- Какое совпадение, - улыбнулся Алесандер, по-хозяйски обнимая девушку. - Я не хотел ничего говорить, чтобы не отвлекать внимание гостей от твоего дня рождения, но скоро будет еще один праздник, и ты приглашен. Симона согласилась стать моей женой.
- Женой? Это же прекрасно!
- Я надеялся, что ты так скажешь. У Изобель и твоей жены были другие планы, насколько я знаю.
Маркел отмахнулся и положил руку на его плечо.
- Я был бы рад увидеть тебя зятем, но прекрасно понимал, что этого не случится. Между вами не было искры, чувства. Я пытался сказать об этом Эзмерельде, но она не хотела слушать. - Он пожал плечами. - Предпочла верить матери, которая забивала ей голову всякой чепухой.
- Я уже поговорил с Эзмерельдой.
- Bueno. Хорошо, что ты об этом подумал. - Маркел вздохнул. - Может, теперь, когда ты женишься, она забудет свои глупые мечты и увидит, что в мире есть другие мужчины. Надеюсь на это. А вам двоим я желаю большого счастья и много сыновей.
- Как Эзмерельда приняла новости? - спросила Симона, когда они возвращались в Гетарию.
Алесандер вписал машину в поворот и добавил скорости на ночном шоссе.
- Плакала.
- О!
- Потом умоляла.
- А!
- Потом пожелала нам счастья в совместной жизни. - Он не собирался рассказывать, что еще сказала Эзмерельда: что она сразу увидела связь между ними, поэтому и велела Симоне держаться подальше - потому что никогда раньше не ощущала угрозы. Ему было неуютно от этих слов. Симоне не нужно этого знать.
- Мило с ее стороны.
- Si, а с твоей стороны было хорошо подумать про то, чтобы ее вот так предупредить. Мне бы это в голову не пришло. У тебя благородная душа.
Эти слова заставили Симону рассмеяться.
- Ну, не знаю. Я бы хотела, чтобы нам не пришлось никого обманывать. Я думала только о Фелипе и никогда не предполагала, что могу кого-то ранить этим планом. Маркел будет разочарован.
- Нашим разводом?
- Да, - вздохнула девушка, - и тем, что у нас не будет сыновей, которых он пожелал.
Алесандер улыбнулся, у него было слишком хорошее настроение. Завтра он попросит у Фелипе ее руки. Алесандер не ожидал, что старик будет этому рад, но он привыкнет, особенно когда поймет, что удача наконец повернулась лицом к семье Ортксоа.
А когда старик согласится, Алесандер изменит договоренность. Симоне это не понравится, о, она его возненавидит, но будет поздно. Она будет принадлежать ему во всех смыслах этого слова.
- К чему такая спешка? - возмутился Фелипе. - Вы едва знакомы!
Они сидели втроем в старой беседке, заросшей виноградом. Солнце струилось сквозь листву, вдали мерцало море. Алесандер в очередной раз нашел что починить, а Симона выманила Фелипе из дому - насладиться погодой и ланчем. Фелипе разлил по бокалам прошлогоднее чаколи, поднимая бутылку высоко, чтобы дать вину играть, и явно получал удовольствие. А после ланча Алесандер попросил у него руки его внучки. Симона ждала, что это будет шоком для Фелипе, и так и случилось. Старик привыкал к Алесандеру все больше с каждым визитом, но десятилетия распрей между семьями не так легко забыть.
- Иногда ты просто знаешь, что этот человек создан для тебя, Abuelo.
- Но свадьба? Так быстро?
- Не так уж быстро. Как минимум месяц, чтобы оформить бумаги. Не раньше праздника урожая.
Фелипе нахмурился и повернулся к Алесандеру:
- Ты ее любишь?
Симона поежилась. Еще одна ложь. Сколько еще ей придется врать до того, как все закончится? Но Алесандер был безмятежен. Он взял Симону за руку и встретился с ней взглядом, таким темным и глубоким, что она могла утонуть в его глазах.
- Признаю, я сам не ожидал такого. Но Симона ворвалась в мою жизнь как ветер, и как я мог не полюбить ее? Она особенная, Фелипе. Я не выпущу ее из рук.
Симона не могла справиться с жаром, прилившим к ее щекам. Ее тронуло, что Алесандер приложил усилие, чтобы найти слова, которым Фелипе мог бы поверить.
- Я думал, ты хотел получить виноградник, - сказал старик со слезами на глазах. - Я думал, ты хотел забрать последнее, что у меня осталось. Но ты приходил сюда ради моей внучки, день за днем.
Алесандер отвел взгляд, и Симона поторопилась нарушить молчание:
- Мы хотим, чтобы ты был на свадьбе, Abuelo. Я надеялась, ты отведешь меня к алтарю.
Ее дед помолодел на глазах.
- Еще как отведу! - Скрюченной от старости рукой он поднял пустой бокал. - Еще вина! Моя внучка выходит замуж, за это нужно выпить!
- Спасибо тебе.
Симона провожала Алесандера до машины. Ланч окончился, Фелипе задремал под пологом из листьев.
- За что?
- За то, что ты убедил Фелипе. Когда он спросил, любишь ли ты меня, я думала, нашему плану конец.
Алесандер выгнул бровь:
- Ты думала, я просто скажу "нет"?
- Я не знала, что ты скажешь.
Он взял ее за руку, и Симона ничего не заподозрила, потому что Фелипе все еще мог их увидеть, если бы проснулся. Кроме того, она должна была привыкать к его прикосновениям.
- Мне было нетрудно придумать, что сказать. Ты действительно одна такая, и ты ворвалась в мою жизнь, когда появилась у меня на пороге с этой безумной идеей. И как я могу выпустить тебя из рук, если ты приносишь мне такую выгоду? Фелипе был прав.
- Но ты его в этом разубедил.
- Да. Будем надеяться, он никогда не узнает правду.
- Мне совсем не нравится врать, но это для благого дела. Посмотри, как он счастлив. Он улыбается и впервые за долгое время чего-то ждет. Спасибо, что согласился на все это и что убедил его.
Алесандер улыбнулся и подтянул ее ближе. Симона затаила дыхание. Он поцелует ее? Она это позволит? Это же не будет ничего значить, они просто делают вид на случай, если Фелипе смотрит, так что она не будет его останавливать… Но горячие губы коснулись ее лба, и вздох вырвался из ее груди. Облегченный вздох, сказала она себе твердо, не разочарованный. Не важно, как сжалось ее сердце. Вот только Алесандер ее не отпустил. Он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своем лице, а потом он взял ее за подбородок и приподнял ее голову.
- Я должен тебя поцеловать, - сказал он негромко, глядя в ее глаза. - По-настоящему на этот раз, и я тебя предупреждаю, поцелуй может быть долгим.
- Ради Фелипе? - прошептала Симона. - Если он смотрит?
- Ради себя, - прорычал мужчина.
Если бы этого признания не хватило, чтобы воспламенить ее кровь, прикосновение его губ довершило эффект. Он был на вкус как вино, что они делили за ланчем, и как кофе, и как обжигающая страсть. Как наркотик. Как пламя.
Сердце Симоны забилось чаще, когда он привлек ее ближе. Их языки встретились в танце, который скоро стал страстной битвой, и все тайные места в ее теле отзывались на это безумие пульсирующим жаром. О, этот мужчина умел целоваться. Никогда Симона не ждала подобного от одного лишь поцелуя. И хотя она не хотела испытывать все это, ей было слишком хорошо, чтобы останавливаться.
Алесандер остановился первым. Вдруг отстранив ее, он перевел дыхание, оставив ее губы гореть неутоленной жаждой. Симона попыталась успокоить свое дыхание, не показывать, как сильно ей хотелось продолжения этого поцелуя. Она была плохой актрисой.
- Нам нужно подумать о защите, - выдохнул Алесандер.
От поцелуя? Симона не была уверена, что поняла его.
- Что?
- Ты принимаешь таблетки? Противозачаточные?
Симона отступила в сторону, даже смогла рассмеяться.
- Какое тебе дело?
- Нам нужно будет принять необходимые меры.
- Против чего именно? Мы договорились, что не станем заниматься сексом, зачем нам какие-то меры?
- Я передумал. Я не женюсь на тебе, если не смогу заняться с тобой сексом.
На этот раз Симона нашла в себе силы отпихнуть его.
- Нет! Ты подписал контракт! Мы оба подписали. Мы согласились, что не будет никакого секса.
- Я меняю условия сделки.
- Ты не можешь. Уже поздно.
- Разумеется, могу. Мне не нравятся условия, и я их меняю.
- А я отказываюсь принимать эти изменения. В нашем браке секса не будет.
- А я говорю, будет.
- Думаешь, ты сможешь меня заставить? Я не буду ничего менять. Я этого не хочу.
- Уверена? Мне показалось, ты рада была бы отдаться мне здесь и сейчас, прямо у машины среди винограда. Если бы я сам не остановился, ты бы так и сделала.
Симона смотрела на него открыв рот.
- Ты вообразил это, потому что я позволила меня поцеловать?
- Ты больше чем позволила. Твое тело хочет меня.
- Не льсти себе, - сказала Симона, качая головой. Поцелуй был хорош, но это еще ничего не значило. - Ты ошибаешься. Я не хочу тебя. Да, мы поцеловались, и это было неплохо, но все это только ради Фелипе.
- Ну и кто теперь занимается самообманом? Ты не о Фелипе думала, когда я тебя целовал.
- Это не значит, что между нами будет секс. Я не хочу спать с тобой. Ни за что.
- Хорошо, - кивнул Алесандер, отступая. - Наверное, я ошибся. В таком случае я вернусь и скажу Фелипе, что свадьбы не будет.
- Что? Почему? Ты не можешь! После всего, что мы уже сделали! Фелипе верит в нас, в то, что мы поженимся. Верит, что поведет меня к алтарю. Ты не можешь так с ним поступить…
- Я? О нет. Это ты так с ним поступаешь. Это ты хочешь лишить его радости.
- Поверить не могу, что ты перекладываешь ответственность на меня. Хотя чему я удивляюсь, Фелипе предупреждал меня с самого начала. Он сказал, что нельзя доверять Эскивелю, что все вы безжалостны. Мне надо было его послушаться.
- Может, и надо было. - Его холодный резкий тон выбил почву у нее из-под ног.
Куда делся мужчина, чей страстный поцелуй почти испепелил ее на месте? Неужели все это было притворством? Симоне было дурно от того, насколько она его желала.
- Я тебя ненавижу. Как никогда и никого в моей жизни.
- Отлично. Я предупреждал тебя, что я не рыцарь в сияющих доспехах. Ненависть облегчит тебе жизнь, когда ты уедешь.
Глава 8
Симона хотела его ненавидеть. Лежа на своей узкой кровати посреди ночи, она очень старалась ненавидеть Алесандера, но правда была сильнее ее. Нельзя было давать ему шанс поцеловать ее. Теперь ее тело жаждало заняться с ним любовью. Но Симона не хотела этого, не могла этого сделать. Любовь делала людей уязвимыми. Симона узнала это из отношений с Дэймоном, когда они перешли от ухаживаний к сексу и к высшей его степени - к любви. Как она думала. Предательство Дэймона уничтожило ее желание подпускать мужчин близко. Она научилась держаться на расстоянии, так никто не мог причинить ей боль. Если держать людей на расстоянии, не будет никаких осложнений. Симона была права, настаивая на браке без секса. Она не хотела повторять ошибку, совершенную с Дэймоном.
И все же мысль о сексе с Алесандером лишала ее дыхания. Симона ворочалась на простынях, думая о том, как сбивается постель от страстных объятий. Ненавидя себя за то, что ждала выполнения его угрозы больше, чем боялась его. Боже, ну почему она не может заснуть?
Близилось время сбора урожая. У Алесандера прибавилось дел, но он успевал управляться со своим бизнесом и навещать виноградник Фелипе, чинить шпалеры и ямы на дороге. Даже если он заботился о своей будущей собственности, Симона не могла на него злиться, видя, как рад Фелипе тому, что его лозы снова выглядели ухоженными. Она пыталась держаться от Алесандера подальше, но он постоянно был поблизости, заполняя маленький коттедж своим присутствием, пока он беседовал с Фелипе о винограде и тонкостях виноделия. И Симона не могла совсем уж избегать его, потому что за урожаем близилась их свадьба. Алесандер нанял распорядительницу торжеств, которая должна была организовать празднество меньше чем за месяц. Симона была бы рада избавиться от хлопот, но ей некуда было деться от бесконечных вопросов. От нее хотели решений, планов, и все было срочным, и каждая мелочь была невероятно важна.
- Я не могу найти церковь, - взволнованно призналась распорядительница на одной из встреч. - Вы ждали слишком долго, все церкви в Сан-Себастьяне и даже в окрестных деревнях забронированы на месяцы вперед.
Алесандер пожал плечами:
- Тогда мы проведем церемонию на винограднике Эскивель. Необычно, но все поймут.
Женщина вздохнула с явным облегчением и повернулась к Симоне:
- Вы выбрали, кто будет подружкой невесты?
- А это обязательно? - сморгнула Симона.
Распорядительница взглянула на Алесандера:
- А вы выбрали шафера?
- Да, это мой приятель из Мадрида, Маттео Кахон.
Симона насторожилась, имя казалось очень знакомым.
- Футболист? - спросила женщина, и Симона вспомнила, где она о нем слышала - в вечерних новостях. Там сказали, он недавно подписал контракт на очень крупную сумму, что сделало его самым дорогим испанским игроком. А еще там же сказали, что он недавно бросил свою девушку, став еще и самым желанным холостяком страны.
- Si, - кивнул Алесандер. - Мы знакомы с университета. Видимся нечасто, но он нашел окно в своем расписании и сможет приехать.
- Тогда я знаю, кто будет подружкой невесты, - сказала Симона и на вопросительный взгляд распорядительницы добавила: - Я спрошу ее и сообщу вам.
Тем временем Фелипе был счастливее, чем когда-либо. Казалось, он помолодел лет на двадцать. Он кипел энергией, даже потребовал отвезти его в город, чтобы купить костюм, первый новый костюм с тех пор, как он женился на Марии больше пятидесяти лет назад. Все это того стоило. Даже если после визита в больницу врач отвел Симону в сторону и сказал, что от радости болезнь Фелипе никуда не исчезла. На это не было шансов. Симона поблагодарила доктора и стряхнула разочарование. Она знала - чуда и выздоровления не будет, и глупо было на это надеяться. Вместо этого Симона решила, что перестанет держать Алесандера на расстоянии. Перестанет пытаться ненавидеть его, а вместо этого будет изображать столько счастья, сколько сможет, для Фелипе. Она не могла подвести деда, даже если ненавидела новые условия сделки.
В один из дней в начале октября виноград отлично прошел тесты, и началось безумие. Толпы рабочих заполонили виноградники Эскивель, наполняя ящики спелыми гроздьями, высыпая их в кузовы тракторов, которые увозили урожай прямо к прессам. Симона работала на винограднике Фелипе как часть команды, которую послал Алесандер. Ей выдали большие перчатки и острый секатор, идеально приспособленный для отделения грозди от лозы, - если знать, что с ним делать. Не прошло и получаса, как Симона поняла, что работает медленнее всех. Но она упрямо наполняла спелым виноградом ящик за ящиком. Фелипе сидел на заросшем лозами крыльце и присматривал за сбором, бормоча себе под нос.
Работники сделали перерыв около полудня. Устроившись посреди лоз, они смеялись и разговаривали, любуясь лучшим видом на земле, и Симона чувствовала себя избранной. Мысль о том, что ей придется покинуть все это, пронзила ее сердце печалью. А потом они вернулись к работе, и больше не было времени для сожалений, только для винограда. Алесандер появился к ланчу, с коробками с едой из местного ресторана, и сборщики разделили трапезу за самодельным столом.
- Спасибо тебе, - сказала Симона, провожая мужчину до машины. Не имело значения, заботился ли он о своей будущей земле или проявлял внимание к людям, Симона была благодарна ему. - Большое спасибо.
Алесандер обнял ее и легко поцеловал в губы, к удовольствию зрителей.
- Мне тебя не хватало, - сказал он.
- Мы поженимся через три дня. - Думаешь, урожай успеют собрать?
Он зарычал, и она ощутила этот звук всем телом.
- Не важно. Я женюсь на тебе в любом случае. - И он снова поцеловал ее.
"Он так сказал, потому что все на нас смотрели, - убеждала себя Симона, срезая виноград. - Только поэтому".
Но все равно она хранила в памяти его взгляд.
* * *
Три дня спустя сбор урожая был закончен, и Симона надела платье, в котором должна была предстать как невеста наследника рода Эскивель. Его сшил тот же дизайнер, что и платье для вечеринки Маркела. Алесандер настоял на этом, Симона спорила, что это не обязательно, но, как только она увидела платье, все ее возражения исчезли. Оно было прекрасно. С облегающим лифом, узкой талией и драпировкой на бедрах, оно во многом перекликалось со стилем предыдущего платья, но было намного более роскошным, с многослойной юбкой и тончайшим орнаментом на лифе.
Симоне не нужно было спрашивать, как она выглядит. Слезы показались на глазах ее деда, когда она вышла из комнаты, и эти слезы сказали все. Ее обман стоил этих слез. Счастливый взгляд Фелипе того стоил.
- Ты прекрасна, - сказал ее дед слабым голосом. - Ты сделала меня самым гордым человеком на земле.
- И ты тоже прекрасно выглядишь, Abuelo.
И она не покривила душой. Симона беспокоилась, будет ли ему под силу выполнить его часть церемонии, но, свежевыбритый и в новом костюме, Фелипе был готов на подвиги.
- Пойдем, - сказал он, предлагая внучке руку. - Машина нас ждет.
Когда они прибыли на виноградник Эскивель, почти вся деревня собралась приветствовать их у винодельни, где были накрыты столы.
- Не волнуйтесь, - сказала распорядительница, - за сбором урожая всегда следует праздник. Это только лишний повод отпраздновать.
Камеры защелкали вспышками, когда Фелипе наконец выбрался из машины и взял внучку под руку, чтобы вручить ее жениху. Эзмерельда шла перед ними, такая величественная и невозмутимая, что Симона сама успокоилась, глядя на нее. Фелипе шел медленно, спотыкаясь, но сияя гордой улыбкой. "Это его триумф - больше чем мой", - подумала Симона, замедляя шаг. Фелипе снова был с людьми, среди которых прожил всю жизнь, пока смерть жены, а потом его собственная болезнь не отрезали его от них.
А потом она увидела Алесандера. Высокий и широкоплечий, он был невероятно красив, и он улыбался снисходительно, словно понимал, почему они идут так медленно. Эта улыбка согрела Симону до самого сердца. Неудивительно, что ей так трудно ненавидеть этого мужчину.
Наконец они добрались до конца прохода, Симона поцеловала деда в обе щеки, и он передал ее в руки жениха. "У меня получилось, - думала Симона, произнося брачную клятву. - Мой безумный план сработал".
Почти сработал. Их объявили мужем и женой, и осталось пережить празднование, а потом те изменения, что Алесандер внес в контракт…
С праздником получилось легко. Жители деревни действительно были настроены веселиться, и Фелипе был в самой гуще этого веселья. Симона видела, как он выбрался танцевать, и беспокоилась, надолго ли у него хватит сил. Но она не могла его остановить, когда он получал столько удовольствия.
- Как ты это сделала? - спросил Алесандер, кружа ее в танце. - Как убедила Эзмерельду стать подружкой невесты?
Симона улыбнулась и нашла глазами пару, которая танцевала с первых нот музыки, привлекая внимание фотографов даже больше, чем виновники торжества.
- Я сказала ей, что ничего не понимаю в организации свадеб, и попросила помощи.
- И все?
- Упомянуть, кто твой шафер, тоже помогло.
Алесандер рассмеялся:
- Вы восхитительны, сеньора Эскивель.
Симона взглянула на него, желая, чтобы все сложилось иначе: