- Вон оно что… А я всё думаю - что он тебя какой-то "Альфи" называет, когда ты - Вероника…
- Меня все, кроме Ирга, называют вторым именем. Мне так проще.
- Альфея Вероника Ардминте… Бог ты мой…
Бабушка выглядела настолько потрясённой, что я даже испугался. Альфи со смущённой улыбкой развела руками - ну да, я, что поделать? - и бросила на неё лукавый взгляд.
- Здравствуйте, баба Жаба!
Окончательно охреневший я стал свидетелем того, как моя бабуля оглушительно, с облегчением хохочет.
- Ой, я не могу!! Маленькая ты пигалица, мне ж до сих пор это припоминают!!
Отсмеявшись, бабушка вытерла слёзы и отхлебнула подстывшего чая. Альфи прислонилась лбом к моему плечу.
- А ты меня так и не вспомнил? Мы же с тобой, оказывается, давно знакомы. Я, правда, и сама это недавно поняла. А уж когда сюда пришла… Я была здесь два раза. В детстве, с мамой, и потом, подростком. В первый раз я ещё не очень хорошо говорила по-литовски, мы ведь до смерти отца в основном жили в России. И ляпнула громко-громко "баба Жаба" вместо "баба Габа", как меня мама учила… Гости были в восторге, а бедная мама готова была сгореть со стыда! А ты тогда подошёл ко мне и спросил: чего это взрослые так ржут, что ты сказала? Я и повторила, разъяснила… Ты потом повёл меня в свою комнату, долго рылся в игрушках - и откопал обалденную плюшевую жабу - розовую, с фиолетовыми бородавками. И подарил мне. Мы решили, что она вполне похожа на твою бабушку… Извините, Габа.
Я потрясённо, словно в первый раз разглядывал свою невесту. Нет уж, идиотизм в моём случае - это неизлечимо…
Только теперь разрозненные кусочки "мозаики" собрались воедино, окончательно раскрыв глаза на эту загадочную девушку. Я вдруг вспомнил - до мельчайших деталей - где уже видел эти "кошачьи" глаза. Маленькая белокурая девочка, которой явно не нравится пристальное внимание бабушкиных гостей, её потрясающе красивая мама - про себя я назвал её русалкой. У Альфи её глаза, необычные, зелёные… И лицо, и фигура, только высокий рост и волосы от покойного отца. Я потом ещё несколько раз видел Ауре Ардминте у бабушки, здесь же она вроде бы и познакомилась со своим вторым мужем - известным продюсером. Я вспомнил давний подслушанный разговор, точнее, очередную ссору бабушки с моим отцом (и опять из-за меня и моего поведения). В запале бабушка пеняет, что только у такого пентюха, как он, могло родиться "это нечто", а вот не прохлопал бы он в своё время Ауре, и ребёнок был бы "приличный": беленький ангелочек типа Вероники, а не лохматый шкодник "типично литовской" внешности, весь в эту полукровку… Да, бедную маму она всю жизнь недолюбливала… Я тогда на неё жутко обиделся. Когда на какой-то праздник Габа пригласила повзрослевшую Веро, я из принципа не захотел с ней общаться, просто сбежал к другу и пропустил мероприятие. Зная бабулин характер, я опасался, что теперь она будет настойчиво подсовывать "перспективную невесту" мне, раз с отцом не вышло. Ещё бы, такой прославленный старинный род, и кто кому ещё одолжение сделает в случае удачи… Ха, щас! В шестнадцать лет любые поползновения на свободу воспринимаются "в штыки", так что дочку Ауре я с тех пор старательно избегал, на всякий случай. Дурак… какой дурак!
- И почему же ты сразу нам не сказала, а? - попыталась укорить бабушка. - Я чувствую себя глупой старухой в какой-нибудь "мыльной опере"… И внук сидит лопух лопухом, от него-то почему скрыла?
- Не так уж и скрыла, - пожала плечами Альфи. - Иргис мой паспорт ещё в начале знакомства видел, но ничего не понял, да и я его не узнала. Он ведь очень сильно изменился… А сегодня я бы вам и так обо всём рассказала. Но только если бы вы продолжали его домом шантажировать. Я хотела, чтобы вы оценили меня, а не мою "родословную". Для меня это всё неважно, и для Ирга тоже. Правда?
- Да. Я бы женился на тебе в любом случае, будь ты хоть дочкой проститутки.
- Не выражаться в моём доме!
- Я говорю, как есть. Ну что, ба, надеюсь, теперь ты точно не имеешь ничего против вот этой девушки?
- Не имею. И, между прочим, я приняла это решение ещё во время обеда. Такая, как она, сможет хоть как-то тебя обуздать, и мне будет жить поспокойнее, не переживать за тебя, непутёвого… Мартина и другие курицы ей и в подмётки не годятся!
- Рад, что ты это поняла…
Потом мы все вместе смотрели принесённые Мартой фотографии. Её муж Повилас, естественно, тоже притащился - и похвастался, что первый заподозрил в неизвестной девушке "маленькую Веро". Много лет назад она точно так же сказала о каменной вазе: "Прямо Эрмитаж!", и Повилас хорошо запомнил незнакомое слово, потом даже специально в словарь полез…
Ну вот, а мы с бабушкой ступили! Ладно я, сплетни мне всегда были малоинтересны, но Габа - она-то была в курсе всего, что и с кем происходит в "нашем круге". И не догадалась сопоставить рассказ Альфи о родителях с историей семьи Ардминтас, хотя эти странные совпадения прямо в глаза лезли. Ну да ладно, всё, что ни делается - к лучшему! Габа получила неплохой урок о вреде "гордости и предубеждения", а я ещё раз убедился в том, какое сокровище моя Альфи. Моя… Даже не верится. Такому дураку - такое счастье…
Конечно же, бабушка пришла в ужас, когда узнала, что до нашей свадьбы осталось ровно три дня. Она шумела и стучала палкой об пол, а, убедившись в нашей непреклонности, стала откровенно давить на жалость - словом, всеми способами добиваться того, чтобы это судьбоносное мероприятие было отложено и как следует подготовлено. В её представлении, разумеется… Мне ужасно не хотелось снова с ней ссориться, но я был уже на грани этого, когда Габа заявила, что "взорвёт этот ЗАГС к чертям собачьим!", но не пойдёт туда в понедельник утром. Блин, ну какая разница-то! Всё равно у нас не светское общество соберётся, скорее, наоборот. Конечно, Саби с Томом, новые ребята из группы, Калеба и Мерта мы тоже позвали, и они обещали быть (но удивились страшно…) Из родственников у меня никого не осталось, кроме бабушки, дальние не в счёт, ну их, а со стороны Альфи будет её тётя Нелла с сыном Айваром, если последний сможет вырваться из Германии, где живёт уже десять лет. Мы пригласили ещё "дядю Витуса" и до кучи его дочку от первого брака, с которой познакомились мельком (а то парней много, а девушек всего ничего). Альфиных подруг набралось три штуки, и все между собой незнакомые; я почесал репу и добавил пару пацанов из Универа. Вот и всё. Саби предложила пригласить ещё "жирного Гинтаса" - а что, он нам вообще-то помогал, да и подарок с него можно будет стрясти богатый - но тут уж я встал в позу. Никаких "Гинтасов"! Всё, хватит с Альфи похотливых самцов, достаточно и меня одного…
В конце концов бабушка буквально вырвала у нас согласие отложить свадьбу до вечера пятницы - с её связями устроить это было раз плюнуть! - но и только. В остальном мы оба упёрлись и всё равно сделали всё по-своему, как и хотели. Без всякой помпезности, в стиле "рок-тусовки". Конечно, это была в основном Альфина заслуга, она смогла как-то убедить бабулю успокоиться и смириться с нашим вариантом.
Кстати, свадебного платья я так и не увидел: у меня, так и быть, выхватили кредитку "в счёт долга" и, заявив что-то о плохой примете, радостно ускакали покупать его без меня.
И вот настал день "Икс".
Блин, лучше бы мы пораньше женились, честное слово: я с самого утра был весь на нервах и к назначенному времени совершенно извёлся. Том меня успокаивал, говоря, что это нормально, со всеми бывает… Но мне было отчего-то страшно. Казалось, что обязательно случится какая-нибудь гадость, из-за которой всё сорвётся. И ещё этот дурацкий сон, как раз с четверга на пятницу… Как будто Альфи уходит, а я смотрю ей вслед, смотрю на исчезающую вдали девушку в чём-то белом, и кто-то идёт рядом с ней. А я не могу сдвинуться с места и только смотрю, запоминаю, в последний раз. Отпускаю сам… Сон был таким ярким, что капитально испортил мне настроение. Я нажрался успокоительного, со злостью выкинул никак не завязывающийся галстук - хрен с ним, и так обойдусь! - и мы с Томом наконец-то поехали в ЗАГС.
Суета, какие-то лица вокруг, всё словно в тумане… А потом я увидел ЕЁ. Если Саби на своей свадьбе выглядела как сказочная принцесса, то Альфи была похожа на настоящую королеву. Может, даже на Снежную Королеву: в простом и довольно закрытом серебристом платье, на волосах вместо фаты - тонкий сверкающий обруч. Но я на мгновение просто ослеп от этой красоты, стоял, хлопал глазами, как дурак - и невольно вспоминал, как увидел свою любимую в первый раз. Ослепительное, сияющее зрелище… Такое не забывается.
Мы стояли рядом, и я с трудом заставлял себя смотреть прямо, на вещающую прописные истины загсовскую тётку. Давай уже скорее!! Я не выдержал и сжал руку Альфи, когда прозвучал сакраментальный вопрос "Согласны ли вы…" Она словно застыла, напряжённая как струна: плечи гордо расправлены, на побледневшем лице - ни намёка на улыбку… Она тоже боится. Чего? Того же, что и я - что в последний момент что-то случится, и мы не сможем быть вместе? Нет, явно не этого. Альфи чуть помедлила - совсем чуть-чуть, но за эту коротенькую паузу я испугался уже по-настоящему. Что она САМА передумает со мной связываться. Что осознала вдруг, что делает ошибку…
Мои пальцы бессильно разжались, отпуская - и тут раздалось очень тихое, но твёрдое:
- Да.
Сердце снова бешено забилось, в горле моментально пересохло. Поэтому я не сказал, а хрипло прокаркал своё "да" - хотя хотелось крикнуть это слово на весь мир. Чтобы все знали, что я теперь её никому не отдам. Никому, слышите?!!
Первый супружеский поцелуй затянулся и несколько перешёл границы приличий: оттого, что все мои страхи остались позади, оттого, что в моих руках облегчённо улыбается любимая девушка. Моя, по-настоящему моя!!
Мы оба расслабились и в дальнейшем получили от этого вечера море удовольствия.
Снятый нами банкетный зал, стилизованный под полуподпольный рок-клуб, вызвал недоумение у старшего поколения и полный восторг у остальных. Ребята из группы, возглавляемые Саби, поздравили нас ехидной песней собственного сочинения и вручили в подарок видеокамеру, на которую все по-очереди стали снимать происходящее. Вот мы с Альфи танцуем наш первый танец - конечно же, фигурный вальс. Она выбрала редкую по красоте мелодию под названием "Мой ласковый и нежный зверь", куда уж символичнее! Вот мы все вместе поём разомлевшей бабушке наши коронные песни, а она неожиданно начинает подпевать; вот бабуля, в очередной раз приложившись к бокалу, по-девчоночьи хихикает с Альфиной тёткой, с которой сразу нашла общий язык. А Саби в это время нагло флиртует с кузеном Айваром - светловолосым двухметровым "викингом": он приехал без жены, "этой тощей немецкой селёдки", и вовсю пользовался предоставленным шансом отдохнуть от семейной жизни. Том ненавязчиво посоветовал ему быть поаккуратнее с беременной, и Айвар тут же отстал, от греха подальше, и приклеился к дочке "дяди Витуса". По лицу Калеба видно, что он жалеет, что оставил группу, но обратно не просится - понимает, что поздно. Остальные искренне радуются, веселятся, пьют…
А мы с Альфи выбираем момент и сбегаем. Бабушка презентовала ночь в шикарном "номере для молодоженов" в самом дорогом отеле, и мы собираемся использовать предоставленную возможность на полную катушку. Ну и что, что устали и переволновались, первая брачная ночь - это святое!!
…Цветы, свечи и коллекционное шампанское, роскошная ванна с джакузи и огромная, как аэродром, кровать под тёмно-красным шёлком. Я поневоле почувствовал себя героем фильма одного известного жанра. Фантастика!
Альфи сказала, что приготовила мне небольшой сюрприз - и устроила такое… такое… Я и в старости об этом буду помнить и нервно сглатывать (если доживу)… Феерический чувственный танец и стриптиз, доведённый до уровня искусства, где же такому учат??? Поневоле начинаешь дико завидовать себе самому и мысленно вопрошать - за что же мне всё это, за какие такие заслуги?!
Я вовремя догадался снять происходящее на новую камеру, заранее установив её на тумбочке. А утром (поздним-поздним утром), когда Альфи ещё спала, сдуру решил просмотреть запись - получилось или нет. И тут же сбежал под холодный душ…
Короче, мы заплатили ещё за сутки и оторвались по полной, то есть до полнейшего изнеможения…
А потом нас понесло в Тракай. Альфи рассказала, что раньше её семья владела здесь большой усадьбой. После смерти матери она уступила свою долю тётке и на несколько лет уехала из Литвы; впрочем, сама усадьба ей никогда особенно не нравилась. Так что мы не стали "клянчить ключи", а забронировали номер в маленьком уютном отеле. Альфи хорошо знала местность и водила меня на долгие прогулки по лесам и паркам. Правда, они нередко заканчивались одним и тем же - нарушением общественного порядка, но, на счастье, нас никто ни разу не застукал. Даже на людных улицах я зачастую позволял себе нагло распускать руки, ну просто не мог себя контролировать. Альфи смеялась, возмущалась, иногда на нас даже покрикивали добропорядочные местные бабки - но мне всё было по барабану. Я наслаждался самой возможностью не просто "быть" рядом с женой (ЖЕНОЙ!! С ума сойти…), но и иметь законное право зажать её в каком-нибудь углу и зацеловать, затискать… Я никак не мог "наесться" ею, наглядеться на неё… И Альфи, несмотря на свои порой энергичные протесты, признавалась, что на самом деле ей это очень приятно.
Идиллия длилась целых шесть дней. А потом… Всё рухнуло.
Я запомнил эти минуты в мельчайших подробностях. Мы идём по аллее с редкими здесь клёнами, дурачимся, бегаем друг за другом, Альфи набирает ворох ярких жёлто-оранжевых листьев и требует, чтобы я её с ними сфоткал. Я делаю раскадровку, потом предлагаю заснять на камеру. Она подкидывает свой букет высоко вверх, и листья разлетаются, падая ей на голову и раскинутые руки.
- Красиво! Давай ещё!
Альфи подбирает листья, похожие на растопыренные ладони, смеётся и кидает их снова. Я снимаю, краем глаза замечая, что "этот мужик" всё ещё не ушёл. Стоит неподалёку, пялится на мою жену… Ух, дайте, что ли, автомат!
Камера выхватывает сияющие глаза, беззаботную улыбку, разлетающиеся светлые волосы, когда она, что-то напевая, начинает кружиться вместе с листьями.
- Аля?
Она замирает так резко, что я почти упускаю в объективе её лицо. И всё же успеваю увидеть, как улыбка гаснет, а лицо стремительно бледнеет, почти сливаясь по цвету с плащом.
- Аля, это ты?!
Она всё ещё смотрит в мою сторону, но взгляд уже стал пустым, застывшим…
- Альфи, что с тобой?
Она, не отвечая, медленно отворачивается, и я опускаю камеру, забыв её выключить.
Высокий плечистый мужчина в старом военном френче - тот самый, что так навязчиво её разглядывал - делает ещё несколько шагов ей навстречу и широко распахивает объятия.
- Алечка!! Котёнок!
И моя жена, спотыкаясь, бросается в эти протянутые руки, цепляется за шею, подхваченная, оторванная от земли - и начинает безудержно рыдать.
Что же это такое?!? Я отшвырнул камеру и рывком сорвался с места. Перед глазами всё расплывается от ярости и боли, я готов голыми руками разорвать это двухметровое чудовище, оттащить от него Альфи, хоть за волосы - она что, не понимает, что делает?!
А она судорожно всхлипывает, прижимаясь к его щеке, и среди этих сдавленных звуков я вдруг различаю имя. И останавливаюсь как вкопанный.
- Серёжа… Серёженька… Ты живой…
Он что-то отвечает - быстрым, прерывистым голосом. Не по-литовски… Я почти ничего не понимаю… кроме одного. И от этой простой и страшной мысли сердце, кажется, перестаёт биться, я захлёбываюсь, больше не чувствуя воздуха, и продолжаю молча стоять рядом с ними. И - ничего не делать.
Он жив. Тот самый Сергей, могилу которого она искала все эти годы. А он оказался жив… И он нашёл её.
Что дальше?
Ответ пришёл сразу - ничего. Для меня теперь - ничего. Всё.
Концерт окончен, гасите свет…
…А потом я стою и смотрю, как они уходят, медленно растворяясь в подступающих осенних сумерках. Просто стою и смотрю… Как в том сне. Вот он и сбылся.
Вероника
Я не помню, сколько прошло времени, прежде, чем закончились слёзы, прежде, чем я хоть немного пришла в себя. Казалось - это какой-то сон, слишком болезненный, слишком нереальный… тот, что я видела столько раз за эти три года. Я, наверное, в единый миг сошла с ума… Разве это может быть правдой?!
Но передо мной было всё то же лицо, те же глаза… Серёжа…
Я беспомощно заморгала, пытаясь согнать с ресниц последние набрякшие на них капли. Мои или его? Нет, Серёжа никогда не плакал, никогда. Он просто смотрел на меня - как и тогда, при нашей последней встрече, и от этого мягкого лучистого взгляда мне стало так мучительно больно, что перехватило дыхание. Я неуклюже сползла из его объятий на землю, чувствуя, как она предательски подрагивает под ногами. Провела ладонью по лицу - и вздрогнула. По влажным векам мазнул узкий холодный ободок кольца. Моего обручального кольца…
Помертвевшие губы не слушались, но я должна была это сказать.
- Серёжа… П-прости. Я… замужем.
Он лишь на миг прикрыл глаза.
- Давно?
- Неделю…
- Понятно.
Он посмотрел через моё плечо.
- Ты… надолго?
- Завтра уеду.
- Завтра?! - я машинально вцепилась в его рукав.
- Утром. Я… был здесь в отпуске. Искал… Неважно. Главное - у тебя всё хорошо?
Я кивнула. Перед глазами снова стало мутнеть…
- Забавно. Опоздать на неделю… - горькая усмешка и спокойный, привычно выдержанный голос. - У тебя красивый муж.
Я повернулась так резко, что чуть не упала, скользя по влажной траве. Сергей поддержал меня за пояс и сразу убрал руку, продолжая смотреть на Ирга безо всякого выражения.
Ирг…
Он стоял совсем рядом. Опущенные плечи, неподвижные, чёрные от боли глаза… Он всё понял.
Шаг, ещё - и я, закусив губу, утыкаюсь распухшим носом в ледяную кожу его шеи.
- Прости меня… Я не смогла… сдержаться… прости…
Он, словно через силу, медленно провёл рукой по моим волосам, но не обнял, даже не ответил. Да и что говорить?!
- Ирг… Я не уйду, слышишь? Мне только надо…
- Иди.
- Ирг…
- Иди.
Он резко шагнул назад, и я вторично чуть не упала.
- Прости. Я вернусь, скоро.
Ирг молчал. Он опять мне не верил…
- Я вернусь, вернусь!! Пожалуйста!
Два шага - обратно - дались с таким трудом, словно на ногах были тяжёлые колодки. Я остановилась перед Сергеем, но так и не смогла поднять на него глаза.
- Пойдём, поговорим. Ты мне всё расскажешь…
Он кивнул, и мы медленно пошли по аллее. Я знала, что, если обернусь, увижу такое, за что никогда потом себя не прощу. Я и так не прощу… Дай Бог, чтобы Ирг меня услышал. Чтобы смог понять, хоть немного.
Чтобы просто дождался.
Мы долго сидели на скамейке в каком-то сквере, потом я окончательно замёрзла, и мы зашли в первое попавшееся кафе. Взяли по чашке кофе и просидели над ними до самого закрытия.