Бросив взгляд на документ, который обеспечит ей допуск на галерею в палату лордов, Амбер вздохнула. "Пора принять решение. Хватит колебаться, словно перед первым поцелуем", - подумала она, поднимаясь.
Решительно потянувшись к шнурку звонка, Амбер позвонила, а когда пришла горничная, распорядилась:
- Бонни, подготовьте платье. Сегодня я выхожу.
Горничная присела в реверансе.
- Какой наряд прикажете приготовить?
- Из более светлого бомбазина. День обещает быть теплым, - ответила Амбер. - Пожалуйста, передайте мистеру Боксеру, что я прошу подать экипаж примерно через полчаса, и сообщите Жанетт.
Бонни кивнула и поспешила выполнять указания. Она была миниатюрной девушкой с ярко-рыжими волосами и лицом, густо усыпанным веснушками, очень сообразительная и услужливая. Ей едва минуло одиннадцать лет, когда Амбер спасла ее от страшного влияния улицы. Девчушку выучили на горничную, и теперь, когда ей было уже семнадцать, она могла услужить даже знатной даме. Амбер предлагала устроить ее на хорошее место, что она не раз уже делала для других своих воспитанниц, но Бонни предпочитала оставаться со своей благодетельницей.
Когда Амбер собралась выйти за пределы своей безопасной гавани, она с головы до ног была одета в черный траурный наряд, и плотная вуаль на шляпке скрывала ее лицо от посторонних глаз. Эта маскировка была не только мерой предосторожности, но и обеспечивала ей особо почтительное отношение окружающих, даже самый недалекий человек не станет задавать лишних вопросов даме в глубоком трауре. Она завязала шляпку и еще раз окинула себя взглядом в большом напольном зеркале.
В этот момент в дверь спальни постучала Жанетт.
- Я вижу, что вы соответствующим образом оделись для палаты лордов, - сказала француженка, живо наклонив голову.
У нее был низкий мелодичный голос. Жанетт Клодин Бориваж, дочь барона Рошмона, хитростью и везением избежала свидания с Мадам Гильотиной. Остальным членам ее семейства повезло меньше.
- Неужели тебе не надоело носить черное?
Вздохнув, Амбер ответила:
- Я его терпеть не могу, но…
- Этот наряд отлично служит твоим целям, та cherie, - сказала Жанетт с милой улыбкой. - Ты вооружена?
Высокая стройная блондинка до своего бегства занималась шпионажем против Наполеона и была таким же знатоком в области убийств, как Амбер в области соблазна. Она стала личным телохранителем Амбер, поскольку подруга Леди Фантазии могла беспрепятственно посещать такие места, куда заказан был вход мужчинам, состоявшим на службе у Амбер.
Амбер чуть качнула своим ридикюлем:
- Наверное, я уже привыкла ходить с этим, но если ты возражаешь…
- Нисколько. Скажи, ты продолжаешь практиковаться в стрельбе и перезарядке?
- За исключением последних несколько дней, - рассеянно ответила Амбер.
Почувствовав настроение своей подруги, Жанетт спросила:
- Твое беспокойство, случайно, не связано с этим фанатиком, которого мы собираемся слушать сегодня?
- Мне интересно послушать, что будет говорить граф Баррингтон об использовании детского труда. Что же касается его фанатизма… я пока воздержусь от оценок.
Жанетт нахмурилась:
- Тебе лучше его остерегаться. Он открыто выступает против заведений, подобных нашему, и добился бы закрытия "Дома грез", если бы это было в его власти.
Амбер засмеялась, уловив нечаянную иронию в словах Жанетг, ведь никому, кроме Грейс, она не рассказывала о полуночном визите Баррингтона.
- В Лондоне нет другого такого заведения. И все же будем благодарны, что ни принц, ни даже парламент не обладают подобной властью.
- Верно, но это не остановило ни Баррингтона, ни мадам Мор, ни монсеньора Уилберфорса, которые нападали на тебя, как на обычную сводницу!.
- Не заводись, Жани. Я только хочу услышать его легендарное красноречие и вынести собственное суждение о его искренности.
- С чего это ты так заинтересовалась этим джентльменом? - с подозрением спросила француженка. - Впрочем, я слышала, он очень красив, - добавила она, бросив на Амбер полный любопытства взгляд.
К счастью, Амбер надела одну из самых плотных своих вуалей, которая совершенно скрыла неожиданно вспыхнувший на ее щеках румянец.
- Возможно, мы сможем лучше судить, соответствует ли характер его внешней привлекательности, после того как прослушаем его речь. - Она попыталась небрежно пожать плечами на французский манер. - Возможно, нет. Но парламент должен принять меры, чтобы предотвратить эксплуатацию детей.
- Фи! - сказала Жанетт, истинно по-французски дернув плечиком. - Они лишь рассмотрят предложение мистера Пила сформировать комиссию, которая займется изучением детского труда. Несмотря на хваленое красноречие твоего графа, дело закончится ничем. Не ты одна читаешь "Морнинг кроникл".
- Я склоняюсь перед твоим цинизмом, моя дорогая, - сухо произнесла Амбер.
- И все же ты пойдешь туда?
- Да, пойду, - прозвучал решительный ответ. - Мистер Боксер и его арсенал ожидают внизу.
Она практически сбежала вниз по ступеням. "Это безумие. Мне не следует этого делать". Предупреждение тревожным набатом звучало у нее в голове.
- Что бы мы делали без нашего грозного сержант-майора? - воскликнула Жанетт весело, не обращая внимания на все еще дувшуюся Амбер.
Вальдо Боксер, бывший гвардеец Колдстримского полка, терпеливо ждал у двери. Этот крепкий коренастый мужчина с красным лицом и немодными, закрывающими половину подбородка усами стоял и улыбался женщинам.
- Доброе утро, дамы, - пробурчал он, распахивая дверцу и помогая женщинам сесть в экипаж, сам же он сел рядом с кучером.
Как и Жанетт, Вальдо одновременно выполнял обязанности слуги и телохранителя.
Палата лордов собралась в Вестминстер-Холле, бывшем зале суда по ходатайствам. Боксер остался в приемной. Амбер и Жанетт внимательно наблюдали за вереницей тех, кто предъявлял пропуска, дающие право присутствовать на слушаниях. Лицо Амбер по-прежнему скрывала густая вуаль. Похоже, никто не обратил особого внимания на вдову, и хотя несколько восхищенных взглядов были брошены в сторону ее компаньонки, красавица француженка проигнорировала их.
Амбер и Жанетт поднялись по мраморным ступеням на один из двух балконов, расположенных на противоположных сторонах длинного прямоугольного зала, в котором проходили заседания пэров. Выкрашенные в темно-красный цвет стены зала, по мнению декораторов, должны были придать солидности государственному учреждению, но в действительности интенсивный цвет лишь уменьшал пространство. Из-за большого количества посетителей на балконах были особенно заметны пустующие места в зале собраний.
- Может показаться, что сословие пэров гораздо меньше интересуется вопросом эксплуатации детей, чем те граждане, которым пэры должны служить, - пробормотала с презрением Жанетт.
- Могу поспорить, что граждане гораздо больше заинтересованы в том, чтобы сохранить источник дешевого труда, чем в том, чтобы парламент перекрыл его.
- Над Англией занимается новый день, - ответила Амбер. - И могу поспорить, что мы увидим триумф реформистов.
Десятки толстых свечей горели в медных канделябрах, и в плохо проветриваемом зале становилось душно. Когда Амбер заняла место на длинной деревянной скамье во втором ряду, она с трудом удержалась, чтобы не раскрыть свой веер. Но рисковать было нельзя, мелькание веера могло привлечь к ней ненужное внимание. "Не бойся, он не узнает тебя, глупая". Амбер внимательно осмотрела первый этаж, пытаясь высмотреть Баррингтона.
Жанетт, готовая в любой момент отвести угрозу от своей подруги, с напускной небрежностью окинула собрание равнодушным взглядом.
- О Господи, это, должно быть, ваш граф, - шепнула она Амбер. - Не может быть, чтобы в этих стенах нашелся еще один такой красавчик.
Амбер проследила за взглядом Жанетт и увидела Роберта Сент-Джона, который шел по проходу между скамьями. При резком дневном свете он выглядел даже еще более красивым, чем ночью, во время их первой встречи. У нее слегка перехватило дыхание, и она крепче сжала веер.
- Как жаль, что ты не встречалась с ним раньше, - с приторно-притворным сочувствием промурлыкала Жанетт.
Амбер не нашлась что ответить, но, к ее счастью, представитель тори начал свою обличительную речь, обрушившись с праведным гневом на почтенного мистера Пила из палаты общин, который осмелился предложить парламенту вмешаться в вопросы труда, промышленности и тем самым нарушить естественный ход развития общества.
- Напыщенный стиль, кажется, именно так вы, англичане, называете подобное, - прошептала Жанетт, прикрывшись веером.
Амбер кивнула, и в это время у входа на галерею случилось легкое оживление. Какая-то дама, вероятно лет тридцати, заняла место в переднем ряду, прямо под ними. Ее сопровождал немолодой джентльмен. Блондинка была одета в полутраурный наряд из шелка цвета лаванды, который выгодно оттенял ее утонченный цвет лица. Вдова и ее отец, догадалась Амбер, вновь обращая свое внимание на первый этаж. Выступавший завершил свою речь и вернулся на место.
Когда Роб поднялся и прошел к центру зала, председательствующий объявил:
- Палата предоставляет слово почтенному графу Баррингтону.
Амбер следила за каждым его шагом, и когда он тихим голосом начал свое выступление, напряженно прислушалась.
- Милорды, вы только что стали свидетелями нападок - не просто на человека, а на саму идею, - которые сводятся к тому, что защита английских детей от жестокого, почти рабского угнетения является абсурдной и странной. Позвольте мне описать то, что является действительно абсурдным и абсолютно порочным. - По мере выступления голос Роберта звучал все сильнее и эмоциональнее. - Маленьких мальчиков, всего лишь пяти лет от роду, отправляют в черные недра земли добывать уголь. И вот эти дети от рассвета и до заката машут тяжеленными кирками и таскают вагонетки с углем, и даже когда само солнце, утомившись, отправляется на покой, мальчики продолжают работать почти без отдыха и сна. Маленькие девочки, того же нежного возраста, проживают свои короткие жизни в огромных грязных фабричных бараках, обслуживая опасное оборудование, часто по шестнадцать часов в день, пока не падают без сознания от истощения и голода. Я собственными глазами наблюдал на улицах Лондона, к чему приводит подобная порочная практика - совсем маленькие детишки, кто без руки, кто без ноги, оторванных этими новыми механическими ткацкими станками, выпрашивают милостыню у прохожих. Те, кому повезло еще меньше, хотя с этим можно было бы и поспорить, умирают, когда, смертельно уставшие, они просто падают в железные лапы механических чудовищ, которые тут же перемалывают их заживо. Перемалывают, словно фарш для сосисок. Кто из вас не пользовался услугами трубочиста, который вместе с подмастерьями приходит в ваш дом, чтобы прочистить дымоходы? А знаете ли вы, что этих маленьких детей голодающие родители, как правило, продают трубочисту за несколько шиллингов? Точно так же, как африканцы становятся рабами в Новом Свете, эти дети попадают в рабство прямо здесь, в нашей старой доброй Англии! И это наши английские рабовладельцы загоняют своих подручных в покрытые сажей узкие пространства дымоходов, хлеща по голым пяткам мальчишек своими жесткими щетками.
Слушатели по-разному реагировали на речь Баррингтона - одни содрогались от омерзения, другие морщились от отвращения или многозначительно и пренебрежительно фыркали. Амбер подалась вперед, покоренная его обаянием и мощью его голоса. Глубокий, но мелодичный голос Роберта заполнял зал, гипнотизируя даже тех, кто был раздражен излишне подробным живописанием различных жестокостей.
Жанетт обратила внимание на привлекательную вдову, сидящую перед ними. Хотя это и шло вразрез с правилами, та, как казалось, делала заметки в небольшом блокноте, который достала из своего ридикюля.
- Поклонница вроде тебя? - спросила она у Амбер.
Амбер прищурилась и заставила себя посмотреть на даму, которая находилась к ней ближе, чем к Жанетт. Когда она прочитала написанное, ее губы презрительно изогнулись.
- Думаю, что нет, - прошептала она и перевела взгляд на зал, где граф уже заканчивал свое выступление.
Как только он закончил, блондинка и ее сопровождающий поднялись и вышли из галереи.
- Ты рассердилась. Думаю, тебя разозлили не только те ужасные злодеяния, которые так волнующе описал граф, но и женщина. Почему? - спросила Жанетт.
Амбер ответила, но взгляд ее оставался прикованным к Роберту Сент-Джону.
- Эта пустышка составляла меню. И перестань называть его моим графом.
Жанетт пристально взглянула на подругу и, секунду помедлив, сказала:
- Ты меня удивляешь.
Амбер резко отвернулась:
- Полагаю, нам пора уходить. Все, что мы услышим в дебатах, действительно будет напыщенной болтовней.
Они спустились по лестнице вслед за пожилым мужчиной и молодой женщиной. В ожидании экипажа Амбер и Жанетт обсуждали речь графа.
- Он говорил сильно и убедительно, - сказала Амбер.
- О да, с этим нельзя не согласиться. Этот джентльмен просто magnifique!
Услышав реплики Жанетт, сопровождающий блондинку джентльмен пробормотал якобы себе под нос, но так, чтобы подруги могли его услышать:
- Повсюду эти проклятые французишки. Мы избавили их от тирана. Почему же они не отправляются домой?
Блондинка резко обернулась к мужчине.
- Отец, прошу вас, замолчите, - сказала она и потянула спутника к экипажу, дверцу которого уже распахнул лакей.
- Как отвратительно и грубо, - сказала Амбер, достаточно громко, чтобы старый ворчун мог ее услышать.
Жанетт лишь рассмеялась и похлопала Амбер по руке.
- Если бы у меня был дом, куда я могла бы отправиться, возможно, я бы сделала одолжение английскому джентльмену.
Амбер, заметив печаль в глазах подруги, шутливо запротестовала:
- Что же я буду делать, если ты оставишь меня, Жани?
- Ты могла бы поехать во Францию вместе со мной, ma cherie. Твой французский ничуть не хуже твоего великолепного английского.
В этот момент подъехал их экипаж. Когда Боксер захлопнул за дамами дверцу, Жанетт сказала:
- Если бы я смогла избавиться от своего ужасного акцента, меня перестали бы донимать подобные англофилы.
- Даже не думай об этом, - возразила Амбер. - Мужчины находят твой акцент весьма мелодичным и даже обворожительным.
- О да, в представлении каждого английского джентльмена - идеальная любовница - это французская аристократка, - сухо ответила Жанетт.
Амбер почувствовала, как ее охватила дрожь. Неужели это может сработать? Осмелится ли она? Когда они доехали до дома, Амбер, стараясь ничем не выдать себя проницательной Жанетт, сослалась на легкое недомогание и закрылась в своей спальне. Несколько часов она в раздумьях ходила по комнате из угла в угол. Она снова и снова слышала его голос, а перед ее глазами вставали жестокие сцены, которые вызвали его праведный гнев. Этот красавец в своем праведном гневе действительно походил на архангела, но не святого и бесплотного, а мужественного и благородного до самой глубины своего сердца.
Она глубоко вздохнула. А могла бы француженка благородного происхождения стать его идеальной любовницей?
Глава 3
Когда Роб во второй раз, и опять через черный ход, вошел в "Дом грез", часы пробили полночь. Как и было договорено, по пустынному коридору он прошел в комнату Леди Фантазии. Дверь была приоткрыта. Он осторожно постучал, и она ответила:
- Прошу вас, проходите и присаживайтесь.
Как и при их первой встрече, она сидела в тени. Он поборол желание подойти к ней ближе и хорошенько рассмотреть ее лицо. Интересно, как сочетается с ее внешностью этот резковатый и как будто искусственный голос? Но интуиция, обострившаяся еще на полях сражений, подсказала ему, что от подобного шага следует воздержаться. Эту женщину не следовало сердить.
Амбер чувствовала его напряжение. Он был словно закрученная до упора часовая пружина. Так же себя чувствовала и Амбер, но за годы, проведённые в мучительном изгнании, она научилась скрывать свои чувства. "Здесь, у себя, я в безопасности". Но как только она окажется с ним в постели…
Она отогнала пугающую мысль и незаметно перевела дыхание, свою роль она знала так же хорошо, как самый способный актер "Друри-Лейн".
- После некоторых размышлений я подобрала вам молодую женщину, которая идеально отвечает вашим требованиям, - начала она.
Роб почувствовал, как его пальцы крепче вцепились в деревянные подлокотники кресла.
- В таком случае скажите, где я могу с ней встретиться…
- Не торопите события, милорд. Это ошибка большинства мужчин. - Она увидела, как он, покраснев, откинулся на спинку кресла. - Вам необходимо узнать кое-какие вещи о Габриелл. Она француженка - эмигрантка, которую тиран вынудил покинуть свою родину. Вся ее семья погибла, наследственное право утрачено. Она была… с ней плохо обращались до ее бегства, и у нее мало оснований доверять мужчинам. Она не куртизанка. Я объяснила ваши требования, и Габи согласилась. Она, как и вы, с радостью воспользуется своим правом на сохранение инкогнито.
Роб гневно выругался.
- Женщина, над которой надругались, а вы хотите, чтобы я…
Он запнулся, не находя слов.
- Именно так. Она познала зло, но вы поможете ей познать добро. Каждая женщина знает, что может доставить ей удовольствие, но вот только мужчина ни в коем случае не должен торопиться, а должен стараться следовать ее подсказкам. Милостив ваш Бог, если эта женщина готова научить вас слышать и понимать эти подсказки.
Он, слегка нахмурившись, обдумал услышанное. Возможно, подобный поворот лучшее из всего, что может статься. Чуть сдавленным от волнения голосом он спросил:
- Так, значит, это будут ее фантазии?
Амбер молча кивнула, опасаясь, что голос ее выдаст. То, что он сказал, было слишком близко к истине. Собравшись с мыслями, она продолжила:
- Вы можете быть совершенно уверены, что Габриелл не станет притворяться, что испытывает удовольствие. Она действительно не очень хорошо представляет, что это такое… так что, чтобы достичь кульминации… может потребоваться несколько визитов. Вы принимаете эти условия?
Теперь настала очередь Роба молча кивнуть.
- Возможно, Габриелл будет немного нервничать, но вы не тушуйтесь, ласкайте ее, целуйте и не бойтесь спросить, что ей нравится, а что нет.
С трудом разлепив пересохшие губы, Роб ответил:
- Да, да. Я могу это делать. Я это сделаю. Мне кажется, все это не слишком отличается от приручения норовистой лошади.
Амбер позабавило сравнение, и она улыбнулась.
- Вы, наверное, служили в кавалерии, милорд? - спросила она, уже зная ответ из отчета, полученного с Боу-стрит.