Сергей, скупо и неохотно, рассказал, как получилось, что он остался жив. Разгар "второй чеченской": кровопролитные бои и секретные вылазки, глупо гибнущие желторотики-срочники - против хорошо обученных арабских наёмников, временами полная неразбериха и хаос, странные приказы командования, вконец скурившиеся на нервной почве "ветераны"… Даже сейчас, три года спустя, он был верен "подписке о неразглашении" и избавил меня от страшных подробностей той, военной, жизни. Но я в своё время и так узнала достаточно, разыскивая, собирая информацию всеми доступными способами. Надеясь… Я ведь была готова сама ехать в эту "горячую точку", понимала, что это равносильно самоубийству, что я скорее всего ничего не найду. Но я не хотела мириться с неизвестностью - даже с выданной мне, невесте, справкой, что "лейтенант Прилучин С. Н. официально признан погибшим. Место захоронения определить не представляется возможным…" Его друзья-сослуживцы, те, которые тогда были рядом, кому посчастливилось выжить в этом пекле и вернуться, в один голос уверяли, что надежды нет, они видели гибель Сергея собственными глазами, и даже если рана была не смертельная - его стопроцентно добили боевики. Сколько раз было так… Приехавшая в Питер тётя перепугалась моей решимости и срочно затребовала из Германии Айвара, к нему я всегда прислушивалась. Он и убедил меня перестать цепляться за воздух, принять неизбежное и жить дальше. И забрал к себе - "временно сменить обстановку". Это было то, что нужно тогда, и я по сей день очень благодарна Айвару за поддержку, за то, что смогла выбраться из жадных объятий чёрной тоски…
Те немногие Серёжины вещи, что передали сослуживцы, до сих пор бережно хранятся в вильнюсской квартире моих родителей. Форма, нелепый "посмертный" орден, редкие письма, книги… В одной из них - два засушенных лепестка. От тех самых пионов… Внешне несентиментальный, даже суровый, Сергей как-то признался, что оторвал их украдкой в первый день нашего знакомства и решил сохранить. На счастье. Или на память… Теперь уже - на мою память…
Этот день навсегда останется со мной.
Мы с тётей приехали в Петербург. Я уже давно собиралась навестить могилу отца, пройтись по знакомым с детства местам, увидеться с бывшей школьной подружкой, с которой до сих пор переписывалась. Аня позвала меня на свою свадьбу, и я очень обрадовалась этому предлогу. Тётя Нелла не захотела отпускать меня одну и навязалась ехать со мной. Мало ли что… После смерти мамы она, её старшая сестра, всегда старалась "ненавязчиво" присматривать за мной, ограждая от "всяких глупостей". Под ними явно подразумевались особи мужского пола, слишком их много крутилось вокруг смазливой богатой девочки… Её неуклюжие попытки скорректировать круг моего общения всегда меня умиляли, а иногда и злили: я привыкла, что мама и отчим ничего мне не запрещали, да я и сама вроде с головой, соображу, кто чего стоит. Тётя, конечно же, хотела, чтобы я "дружила с хорошими мальчиками из хороших семей", и некоторые мои знакомые привели бы её в натуральный ужас. Поэтому после гибели родителей я непреклонно отклоняла настойчивые зазывания "пожить у неё" и предпочитала самостоятельность и, как следствие, сохранность бедных тётушкиных нервов.
А вот в Питер тётя меня одну не пустила. Я догадывалась, почему - "чтобы нашу девочку не увёл какой-нибудь ушлый русский, знала я таких…" Конечно, знала: она, как и вся прочая родня, в своё время была решительно против замужества своей младшей сестры. Такие перспективы, будущая стажировка в Европе, карьера - а эта дурочка вдруг до смерти влюбилась в советского лейтенантишку (красивого, этого не отнять), но совершенно нищего, неустроенного… Родители буквально запирали её дома, но Ауре продолжала тайком бегать к нему на свидания и в конце концов так же тайно с ним расписалась, поставив всех перед свершившимся фактом. Был жуткий скандал… Ауре разругалась с родителями в пух и прах, когда они отказались принять её мужа, и ушла жить в офицерское общежитие. Все ждали, когда она не выдержит этой адской жизни и вернётся. Но она не вернулась. Наверное, ей и вправду было тяжело, особенно когда родилась я, но мама всегда говорила: "всё это мелочи жизни, когда по-настоящему любишь - сможешь выдержать ещё и не такое…" Они действительно любили друг друга, я-то знаю… Второй мамин муж, дядя Алгис, был прекрасным человеком и тоже очень её любил и берёг, но она, по-моему, всю жизнь втайне тосковала по папе. Капитан Виктор Воронов погиб "при исполнении", в мирное время, во время учебных стрельб, когда внезапно обезумевший солдат открыл огонь по своим. Он до последнего пытался его уговорить бросить автомат… Потом солдата признали невменяемым, но в момент просветления он осознал, что натворил, и покончил с собой. Не от страха за свою дальнейшую судьбу, от стыда - потому что капитана уважали и ценили абсолютно все, и не только в его роте. Мой отец и вправду был исключительным человеком…
Свадьба подружки Ани полностью изгладилась из моей памяти. Потому что буквально на следующий день я встретила Сергея.
Тётя Нелла пожелала посетить Эрмитаж, а меня милостиво отпустила на "свидание" с Аниным свидетелем - он тогда меня провожал и был ею осторожно одобрен. Такой милый приличный мальчик в очочках, будущий физик… "Мексиканские страсти" с таким точно не грозят, а через неделю мы уже уедем.
Я поднималась по эскалатору на "Гостинке", мы почему-то договорились встретиться не в метро, а у памятника Екатерине. В вестибюле было, как обычно, полно народу, но мой взгляд сразу же привлёк огромный букет нежно-розовых пионов, который держал какой-то парень. На фоне этой роскоши вчерашние свадебные букеты проигрывали безнадёжно… Я невольно загляделась на цветы, мысленно позавидовала той девушке, которая их получит, представила, как она радостно взвизгнет и повиснет на шее этого высокого красивого парня, - и, улыбаясь этим мыслям, вышла на улицу.
Он догнал меня ещё до подземного перехода.
- Девушка, девушка! Подождите!
Я машинально обернулась… и увидела перед лицом тот самый букет. Ой, как он пахнет…
- Девушка, извините… Здравствуйте… Вот, это вам.
Я подняла глаза и растерянно уставилась на неожиданного дарителя. Типичное славянское лицо, очень приятное: волевой подбородок, короткие русые волосы, серые глаза с пушистыми ресницами - и взгляд, от которого вдруг ёкнуло сердце. Я судорожно сглотнула и покачала головой.
- Возьмите. Пожалуйста.
- Не могу. Вы ждёте не меня.
- Да? - парень нахмурился и потёр свободной рукой лоб. - Кажется, да… Но это уже неважно.
- Почему?
- Потому что на самом деле я ждал вас. Я, честное слово, никогда не знакомился на улице и не знаю, что ещё сказать… Но я просто не могу дать вам уйти.
- А если я тоже иду на свидание? - неуверенно пискнула я.
Он пристально посмотрел на меня и снова протянул свои цветы.
- А вы не ходите. Я вас прошу.
И… я не пошла. Вскоре я совершенно забыла, зачем приехала на Невский, вообще в Питер - забыла обо всём на свете. Такого в моей жизни никогда раньше не было… Сергей потом признался, что испытал тогда схожее ошеломление: наверное, это была та самая "любовь с первого взгляда", в которую никто давно не верит. Он действительно ждал в метро какую-то девушку и тоже начисто забыл о ней. От мимолётной улыбки - не ему даже, а его букету, купленному по случаю у бабульки-дачницы, словно вдруг остановилось сердце, а потом забилось как бешеное, перед глазами на миг всё расплылось… А потом он понял, что если сейчас останется на месте, то не простит себе этого никогда. Сергей решил познакомиться со мной во чтоб это ни стало, и это оказалось даже проще, чем он думал. Мы гуляли по Центру до самого вечера, едва замечая время; бедные пионы в конце концов завяли и начали осыпаться, правда, несколько всё же удалось спасти, и они простояли целых три недели. Точно до конца его отпуска…
Тётя Нелла рвала и метала. Я познакомила её с Сергеем на следующий же день, и она пришла в полный ужас. Дочь повторяет ошибку матери! Опять русский, красивый и совершенно без денег, опять военный и даже в том же звании - лейтенант! Общежитие где-то в области, сомнительные перспективы и, к тому же, бывший детдомовец - никого хуже я, по её мнению, найти себе не могла… Вот они, чёртовы гены!!
Я тогда подумала - а ведь в чём-то она права. Сергей был того же типа, что и мой отец, может, поэтому я подсознательно к нему потянулась. Старше меня на восемь лет, спокойный, надёжный, немногословный, он редко улыбался - но если улыбался, у меня тут же подкашивались ноги… С ним я чувствовала себя такой защищённой, даже слабой - что, в общем-то, было мне несвойственно. Это потом я стала "Багирой", снежным барсом, а с Серёжей я была "Алечка, котёнок", и мне это нравилось. Он был единственным, кроме папы, кто звал меня первым, странным именем Альфея, сократив его на свой лад. Он и сегодня назвал меня именно так. Мой Серёжка… Бывший главный мужчина моей жизни…
Несмотря на яро возражавшую тётку, я решила остаться в Питере. Сергей на несколько месяцев уезжал служить по контракту в какую-то Чечню, он хотел, чтобы я его дождалась, и тогда мы пойдём и поженимся. Я была только "за", тётя против, но мне уже исполнился двадцать один год, и я могла самостоятельно распоряжаться как своей жизнью, так и имуществом, поэтому проигнорировала её уговоры-стенания-угрозы, и осталась. Продала часть принадлежавшей мне недвижимости в Литве, купила неплохую квартиру в Питере, оформила учебную визу, проплатив годичное обучение в престижной Высшей Школе Менеджмента. Буду ждать Серёжу с пользой…
Он вернулся перед самым Новым годом, на неделю, и потом снова уехал - сказал, так надо. Я всё понимала и не спрашивала, только всё больше тревожилась за него. К тому времени я уже была в курсе, что именно творится в этой Чечне, смотрела новости, общалась иногда с его сослуживцами - а потом шла в православный храм и ставила свечку за здравие раба Божьего Сергия, молилась о том, чтобы он вернулся…
Он приехал снова только в конце марта, на целый месяц. Ещё более замкнутый, подавленный, он плохо спал и кричал во сне, но не рассказывал ничего про тот ад, в котором побывал, не пытался переложить часть своей боли на чужие плечи. За командировку ему заплатили хорошие деньги; Сергею активно не нравились мои предложения "взять у меня и забыть про эту проклятую войну", он считал, что содержать семью обязан мужчина. Поэтому согласился на уговоры и посулы начальства: ещё три месяца - и повышение в звании, премия, какие-то льготы, перспективы…
Мы подали заявление в ЗАГС. За два дня за регистрации Серёжу снова вызвали в штаб. Что-то случилось… Он привычно не стал объяснять. "Не имею права. Прости, надо срочно ехать". Усталые, отрешённые стальные глаза, плотно сжатые губы, скупые точные движения… А я стояла и с ужасом думала о том, увижу ли его ещё раз. Раньше я запрещала себе такие мысли, но в тот момент была готова не плакать - а выть от страха, от охватившего меня жуткого предчувствия. Валяться в ногах, умолять, не пускать… Только знала - это не поможет. Серёжа - человек долга. И он не изменит себе даже ради меня…
Он обернулся от двери, глянул на меня - слабую, съёжившуюся - и вдруг отшвырнул сумку, рванулся ко мне, схватил на руки, исступлённо прижался такими родными обветренными губами.
- Алечка… любимая… прости… Я вернусь. Я ВЕРНУСЬ!!
Потом так же резко выпустил меня и опрометью кинулся вниз по лестнице.
Через двадцать четыре дня мне позвонили из его части…
Я с трудом отогнала мучительные воспоминания. Как бы то ни было, Серёже пришлось во много раз тяжелее, чем мне. Пока я кое-как залечивала в Германии душевные раны, он страдал от тяжких физических. Был плен, был побег, подступившая вплотную инвалидность и долгие месяцы тяжелейшей реабилитации. А ещё - всё это время он пытался меня найти. Где живёт моя единственная подруга Аня, он не знал, документы из Школы я забрала, не дожидаясь окончания сессии. Единственной зацепкой был вильнюсский телефон моей тётки, случайно оказавшийся в его записной книжке. Он звонил туда несколько раз, но там отвечали исключительно по-литовски, он ничего не понимал. Могла ли тётя Нелла узнать его? Я предпочитаю думать, что нет, так легче…
Сергей мимоходом пошутил, что главной проблемой после возвращения было даже не собрать деньги на дорогостоящую операцию на искромсанной ноге, а доказать, что он - это он, а не "призрак коммунизма". Официально он несколько месяцев считался погибшим, соответственно, вычеркнутым из всех списков, и, если бы не активная помощь сослуживцев, он бы "откинул копыта под дверью очередного чинуши". Общими усилиями они всё же добились его восстановления, выбили деньги на операцию и даже обещанное "герою" внеочередное звание. Сергей уверил, что особенно хандрить в то время было уже некогда, он почти всё время проводил сначала в реабилитационных центрах, потом вернулся на службу - и усиленно осваивал новую для себя роль преподавателя в учебном центре. И только по ночам возвращалась щемящая тоска по девушке, которая живёт где-то (как? с кем?) и до сих пор думает, что он не сдержал тогда своего обещания…
- Наверное, было бы лучше, если бы мы не увиделись, правда?
- Нет! - решительно возразила я. - Наоборот! Ты понимаешь, какой это был мизерный шанс - встретиться сегодня именно здесь? Я сама не была в Тракае сто лет, а ты…
- А я приехал всего на день, из Вильнюса, тоже где-то наобум…
- Ты в отпуске?
Он покачал головой посмотрел на меня с неожиданно мягкой улыбкой. Я тут же ощутила предательский комок в горле…
- Я приехал, чтобы тебя найти. И забрать с собой.
Опускаю глаза. По клетчатой скатерти неуверенно ползёт крохотный паучок…
- Ты был у тёти?
- Да. Пробил по телефону адрес. Она в отъезде, прислуга по-русски не понимает, всё твердила "несупрату-несупрату". Но когда я показал твою фотографию - реакция была слишком явной… Один друг смог достать список недвижимости, что принадлежит вашей семье. Нехилый, однако, список! Вот я и катался по адресам. Везде пусто или посылают… На Побережье я уже не успевал, думаю, съезжу хоть в Тракай напоследок, раз недалеко. Еле нашёл вашу усадьбу… Сторож - единственный, кто неплохо говорит по-русски, мы пообщались. Он сказал, что ты давно здесь не появлялась, лет пять, одно время жила в Германии. И больше ничего я от него не добился…
Мы помолчали, потом Сергей протянул руку и осторожно взял меня за подбородок, заставляя смотреть себе в лицо. Под его пристальным взглядом я на какой-то миг почувствовала себя всё той же девочкой Алей. Но теперь "котёнок" вырос, превратился во взрослую "кошку", и этого уже не изменить. Мы оба стали другими.
- Знаю, что не должен спрашивать тебя об этом, что это нечестно. Но всё равно спрошу. Ты поедешь со мной?
Он наклонился к самому лицу, перевёл взгляд на стиснутые губы, которые были теперь так близко от его губ. У меня едва хватило сил отстраниться - но я должна была это сделать. Не поддаться искушению, не дать своему телу "вспомнить"…
- Серёжа, ты… забыл… Я замужем.
- Я не забыл. Потому и спрашиваю.
- А иначе просто запихнул бы в чемодан и вывез контрабандой? - сумела усмехнуться я.
- Не исключено… Ладно, прости. Надо было спросить по-другому: ты любишь этого парня? Ты по-настоящему счастлива? Я, конечно, всё тот же голодранец, но…
- Ты ведь помнишь, для меня это всегда было неважно. Серёжа, я люблю своего мужа. Я долго была одна. После тебя просто не могла ни на кого смотреть… И то, что я встретила Ирга - это для меня как подарок судьбы. Я только-только оттаяла, успокоилась и начала новую жизнь. Но даже не это главное… Серёжа, я просто не смогу его сейчас предать. Прости… Тогда получается, что я предаю тебя. Но…
Он легонько коснулся пальцем моих губ.
- Не надо оправдываться. Всё в порядке, я понимаю…
С силой провёл рукой по лицу, словно точку поставил. Я рискнула погладить большую жёсткую ладонь, так непохожую на "аристократическую" ладонь Ирга. Да, они были совсем разные, и любила я их, наверное, как-то по-разному. Но Ирг был теперь моим настоящим, "настоящим настоящим", а Серёжа… Его место по-прежнему никому не занять.
Как же правильно, что мы встретились сегодня! Я узнала, что он всё так же существует на этой земле, но смогла окончательно освободиться от "той" зависимости, она не изменит мою жизнь сейчас - как тогда. Но только сможем ли мы все жить, как раньше? С этой болью от невольного предательства, с обманутыми в который раз надеждами? Сможет ли Сергей простить меня - ту, что не дождалась, и тоже начать всё сначала? Сколько на это потребуется времени?
И - простит ли Ирг? Ведь я предала и его тоже. Я знала, что не должна была уходить, оставлять его одного, даже ненадолго. Но я всё-таки ушла… Зачем ему такая жена, такое бездушное чудовище??
Серёжа в ответ тоже погладил мою руку, отвлекая от горьких мыслей. Его улыбка была грустной, но в тоже время в ней сквозило неожиданное облегчение.
- Знаешь, Аля, а ведь это действительно судьба. Что сложилось именно так, что мы всё-таки встретились, и что ты оказалась замужем. Ты только не казни себя, не вини ни в чём, ладно? Помнишь - всё, что ни делается - к лучшему? Ты за это время изменилась, я чувствую, и даже если бы согласилась сейчас уехать со мной - кто знает, чем бы всё это закончилось. Мы просто не можем взять и вернуться к прежним отношениям, слишком много всего произошло. Тебе-сегодняшней уже подходит кто-то другой. А я… Знаешь, я хочу тебе признаться в одной вещи. Когда я два месяца провалялся в реабилитационном центре, разрабатывая свою дурацкую ногу, был момент, когда я почти сдался. Устал, думал, что всё напрасно, что я навсегда останусь хромым инвалидом… Со мной занималась одна девушка. Врач. Такая вредная, настойчивая… Мне казалось, ей доставляет удовольствие мучить меня этими бесконечными упражнениями, даже кричать (представляешь, какая-то пигалица позволяет себе орать на такого бедного меня, обзывает трусом и слабаком. Меня!!) И только перед выпиской она призналась, что тайком ревела от жалости, но снова заставляла себя быть стервой, потому что, только разозлив, могла поставить меня на ноги. Это была её методика, и она сработала…
- Ты потом стал с ней встречаться?
Сергей невольно опустил глаза.
- Она любит меня.
- А ты?
- Я… не знаю. Иногда кажется, что да, а иногда…
- Понимаю.
- Ты сердишься?
Я искренне помотала головой. Я действительно не сердилась, наоборот, после этого признания словно стало легче дышать.
- Знаешь, я сразу рассказал Наташе о тебе, о том, кем ты была в моей жизни. Я был уверен, что её старания напрасны, просил не тратить на меня время, даже прогонял… Потом "сломался". И вдруг почувствовал, как и ты, что начинаю потихоньку "оттаивать"… Но я дал себе "последний шанс". Приехал сюда и загадал: если я тебе встречу, и ты будешь свободна - я снова попытаюсь тебя завоевать. Если же нет… Тогда перестану быть гадом, перестану её терзать и женюсь.
- Вот и правильно, - улыбнулась я. - По-моему, твоя Наташа - настоящее сокровище. Такая стойкая, с характером… Думаю, вы ещё будете очень счастливы, правда…
Я проглотила невольный комок и, повинуясь порыву, расстегнула и протянула ему свой браслет.