сестры, еще раз убедившись, что только Стивен может ее понять. Другим это неподвластно.
Она хотела продемонстрировать своей сестре, что уже не та покорная сестренка, какой была с детства. Она выросла, оперилась и теперь принимает самостоятельные решения.
Ребекка же поняла только то, что ее сестра Роза окончательно спятила.
- Роза, Бекки права, - наставническим тоном проговорил супруг Ребекки Ник, с хрустом сложив газету. - Сестра беспокоится о тебе. Очевидно, что тобой движет упрямство...
- Я тебя умоляю, - поморщившись, капризно протянула Роза.
В эту минуту Ребекка не была рада вторжению Ника в их сестринский разговор. Она знала, что в действительности движет ее сестрой. Этот мотив требовал деликатности.
- Единственное, чем ты можешь мне помочь, - это сделать ксерокопию регистрационной анкеты. Требуется два экземпляра, - высокомерно сообщила Роза своему зятю.
- Тебе известно, что в наши дни можно засудить босса за сексуальное домогательство? - намеренно рассчитывая позлить Розу, спросил Ник.
- Стивен не такой! Он очень достойный мужчина, - возмутилась против его наветов свояченица.
- Хотел бы знать, чего именно он достоин. Публичной порки? Всеми своими достижениями он обязан своему тестю, - парировал Ник.
- Ник прав, - присоединилась Ребекка. - Если бы Стивен Латимер не женился на дочери босса, то не был бы теперь его преемником.
- Как вы можете быть такими уверенными? - негодовала Роза.
- Просто мы не смотрим на ситуацию сквозь розовые очки детской влюбленности, - свысока проговорил Ник. - Или ты всерьез думаешь, что этот потаскун в тебя влюблен? - рассмеялся он.
- Ты не допускаешь этого? По-твоему, в меня нельзя влюбиться? - обиженно произнесла Роза.
- По-моему, влюбиться можно даже в енота, если ты любитель природы. Но Стивен Латимер относится к другой категории любителей. Он деньголюб. И при этом очень похотливый деньголюб. Это самый расчетливый и корыстный негодяй из тех, что мне доводилось встречать, - объявил ей Ник.
- Я знаю, что Стивен многим не по душе. Но этому есть множество объяснений. Незаурядные люди во все времена вызывали агрессивное к себе отношение со стороны безликой серой массы, - патетически проговорила Роза.
- Во-первых, спасибо, сестренка, за столь высокую оценку, - рассмеялся Ник. - А во-вторых, в моем мнении я основываюсь не на зависти и эмоциях. В свое время он буквально продал собственную бабушку, чтобы заполучить место в правлении. Я знаком с человеком, который учился вместе с твоим ненаглядным в Итоне. То, что он мне рассказывал о Стивене, я никогда не рискну пересказывать в присутствии дам.
- Ты говоришь, в Итоне? - оживилась Роза. - Это ложь. Стивен не учился в Итоне. Он учился в лондонском муниципальном колледже.
- Это он тебе так сказал.
- А для чего ему лгать?
- Милая моя Розочка, обычно люди прибегают ко лжи, когда испытывают потребность что-то утаить, - разъяснил Ник. - Просто из Итона его попросили... Были причины, о которых я предпочитаю умолчать.
- Этот Стивен - самодовольная скотина! - неожиданно грубо высказалась Ребекка, которая без особой надобности не позволяла себе подобных выражений. - И, к сожалению, ты уперлась в эту идею не столько из-за романтических заблуждений, которые можно было бы при обоюдном желании развеять, а из упрямства. Голого идиотского упрямства...
- В любом случае я собиралась побывать в Шотландии, - поникнув, проговорила Роза.
- Побывать, но не поселиться, - уточнила сестра.
- Мне нужен передых! Я устала от маркетинговой работы. Тот мужчина, что нанимает меня, хочет каталогизировать свою библиотеку. А вдруг из меня получится хороший библиотекарь? - вновь вспыхнула Роза.
- О да, тебя ждет умопомрачительная карьера! - издевательски вставил Ник.
- Да, если не задохнешься от книжной пыли, - вторила ему Ребекка.
- Лучше признайся, почему ты сбегаешь? - посмотрев на насупившуюся свояченицу, спросил Ник.
- Он женат, - грустно произнесла девушка.
- Тогда пусть он и спасается бегством. Почему-то ему этот факт не помешал пудрить тебе мозги.
- Чего тебе-то бояться, дорогая? - резко проговорила Ребекка.
- Я не боюсь. Но... Я не знаю, как не уступить ему, - робко проговорила Роза.
- Он принуждает тебя? - вспыхнула негодованием сестра.
- Я ему сказала, что не могу спать с женатым мужчиной.
- У тебя есть все основания, чтобы обратиться с жалобой в суд, - повторил Ник.
- Я не так уверена в успехе судебного иска, как Ник. Но бегство от сексуального преследования в Шотландию - это неприемлемое решение, - озадаченно проговорила Ребекка.
Мэтью проснулся непривычно рано. Все в доме еще спали.
Мэтью любил часы одиночества. Он принимал их как шанс собраться с мыслями, пожить для себя. В эти минуты ему не нужно было придерживаться своего неподражаемого образа и тщательно соответствовать ему. Он мог не смущаться своей обычностью.
Время одиночества было для Мэтью временем не только отдыха, но и истины. Благодаря этим передышкам он понимал, кто он, какова его сущность, каковы страхи, радости, провалы и удачи. Только те мысли, которые посещали его в одиночестве, становились по-настоящему значимыми.
Мэтью отдавал себе отчет, что много лет живет, по сути, двойной жизнью. Но он не видел для себя иного выхода.
С ранних лет он понял, что не стоит рассчитывать на понимание со стороны отца, перед которым он первое время благоговел. Мэтью рано осознал, что Андреос все явления бытия рассматривает через призму личной полезности.
Желания сына, его мечты и чувства не заслуживали внимания, если не согласовывались с династическими приоритетами. Он позволял себе беззастенчиво осмеивать интересы и увлечения Мэтью, активно препятствовал его творческой самореализации, видя в этом опасное уклонение от наследных обязанностей.
Поэтому Мэтью замкнулся в себе. Он не изменил своим пристрастиям, не возлюбил то, чего недолюбливал прежде. Он лишь запрятал все свои чувства глубоко вовнутрь. И даже не до времени, а навечно. Потому что с опытом пришло понимание, что не один отец эгоистичен, черств, корыстен и ограничен. В его окружении такие почти все.
Но даже те, кто составлял узкий круг настоящих друзей Мэтью, знали о нем очень немногое. Просто для близких у него была другая маска. Тут он царил под именем Мэтью Готье. Шалопутный, бесстрашный, щедрый, неотразимый острослов и любимец женщин, щеголь, эстет, экстремал во всем.
С ним боялись вступать в спор, потому что это в любой момент могло стать опасным. Ему не перечили, потому что он был непревзойденным демагогом. Ему боялись переходить дорогу, потому что все знали: этот парень - настоящий черт в человеческом обличье. Его бесстрашие стало притчей во языцех. Женщины же его обожали, потому что он никогда не стремился им нравиться. Более того, делал все, чтобы их от себя отвратить.
Женщины с готовностью приписывали ему сложную мятежную натуру. Его пронзительный взгляд пьянил. Его упорное молчание завораживало. Его дерзкие шутки ломали все условности.
Уставшим от банальностей женщинам хотелось, не сходя с места, совокупиться с этим греческим демоном, мечталось приникнуть к его горячему телу и почувствовать нутром его огненную кровь и леденящий разум.
Он мог шутить с мрачным лицом и потешаться над горем. И это ему прощалось, потому что все усматривали в его словах рациональное зерно. Все, кроме его отца.
Мэтью Деметриос, решив объехать окрестности, покинул старинные стены и направился к своему "лендроверу".
Уже рассвело, когда он неторопливо проезжал по высокому берегу местного водоема, чуть прихваченного ночным морозом. Периферическое зрение заставило его насторожиться. Яркое пятно стремительно двигалось параллельно с ним, но чуть ниже.
Мэтью присмотрелся и в бледных лучах восхода разглядел человеческую фигурку в ярко-красном головном уборе.
- Неужели бывают такие идиоты? - спросил он себя.
Человеческая фигура торопливо, спотыкаясь, продвигалась по тонкой ледовой корке, которая еле успела намерзнуть в первые по-настоящему зимние дни. Невооруженным глазом можно было судить о ее недостаточной прочности.
Однако Красную Шапочку это, видимо, нисколько не смущало.
Беспокойство охватило Мэтью. Их отделяли по меньшей мере пятнадцать ярдов крутого склона.
По характеру движений угадывалась девочка или молодая женщина. Тревога Мэтью нарастала с каждым ее шагом. Он знал, насколько могут быть коварны полыньи даже среди жестокой зимы, а уж тем более хрупкая ледяная корочка - даже под таким легким телом.
Он не ошибся в своих дурных предчувствиях.
Через несколько мгновений до него донесся истошный женский крик, и Красная Шапочка как будто стремительно уменьшилась в росте. Беспомощная фигурка беспорядочно трепыхалась в воде и издавала отчаянные крики.
Мэтью не медлил ни секунды, его мозг, приученный к моментальным решениям на самых опасных участках гоночной трассы, заработал на полных оборотах.
Он остановил машину, кинулся к багажнику, извлек из него ледоруб и моток альпинистского страховочного троса. И метнулся к кромке водоема, просовывая на бегу топорище за пазуху.
Достигнув ледяного наста, он лег на живот и осторожными пластунскими движениями стал приближаться к борющемуся за жизнь существу, облик которого постепенно- вырисовывался в утреннем сумраке.
Мэтью уже мог разглядеть посинелое женское лицо, искаженное паникой.
Движения девушки постепенно замедлялись, превращаясь в бессмысленное, вялое трепыхание. Можно было с уверенностью предположить, что холод уже сковал члены тонущей. Мэтью спешил, но, опасаясь провалиться, старался действовать максимально точно.
Истерический женский крик мешал ему сосредоточиться, но, будучи человеком собранным, он сумел не заразиться паникой и остановился на безопасном от утопающей расстоянии. Полынья с каждым ее движением становилась все шире. В какой-то момент неравной борьбы черная ледяная вода стала утягивать Красную Шапочку в глубину.
В это мгновение Мэтью понял, что промедление смерти подобно.
- Помогите! - членораздельно прокричала девушка, с надеждой уставившись на Мэтью обезумевшим взглядом.
Его появление придало ей сил. Она прекратила беспорядочные движения, стараясь лишь сохранять над поверхностью воды хотя бы часть одеревенелого тела.
- Вот так, - тихо проговорил Мэтью, своим спокойствием стараясь вселить уверенность в Красную Шапочку. - Не дергайся. Я тебя вытащу.
- Пожалуйста... Я не хочу умирать! - простонала она.
Ее побелевшее лицо напугало Мэтью, но он заставил себя рассмеяться и проговорить:
- Никто не умрет. Это я тебе говорю! Я собираюсь заарканить тебя вот этой веревкой. Ты должна протиснуться в петлю так, чтобы она оказалась у тебя под мышками. Другой конец я закрепил на себе. Отползая назад, я потяну тебя за собой. Постепенность - залог спасения. Никаких рывков, иначе погибнем оба, - проговорил он твердо и доброжелательно.
- Не волнуйтесь, я легкая, - промямлила жертва.
- Я не волнуюсь, - заверил он и накинул на Красную Шапочку лассо.
Девушка старательно выполняла каждое его требование.
Он молча вызволял ее из полыньи, с каждым движением ощущая, насколько хрупок лед под ним самим. Его лицо от напряжения окаменело.
Девушка пыталась взобраться на лед, но он всякий раз ломался под ней. В другой ситуации ее бы охватило отчаяние и искушение бросить борьбу. Но сейчас она с надеждой смотрела на спасителя широко распахнутыми глазами. Могло показаться, что он занят своим привычным делом. Поэтому она пробовала снова и снова, каждый раз оказываясь в ледяной воде.
Ближе к берегу Красная Шапочка дала слабину и еле слышно пролепетала:
- Я устала и замерзла.
- Я тоже, но это не повод бросать начатое, - отшутился Мэтью, с силой потянув ее на себя.
Этот рывок стал решающим. Через пару метров можно было уже идти по дну, даже если лед и проломится. Но на берегу обнаружилась другая проблема.
Красная Шапочка, обледенелая и обессиленная борьбой, буквально оцепенела, оказавшись вне видимой опасности.
- Открой глаза! Немедленно открой глаза! Я приказываю тебе открыть глаза! - угрожающе рычал Мэтью, волоча ее на себе к берегу.
Она вяло подчинялась, приподнимая дрожащие веки, но глаза смотрели бессмысленно и закрывались вновь.
Мэтью прижал ее к себе, надеясь хоть малость обогреть, но безуспешно. Он тряс ее, ругал, однако девушка напрочь отключилась. Ее сознание перепало реагировать на его отчаянные усилия.
ГЛАВА ТРЕТЪЯ
- Я... Спасибо вам, - промямлила Красная Шапочка, которую наконец удалось растормошить.
- Ты можешь идти? - со вздохом облегчения спросил ее Мэтью.
Она снова закрыла глаза, но на сей раз это был не обморок, а слабый сигнал согласия. Пошатываясь, она с помощью Мэтью встала на окоченелые ноги.
Мэтью мог донести ее до машины сам, но потерять с ней связь в эту минуту означало потерять ее саму. Жизнь еле теплилась в промерзшем теле, и только собственные волевые усилия могли ее спасти.
Дорога до машины показалась обоим бесконечной. Мэтью улыбнулся, когда застучали ее зубы, когда задрожала она сама. Энергия движения вернула ей ощущение собственного тела.
Мэтью открыл перед Красной Шапочкой заднюю дверцу машины и помог устроиться на сиденье, строго скомандовав:
- Быстро снимай с себя всю одежду!
Мэтью захлопнул дверцу, подошел к багажнику и достал оттуда толстый походный плед. Затем вернулся на водительское место и взглянул на свою пассажирку.
Она, обескураженная, продолжала стучать зубами.
- Ты слышала; что я тебе сказал? - возмутился он ее непослушанием. - Немедленно снимай все с себя. Сейчас не до жеманства! Должна понимать!
- Простите... - всхлипнула девушка, а потом расплакалась. - Мои пальцы... Я не могу... Они не слушаются меня, - пролепетала она. - Я их не чувствую... совсем.
Мэтью, нахмурившись, перегнулся через водительское сиденье. Он быстро расстегнул все застежки и пуговицы, что попались ему под руки, после чего принялся растирать ей ладони.
Из ее глаз потекли горячие слезы, согревая лицо.
- Быстро снимай обувь, - велел он. - Сможешь сама?
- Да.
- Завернись поплотнее в плед. Скоро будешь в тепле, - пообещал он и завел двигатель.
Щекотливость ситуации и, вызванная ею стыдливость спровоцировали приток крови к обледенелым щекам. Завернувшись в толстый плед с головы до ног, девушка сидела на заднем сиденье, как нахохлившийся птенец.
Мэтью периодически поглядывал на нее в зеркало заднего вида. На синюшном лице блуждала странная улыбка. Девушка была в легкой эйфории. Когда он в очередной раз посмотрел на нее, она прыснула школьническим смешком.
- Что смешного? - спросил Мэтью, нахмурившись.
- Ничего,- покачала она головой и спрятала лицо в плед.
Мэтью тоже покачал головой и решил больше не смотреть на нее.
- Вы кто? - спросила его девушка через несколько минут.
- Отчасти грек, отчасти француз, - уклонился от прямого ответа Мэтью.
- Я вам очень благодарна, - пролепетала она. - К сожалению, я не знаю, как следует отблагодарить человека, который спас мне жизнь.
- У меня есть идея. Не знаю только, как ты к ней отнесешься, - усмехнулся Мэтью'.
- Какая?
- Пообещай никогда больше не совершать таких идиотских поступков. Как ты вообще додумалась ступить на такой тонкий лед? - Мэтью вложил в этот вопрос все свое негодование.
- За мной гналась лиса!
- Я не видел никаких лис, - пожал он плечами..
- Но она была там! - воскликнула девушка.
- Возможно, но в отличие от тебя она поступила по-умному и вернулась к себе в лес. В то время как ты продолжала разгуливать по хрупкому льду.
- Я не разгуливала. Я удирала, - обиженно всхлипнула Красная Шапочка.
- Не хнычь. Лучше скажи, где тебя высадить, - пресек ее лепет Мэтью.
- Высадить? - опешила девушка.
- Да, высадить. Не должен же я до конца жизни возить голую женщину на заднем сиденье... Говори, где ты живешь? Тебе незамедлительно нужно в тепло. То, что я тебя выволок из полыньи, еще не означает, что купание пройдет для тебя бесследно. У переохлаждения могут быть серьезные последствия. Необходимо принять срочные меры. Кстати, ты носишь чулки?
- Чулки?! - удивленно переспросила девушка.
- Да, чулки, - подтвердил Мэтью.
- Чулки не носила никогда. Даже в руках не держала, - отрицательно покачала она головой.
- Жаль, очень жаль, - посетовал мужчина. - Но почему-то у меня такое чувство, что ты меня обманываешь.
- Что?
- Я думаю, чулки - это в твоем репертуаре, - дерзко заявил полугрек-полуфранцуз.
- В каком еще репертуаре? - непонимающе переспросила она.
- Не прикидывайся. У меня отличная память на лица и на тела... женские, разумеется, - обличительно проговорил Мэтью.
- Это, должно быть, шутка. Очень грубая шутка, - обиженно произнесла девушка. - Уверяю вас, мы никогда не встречались прежде.
- Я знавал многих фанаток, но тебя я запомнил особо, - сообщил, глядя в зеркало на пассажирку, Мэтью.
- Фанаток чего, вернее, кого? - продолжала недоумевать она.
Я думаю, тебе будет полезно узнать, что в утренние часы мое либидо особенно сильно. А я не знаю более эффективного способа согреться, кроме как энергичные телодвижения, - нагло произнес Мэтью.
Ошарашенная таким обращением, девушка на миг потеряла дар речи, после чего негодующе заявила:
- В данном вопросе наши биоритмы не совпадают.