- Да, это так. Он очень хороший человек, и Дора это понимает. - Она немного помолчала и принялась нарезать на кусочки очередное яблоко. - На свете нет ничего более привлекательного, чем хороший человек, - добавила она, продолжая отрезать от яблока ломтик за ломтиком и выстраивая эти ломтики в линию, чтобы Поппи удобнее было переложить их в тесто. - За закрытыми дверьми хорошие люди нередко становятся еще более озорными и отчаянными, нежели самые скверные. Разница в том, что озорничают они потому, что счастливы. Они мальчишки в глубине души, независимо оттого, какая ответственность лежит на них, и от возраста. - Глаза тети Шарлотты приняли мечтательное выражение. - Я не понимала этого, когда была молодой.
Поппи тряхнула головой.
- Но, тетя, вы же знаете, что я расторгну свою помолвку как можно скорее. На обеде вы поставили меня в ужасно неловкое положение, когда попросили поцеловать Драммонда.
- Я это знаю. - Тетя Шарлотта вздохнула. - Но мне просто невыносимо видеть, как ты живешь неправильной, какой-то надуманной жизнью, Поппи.
- Это лишь на время.
- Вот как? - Тетя Шарлотта отложила нож и снова вздохнула. - А ты уверена, что твоя приверженность принципам Клуба Старых Дев не мешает тебе видеть подлинный смысл реальности? Прошлым вечером у меня был повод убедиться в том, что ты пробуждаешься. И у меня возникло чувство, что именно герцог способствует этому пробуждению точно так же, как это сделал принц в сказке о Спящей красавице.
- Я больше не верю волшебным сказкам, - не отступала Поппи. - Подумайте о том, что произошло после того, как я проспала шесть лет из-за князя Сергея.
- Ты и вправду уверена, что больше не веришь сказкам? - Тетя Шарлотта понимающе улыбнулась. - Потому что я могла бы поклясться, что прошедшим вечером Драммонд пробудил твои чувства.
Поппи покраснела, но воздержалась от готового сорваться с ее уст протеста и продолжала посыпать нарезанные яблоки корицей и сахаром.
- Я не знаю, что сказать, - заговорила она после короткой паузы. - Я удивлена, нет, я просто потрясена переменой вашего настроения. Всем, что вы мне говорите.
- Ты сердишься?
- Да, - ответила Поппи, и лицо у нее вдруг покрылось пятнами яркого румянца. - Потому что мне страшно. Боюсь впасть в мечтательность. Грезить наяву.
Она опустила голову и уставилась на пирог.
Тетя Шарлотта вздернула подбородок.
- Бояться нечего и незачем. Устав нашего клуба - прекрасное руководство. Он поддерживает твою уверенность в себе, помогает тебе на твоем пути превращения в женщину. И твое собственное сердце тоже хороший руководитель. Позволь ему вести тебя к цели вопреки всему, что тебе мешает.
Поппи не могла удержаться от улыбки, почти незаметной, но все же улыбки, и сказала:
- Это, право, очень хороший совет.
Они повозились с пирогом еще минут пять, выкладывая начинку в тесто и защипывая края.
- Он очень требовательный, - негромко и спокойно заговорила Поппи, - иногда вспыльчивый, невыдержанный и даже вполовину не такой обаятельный, как, например, Эверсли.
Тетя Шарлотта кивнула и сказала:
- Зато он надежный, душевно сильный человек. В этом и есть его обаяние, не столь уж частое в наше изменчивое время.
Обе они говорили сейчас о герцоге Драммонде, разумеется.
И вместе с тем они говорили о мужчине, с которым Поппи должна вступить в любовные отношения, не так ли? Пока еще этого не произошло. Но вполне может случиться.
Поппи придирчивым взглядом окинула их с тетей творение из яблок и теста и поставила будущий пирог в уже нагретую кухаркой духовку. Николас далек от распространенного типа лощеного лондонского джентльмена, ну и что из этого?
- Надеюсь, папе пирог понравится, - сказала она.
- Уверена, что он его одобрит, - ответила на это тетя Шарлотта.
Они обменялись крепким рукопожатием, и впервые за долгое время Поппи почувствовала себя… счастливой.
Глава 25
Следующим утром после званого обеда у Поппи Николас вышел из офиса особой группы секретных служб в полном потрясении.
До группы дошли слухи, будто бы кто-то вел расспросы о деле, которым занимался Николас. Однако сотрудник группы, который занимался отслеживанием шпионов, не смог сообщить ему ничего конкретного по этому поводу. Никаких подробностей.
- Слухи сводятся к тому, что есть некто, кого это дело крепко беспокоит, - бормотал тот, глядя на Николаса поверх очков. - Некто весьма желал бы встретиться с вами обоими наедине. И я не имею представления, насколько далеко он… или они готовы зайти.
Этот самый некто мог оказаться посланцем Фрэнка, который всячески старался очернить Николаса и, сидя в любом из пабов в окрестностях Лондона, не стеснялся изрыгать проклятия по его адресу. Его подручный мог бы убить его самого - или Поппи.
Опасность вполне реальная. Ведь Поппи привлечена к участию в деле.
Николас хотел, чтобы она жила в безопасности.
В карете по пути к Мерриуэзерам между ними воцарилось странное молчание. Это любопытно, если припомнить, чем они занимались прошедшей ночью в библиотеке ее отца.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросил он.
Поппи прикрыла шалью слишком смелый вырез своего декольте.
- Да, - ответила она. - А вы?
- Отлично, - ответил он, хоть и чувствовал себя не совсем спокойно. Неизвестно от чего, быть может, от того, что Поппи выглядела сейчас особенно красивой.
Она улыбнулась ему немного напряженной улыбкой и сказала:
- Наверное, нам будет очень весело сегодня вечером. Мне нравятся приемы у Мерриуэзеров. Каждый год кто-нибудь непременно падает из окна в кусты.
- Разные лица? - спросил Николас, покачивая ногой.
Ох, он себя ведет, словно школяр.
Поппи ответила со смехом:
- Ну да, разные! Вы были раньше хотя бы на одном из их приемов?
Николас отрицательно мотнул головой:
- Я не слишком жалую великосветские приемы. Считаю, что они в большинстве случаев ужасающе скучные.
- О, вот как. - Поппи раздумчиво кивнула. - Как видно, поэтому почти никто в Лондоне не знает, кто вы такой.
- Совершенно верно. У меня есть небольшое имение в Суссексе, но время от времени я уезжаю на север, в Сьюард-Холл, чтобы проверить, как там идут дела. А когда я в Лондоне, то по большей части провожу свободное время в клубе для холостяков в Олбани или навещаю близких друзей, например, Треморов.
Он вдруг наклонился к Поппи и положил ладонь ей на колено.
- Я должен вам кое-что сказать. Я испытал большую радость прошлой ночью. Очень большую.
Поппи широко раскрыла глаза.
- Я тоже, - призналась она и улыбнулась ясной, открытой улыбкой; - Я рада, что вы упомянули об этом.
Николас не удержался от смеха.
- Стало быть, мы оба чувствуем себя лучше, не так ли?
- Я тоже так думаю.
Поппи опустила глаза, но тут же снова обратила взгляд на Драммонда.
Однако признание Николаса как бы сгустило атмосферу. Ни он сам, ни Поппи не сказали больше ни слова, напряжение нарастало, но скоро карета остановилась у входа в дом Мерриуэзеров. Николас вышел и принял Поппи на руки, а когда ее ноги коснулись мостовой, губы их сблизились настолько, что он легко мог бы поцеловать ее.
Он этого не сделал.
Побоялся, что если поцелует раз, уже не сможет остановиться, а перед ним была иная задача - обеспечить безопасность Поппи в окружении сотен людей и продемонстрировать всем, что он намерен вступить с ней в брак.
Николас взял ее под руку и повел в толпу гостей, осчастлививших званый раут своим присутствием. Ему было приятно сжимать в ладони ее пальчики и ощущать прикосновение ее тела к своему. Она его нареченная, и он не собирается отпускать ее от себя. Ни сегодня ночью, ни потом, когда она попробует разорвать их помолвку.
Мысль о супружеском ложе больше не внушала Николасу страх, он думал о нем с наслаждением.
Идеальная совместимость в сексуальных отношениях и сходное чувство юмора… чего большего мог бы пожелать муж от жены и жена от мужа?
Полчаса спустя они, продвигаясь дюйм за дюймом, миновали несколько комнат в доме Мерриуэзеров. Шум стоял оглушительный. Многие из числа гостей останавливали их, удерживали и просили хотя бы о нескольких минутах разговора.
Николас заметил, что выражение лица у Поппи становится отрешенным.
- Принести вам что-нибудь освежающее? - спросил Николас.
Это было уже в третий раз. В первом случае принесенный им фужер лимонада выбил у Поппи из руки какой-то ошалелый незнакомец. Второй фужер она уже выпила.
- На самом деле, - заговорила Поппи, - мне бы надо оставить вас на несколько минут.
- О, что-нибудь не в порядке? Юбка сползает? Локон выбился из прически? Я-то считаю, что вид у вас очень милый.
Поппи покраснела.
- Я еще не поговорила сегодня с Элинор и Беатрис, а мне хотелось бы… Вы не против?
Николас кивнул утвердительно.
- Никоим образом. Я буду со стороны присматривать за вами.
- Отлично, - согласилась Поппи. - Я очень скоро вернусь к вам.
Николас обнял ее за талию и слегка сжал руку.
- Ведите себя хорошо, - сказал он, хотя ему самому ужасно хотелось вести себя плохо - обнять ее, крепко целовать, ласкать пышные груди и соблазнительную попку.
- Обещаю, - сказала Поппи.
И она начала пробиваться сквозь толпу к той комнате, где предположительно собрались ее подруги.
Николас радовался, что может вот так смотреть на нее издали. Любоваться стройной шейкой, очаровательным затылком, густыми волосами, сиявшими от света канделябров. А когда Поппи повернула голову, он был восхищен ее изящным профилем.
Николас следовал за ней на расстоянии, чувствуя, что его притягивает к ней словно магнитом.
И тут прямо перед ним остановилась Наташа.
Глава 26
Поппи обнаружила Элинор в углу, в небольшой толпе гостей, наблюдавших за мимом, который изображал, как будто бы он взбирается вверх по веревочной лестнице. Откуда взялся этот мим, никто не знал, но на раутах, бывает, случаются и более загадочные вещи.
Поппи успела повидаться со своими лучшими подругами еще днем и рассказала им, где собирается провести вечер, но даже словом не упомянула картину "Розовая Леди", ведь это была тайна секретных служб. Она сообщила, что позже ей необходимо встретиться с Сергеем, и попросила обеих о помощи.
- Мне кажется, до него не дошло, что он меня больше не интересует, - сказала она.
- Но ведь это очевидно, - ответили в один голос Беатрис и Элинор.
Как обычно, Старые Девы были единодушны. Беатрис и Элинор полностью одобрили план Поппи. Обе признали, что избранником Поппи он стать не может, так как он, - попросту говоря, самый настоящий развратник и повеса. Не требуя от Поппи подробностей затеи, обе лишь попросили ее быть как можно более осторожной.
Поппи потянула Элинор за рукав и спросила:
- Обещаете ли вы с Беатрис, что останетесь до моего возвращения в разных комнатах?
- Да, - ответила та, похлопав ее по руке. - Если Николас найдет меня, я поболтаю с ним сколько смогу, а если он забеспокоится и спросит, где же ты, скажу, что видела тебя совсем недавно и ты собиралась о чем-то поговорить с Беатрис. А потом, когда он отыщет ее и спросит о тебе, Беатрис скажет, что она уже ушла от нее и направилась ко мне. Этого хватит по меньшей мере на полчаса. Еще полчаса у него уйдет, пока он отчается снова найти нас обеих. Так что в твоем распоряжении будет целый час для встречи с Сергеем. Удачи тебе.
Элинор поцеловала ее в щеку.
- Спасибо вам!
Поппи заспешила прочь, вернее, постаралась это сделать. Толпа гостей все увеличивалась, а ей следовало избежать встречи с Николасом, так что удача ей была просто необходима. Цвет ее волос мог послужить для него маяком, и Поппи уже утратила представление о том, по каким и скольким комнатам она металась в спешке.
С другой стороны, толпа служила хорошим прикрытием, и хотя путь оказался нелегким, Поппи уже через три минуты закрыла за собой входную дверь в дом и сбежала вниз но ступенькам крыльца.
Ее молодой провожатый ждал чуть поодаль на улице, возле длинного ряда экипажей, подъезжавших к дому Мерриуэзеров или уезжавших от него.
Поппи улыбнулась, увидев его, довольная тем, что будет теперь не одна. В Лондоне есть свои опасности, особенно в темное время суток, и только совсем уж глупенькая девушка позволила бы себе оставаться в одиночестве на улице с наступлением темноты.
- Нам надо спешить, - прошептала она, подойдя к своему спутнику.
- Так точно, мэм, - также шепотом ответил он и улыбнулся ей.
- Пистолет при вас? А маска и тапочки?
- Все при мне.
Он вручил ей шлепанцы без каблуков, легкие и удобные, и Поппи тотчас их надела.
- Отлично, - сказала она. - Теперь идем.
Расстояние в два квартала до апартаментов Сергея они проделали в рекордно короткое время, перебегая от одного газового фонаря то по тени, то на свету. Возле входа в обиталище Сергея она сбросила тапочки и снова надела свои бальные туфельки. Наконец Поппи взяла у парня маску и надела ее с его помощью.
- Порядок, - произнесла она с нервной усмешкой. - Увидимся через сорок минут.
- Я подожду вас здесь, мисс, - пообещал провожатый и коротко отсалютовал ей.
Поппи постучала в дверь. Она смутилась и даже немного испугалась, когда дверь отворилась и перед ней возник мужчина в русском военном мундире.
- Вы как раз вовремя прибыли к обеду, - любезно произнес он. - Все уже собрались в гостиной.
Он повел ее по длинному полутемному коридору, освещенному лишь несколькими канделябрами, в каждый из которых было вставлено всего по одной свече, к комнате в самом конце перехода.
Все это походило на одну из историй, придуманных кухаркой.
У Поппи даже немного вспотели ладони. Войдя наконец в гостиную, она увидела весьма красочную картину - женщины в масках и в светлых платьях сидели на мягких диванах вместе с мужчинами, тоже в масках и в красивых жилетах и в галстуках с весьма сложно завязанными узлами.
Что-то внутри у нее дрогнуло. Она не любила маски. Они привносили в атмосферу некое веяние зла, пусть даже и слабое. И вся сцена казалась… излишне непринужденной.
Сергей наклонился над одним из джентльменов, наполняя его бокал напитком янтарно-желтого цвета. Женщина рядом с этим мужчиной громко рассмеялась, потом наклонилась к соседу и что-то прошептала ему на ухо. Тот рассмеялся в ответ, положил руку ей на колено и начал его поглаживать.
Боже милостивый!..
С его стороны это чересчур фривольно. Поппи не была уверена, что перед ней супружеская чета, однако на званых обедах даже мужья и жены не демонстрировали столь явно физическое влечение друг к другу. Это дурные манеры. Подобные прикосновения уместны только в приватной обстановке.
Сама она сохранила исключительно яркое воспоминание о том исключительно приватном моменте, который они с Николасом разделили в библиотеке.
- Х-хелло, князь!
Поппи принудила себя улыбнуться.
Сергей поднял голову, все еще держа в руке хрустальный графин. Даже несмотря на маску, Поппи заметила, как широко раскрылись его глаза.
- Так это вы! - воскликнул он. - Леди Икс!
Один из мужчин поднес сверкающий хрустальный бокал к своей маске.
- Так это и есть ваша леди Икс?
- Да, - ответил Сергей, подойдя к Поппи и целуя ей руку. - И разве она не прекрасна?
- У нее замечательные глаза, - прокудахтала особа с растрепанными волосами. - Вылитая Клеопатра.
- Я хотел бы стать ее Антонием, - заявил мужчина с блестящими кудрями. - Мы в совершенстве подходим друг другу.
"Нет, уж вы-то ничуть не годитесь на эту роль!" - так и тянуло Поппи сказать ему.
- Где мой кинжал? - вопросил другой мужчина.
Одна из женщин, хихикнув, бросила:
- В бутылке свиной крови, ты, идиот!
Свиной крови?
Поппи почувствовала, что ей холодно, а сердце у нее билось все чаше и сильнее. Чего ради эти люди толкуют о свиной крови и кинжалах? И хотя она понимала, что Сергей назвал ее леди Икс ради того, чтобы сохранить ее анонимность, все равно сочла это неуважительным, грубым.
Князь одним пальцем приподнял за подбородок ее лицо.
- Не стоит беспокоиться. Сегодняшняя ночь должна быть ночью безумного веселья. Чувствуйте себя свободно под маской, радуйтесь от всего сердца, ведь завтра утром никто ничего не узнает.
- Но, Сергей… - Поппи покачала головой. - Ведь вы написали…
Он написал в своем послании, что сожалеет о своей грубости. И принес извинения в прочувствованных словах.
- Да, леди Икс?
Поппи уперлась в бока кулаками.
- Я… я не могу…
Она не могла остаться. Именно это она и собиралась сказать. В комнате стало тихо. Все воззрились на нее. Сергей нахмурил брови, и Поппи вдруг почувствовала себя одинокой.
Ужасно одинокой.
Ей очень хотелось развернуться и зашагать прочь, но она этого не могла сделать, пока внимание всех и каждого было сосредоточено на ней. У нее появилось жуткое подозрение, что князь и его телохранители последуют за ней - и принудят ее остаться.
Поппи запаниковала. Но собрала волю в кулак и улыбнулась - слабой, вымученной улыбкой.
- Я не могу… дождаться, когда же увижу портрет. Когда это случится?
Сергей, кажется, расслабился.
- Сначала мы поедим, - сказал он. - Я велел повару приготовить трапезу из восьми перемен. Будем выпивать, закусывать и веселиться, а потом, когда часы пробьют полночь, мы увидим портрет.
Полночь?
Сердце у Поппи упало.
Как ей быть? Могла бы она, скажем, уйти, а потом вернуться? Но как объяснить это Сергею?
Ох, вот еще беда, ведь она никуда не годная врунья. Князь ни за что не поверит, что ей нужно попасть домой и выпить микстуру от головной боли, а после этого она вернется.
А правда, само собой, заключается в том, что она не вернется.
- Идемте в столовую, - предложил Сергей и подставил ей согнутую в локте руку.
Совершенно безвольно, как сомнамбула, она ухватилась за эту опору и позволила ему увести себя в столовую по тому самому полутемному коридору.
В столовой было полно народу. Когда Сергей усадил ее на край стола, на стул справа от себя. Поппи оказалась локоть к локтю с тем малым, который беспокоился о своем кинжале. Напротив нее сидела взлохмаченная особа, которая высказала свое мнение о ее глазах. А сам Сергей, сидя во главе стола, был настолько близок к ней, что его колено касалось ее колен.
Ей следовало сказать Николасу о том, куда она идет, жаль, что она этого не сделала. Но ведь Элинор и Беатрис знали об этом. А еще помощник конюха. Может, он постучится в дверь через сорок минут и вызволит ее. Но Поппи сомневалась в этом. Он побоится постучать в этот дом. Будет ждать ее часами, если придется.
Поппи ощутила стеснение в груди, но напомнила себе, что Элинор и Беатрис рано или поздно скажут Николасу, куда она ушла. Однако хорошо зная своих подруг, она полагала, что они сделают все от них зависящее наилучшим образом, то есть продержат Николаса в неведении как можно дольше.
Она попала в скверную историю. Следовало предвидеть данную ситуацию… и запретить себе довериться тому, кого она плохо знала и кто за последние несколько дней показал ей свои худшие стороны.