– Но я так и не заметила того, чтобы он перестал тебя интересовать, – сказала подруга.
Я не стала ей ничего отвечать и молча положила трубку.
Я и без нее старалась больше не думать о том, что прошло уже три года. И что если в городе скоро появится Лаура, значит, скоро сюда приедет и Александр.
Все в городе знали, что Александр уже почти закончил работать на сэра Валентино и уже получил от своего работодателя огромнейшую компенсацию за убитые в работе годы. Поверенным делами Александра было куплено несколько сот акров земли на краю города.
И на скалах был разбит сад. А прямо на глазах у изумленной публики стал расти и возвышаться белоснежный особняк. С ажурными колоннами и шикарными балконами, площадками для гольфа, бассейнами, фонтанами и всякой другой общепринятой ерундой.
Да, Александр был сказочно богат. Но дело было совсем не в этом.
Дело было в том, что Александр был тем сказочным принцем, о котором мечтала каждая девушка в нашем городе.
Глава 2
Ближе к вечеру у ворот нашего дома остановилась машина. И отец, и мать тут же хором подмигнули мне, чтобы я бежала надевать свое идиотское розовое платье, чтобы именно в нем встречать наших дорогих гостей.
И я вздохнула и подумала, что негоже в день своего восемнадцатилетия своим родителям, да и всему остальному миру рассказывать о том, что я на самом деле о них думаю. И я поплелась в свою комнату наряжаться.
Мамина сестра за те три года, что мы не виделись, оказывается, еще больше постарела, и моя мать тут же не преминула ей на это указать. Люди вообще-то это очень любят: доставить кому-то хоть несколько неприятных минут.
Когда я спускалась вниз, еще на лестнице я услышала их громкий разговор.
– Ну что ты мне рассказываешь, Мэгги, – хладнокровно возмущалась моя мать, – вот эта, вот эта и вот эти морщины у тебя абсолютно новые, и три года назад их у тебя еще не было.
– Ой, что ты говоришь, Молли, – тут же упала духом мамина любимая сестра, моя постаревшая тетушка, и, бросив чемоданы и детей, принялась судорожно рассматривать себя в зеркале.
Зато холеному мужу своей сестры моя мать потрудилась отвесить совершенно им не заслуженный комплимент.
– О, Чарльз, – постаралась как можно восторженнее сказать моя мать, – мы столько лет не виделись, а ты нисколечко не изменился, мне даже кажется, что ты несколько помолодел за эти годы.
На что мой дядюшка Чарльз весьма самодовольно ухмыльнулся и лихо закрутил свой старчески отвислый ус.
Мой злополучный кузен, который приехал ко мне свататься, тоже претерпел немалые изменения за эти годы. Как то: он немного подрос, несколько возмужал, разъелся, а также отрастил себе похабные усы.
Наверняка он спал и видел себя моим великодушным спасителем из этого вертепа, в котором я каким-то образом умудрилась дотянуть до его сказочного появления в моей жизни.
Но вот уж чего я точно не собиралась в этой жизни делать, так это выходить замуж за родственника. И потом, я вовсе была не готова менять свой милый домашний вертеп на его странную семейку.
Одна его сестренка чего стоила. Она тоже подросла за эти годы, что мы не виделись. Но это только означало, что теперь она научилась еще прытче за всеми бегать и все подслушивать.
А папа моего незабвенного кузена, мой дядюшка Чарльз, тоже постарался ничем от своей странной семейки не отличиться. Он, как только увидел меня, такую всю нарядную и спускающуюся к ним по лестнице, так сразу и сказал мне:
– А-ам!
И я так никогда и не узнала, что он имел в виду. Либо то, что он готов тут же съесть меня, как конфетку. Либо то, что я как раз и есть та самая дура, с которой можно так обращаться.
И за ужином все было то же самое.
Мой отец поднял бокал за мою молодость, мою красоту и мое здоровье. Потом они подняли бокалы за свою красоту, свою молодость и свое здоровье.
А потом они выпили за красоту, молодость и здоровье двух наших ненормальных бабок, которые восседали тут же за столом. И которые за все эти годы не только никуда не делись, но и очень даже распрекрасно себя чувствовали.
А по поводу моего дня рождения они даже нарядились в свои любимые розовые чепчики и теперь составляли моему идиотскому розовому платью шикарный идиотский фон.
Забыла также рассказать, что во время всего торжественного ужина я, мой великовозрастный кузен и моя семилетняя кузина пили разбавленный вишневый сок, который нам наливали из одного и того же графина.
Взрослые даже не догадались позволить нам с кузеном Чарли пить из какого-нибудь другого графина, отдельного от графина маленькой Моники. Чтобы мы могли хоть делать вид, что у нас в фужерах – легкое спиртное.
За столом велись такие разговоры.
– Ну, – спросила мамина любимая сестра, моя старая любознательная тетушка Мэгги, – и чем закончилась та история, которая началась три года назад? Я имею в виду историю о том молодом человеке, в которого был влюблен весь ваш город, и про ту милую девушку, которую, как тогда говорили, и симпатичной-то можно было назвать с большой натяжкой.
Я пыталась прожевать салат, который казался мне резиновым.
– А в этого молодого человека и сейчас влюблен весь наш город, скажи, Розмарин, – беззаботно обратилась ко мне моя мать. И не дождавшись от меня ответа, мило продолжила: – И эта история еще ничем не окончилась, и скоро будет ее продолжение, – сообщила моя бесчувственная мамаша, не прекращая уплетать при этом праздничную еду.
– Ах, ах, как вовремя мы приехали! – радостно закатила глаза моя старая чувствительная тетка.
– Это та самая история, о которой ты рассказывала мне три года назад, дорогая? – заинтересованно спросил мой изрядно моложавый дядюшка Чарльз свою очаровательную жену.
– Да, дорогой, та самая, я так счастлива! – улыбнулась ему моя тетка.
И оба они мило разулыбались друг другу и были просто в восторге от ситуации.
Я и не подозревала, что сплетни так сближают людей.
– И когда будет продолжение? – обратился уже напрямую к моей матери мой дядюшка Чарльз, так близко к сердцу вдруг воспринявший всю эту историю, которая уж кого-кого, а его-то совсем вроде никак не должна была касаться.
– Да не сегодня завтра, – прожевала свою индейку моя беззаботная мать.
– Да что ты говоришь, – чуть не упала со стула от счастья моя тетушка Мэгги, – какая радость!
И тут уж мне просто пришлось пролить на свое ужасное платье разбавленный вишневый сок и тем самым избавить хоть на некоторое время свою нежную душу от столь вопиющего дискомфорта.
Все кругом заохали и заахали, и только мой отец, Дик Фарли, понимающе мне подмигнул. Я же встала и мило всем улыбнулась, и извинилась, и отправилась переодеваться.
И, поднимаясь по лестнице, я услышала их дальнейший разговор.
– Она тоже влюблена в Александра, – сочла нужным сообщить всем присутствующим одна из моих ненормальных бабок.
На что моя мать едва не подавилась своей вкусной едой.
– О, мой бог, Дик Фарли, неужели это правда? – вдруг прозрев, ужаснулась моя мать.
Отец мой был спокоен, как всегда.
– К сожалению, этот аспект ее жизни мне не известен, – сказал мой отец.
– Дик, но надо же с этим что-то делать, – засуетилась моя мать, – и перед гостями вот теперь так неудобно получилось.
– Ничего, ничего, – успокоил ее мой добрый дядюшка Чарльз, – мы же тут все свои.
– А Александр – это тот самый человек, по которому сходит с ума весь ваш город? – понимающе спросила моя тетушка Мэгги.
– Да-да, это тот самый молодой человек, – покивали ей головой обе мои ненормальные бабки.
– Ах, как это мило! – воскликнула моя расчувствовавшаяся тетушка, утонченная ценительница чужого горя.
Глава 3
Лаура приехала в город несколько дней спустя. Совершенно случайно мы с Чарли встретили ее в местном аэропорту.
Родители выпускали меня из дома теперь только с Чарли, скоро они собирались официально объявить о нашей помолвке. А мне же было совершенно безразлично, кто из этих бесконечных влюбленных в меня молодых людей будет сопровождать меня куда-либо.
Ведь на свою жизнь у меня уже давно были свои собственные планы, в которые я вовсе не собиралась кого-либо посвящать. А своих недальновидных родителей – особенно.
А что касается поклонников, то у меня действительно было их очень много, всех этих тайных воздыхателей. Чуть ли не весь город лежал у моих ног. Ведь именно я и была в этом городе самая красивая, а если не верите, то спросите об этом кого угодно.
У меня такие же роскошные вьющиеся волосы, как у прекрасной Розмарин, и такая же, как у нее, родинка у левого глаза. И тот же томный взгляд.
Но если вы подойдете ко мне и скажете, что это и есть все то, что надо для простого человеческого счастья, то я просто рассмеюсь вам в лицо.
И вот мы с Чарли гуляли по городу и случайно заехали в аэропорт.
Я всегда любила смотреть на самолеты и мечтать, что когда-нибудь на одном из них кто-нибудь увезет меня в далекие и прекрасные края. И то, что в это самое время рядом со мной стоял очередной ненужный мне человек, мне совсем не мешало.
– Скоро я увезу тебя отсюда на одном из этих самолетов, – сказал мне мой практичный кузен Чарли.
Я обмерила его взглядом с ног до головы и высокомерно спросила:
– И тебя даже не будет при этом смущать то обстоятельство, что я люблю другого?
– Тьфу, – в сердцах сказал Чарли и отвернулся от меня, и тоже стал смотреть сквозь огромное окно здания аэропорта на взлетающие навстречу своей мечте самолеты.
И тут вдруг кто-то громко, на весь аэропорт воскликнул:
– Смотрите, это же Лаура Бенито!
И в огромном шумном здании аэропорта Грег Бенито подошел к своей Лауре и крепко обнял ее. И им было глубоко безразлично, сколько там людей вокруг них сейчас побросали свои сумки, чемоданы и родных и вывернулись в их сторону.
Потом Лаура направилась к выходу в окружении своего неизменного эскорта, а Грег стал рассказывать носильщикам, что надо делать с багажом Лауры и как аккуратно надо с ним обращаться. И носильщики стали переносить огромные квадратные свертки Лауры на грузовые тележки.
Гораздо позже мы узнали, что это были картины. Оказывается, Лаура стала рисовать, и получалось это у нее очень и очень неплохо.
Лаура шла навстречу мне, и это была уже совершенно другая Лаура. Совсем не та взбалмошная и беззаботная девчонка, какой три года назад она уехала из этого города.
На ней был строгий темный костюм, туфли на высоком каблуке подчеркивали стройность ее фигуры. И всем и каждому было ясно видно, что теперь Лаура – уже совсем взрослая.
Мне нужно было непременно хоть что-то ей сказать, и я сказала ей:
– Здравствуй, Лаура.
Лаура остановилась.
– Привет, Розмарин, – сказала она, – не заметила тебя сразу.
– Я рада тебя видеть, – сказала ей я, – я рада, что ты приехала.
Лаура внимательно на меня посмотрела.
– Ты действительно в этом уверена? – серьезно спросила она меня.
Не скажу, что она слишком уж за эти годы похорошела. Но в ее глазах, в глазах моей ровесницы Лауры Бенито была видна такая усталость и мудрость взрослой женщины, что меня это очень поразило.
И только теперь мне стало ее по-настоящему, искренне жаль.
– Конечно, я рада тому, что ты приехала, – сказала я, – у нас ведь всегда были с тобой неплохие отношения, а в последние годы – особенно, – зачем-то добавила я и густо покраснела.
– Почему же ты тогда так покраснела? – спросила Лаура.
Она еще некоторое время подождала моего ответа, но я совсем не знала, что ей сказать.
Тогда она сказала сама:
– Тебе совсем не идет врать, – сказала она мне, – когда ты врешь, ты краснеешь и вся твоя красота тут же лишается всяческого смысла.
– Зачем ты так? – сказала я.
– Ты ненавидишь меня так же, как и весь этот ваш допотопный городок, но только постарайтесь запомнить, что мне все это глубоко безразлично, – сказала Лаура и собралась идти дальше, но я никак не могла позволить ей вот так запросто уйти.
– Но я не ненавижу тебя, – сказала я ей, может быть, слишком уж поспешно.
– А что касается вашего любимого Александра, – сказала вдруг, остановившись, Лаура, – то он мне больше не нужен. Так что забирайте его себе, он целиком и полностью ваш, а меня оставьте в покое.
– Но мне он тоже не нужен, – тут же быстро сказала ей я, только бы она не наговорила мне еще больше глупостей.
А мой несносный кузен Чарли во время всего разговора стоял тут же, черт бы его побрал, и внимательно все слушал.
– Вот мой жених, – сказала я и схватила такого вдруг своевременного кузена Чарли, – спроси, кого хочешь, что это так.
Видимо, я уже совсем не соображала, что делаю. Но мне было очень важно, чтобы Лаура не думала обо мне плохо. Мне это было очень важно.
Ведь так получилось, что теперь она была частью того человека, о котором вся женская половина нашего города могла только мечтать, да и то только в самом сказочном сне.
– Жених? – улыбнулась Лаура.
Она явно не собиралась мне верить.
– Чарли, – протянул ей руку мой не растерявшийся кузен.
И они пожали друг другу руки.
– Ну хорошо, – пожала плечами Лаура, обратившись ко мне, – если для тебя так важно, чтобы я к тебе хорошо относилась, я постараюсь это сделать для тебя.
Я незаметно облегченно вздохнула.
К нам подошел Грег. Он обнял Лауру за плечи.
– О, Розмарин, – сказал он мне, – какая ты красавица, ты стала еще краше.
– Чарли, – тут же протянул ему руку мой сноровистый кузен, – жених, – добавил он.
– Очень, очень приятно, – сказал ему галантный Грег, – береги ее, – сказал Грег, указывая на меня, – это наш цветок.
– Да, я знаю, – гордо сказал Чарли и бесцеремонно взял меня под руку, и меня чуть не стошнило от подобного счастья.
А Грег еще наговорил нам с Чарли безразличным голосом много комплиментов и любезностей. И они с Лаурой ушли.
Я видела, что они, прежде чем сесть в свою роскошную машину, еще долго над чем-то хохотали. Наверное, надо мной и над моим кузеном Чарли.
Я должна была глубоко обидеться на них, но я еще долго стояла и искренне им завидовала.
Они были одни в целом мире. Несмотря на сказочные богатства, у них обоих были несладкие судьбы, но весь мир был им по барабану, когда они были вдвоем.
Крепкие узы связывали их всю жизнь. И казалось, что в мире просто не существует такой силы, которая бы была способна разорвать братские узы этих двух одиноких людей.
Глава 4
А несколько дней спустя в городе появился Александр.
И первым делом он сделал то, чего от него никто не ожидал. Он заехал к сэру Валентино.
Весь город был уверен, что ноги Александра теперь не будет в доме сэра Валентино. Этого сердобольного опекуна, который одним взмахом своей старческой руки перечеркнул всю жизнь и счастье своего умопомрачительного воспитанника.
Но Александр был великодушен. Сэр Валентино дал ему в свое время ощущение дома и семьи, и это было немало.
Это позволило Александру стать тем, кем он стал, а стал он человеком, и человеком очень и очень неплохим.
Александр вошел в комнату к сэру Валентино и увидел, что тот сидит в своем любимом кресле около своего любимого огромного окна. И его седые волосы, вернее то, что от них осталось, обдувает безмятежный океанский бриз.
Сэр Валентино сидел спиной к двери, в которую вошел Александр, но, услышав шаги, он вздрогнул и, не оборачиваясь, сказал:
– Здравствуй, Александр.
Чему Александр ничуть не удивился. Наверняка о его приезде в город сэру Валентино уже давным-давно доложили его бесчисленные осведомители.
– Добрый день, сэр, – сказал Александр.
Александр прошел на середину комнаты и встал прямо перед сэром Валентино. И сэр Валентино поднял на Александра глаза.
Александр поразился, насколько сэр Валентино постарел за эти последние три года, что они не виделись. Он просто весь высох от какого-то непостижимого несчастья, свалившегося на его такую, казалось бы, всегда благополучную голову.
Да, сэр Валентино заслужил в этой жизни наказания, и с этим без промедления согласилось бы очень и очень большое количество людей, пострадавших каждый в свое время от его такого тяжелого нрава.
Но в данный момент невообразимо серый облик этого человека мог вызвать только одно чувство – непреодолимую жалость. И все.
– Ты, наверное, не поверишь, – сказал сэр Валентино Александру, – если я скажу, что почувствовал, что это именно ты пришел, хотя никто мне о тебе не докладывал, не поверишь ведь?
Александр слегка растерялся.
– А зачем вам нужно, чтобы я в это поверил, – спросил Александр, – зачем вам это? У вас есть деньги, власть, богатство, дома, корабли, самолеты, у вас все уже есть, зачем вам еще и я, чего вы добиваетесь теперь?
Сэр Валентино показательно тяжело вздохнул.
– Я ничего не добиваюсь, Александр, – сказал сэр Валентино, – ты был и будешь для меня самым дорогим человеком на земле, и я очень счастлив, что на этой земле есть такой дорогой мне человек.
У Александра в руках были какие-то бумаги, и он положил их на стол сэра Валентино.
– Здесь отчет о моих делах, – сказал Александр, – подробная информация в вашем компьютере. – Александр немного помолчал, а потом добавил: – Я закончил ваши дела в Европе, и теперь вы – один из самых богатых людей в мире.
Сэр Валентино вытащил из кармана брюк носовой платок и вытер лоб.
– Зачем ты так, Александр? – сказал сэр Валентино.
Александр стоял перед сэром Валентино и грустно смотрел на него.
– Будете утверждать, что вам это безразлично? – сказал Александр.
Сэр Валентино неторопливо убрал свой платок обратно в карман.
– Теперь – да, – сказал сэр Валентино.
Александр помолчал.
– А три года назад? – спросил Александр.
Но сэр Валентино был готов и к этому, и ко многим другим вопросам.
– Три года назад я думал, что буду жить вечно, – сказал сэр Валентино.
– Что же так изменило ваши планы? – спросил Александр.
– Осознание того, что я сделал с самым дорогим мне человеком на земле, – сказал сэр Валентино.
Александр покачал головой: сэр Валентино ничуть не изменился.
– Вы эти сказки о том, что вы все осознали, будете кому-нибудь другому рассказывать, ладно? – сказал Александр.
Александр подошел к бару и налил себе виски.
– А мне больше и некому их рассказывать, – печальным голосом поделился сэр Валентино, – у меня только два самых дорогих человека и есть-то. Это ты на этом свете, да прекрасная Розмарин – на том.
На что Александр чуть не подавился своим виски.
– Зря ты мне не веришь, Александр, – продолжал трагедию сэр Валентино, – я действительно глубоко раскаиваюсь в том, что совершил. Я поломал твою жизнь, но, видит бог, я вовсе не помышлял этого делать.
Александр опять повернулся к нему.
– А о чем же вы тогда помышляли? – спросил Александр.
Сэр Валентино развел руки, пытаясь объять необъятное.