* * *
Утром я проснулся один. В спальне не было ни Рыжей, ни Кота. Минуты две я пролежал, наслаждаясь мыслью о том, что не надо делать зарядку - здесь же нет моего простенького эспандера. Правда, в голове разок мелькнула расплывчатая укоризненная картинка с тренажером в кабинете Хозяина, но я тут же отогнал ее прочь,
(не по Сеньке шапка!..)
и она стыдливо растаяла.
Потом мне захотелось отлить, я встал, и не обращая внимания на призывно манящий из-за раздвинутых зеркальных створок громадного шкафа алый махровый халат с капюшоном,
(не на тебя шито!.. Сначала бензоколонку купи…)
в чем мать родила двинулся к ванной. Перед дверью в сортир с душевой кабиной сидел Кот. Из-за двери доносился слабый шум льющейся воды. Я хотел было двинуться дальше, ко второму санузлу
(… Совковые словосочетания всесильны, потому что они верны…)
но Кот при виде меня встал, посмотрел на закрытую дверь и требовательно мявкнул. Я кивнул ему, открыл дверь и зашел в ванную. Кот за мной не пошел, а уселся на пороге и внимательно уставился на закрытую дверцу душевой кабины, сквозь матовое стекло которой смутно виднелся силуэт Рыжей. Я отодвинул дверцу, и уставившись на ноги Рыжей пробормотал:
- С добрым утром.
- Приветик, - сказала она, наклонилась (не поднимая глаз, я увидел ее руку), повернула "палец" смесителя влево до упора и тут же издала блаженный стон - слабый отзвук ее обычного рыка-вскрика при оргазме.
- Холодная? - безучастно спросил я.
- Ага… Хочешь о мной?
- Не-а, душ - дело интимное. Это тебе не тра… - я поднял, наконец, глаза, посмотрел на нее и поперхнулся.
Господи, как же прическа меняет женщину. Она не надела пластиковую шапочку, а просто как-то заколола волосы с двух сторон, и получились две забавно торчащие косички, два таких хвостика, и… От холодной тугой струи живот втянулся, груди выдвинулись вперед, и с этими "хвостиками", да без косметики, она скинула, как минимум, лет десять.
- Чего так смотришь? - с беспокойством спросила она. - Жуткая я - не накрашенная, а?
- Ты - мисс Европа, - почти искренно сказал я.
- Дуралей, - фыркнула она, но довольно улыбнулась, почувствовав, что я почти не вру, приставила палец к своему и без того слегка вздернутому носику и приплюснула его, показав мне "бульдожку". - Заходи, я уже кончаю.
- Кончаешь? Без меня? Это - разврат! - я зашел в кабину, взял у нее рукоятку душа, повернул к себе и охнул - струя была ледяная.
Она легонько ткнула пальцами мне под ребра, чмокнула в щеку, вышла из кабины, не вытираясь, накинула на мокрое тело голубой махровый халат, и кинув на ходу:
- Давай, недолго - завтрак почти на столе, - вышла из ванной.
Болтающийся хвостик пояса халата задел ухо Кота, он вскочил, хищно выгнулся и дал по нему лапой. Она быстро подобрала пояс и босиком пошла к столовой. Кот слегка подпрыгнул вслед за вздернувшимся вверх поясом, кинул на меня беглый взгляд, потом отвернулся и слегка подмявывая побежал следом за Рыжей.
- Нас на бабу променял, - буркнул я ему вслед и сдвинул палец смесителя чуть вправо, решив, что пожалуй, уже хватит демонстрировать свою закалку, тем более, что демонстрировать-то ее больше некому - публика разошлась.
За завтраком Рыжая поговорила с кем-то по телефону, а потом заявила, что вечером мы идем в театр.
- Еще чего, - запротестовал я. - Нет, моя донна, категорическое жамэ. И потом… Что мне, домой прикажешь переться - переодеваться? Не в майке же в театр…
- У тебя с моим - один размер, - перебила она, - и шмоток тут - на две жизни хватит. Ну, пойдем, пожа-а-луйста… Я хочу сходить с тобой куда-нибудь…
- В свет? - насмешливо фыркнул я.
- Да, - упрямо кивнула она, - ну, пожалуйста…
Я представил себя в костюме с чужого плеча в душном, тесном зале, мнущего в руках дурацкую программку и тоскливо ждущего, когда все это закончится, и… Покачав головой, сказал:
- Не пойду.
Рыжая помрачнела.
- Не хочешь со старой бабой на людях показываться? - процедила она сквозь зубы, и я вдруг увидел, что это не игра, что она действительно так восприняла…
- Ты спятила? Да, я рядом с тобой, в лучшем случае, как твой шофер… Ну, хочешь, я поработаю пару часиков, а потом съездим куда-нибудь? Погуляем… Посидим где-нибудь… Так, чтоб не одеваться специально. Ну, как?
- Давай, - оживилась она, и опущенные уголки губ приподнялись. - Давай… - и неожиданно выпалила: - В Зоопарк!
- В Зоопарк? - я удивленно уставился на нее, а потом слегка неожиданно для себя самого пожал плечами и сказал: - Ладно… В Зоопарк, так в Зоопарк…
* * *
Через два часа Рыжая решительно оторвала меня от маленького компьютера, кинула на диван и заставила примерить чудную джинсовую рубашку с даже не отклеенным еще бумажным лейблом (из дорогого магазина, "Kalvin Klеin", твою мать, а не хер собачий), швырнула мою майку в пластиковый бак с грязным бельем ("Хочу что-нибудь твое постирать!") и сказав, что через десять минут будет готова, пошла в ванную - краситься. Я постоял перед зеркалом в прихожей, разглядывая свое отражение
(красивая рубашечка… приталенная… Правда, не совсем на мою талию. Раньше я любил носить батники в обтяжечку - лет десять назад, но… Тогда у меня брюхо в другую сторону выпирало…)
потом отыскал Кота (он сидел на подоконнике в кабинете и сосредоточенно вылизывал себе шею) и сообщил ему, что мы идем погулять и скоро придем.
- Пойдем поглядим на твоих родственников, - сказал я ему. - Посмотрим на разных, там, тигров и… прочих. Знаешь, какие они здоровые, - Кот перестал вылизываться и взглянул на меня; холодные желтоватые круги его глаз не выражали никаких чувств, казалось, он смотрит вообще не на меня, а куда-то в себя, желая что-то спокойно уяснить для себя, в чем-то спокойно разобраться.
- Да, брат, - кивнул я, - они бывают такие, что только держись… Один удар лапой, и у кого хошь хребет хрустнет. Они, брат… А вообще-то, почему они, - пробормотал я, не отрываясь от круглых фонариков его глаз, горевших ровным, холодноватым и каким-то… яростным светом. - Вы, Ваше Величество…
Кот наклонил голову и уставился на свои лапы - словно согласно кивнул. Из лап высунулись кончики когтей и сразу же убрались обратно. Хвост слегка дрогнул.
- Эй, - раздался из коридора голос Рыжей. - Я готова.
- Ну, бывай, - сказал я Коту. - Скоро придем.
Он равнодушно зевнул, отвернулся и уставился из окна на улицу. Он знал, что мы скоро придем.
Он вообще, много чего знает, мелькнула в голове странноватая мысль, может быть… слишком много.
- Ну, ты долго там будешь рожать? - недовольно окликнула Рыжая уже из прихожей. - Идешь?
- Ползу… Рожденный ползать идти не в силах… - пробормотал я, последний раз глянул на Кота и вышел из кабинета.
* * *
Мы вышли из подъезда, Рыжая взяла меня под руку, тесно прижалась ко мне бедром, и мы медленно двинулись к воротам, мимо нагло развернутой поперек белых полос на асфальте 940-й "Вольвухи" (сама тачка отмыта до блеска, а номера, словно нарочно, грязью замазаны, механически отметил я), мимо стоящего чуть в стороне небольшого Мерседесика (190 SL - компактненький, скромный, но - прелесть), мимо черной 31-й Волги (сверкает, как… начищенный милицейский сапог)…
Когда мы миновали Мерседесик, Рыжая чуть замедлила шаг и что-то пробормотала.
(… двадцать седьмое… Можно… Он говорил, после тридцатого…)
- Чего? - на разобрав, переспросил я, остановившись.
- Да нет, я и ключей-то… - пробормотала она.
- От квартиры? Я же отдал тебе вчера…
- Да-да, все нормально, - кивнула она, потянула меня вперед и мы двинулись дальше.
Возле будки, у шлагбаума стоял пожилой мужичок с испитым лицом, в военном кителе без погон. Не удостоив меня даже беглым взглядом, он весь как-то подобрался, когда мы подошли к калитке, приветствовал Рыжую торопливыми почтительными кивками и фамильярно-заискивающим голосом просипел:
- Пешочком?
- Ага, - кивнула Рыжая.
- Ну, и правильно, - торопливо закивал он. - Погодка-то какая… Солнышко…
Она кивнула, вежливо и даже как-то по-дружески улыбнулась ему
(демократия, блядь, она на то и есть демократия… блядь!..))
распахнула калитку и королевской поступью вышла на улицу. Тащась за ней следом
(и впрямь, как шофер…)
и доставая на ходу из кармана сигарету, я спросил (негромко, чтобы не расслышал страж у ворот):
- А какая у твоего тачка?
- Разные.
- А для… Ну, для крутых… Стрелок, там, или разборок, или как они их… Как вы их называете? "Гранд-Чероки", поди, али…
- "Мазда". Если за ним на "Мазде" заехали, значит где-то будет жарко, - не поворачивая головы, она шла вперед уверенной и супер-блядской походкой, словно дорогая шлюха - по панели, даже не просто дорогая, а которой нечего бояться - с очень надежной "прикрышкой".
- А рядовая? На каждый день? - почувствовав неприятный холодок под ложечкой при слове "Мазда" и злясь за этот холодок на себя, на ее вызывающе покачивавшуюся задницу и на весь белый свет, спросил я.
- Бэ-Эм-Вэ. Черная. Семерка, - не оборачиваясь и не сбавляя шаг, небрежно бросила она, потом остановилась, обернулась, и я увидел, что ее походка - это радостная игра, что она, правда, жутко довольна, что мы идем куда-то вместе.
Я подошел к ней, и потянувшись рукой к ее талии, спросил:
- Можно?
- Нужно, - кивнула она, я сунул мятую сигарету обратно в пачку, крепко обнял ее за талию, и мы медленно пошли по узкой, слегка кривой, но чистенькой улочке к Проспекту Мира.
13
Когда мы зашли на территорию Зоопарка, я прикинул, сколько лет назад я был здесь в последний раз. Порядочно… Дочке тогда было лет восемь, она долго упрашивала меня сходить с ней, а мне жутко не хотелось - и лень было, и еще…
Дочка, когда мы пришли с ней Зоопарк, сразу застряла у каких-то ручных белочек и сколько я ни водил, сколько ни показывал роскошных зверюг, она воспринимала это, как "обязаловку", и все время рвалась к этим белочкам.
Рыжая белочками не интересовалась - вскользь полюбовавшись экзотическими жирафами, мы не сговариваясь двинулись к семейству кошачьих.
"Felidae"…
"Felis" и "Panthera"…
Медленно, очень медленно мы переходили от клетки к клетке, за прутьями которых или быстро ходили из угла в угол, или величественно лежали… нет, возлежали гибкие, грациозные хищники.
- Разные… Какие же они разные. Словно… - пробормотала Рыжая.
- Словно - что? - спросил я, скосив глаза на табличку на клетке, возле которой мы встали…
"Дымчатый леопард. Felis nebulosa"…
- Словно кто-то один показывает - могу и так, и так, и вот так… - пробормотала Рыжая.
К клетке подошла строгая дама в очках, окруженная стайкой ребятишек, даже не взглянув на зверя, сразу повернулась к нему спиной и заученно-монотонным, слегка гнусавым голосом заговорила, обращаясь к детишкам, заворожено уставившимся на клетку:
- Большим своеобразием отличается дымчатый леопард. Иногда его выделяют в особый род - Neofelis - занимающий промежуточное положение между мелкими и крупными кошками. Вопреки своему названию, этот хищник не имеет прямого отношения к настоящим леопардам. Дымчатый леопард достигает…
- Промежуточный, - кивнув на клетку, негромко сказал я Рыжей. - Посредник… Вроде меня - переводчика.
Рыжая усмехнулась и потянула меня прочь от этой дамы с ее монотонной лекцией, так же передающей красоту и своеобразие зверя за решеткой, как реклама прокладок "O.B." передает прелесть женских ножек и того, что находится между ними. Впрочем, реклама прокладок и не должна передавать эту прелесть - она ведь рекламирует не прелесть, а… Су-у-ухость.
Пройдя до конца ряда кошачьих, мы надолго застряли перед просторной клеткой с тигром. С двумя тиграми. От них было трудно уйти…
Самец, равнодушно облизываясь, лежал в глубине, а самка, фыркая и легонько встряхивая головой, медленно ходила вдоль прутьев, кидая беглые взгляды на нас с Рыжей и еще одну пожилую парочку, стоявшую рядом с нами и заворожено смотрящую на нее, на ее роскошное, гибкое и мощное тело, на тугие клубки мышц, лениво перекатывающиеся у оснований передних лап, на полосатую змею хвоста, которым она, наверное, могла бы сбить с ног взрослого мужика, если бы он подвернулся под удар… и если бы она захотела. Трудно уйти, трудно оторвать взгляд от этой грациозной силищи…
Тигрица, эта… где у нас тут табличка? Ага, вот - Panthera tigris, - вдруг взглянула на всех нас четверых в упор, раскрыла пасть и… рыкнула. Пожилая парочка инстинктивно подалась назад (женщина негромко ойкнула), я замер на месте, а Рыжая, словно повинуясь такому же инстинкту, но с обратным знаком, выпустила мою руку и резко подалась вперед, вперившись взглядом в здоровенную рыжеватую голову зверя, словно стараясь разглядеть что-то… что-то понять…
- Родственные души, - буркнул я, взяв ее за руку, легонько потянул назад и почувствовал, как она напряглась. - Твоя рыжая сестричка…
Она что-то пробормотала. Я не расслышал. Ее "рыжая сестричка" отвернулась и пошла вглубь клетки, к самцу. Пожилой мужчина наклонился к своей спутнице, что-то сказал, еле заметно кивнув в сторону моей спутницы, и они двинулись дальше. Мы - тоже, но в другую сторону, к выходу. Отойдя на несколько шагов, мы, не сговариваясь, обернулись. Самец лежал, по-прежнему равнодушно отвернувшись от нас, а его подруга провожала нас взглядом, слегка покачивая хвостом.
- Panthera tigris, - машинально прочел я вслух латинскую часть надписи на табличке. - Да-а, серьезное животное…
- Вдруг она - тоже посредник? - беря меня под руку, сказала Рыжая.
- Между кем и кем? - не понял я.
- Ну, промежуточная, как тот, дымчатый - между маленькими и большими, - пояснила она.
- Эти - самые большие, - пожал я плечами. - Дальше уже некуда. Больше - просто нет.
- А вдруг есть? - с каким-то странным упорством настаивала Рыжая, заглядывая мне в глаза. - Вдруг есть - дальше?
- Они бы вымерли. Чего бы они жрали? Нет, моя донна, - я усмехнулся, - хватит с нас и таких…
- С нас-то - да, но разве их всех для нас делали?..
Я удивился, замедлил шаг, мы миновали клетку с табличкой "Рысь. Felis lynx.", вернулись к ряду крупных и остановились перед леопардом. "Panthera pardus".
- Это уже философский вопрос, Рыжик… Глянь, какая роскошная киска.
- Киска, мама… Смотри, киска, - раздался детский голосок слева от меня, я обернулся и увидел маленькую девчушку, лет шести, тыкающую ручонкой в сторону клетки с "Panthera pardus", и ее мамочку - неплохо сохранившуюся крашенную блондинку с полными ногами.
- Киска, - не взглянув на клетку, кивнула мамочка, кинув косой и явно недружественный взгляд на Рыжую. - Это барс…
Я посмотрел на желтовато-серую "киску" - большого, мощного зверя с длинным и поразительно гибким телом, - не выпуская из поля зрения детскую ручонку. Леопард раскрыл пасть, показав клыки и ярко-красный язык, и издал шипящий рык. Вдруг я очень ясно представил себе, увидел, что стало бы с рукой девчушки, окажись она в пределах досягаемости "киски", и…
Эта живая "картинка" - кровь, хлещущая из разорванных вен, обломки хрупких белесых косточек, торчащие из кровоточащего обрубка - вызвала у меня очень странное, как бы двойственное чувство. Неожиданно я понял, что воспринимаю эту картинку не одной, а двумя парами мысленных глаз, вообще двумя сознаниями: одним - моим, в котором бешено колотится страх, отвращение, ужас и инстинктивное желание прокрутить все назад, уберечь ручку девочки от красной пасти с белыми здоровенными клыками, а другими…
Другие "глаза" были не мои
(круглые, желтые фонари, прорезанные посредине черными вертикальными ромбиками зрачков…)
и другое сознание, Бог знает каким способом очутившееся во мне, внутри меня, воспринимало "картинку" совсем по-другому: холодный интерес, больше похожий на любопытство, и… Не человеческая уверенность в своей правоте, а какое-то необъяснимое, совершенно не человеческое отсутствие даже тени сомнений…