– Что еще сказать? Это занятие доставляет мне удовольствие. – Келли старалась говорить непринужденно.
– Понятно. – Он замолчал и, потянувшись, взял ее правую руку и, повернув ладонью кверху, стал внимательно разглядывать нежную розовую кожу. – Я полагаю, что всю работу – чистку, полировку и прочее – вы производите в перчатках.
От ласкового прикосновения у нее перехватило дыхание и по телу пробежали мурашки. Ни разу ни одно мужское прикосновение так не волновало ее. Несправедливо, что виной этому был Сэм Ратледж, и в его глазах она видела, что и он испытывает нечто подобное.
– Действительно, для работы я надеваю перчатки. – Келли высвободила руку, пытаясь справиться с охватившим ее волнением.
– Странно, – пробормотал он.
– Что именно? – Она стиснула ремешок вечерней сумочки, мучительно соображая, как бы побыстрее завершить беседу.
– Я тоже люблю старые вещи. Только в моем случае это аэропланы.
– Аэропланы? – не смогла удержать удивления Келли. – Вы умеете летать?
Он кивнул.
– Летаю, когда есть время, но это случается нечасто. У меня есть "Малыш". – Видя ее недоуменный взгляд, Сэм пояснил: – Старый двухместный биплан с открытой кабиной.
– Биплан? Вроде того, на котором летает Снупи в поисках Красного Барона? – спросила она с улыбкой, вспомнив персонажа из мультяшки.
Сэм улыбнулся в ответ.
– Малыш не до такой степени старомоден, но некоторое сходство есть. Мой биплан построен лет сорок назад для фигурных полетов. Купил я его в жутком состоянии. Возился с ним все свободное время в течение двух лет, и теперь на нем снова можно летать.
– Представляю, какая это была радость для вас, когда он оторвался от земли. – Келли было знакомо это чувство гордости и удовлетворения, которое испытал в тот момент Сэм.
– Большая радость, – согласился он.
Она смотрела на него в задумчивости.
– Никогда бы не подумала, что вы увлекаетесь авиаспортом. Скорее уж теннисом, бадминтоном или поло. Все эти виды спорта больше подходят для мужчины из винодельческого клана. Наверное, там, в воздухе, вы испытываете огромное чувство свободы.
Он согласно кивнул.
– Свободы, власти. И более того, ощущение абсолютного владения ситуацией. Того, что начинаешь особенно ценить, когда трудишься на земле, завися от причуд матушки-природы.
– Понимаю вас. – Из гостиной донесся взрыв хохота. Келли посмотрела в сторону двери. – Кто-то от души веселится.
– Похоже на то.
Она воспользовалась подходящей ситуацией.
– Думаю, мне пора возвращаться к остальным.
– Кэтрин, наверное, тоже потеряла меня. Вернемся вместе.
Молча наклонив голову в знак согласия, Келли пошла к двери, ощущая некоторый дискомфорт от того, что Сэм идет следом за ней. Выйдя в гостиную, она, обернувшись, послала ему улыбку и, кивнув на прощание, направилась к ближайшей группе гостей.
Но ее тут же перехватил Хью.
– Келли, а я уже подумал, что ты совсем покинула нас.
– Честно говоря, я тебя ищу как раз для того, чтобы сказать: я скоро ухожу. Очень скоро.
– Я не удивлен, зная твой сегодняшний день. – Глаза Хью светились пониманием. Келли захотелось обнять его. – Я вызову тебе такси.
– Не стоит связываться с такси. – Рядом с ними стоял Сэм Ратледж. Оказывается, он никуда не отошел, как она надеялась. – Мы на машине. Я мог бы отвезти мисс Дуглас домой.
– Спасибо, но, право, в этом нет необходимости, – стала отказываться Келли, повернувшись к нему.
– Необходимости, может, и нет, но если позволите, то это доставит мне удовольствие, – спокойно заметил он.
– Воспользуйся предложением, – сказал Хью. – Когда я последний раз садился в такси, оно еще раскачивалось от предыдущего пассажира.
– А если Кэтрин захочет раньше ехать домой… – начала было Келли.
– Почему я должна захотеть уехать раньше? – вступила в разговор Кэтрин Ратледж, на лице которой не было никаких следов усталости. – И куда?
– В гостиницу, – ответил Сэм.
– Зачем? Никто пока не разъезжается, – спокойно заметила она.
– Кроме мисс Дуглас, – объяснил Сэм. – И поэтому я предложил отвезти ее домой в нашей машине, но она беспокоится, что ты можешь захотеть покинуть прием до моего возвращения.
– Очень любезно с вашей стороны, мисс Дуглас, но вам вовсе не стоит волноваться по этому поводу. Я прекрасно провожу время и не собираюсь пока уезжать. И настаиваю, чтобы Джонатан проводил вас домой.
– Джонатан? – удивленно наморщила лоб Келли. – Разве речь шла не о Сэме?
– Разве я сказала Джонатан? – Кэтрин пребывала в замешательстве лишь мгновение, а затем небрежно отмахнулась. – Ну конечно, я имею в виду Сэма. Он отвезет вас.
У Келли не оставалось выбора. Поблагодарив Кэтрин, она прихватила пальто и вышла из квартиры. Сэм шел рядом. После навеваемой кондиционерами прохлады летняя ночь казалась особенно душной. Окинув взглядом ряд машин перед подъездом, Сэм жестом указал на одну.
– Вон наш автомобиль. – Он сделал знак шоферу, и тот распахнул заднюю дверцу.
Скользнув на сиденье, Келли расправила складки своего атласного пальто. Никакой надежды на то, что Сэм отправит ее домой одну с шофером, не оставалось – этот гигант протиснулся за ней следом и теперь сидел рядом. Келли назвала водителю свой адрес и устроилась поудобнее на сиденье.
– Вы могли бы и не утруждать себя. – Она произнесла это, чтобы как-то разрядить обстановку.
– Мог бы, – охотно согласился Сэм. – Но мне хочется убедиться, что вы благополучно добрались домой.
Как вы сами заметили, находиться ночью на улицах города небезопасно.
– Рискованно, – уточнила Келли. Работа на телевидении выработала у нее привычку выражаться точно.
– Рискованно. – Он принял поправку.
Келли откинулась назад, охваченная сильным желанием наконец-то расслабиться. Сделав долгий глубокий выдох, она закрыла глаза, уголки ее губ на мгновение приподнялись.
– Должна признать, что здесь намного комфортабельнее, – сказала она. – Нью-йоркские такси – далеко не самый чистый и удобный вид транспорта.
– И не самый безопасный.
Она искоса посмотрела в его сторону, встретив улыбающийся взгляд.
– Вы правы.
Свет уличных фонарей пробегал по салону автомобиля. Сэм молча следил за игрой света и тени на ее лице. Оно было прекрасным при любом освещении – смелая лепка, чистые линии, волосы то вспыхивают ярким пламенем, то черны как ночь.
– Вы придете завтра вечером на винный аукцион?
– Нет. – Она слегка покачала головой. – Завтра я веду вечерние "Новости", – обзор за неделю. Руководство центрального канала хочет, чтобы я почаще мелькала в эфире, зрители должны запомнить мое лицо. Так будет продолжаться, пока моя программа не выйдет в эфир.
– Вам придется нелегко.
– Еще бы. Особенно когда подготовительная работа закончится и начнутся съемки. Хью становится тогда тираном.
– Вы давно с ним знакомы? – Сэма интересовало, какие их связывали отношения. Простое любопытство – не более того.
– Мы дружим уже более двух лет.
Дружим. Слово легко и непринужденно сорвалось с ее губ, не было повода подозревать, что за ним скрывается нечто большее.
Автомобиль, замедлив ход, остановился перед кирпичным зданием начала века, где снимала квартиру Келли. Шофер вышел, открыл перед ней дверцу. Выбираясь из машины, Келли услышала, как хлопнула противоположная дверца, и увидела, как темный силуэт Сэма движется к ней.
Неожиданно Келли осенило: ведь это один из Ратледжей привез ее домой. И теперь провожает до подъезда. В этом таилась тонкая ирония, и Келли не могла не испытать сладостное чувство торжества и пьянящую уверенность в собственном могуществе.
Сэм сделал знак шоферу подождать и, поддерживая Келли за локоть, поднялся с ней по ступеням. Вход освещали два старинных фонаря с чугунными переплетами. Сэм потянулся за ключом, который Келли держала в руке. Она передала ему ключ, он взял его, но не сделал попытку вставить ключ в замочную скважину.
– Спасибо, что проводили меня, – поблагодарила его Келли, переполнявшее ее торжество прорвалось наружу улыбкой.
– Может, встретимся еще как-нибудь?
– Может быть. – Она сомневалась в этом.
Сэм и сам понимал, что это маловероятно. Он повернул ключ в замке и распахнул перед Келли дверь. Шагнув вперед, она замешкалась и, придерживая одной рукой дверь, вторую протянула, слегка обернувшись, за ключом. Он передал ей ключ.
И тут, повинуясь внезапному порыву, Сэм запустил руки в ее дивные волосы, привлек к себе и прижался губами к ее губам. Она не сопротивлялась, губы ее мягко раскрылись навстречу.
Он почувствовал нежный жар ее губ, ответное движение.
Но ему уже хотелось большего, он все плотнее прижимал ее к себе. Нежный запах духов, шорох кружев, длинные сильные ноги, гибкий стан, вся она – теплота и желание. Поцелуя было мало. Ему хотелось погрузиться в нее, потеряться в ней. И все же он нашел в себе силы и разжал объятия. Однажды, как ему казалось, он уже встретил свою любовь и женился. Но это был всего лишь сексуальный порыв. Ошибиться во второй раз он не хотел.
– Спокойной ночи, Келли. – Сэм осторожно отступил от нее, как если бы сделал шаг назад от крутого обрыва.
– Спокойной ночи. – Не взглянув на него, она повернулась и захлопнула за собой дверь.
Задвигая засов, Келли не испытывала больше внутреннего торжества. Она чувствовала себя потерянной и несчастной. Сэм пробудил в ней сдерживаемые дотоле желания, и ей не удавалось их погасить. И это пугало ее.
7
Со своего места, сразу же за старинными часами в центре роскошного холла отеля "Уолдорф", Клей Ратледж увидел баронессу в тот момент, когда она выходила из лифта. На ней были шляпка из красной соломки с широкими полями и пышное летнее платье из белого шелка с беспорядочно разбросанными по нему красными, синими и зелеными горошинами. Смотрелся такой наряд очень стильно и изысканно, по-французски шикарно, и, что было удобно для Клея, хорошо выделялся в толпе.
После некоторого колебания она направилась к дверям, выходящим на Парк-авеню. Немного повременив, Клей не торопясь последовал за ней.
Ее каблучки дробно постукивали по мозаичному полу и ступенькам. Вращающаяся дверь находилась на уровне тротуара. Баронесса толкнула ее и, выйдя на улицу, остановилась. К ней подошел швейцар.
Задержавшись на верхней ступеньке, Клей увидел, как после короткого разговора швейцар указал баронессе направо, сопровождая жест пространным объяснением. Клей не мог сдержать улыбки при виде путеводителя, который Натали Фужер держала в руке вместе с небольшой красной сумочкой. Произнеся с улыбкой слова благодарности, она пошла в указанном направлении. Клей немного выждал и двинулся за ней.
Когда он спускался по лестнице к улице, баронесса уже пересекла ее и теперь шла вдоль Пятидесятой улицы, направляясь к Пятой авеню. Будь на ее месте другая женщина, Клей решил бы, что та собирается прошвырнуться по знаменитым магазинам. Но путеводитель в руке и пытливые взгляды, которые баронесса бросала по сторонам, говорили о другом – она хотела узнать город, проникнуться его духом. Клей шагал за ней, пытаясь вычислить конечную цель ее прогулки. Площадь у Рокфеллеровского центра? Или Музей современного искусства?
Одновременно Клей продолжал гадать, что же она из себя все-таки представляет. После вчерашнего разговора он не сомневался, что она очень одинокая женщина с невостребованными эмоциями, мечтающая о любви и внимании.
Неожиданно для него она свернула-таки на Пятую авеню. Он прибавил шаг, а когда достиг поворота, баронесса уже поднималась по ступеням собора святого Патрика. Держась на приличном расстоянии, Клей ступил под своды этого храма, отделанного изнутри белым мрамором и цветным камнем.
Несколько верующих сидели на слабо освещенных скамьях, а остальные, по всей видимости туристы, слонялись по собору, восхищаясь витражами и статуями и переговариваясь между собой тихим шепотом. Стоя у дверей, Клей перебегал взглядом от одной группы людей к другой, пока в глаза ему не бросилась красная соломенная шляпка баронессы. Он видел, как она зажгла свечку и преклонила для молитвы колени, в ее руках блеснули четки.
Его внимательный взгляд задержался на ней ненадолго, он вышел из церкви и стал ждать ее на противоположной стороне авеню. Стоя в ожидании, он мысленно набросал для себя образ Натали Фужер: она не относилась к тому типу легкомысленных женщин, которые флиртуют с мужчиной ради развлечения, она, несомненно, искренне любила своего мужа, желая ему добра, и не хотела признаваться себе, что была в замужестве несчастлива. Однако это ничего не меняло: она оставалась одинокой и внутренне готовой к любовному приключению.
Перед Клеем открывался сейчас один из самых растиражированных видов Нью-Йорка: сверкающие как солнце готические шпили собора на фоне черного стекла Олимпийской башни, но внимание Клея было приковано к красно-коричневым дверям. Наконец он увидел ее. Ему повезло, была суббота – движение на улице почти отсутствовало.
Когда она, сойдя с лестницы, ступила на тротуар, Клей как раз пересек улицу. Изобразив случайную встречу, он прикинулся удивленным и одновременно обрадованным.
– Баронесса, какая встреча! Доброе утро.
– Доброе утро, мсье Ратледж.
В ее темно-карих глазах насыщенного шоколадного цвета промелькнуло затаенное чувство радостного узнавания. Изменилось и выражение ее губ. Все эти неуловимые перемены в облике женщины сказали ему все, что он хотел знать. Он видел, что его неожиданное появление произвело на нее впечатление.
Он посмотрел мимо нее на двери собора.
– А где Эмиль? Разве он не с вами? – задал он вопрос с самым невинным видом.
– У него важная встреча.
Клей снова перевел взгляд на Натали, всматриваясь в ее лицо. Он собирался предстать перед ней в роли человека чести, который сопротивляется изо всех сил зародившемуся чувству, и это будет прочитываться в каждом взгляде, жесте, слове.
Он вежливо улыбнулся.
– Тогда, может быть, вы разрешите проводить вас до отеля?
– Спасибо. Но… я собиралась побродить по Нью-Йорку. – Немного смущенная, она показала ему свой путеводитель.
– В одиночестве? – Клей изобразил на лице недоумение, сменившееся улыбкой. – Разрешите мне показать вам Нью-Йорк. В компании всегда приятнее.
Она колебалась, не спуская с него глаз.
– Мне это доставит удовольствие, баронесса.
– Зовите меня Натали.
Он заметил мимолетное движение – она слегка прикусила нижнюю губу, словно раскаивалась, что поторопилась пойти на сближение.
Почтительно склонив голову, Клей как бы заверил ее, что не воспользуется ее излишней доверчивостью.
– При условии, что вы будете звать меня Клеем.
– Как скажете, – сдержанно согласилась она.
– Мы находимся недалеко от площади, где расположен Рокфеллеровский центр, – сказал он, указав рукой направление.
Он шел рядом, следя за тем, чтобы даже ненароком не коснуться ее. Пройдя Чэннел-Гарденс, они остановились у каменного парапета, глядя на раскинувшуюся внизу площадь с фонтаном, в струях которого поблескивала статуя древнегреческого героя Прометея. Клей говорил немного, обращая внимание спутницы лишь на что-то заслуживающее внимания.
– Куда теперь? – спросил он и тут же в шутку предложил: – Может, к Эмпайр-Стейт-Билдингу, месту паломничества всех туристов?
– А это далеко?
– Пешком не дойдем. Надо взять такси. – Он остановил проезжавший автомобиль и, приоткрыв дверцу, пропустил баронессу вперед, старательно соблюдая дистанцию.
Она молчала всю дорогу. Его взгляд часто останавливался на ее лице – он не скрывал своей заинтересованности. Клей видел перед собой очень красивую, элегантную женщину, убранные назад волосы скрывались под широкими полями. Мысленно Клей сравнивал ее со струнным инструментом, который только и ждет, чтобы запеть под рукой мастера.
Такси остановилось на 34-й улице перед небоскребом, увековеченным кино и Кинг-Конгом в памяти человечества. Клей купил билеты в мраморном холле и вошел за Натали в скоростной, набитый туристами лифт, поднявший их в два приема на самый верх башни. Даже в этой тесноте, где смешались запахи многих тел, он различал тонкий аромат ее духов.
Двери кабины открылись, Клей вывел баронессу наружу и, пройдя мимо киосков с сувенирами, остановился у тяжелой двери, ведущей на крышу. Там, наверху, порыв ветра чуть не сорвал с нее шляпу, и она, смеясь, придерживала ее, идя к парапету. Клей стоял рядом, пока она с любопытством оглядывала раскинувшиеся вокруг архитектурные "попурри" Манхэттена – небоскребы из стекла и стали, улицы, застроенные старинными особняками, готические церкви.
Натали бесстрашно перегнулась через парапет.
– Такси отсюда выглядят как яркие желтые ноготки. Отступив на шаг назад, она старалась охватить взглядом панораму Нью-Йорка. Клей не сводил с нее глаз, читая на ее лице выражение изумления и восторга и одновременно любуясь нежным изгибом точеной шейки, стройной фигурой, обтянутой на ветру шелком.
– Красиво, не правда ли? – Он изобразил на своем лице восхищение открывающимся видом острова Манхэттен, реки Гудзон и крохотных лодок в заливе. – Мы так высоко поднялись надо всеми, и хочется думать, что, кроме нас, на земле никого нет, – проговорил он с нарочитой беззаботностью. – Ведь двое могут стать целым миром, если, конечно, они созданы друг для друга. – Говоря это, он смотрел ей прямо в глаза.
Намеренно или нет, но она попыталась перевести разговор в другую плоскость.
– Вы, наверное, тоскуете по жене.
– Разве что по детям, – ответил он и, пожав плечами, отвел взгляд. – Не секрет, что у нас с женой было мало общего, нас объединяла только любовь к детям, – вдохновенно лгал он. – Ей вполне хватало ее цветов и занятий живописью, в то время как я… – Клей замолчал, помрачнев. – Зачем я рассказываю вам все это?
– Должно быть, надеетесь, что я пойму вас. Взглянув ей в глаза, он прочел в них безмолвное признание такого же одиночества в браке и решил не упускать момент.
– Вы когда-нибудь ездили в экипаже по Центральному парку?
Ее, казалось, поразил такой быстрый переход.
– Нет.
– Я тоже не ездил, – улыбка раздвинула его губы. – Давайте покатаемся?
Ее лицо осветилось улыбкой.
– Согласна.
Через двадцать минут они уже катили на заднем сиденье экипажа по Центральному парку. Они почти не разговаривали, изредка обмениваясь впечатлениями, но по улыбке на ее лице он видел, что молчание не тяготит ее.
Проезжая вдоль озера, Натали наклонилась вперед.
– Видите эти лодки? – спросила она, любуясь игрой света на гладкой поверхности воды. – Как прекрасно они здесь смотрятся.
– Думаю, нам следует ознакомиться с ними поближе, – заявил Клей и, обратившись к кучеру, попросил высадить их у лодочной станции.
Они взяли лодку и отплыли от пристани. Натали сидела на носу, положив красную соломенную шляпу на колени. Держась за края лодки, она откинулась назад, подставив лицо солнцу.
Как красиво, подумал Клей, сидя на веслах и направляя лодку вперед медленными точными гребками. Он снял и положил рядом на сиденье спортивную куртку, а рукава рубашки закатал.