Глава 2
В течение следующих семи лет Джулиан Брукс был самым знаменитым английским актером, принося невероятный кассовый успех фильмам, в которых снимался, и каждый фильм добавлял ему славы. Поклонники просто не чаяли в нем души. Почти все его фильмы были романтическо-авантюрными, и публика их просто обожала.
Его первый фильм "Веселый монарх" предопределил его амплуа героя-авантюриста, и он с успехом играл храбрых охотников за приключениями, снимаясь в Сахаре, на Амазонке, в Южно-Китайском море. Дидье Арман подписал с ним жесткий контракт, и, несмотря на то, что почти все киностудии в Голливуде хотели заполучить его, Дидье Арман просто не позволял Джулиану Бруксу уехать. В английском кинематографе он был, несомненно, звездой номер один. Брукс был открытием Дидье, и расчетливый продюсер хотел выжать все, что можно, из каждого года этого долгого семилетнего контракта. Кроме того, Фиби вовсе не собиралась ехать в Голливуд.
– Лучше синица в руках, чем журавль в небе, – огрызалась она всякий раз, когда заходил разговор на эту тему. – Здесь ты звезда, а там будешь всего лишь одним из игроков команды в крикет Обри Смита.
Первые два года контракта Джулиан чувствовал себя как рыба в воде. Кристиан, Бью Жесте, Шопен, сэр Уолтер Рэлей – он играл многих выдающихся деятелей эпохи романтизма, снимался с самыми знаменитыми актрисами мира. Хотя Дидье не собирался уступать им свою самую большую знаменитость, американские студии были рады отправить собственных актрис за океан, чтобы они снялись со знаменитым Джулианом Бруксом. Вскоре осталось всего несколько актрис, с которыми Джулиан не встречался на съемочной площадке и вне ее.
Казалось, что перед ним не может устоять ни одна женщина. Заниматься любовью с каждой новой героиней было для Джулиана так же естественно, как завязать свой галстук фирмы "Карвет". Все актрисы были настроены более чем доброжелательно, а он всегда был готов доставить им удовольствие, сохраняя, разумеется, благоразумную осмотрительность. В своих связях он придерживался одного-единственного условия. Джулиан требовал, чтобы ни один скандальный вздох не просочился на страницы сплетничающих газет и журналов. Перед тем как приступить к делу, он всегда подробно разъяснял, что у него счастливый брак, и он не собирается причинять боль своей жене и разрушать семью. Многие голливудские сирены, познав восторги любви с Джулианом, неохотно отпускали его от себя, когда режиссер произносил: "Снято. Конец".
– Ни Гэри Купер, – говорила одна актриса своей подруге, приехавшей в Лондон сыграть Роксану в "Сирано", – ни Купа, да никто вообще не заставлял еще меня кончать столько раз и с таким удовольствием. – И она зажмурилась от вожделения, припомнив все, что было.
– Так хорошо, да?
– Да, лучше, чем с Синатрой, и намного лучше, чем с Флинном.
– Ну, а жена что думает обо всех этих приключениях? – допытывалась Кандида Уиллоу, одна из самых многообещающих молодых звезд "Коламбиа пикчерз".
Ее рыжая подруга отбросила назад свои роскошные волосы.
– О, ей наплевать. Он это не афиширует. Он дает тебе понять, что это всего лишь флирт, но, милая, какой флирт! Дорогая, ты испытаешь такое удовольствие, это я тебе говорю!
– Ты думаешь, что его жена ничего не знает? Она что, даже ничего не подозревает? – спросила Кандида, недоверчиво глядя на подругу своими большими голубыми глазами.
– Конечно, знает. Но она так занята своей охотой в "Харродсе и Хартнеллсе" и общением со всякими там господами, что предпочитает не обращать на это внимания. Понимаешь, о чем я говорю? – подмигнула рыжеголовая, и Кандида захихикала.
– Я, конечно же, с нетерпением жду встречи с этим мистером Бруксом, – сказала Кандида. – Но в постель с ним не лягу, потому что стараюсь не иметь никаких дел с женатыми мужчинами, кроме того, ты же знаешь, что я люблю Джерри.
– Это пока тебя не очаровал Брукс, – рассмеялась ее подруга. – Ты будешь не в состоянии сопротивляться этим глазам цвета моря, моя милая. Поверь мне.
– Ну, может быть, я и влюблюсь в него, – улыбнулась Кандида, совершенно уверенная, что в свои двадцать два года она выглядит просто великолепно. – Тогда туфелька будет уже на другой ножке.
– Забудь об этом, дорогуша. Все пытались: и Ава, и Лана, и Лиз, и все они ушли от нашего мистера Брукса ни с чем. Ладно, малышка; большое-большое спасибо тебе, все было просто восхитительно. Встретимся на следующей картине.
– До встречи, – усмехнулась Кандида. – Я пришлю тебе открытку из старой доброй Англии и сообщу, что тут произошло. Ты же знаешь, я больше всего на свете люблю трудности.
Пока Джулиан делал карьеру и покорял главных героинь, деньги текли рекой, и Фиби их радостно тратила. Зная о романах Джулиана, она была уверена, что он никогда ее не бросит, и с еще большим удовольствием продолжала тратить, тратить и тратить деньги.
Чем больше становилась слава Джулиана, тем чаще они меняли квартиры. К 1953 году они переезжали уже семь раз и сейчас жили в красивом особняке времен королевы Анны на Конотсквер, совсем рядом с Гайд-парком. Но Фиби уже готовилась к следующему переезду: она присмотрела огромный дом всего в нескольких милях от сэра Лоуренса и леди Оливер. Бруксы считались близки ми друзьями Оливеров, Ральфа Ричардсона, Джона Джил– гада, Ноэля Коуарда и почти всех главных кино– и театральных знаменитостей Англии, не говоря уже о много численных представителях аристократических фамилий и королевской семьи.
Несмотря на красоту, сексуальную привлекательность и славу, Джулиан был таким веселым, простым в общении и милым, был так ироничен по отношению к себе, что все мужчины восхищались им, а жены были от него просто без ума. Некоторые из них хотели его слишком явно и частенько проявляли это достаточно откровенно, но Джулиан никогда не соблазнял жен своих друзей. Только актрисы и незамужние женщины из другого круга удостаивались этой чести. Поэтому, сохраняя славу "настоящего мужчины" и порядочного человека, он оставался предметом вожделения множества женщин.
Когда истекли два года его семилетнего контракта с Дидье, он согласился продлить его еще на два года с условием, что ему будет разрешено раз в восемнадцать месяцев играть в одном из спектаклей в Уэст-Энде. И тут Фиби предоставился шанс, которого она так долго ждала: она стала клянчить у Джулиана роль в каком-нибудь классическом спектакле, который он будет ставить.
Она не была потрясающей актрисой, весь ее прошлый опыт сценической деятельности сводился к участию в нескольких шутливых пародиях на сцене "Уиндмилла", но Фиби упорно работала и была еще довольно привлекательна. Полногрудая, с матовой кожей, пышными огненно-рыжыми волосами и яркой внешностью, она вполне сносно сыграла с ним в "Укрощении строптивой", "Как важно быть серьезным" и в "Настоящем смехе".
Три месяца они играли спектакль в "Олдвик" и теперь Джулиан собирался в Нормандию, чтобы сыграть главную роль в "Сирано де Бержераке". В первый раз он должен был играть не романтическую роль. Он был серьезно намерен справиться с этой трудной задачей.
Джулиан решил взять на съемки в Нормандию свой черный "бентли". Ему нравились долгие поездки, и он надеялся, что Фиби прилетит к нему на следующей неделе. В этот последний вечер они обедали в "Каприсе". Был тихий вечер, и мягко освещенные желтые стены фешенебельного ресторана выгодно оттеняли перекрашенные волосы Фиби, пока она грызла, громко чавкая, толстый стебель спаржи.
– Дорогой, я решила не ехать с тобой в Нормандию, – сказала она. Губы Фиби блестели от растившего масла, тонкая струйка стекла ей на подбородок. Джулиан перегнулся через стол и вытер его салфеткой.
– Почему не поедешь? – спросил он, кладя себе в рот кусок паштета, пока Фиби подкрашивала губы.
– Милый, как же я могу поехать в Нормандию в разгар сезона? – Она обнажила в улыбке зубы с коронками. Эта улыбка должна была подчеркивать ее девичье обаяние, но к тридцати трем годам сильно померкла.
– Я имею в виду, что на следующей неделе скачки Большого приза, два дня спустя – венчание у Кавендишей, потом Оливеры отмечают день рождения Майкла, и я обещала, что помогу Вивьен украшать дом. – Она сделала паузу, чтобы отпить вина, и Джулиан посмотрел на нее удивленным взглядом.
– Я вижу, дорогая, у тебя намечается небольшое усиление социальной активности? Раньше тебя ничто не могло удержать от того, чтобы поехать со мной на съемки. Как же я там без тебя обойдусь? – спросил Джулиан, и его сарказм достиг цели.
– О, дорогой, я знаю. Но пойми и ты меня, пожалуйста, – и она похлопала его по руке в той несколько рассеянной манере, как это порой делает няня, присматривающая за ребенком, и тут же нацелилась на отбивную с картошкой в соусе, которую ей принес официант. – Это все потому, что наступили трудные времена. Перестановки в доме, все эти вечеринки, да еще благотворительность. Актерская благотворительность, ты же помнишь, дорогой, что ты сам состоишь в комитете. Ты, конечно, тоже прилетишь для участия в нем, да?
– Да как же я смогу, Фиби? – сердито спросил Джулиан. – Я понимаю, что все это делается для хорошего, доброго дела и тому подобное… я знаю, что мы оба в правлении, но я задействован практически в каждом кадре этого проклятого "Сирано". Скорее всего, у меня не получится вырваться оттуда раньше середины той недели, даже для благотворительной деятельности.
– Отлично. – Фиби явно торжествовала – Тогда мне надо остаться здесь, чтобы представлять тебя. Девушки Рависы шьют мне сейчас просто божественное платье, все расшитое цветами из топазового бисера. Тебе оно очень понравится, дорогой, оно так подходит к топазовому браслету и ожерелью, которые ты подарил мне к премьере "Строптивой".
– М-м-м-м. – Джулиан не слушал. Он вертел в руках жареного цыпленка, и мысли его были поглощены в этот момент тем, как он будет входить в свою будущую роль. На самом деле его не волновало, будет Фиби с ним на съемках или нет. Он привык к ее присутствию, она всегда была где-то рядом, как надоевший талисман. Он даже стал постепенно привыкать к ее жалобам, которые, с тех пор как она завязала тесную дружбу с Вивьен Ли, стали звучать все громче. И хотя Фиби считала Вивьен своей самой лучшей подругой, Джулиан знал, что она просто театральная подхалимка. Фиби не была достаточно умной и веселой, чтобы стать близкой подругой этой великолепной актрисы.
– Значит, ты вообще не собираешься приезжать в Нормандию? – спросил Джулиан, которого совсем не интересовало, что ему ответит его жена.
– Ну… я попытаюсь заехать на несколько дней, дорогой, – прощебетала Фиби. – Но не забывай о скачках в Эскоте, у нас на все дни есть приглашения в разные ложи, в том числе и в королевскую. У Денхамов будет большой обед в честь Ага-хана, затем лорд Челтенхэм и графиня Рэтбоун в день Благовещения устраивают роскошный праздник на природе. И, конечно, пикник у Бинки, на котором определенно будут Ноэлль с Жерти, не могу же я все это пропустить, дорогой.
– Я полагаю, что ты там будешь представлять меня? – сказал Джулиан с еще большим сарказмом.
– Конечно, милый, – ответила Фиби, пропустив мимо ушей колкость, потому что ее мысли вертелись сейчас вокруг десятков новых нарядов, которые ей шили Норман Хартнелл, Рависа и Жак Фат.
– Но, дорогой, я должна буду съездить в Париж на примерку и обязательно заскочу на несколько дней в Нормандию, чтобы повидать тебя, хорошо, котик?
– Это будет просто великолепно, дорогая, – сказал Джулиан, делая знак официанту и видя, как Фиби капнула соусом на кремовые кружева, обрамляющие вырез ее платья. В последнее время она стала очень неряшлива, и многие туалеты были испорчены из-за жадности и неумения вести себя за столом.
– Ну, хорошо. Пусть будет так, дорогой. Тебе без меня будет неплохо. С тобой будет вся твоя старая компания, да?
– Да, конечно, – сказал он, с нежностью думая о своем гримере, костюмере и каскадере, которые работали с ним на всех съемках.
– Значит, мне не стоит сильно беспокоиться о тебе, дорогой, правда? – улыбнулась Фиби, вытирая салфеткой кружевной воротничок платья от Хартнелла. – У тебя там все будет в порядке, да?
– По-другому просто быть не может, милая, все будет в полном порядке, – с улыбкой ответил Джулиан, ставя свою витиеватую подпись на счете. – Все будет просто великолепно.
Все действительно оказалось просто великолепно. Как только его синие глаза встретились с голубыми и такими невинными глазами белокурой Кандиды Уиллоу, между ними мгновенно вспыхнула страсть. Слухи об их романе дошли до Фиби, когда было отснято уже три четверти фильма. Она была так увлечена светскими обязанностями, что не могла думать ни о чем, кроме балов, вечеринок в саду и уик-эндов с Оливерами. Она не стала утруждать себя посещением Нормандии, когда поехала в Париж на примерку. А в Париже царила в это время суматоха "маленького сезона" перед тем, как высший свет разъедется в противоположных направлениях в Довиль и на Ривьеру. Поэтому парижские друзья Фиби съели все то время, которая она отводила на посещение мужа. Но Джулиан не возражал. Он был полностью удовлетворен своей жизнью среди друзей на прелестной ферме, вдали от ярких огней Парижа, Лондона и Ривьеры. Ему ужасно нравилась роль Сирано, этого трагикомического персонажа с огромным носом, безнадежно влюбленного в красавицу Роксану. А сама восхитительная Роксана, мисс Кандида Уиллоу, была так безумно влюблена в Джулиана и оказалась такой приятной и очаровательной девушкой, что Джулиан был с ней если и не совершенно счастлив, то, по крайней мере, близок к этому состоянию.
Она снимали фильм в сельской местности, во вполне идиллической обстановке, и все шло прекрасно. Директор был сама любезность, актер, игравший Кристиана, оказался талантливым и любезным, а мисс Кандида Уиллоу – еще более привлекательной, чем ее имя, и воплощала все качества, который каждый мужчина хочет видеть в своей любовнице.
Съемочная группа, многие члены которой работали с Джулианом не первый раз, прекрасно знала о том, что происходит, но все они так любили Джулиана, что отношения двух влюбленных не стали предметом всеобщего обсуждения.
В перерыве между Эпсомскими скачками и регатой Хенли Фиби заехала на съемки, но, пробыв там один короткий уик-энд, сразу же уехала. С закрытыми глазами Джулиан послушно выполнил свой супружеский долг, и, хотя в последние годы Фиби была уже не такой страстной, он продолжал упорно трудиться над ней, все еще надеясь, что у них будет ребенок. Они были женаты уже восемь лет, однако кроме той единственной неудачно закончившейся беременности в самом начале их супружеской жизни, Фиби так ни разу и не понесла. Сейчас, в тридцать три года, молодость уходила, причем очень быстро, но Джулиан хотел иметь ребенка намного сильнее, чем она.
Фиби притворялась, что мечтает о ребенке, и не делала ничего, чтобы помешать зачатию, она прекрасно спала, и ее не мучили мысли о неудачных попытках забеременеть. У нее было слишком много дел, чтобы обращать внимание на такую ерунду.
Они как раз были в его фургоне, и Фиби собиралась ехать в аэропорт.
– Ну, хорошо, дорогой, встретимся в Лондоне через несколько недель, – прощебетала она, поправляя свою новую соломенную шляпку кремового цвета от Диора, которая была вся разукрашена шелковыми земляничками и фиолетовыми лентами.
Джулиан подумал, что эта шляпка не идет к ее рыжим волосам, которые с каждым годом становились все ярче. Но Фиби подобные вещи не волновали. Она любила яркие цвета и была искренне убеждена в том, что они соответствуют ее порывистой натуре.
– Давай, дорогая, веселись с Коузами, передавай привет Ларри, Виви и всей компании, – рассеянно ответил Джулиан, поправляя свой гигантский резиновый нос перед висевшим па стене его маленького фургона зеркалом. Был ужасно жаркий день, и грим, тщательно нанесенный Тимом на этот резиновый протез, мог вот-вот осыпаться. Черт побери, после обеда у него будут крупные планы, а это значит, что Тиму придется притащить свои пузырьки с клеем, оранжевые кисточки и несколько часов возиться с этим носом, чтобы придать ему натуральный вид. Самое главное, чтобы он выглядел как настоящий. Новая аппаратура системы "Синемаскоп" делала заметными мельчайшие поры и самые тонкие морщинки вокруг глаз. Каждая черточка его лица увеличивалась в сотни и даже тысячи раз. Нельзя представить ничего более нелепого, чем Сирано с носом, как у клоуна в цирке. В тесном маленьком фургоне было очень душно и влажно. На Джулиане был тяжелый бархатный камзол сливового цвета, бриджи, метры кружевных оборок и килограммовый парик, поэтому пот, потоками стекавший по его лбу, грозил смыть нос к чертовой матери.
– Тимми, – крикнул он, – пулей лети сюда и спасай этот идиотский нос. Мне кажется, что эта дьявольская штука вот-вот сползет с моего проклятого лица.
– Ну, все, я пошла, любимый, – сказала Фиби, не обращая никакого внимания на его проблемы. – Лимузин должен отвезти меня в аэропорт к трем. Думаю, что если я выеду сейчас, то вполне успею на самолет.
– Да, да, да, – буркнул Джулиан. Господи, когда же эта чертова баба уедет, и он сможет заняться своей дьявольской работой? Этот нос добьет его: он был сделан из толстой резины, отвратительно вонял, и, казалось, весил целую тонну. Теперь еще и кончик носа стал опускаться вниз, делая его еще более нелепым.
– Пока, дорогая. Счастливого пути. – Он безразлично поцеловал ее и снова заорал: – Тим, Тим, куда ты запропастился, черт тебя побери?
– Сейчас, шеф, дайте мне доесть. – Гример поднялся в фургон, чуть не столкнувшись с Фиби, которая, как корабль под всеми парусами, выплывала оттуда в своем белом шелковом платье. Помахав на прощание ручкой, она, наконец, ушла, и Джулиан с облегчением вздохнул. Закрыв глаза, он позволил Тиму заняться носом, и тот стал поправлять его палочками с пропитанной ацетоном ватой.
– Дьявол, Тим, этот хобот чертовски неудобен, ты же знаешь. Я скоро расплавлюсь от этой проклятой жары.
– Знаешь, старина, что по этому поводу говорила моя дорогая матушка? – ухмыльнулся Тим, ловко вынимая крошечные кусочки резины из зияющей бездны гигантских ноздрей резинового носа Джулиана.
– Да не знаю я, Тим, – тяжело вздохнул Джулиан, скосив глаза на свое нелепое отражение в зеркале. – Так что же говорила тебе твоя дорогая матушка?
– Тебе придется страдать, чтобы быть красивым, малыш.
А вечером Джулиан удобно расположился на софе в своем уютном домике, обнимая за хрупкие белые плечи Кандиду Уиллоу. Они слушали отрывки из "Богемы" по старому радиоприемнику, и Кандида нежно покусывала ухо Джулиану, а он лежал, откинув назад голову.
Длившиеся целый день съемки вымотали его, да еще этот уик-энд, который он провел с Фиби, тоже не обошелся без ставших обычными перебранок. Теперь ему хотелось мягкой и неторопливой любви с этой восхитительной главной героиней, которая так хорошо снимает напряжение… а потом долго-долго спать.
– Джулиан, давай поженимся, – неожиданно прошептала прелестная звезда, оставив в покое его ухо.
– Что, что ты сказала, дорогая? – Джулиан резко сел па кровати. Теперь все надежды на спокойный вечер потеряны.
– Я сказала, что хочу выйти за тебя замуж, Джулиан, – я ведь так люблю тебя. Я никогда никого так не любила. Ты же тоже меня любишь? Давай поженимся, пожалуйста.