Она смотрела на него и представляла, как он хватает ее за плечи, разворачивает спиной к себе, бесстыдно ласкает ее грудь, живот, затем запускает руку в ее шорты…
Ей хотелось оказаться в крепких, пусть даже грубых объятиях Ника, почувствовать на себе вес его тела, ощутить его мощь внутри себя… Как же ей хотелось отдаться ему, подчиниться его силе! Почему же они до сих пор стоят и орут друг на друга?
– Да, ты очернила мое имя! Теперь все думают, будто я связался с богатенькой девочкой, которая не в состоянии себе даже ужин разогреть без микроволновки.
– Я уже давно не девочка! – воскликнула Бенедикт, неожиданно почувствовав себя.
Конечно, Ник старше ее и многое повидал и пережил. Какой же она была дурой, когда возомнила себя сексуальной, женщиной-вамп! Как наивно было полагать, что Ник отвергает ее лишь потому, что не верит в искренность ее чувств и порывов! На самом деле все куда проще. Почему она раньше отказывалась замечать очевидное? А ведь Ник не раз ей давал понять, что не видит в ней женщину. Она его не интересует. Он не хочет ее. Он воспринимает ее как избалованную капризную девчонку.
Самолюбие Бенедикт было уязвлено. Впервые в жизни она устыдилась собственных чувств и мыслей. Единственный способ избежать сейчас позора и полной потери самоуважения, это ответить Нику его же монетой. Она не позволит ему снова унизить ее отказом. Бенедикт решила опередить Ника:
– Не беспокойся. Ты не волнуешь меня как мужчина. То, что произошло вчера вечером… мне было скучно, и я захотела немного развлечься.
– Вот как. – Ник потер в глубокой задумчивости лоб. Казалось, заявление Бенедикт не только охладило его пыл, но и всерьез огорчило.
Каково чувствовать себя отвергнутым, мистер Фриман? – подумала Бенедикт, всматриваясь в изменившиеся черты лица Ника. Не нравится? Только представь, каково было мне. На тебе сейчас хотя бы есть одежда и ты не прячешь глаза от стыда.
– Значит, для тебя все это игра? Веселый розыгрыш?
Бенедикт с деланным безразличием пожала плечами.
– Жизнь не настолько серьезна, как ты полагаешь.
– Но и не настолько беззаботна, какой ты пытаешься ее представить.
– О, ради всего святого, Ник, не потчуй меня нравоучениями. Ты сам все усложняешь. Только посмотри, как все может быть хорошо. Мы можем стать лучшими друзьями.
– Не в этой жизни, – хмуро пробурчал Ник.
– Почему нет? Дружбу между мужчиной и женщиной обычно разрушает секс. Мы же вовсе не стремимся к нему. Я не интересую тебя как женщина, а ты мне безразличен как мужчина.
– Быстро же ты меняешь правила игры, Бенедикт, – после минутной паузы заметил Ник.
Она округлила глаза и вскинула брови, словно понятия не имела, о какой такой игре говорил Ник.
– Несколько дней назад ты уверяла, что влюбилась в меня с первого взгляда, затем пыталась соблазнить, оставшись без одежды… сегодня пустила слух, будто мы…
– …Любовники, – вставила в затянувшуюся паузу Бенедикт. – Почему ты не можешь произнести это слово?
– С чего ты взяла, что я не могу его произнести?! – с напускным возмущением спросил Ник.
– Тогда скажи.
– Мы… не любовники.
– Поменьше сожаления в голосе, – с улыбкой попросила она. – Еще раз.
– Мы не любовники! – крикнул разгоряченный Ник.
– А тебя, похоже, это злит, да? Бесит, что не поимел меня вчера?
– Вовсе нет. Ты этого хотела больше, чем я, – сказал Ник, чувствуя, как в нем нарастает желание обладать этой непредсказуемой женщиной.
Бенедикт ошибалась, думая, что Ник воспринимает ее как наивную девочку, возомнившую себя взрослой. Нет, он видел в ней красивую и необыкновенно сексуальную женщину. Его тянуло к ней настолько сильно, что он даже боялся собственной страсти.
После трагической гибели Стефани он думал, что уже никогда не обретет счастья с другой женщиной. Но Бенедикт… не та взбалмошная девица, что выскочила перед его автомобилем, спасая дурацкую собачонку, а та Бенедикт, что появилась в салоне самолета и сказала, что отважилась на поездку ради него…
В тот момент он, как и всякий мужчина, польщенный женским вниманием, расправил плечи и взглянул на мир новыми глазами. И первой, кого он увидел, была Бенедикт Вернон. Женщина с прекрасным телом и скверным характером.
– О, давай еще начнем измерять, чье желание было сильнее. – Бенедикт заставила себя усмехнуться и выкинуть из головы упрямые мысли о том, как они могли были быть счастливы вместе. – Кроме того, я уже сказала, что пошутила. Это было забавно: видеть, как у тебя вытянулось лицо, когда ты увидел меня в чем мать родила.
– Было бы от чего млеть. Ничего примечательного.
Удар ниже пояса, подумала Бенедикт. Он нарочно пытается меня разозлить.
– Ну если бы я увидела голым тебя, то вряд ли бы сдержала смех, – парировала Бенедикт, желая причинить Нику такую же боль.
Он помрачнел. Эта девица – настоящая бестия. За что ему такое наказание?
– Ты сама не знаешь, чего хочешь, – сказал он после недолгих раздумий.
– Уж точно не тебя. Так что можешь не беспокоиться. Если тебя волнует мнение Джека и остальных, то утром я скажу им, что пошутила.
– Не утруждайся. Они все равно тебе не поверят. Решат, что я тебя заставил.
Бенедикт удивленно изогнула левую бровь.
– Да, – кивнул Ник. – Не знаю, как тебе это удалось, но они теперь верят тебе больше, чем мне.
– Прости, – прошептала Бенедикт. – Я не думала, что так получится.
– Жизнь сложнее игры в испорченный телефон, – ответил Ник, идя к двери.
– Ты куда? – с замиранием сердца спросила она, непроизвольно подавшись за ним.
– Переночую у Эммы. У нее как раз пустует одна кровать.
– У меня тоже, – сказала Бенедикт, растерянно указав на неразобранную постель.
– Извини, Бенедикт, но я не хочу еще раз оказаться в дурацком положении. Вдруг ты снова решишь развлечься, а я не смогу сдержаться, как вчера…
Ник ушел.
Бенедикт опустилась на кровать, чувствуя себя усталой и опустошенной. Что означали последние слова Ника? Неужели он тоже хотел ее, но сдержал свои чувства? Чего он боялся? Того, что не сможет вовремя остановиться и омут страсти утянет его на дно? Или что она бросит его, добившись любви?
Стоп, разве не это она и собиралась сделать? Похоже, у Ника хорошо развита интуиция, он чувствует беду на расстоянии.
Бенедикт настолько запуталась в собственных чувствах и желаниях, что решила даже не пытаться в них разобраться, дабы не сойти с ума. Пусть все будет так, как будет.
12
Следующий день стал для Бенедикт настоящим сюрпризом. Ник, проведший ночь в домике Эммы, явился к бывшей соседке с букетом каких-то экзотических цветов.
– Что это значит? – спросила Бенедикт, чувствуя в поступке Ника подвох. Вот только какой? Что он задумал?
Она была уверена, что он собирается зло пошутить над ней, но не понимала, в чем соль шутки.
– Эти прекрасные цветы для прекрасной дамы, – высокопарно произнес Ник, склонившись в учтивом поклоне.
Бенедикт взяла букет, стараясь скрыть дрожь в пальцах. Внимание Ника, запоздалое и неожиданное, смутило ее настолько, что она впервые за долгие годы не знала, куда спрятать глаза и что ответить.
Поведение Ника Фримана объяснялось очень просто. Бенедикт задела его самолюбие, если не сказать – мужскую честь. Она оказалась первой женщиной за долгое время, которая его заинтересовала, заинтриговала и… отвергла. Похоже, Бенедикт открыла для него новую главу жизни.
Сначала он был повесой и бабником, который увивался за каждой юбкой, причем с единственной целью – как можно скорее залезть под нее.
Затем в его жизни появилась Стефани, и Ник Фриман превратился в однолюба, внезапно осознавшего, что в его жизни и сердце есть место только для одной женщины. И он ее уже нашел. Радость осознания своего счастья сменилась невосполнимым горем потери. Ведь Ник был абсолютно уверен, что его счастье и судьба связаны только со Стефани. И вот ее не стало. Мир потерял для него свое очарование. Нику пришлось открывать его заново. И в этом ему помог фотоаппарат. Его верный "Никон", позволивший взглянуть на мир с другой стороны и увидеть в нем вселенскую гармонию, в которой нашлось место и ему, несчастному, потерянному Нику Фриману.
После гибели Стефани наступила долгая серая полоса унылого существования, похожая на путешествие по тундре или арктической пустыне. Ничто не радовало глаз, не трогало чувств и не заставляло сердце учащенно биться. Ник с головой окунулся в работу, видя в ней не только источник дохода, но и спасение от водоворота депрессии, в который его затягивало. Он часто вспоминал дни, проведенные со Стефани, и каждый раз убеждался, что былое невозможно повторить.
И вдруг в его жизнь вошла, точнее ворвалась Бенедикт Вернон. Ник, привыкший смотреть на женщин только как на объект фотосъемки, не обратил на нее особого внимания. Она вовсе не поразила его воображение, не затронула струны его души и даже не возбудила его как мужчину. Впрочем, Ник всегда был врагом банальностей, которыми пестрят бульварные романы.
Однако Бенедикт удалось почти невозможное. Она заставила Ника хотя бы на мгновение забыть Стефани. Ее безумная выряженная и напомаженная собачулька, названная в честь бывшей первой леди страны, пакеты с шмотками, купленными без разбору в модных бутиках, джинсы со стразами и немыслимые ярко-розовые туфли на высоченных каблуках – все это претило Нику. Подобные особы вызывали у него смех и раздражение. И в то же время что-то в Бенедикт Вернон его тронуло. Ее искреннее волнение, испуг за жизнь любимого питомца, гнев и бесстрашный вызов, который она бросила незнакомому мужчине. Даже ее спесь и высокомерие богачки показались Нику умилительными. Так непосредственно хвалиться своим родословием могут только дети.
Бенедикт Вернон и была маленькой наивной девочкой, которую хотелось баловать и защищать. Пусть ее тело было телом взрослой сексуальной женщины, в ее глазах и улыбке было куда больше детской непосредственности и радости жизни, чем опытности зрелой соблазнительницы. Именно инфантильность делала Бенедикт такой очаровательной и притягательной. Мужчинам нравятся женщины-куклы. И Ник Фриман тоже попался на этот крючок. Чем больше он думал о Бенедикт, тем размытее становился образ Стефани. Нет, разумеется, он никогда ее не забудет, но и оставаться пленником воспоминаний ему больше не хотелось.
Неожиданный отпор, который ему дала Бенедикт, в хорошем смысле слова разозлил Ника. Теперь сделать ее своей стало для него делом чести.
– Не хочешь покататься на лодке?
– Это что, приглашение на свидание? – недоверчиво спросила Бенедикт. Она вглядывалась в черты его лица, но никак не могла придумать объяснение резкой смене поведения.
Поскольку гадать и строить предположения было не в привычках Бенедикт, она решила спросить напрямик:
– Почему ты делаешь это?
– Что – это? – спросил Ник, с улыбкой заглядывая ей в глаза.
Янтарный блеск и едва заметная улыбка сражали наповал, но Бенедикт считала себя слишком искушенной в отношениях между мужчиной и женщиной, а потому не поддавалась на "уловки" Ника. Избитые приемы: цветы, прогулка на лодке, лукавый прищур и взгляд глаза в глаза, игривые улыбки… Нет, Бенедикт Вернон не из тех дурочек, кто лишается чувств от комплимента и бросается в объятия, забыв обо всем на свете. И уж точно ей не забыть о том, как Ник отверг ее, распаленную желанием.
– Флиртуешь со мной.
– Потому что ты красивая женщина, а я мужчина. – Только сейчас Ник осознал, что по-прежнему топчется на пороге. – Может быть, позволишь мне войти и угостишь чаем?
– Только если ты сам его приготовишь, – сдалась Бенедикт.
Вспомнив о цветах, Бенедикт поднесла букет к лицу и потянула носом. Приятный сладкий аромат поразил ее своей тонкостью и ненавязчивостью. Она уже отвыкла от чистых природных запахов. Изысканные духи были ее верными спутниками уже много лет, а вот цветы ей дарили редко. Возможно, потому, что ее поклонники были слишком богаты и абсолютно не романтичны. Они считали, что цветы – это слишком дешевый подарок для такой девушки, как наследница многомиллионного состояния. Именно поэтому Бенедикт чаще получала украшения с бриллиантами, нежели букет роз. Правда, несколько раз ей присылали изысканные корзины цветов, однако непритязательный букет, подаренный Ником, казался ей куда ценнее охапок роз.
– Хорошо. С меня чай, а с тебя согласие составить мне компанию.
– Джек тоже поедет с нами? – спросила Бенедикт, пропуская Ника в дом.
– Нет. Он еще на рассвете отправился на рыбалку. И охота же ему возиться с пираньями! Признаться, у меня мурашки пробегают по коже, каждый раз, когда я вижу зубы этих малюток.
– Что-о-о?!! – возмущенно воскликнула Бенедикт, захлопывая дверь и спеша в комнату за Ником. – Ты тоже боишься пираний, однако, когда я просила Джека не бросать их в лодку, ты только посмеивался надо мной!
– Прости, – улыбнулся Ник, – но это было так забавно. Ты верещала, ёрзала на своем сиденье, пыталась отпихнуть рыб ногой…
– А если бы они меня укусили? Это тоже было бы забавно?
– Бенедикт, прекрати. – Ник подошел к ней вплотную. – Все ведь обошлось. Я бы не дал тебя в обиду.
Теперь Бенедикт испугалась всерьез. По сравнению с атакой Ника пираньи казались милыми рыбешками. Во всяком случае, от их близости ее не бросало в холодный пот и у нее не отнимались ноги. Сейчас же Бенедикт чувствовала себя ватной куклой, из которой вытащили половину наполнителя.
Она вяло попыталась отстраниться, но Ник обхватил ее талию руками и прижал к своей груди. Бенедикт слышала биение своего сердца, и ей казалось, что внутри нее мчится скоростной поезд, который все набирает и набирает ход. Благоразумие подсказывало ей, что нужно срочно сбавить обороты, дать по тормозам и выставить Ника за дверь, но здравый смысл шептал так тихо, что его почти не было слышно за сердцебиением.
– Ник… – тихо произнесла Бенедикт, пытаясь предотвратить неизбежное.
В следующее мгновение его губы коснулись ее губ. Бенедикт подалась навстречу долгожданному поцелую, заранее решив, что устроит Нику скандал. Но это будет уже после… А сейчас она хотела только одного: чтобы этот поцелуй продолжался вечно. Чтобы Ник ласкал самые потаенные уголки ее тела, чтобы его руки всегда обхватывали ее талию, чтобы его дыхание становилось и ее дыханием… Бенедикт растворялась в собственных чувствах, млела в объятиях Ника и не желала думать о том, что случится потом.
Только целовать эти жадные горячие губы, ловить чужое дыхание, прижиматься грудью к его груди и думать, что невозможное возможно, что у них с Ником есть будущее.
Ник отстранился и, прежде чем Бенедикт успела влепить ему затрещину, произнес:
– Прости.
Это было вовсе не то слово, которое Бенедикт мечтала услышать после самого долгого и чудесного поцелуя в своей жизни. Она подняла глаза и прочитала в глазах Ника совершенно другое признание. Это было не извинение, а скорее дерзкий вызов, обещание не останавливаться на достигнутом.
В Нике явно проснулся дух завоевателя. Бенедикт почувствовала его настрой, его яростный напор. Это было ее первой победой. Это она возродила Ника к жизни. Она заставила его бороться.
Любой женщине льстит, когда мужчина борется за ее любовь. А уж когда страстным поклонником становится недавний обидчик, это вдвойне приятно. Бенедикт ликовала – она сумела разбудить в мужчине огонь! Однако вместе с радостью Бенедикт испытывала и страх. Сможет ли она укротить того дикого зверя, что собственноручно выпустила из клетки? Не поглотит ли ее извергающийся вулкан прежде, чем она успеет убежать на безопасное расстояние?
Да, она растормошила Ника, но не слишком ли опасны игры с огнем? Стоит ли продолжать эту захватывающую и в то же время рискованную охоту? Да и кто теперь из них охотник, а кто дичь?
Вопросы, вопросы… Бенедикт была совершенно сбита с толку. Она не знала, что делать. Ей жутко хотелось оказаться в одной постели с Ником, но страх, что она не сможет первой сказать "прощай", сковывал не только ее тело, но и волю.
И вдруг на лице Ника появилась улыбка, сделавшая его похожим на озорного мальчугана. Ну как Бенедикт могла сказать "нет" человеку с такими очаровательными ямочками на щеках?!
– Так мы едем кататься на лодке? – спросила она таким тоном, словно уже полчаса подгоняла Ника.
– Хоть сейчас, – охотно принял ее правила игры Ник. – Чаем ты меня угостишь после. – Он лукаво подмигнул ей. – Перед сном.
Они вышли из дома и побрели к реке. Ник словно ненароком взял Бенедикт за руку, а она сделала вид, что не заметила этого. Так они и шли по тропинке, спускавшейся к воде, словно влюбленная парочка. При этом Бенедикт пыталась убедить себя в том, что вовсе не влюблена в Ника. Просто… просто она хочет переспать с ним, а потом проучить. Правда, с каждым днем это самоубеждение действовало все хуже.
Подойдя к кромке воды, Ник снял ботинки и придержал Бенедикт, пока она разувалась. Затем помог ей сесть в лодку, отвязал и оттолкнул ее от берега, после чего запрыгнул и сам.
Бенедикт поморщилась, когда несколько холодных капель воды попали ей на ноги.
– Прости, – сказал Ник, невольно напомнив ей о недавнем "инциденте".
– Тебе не кажется, что ты сегодня слишком часто извиняешься? – осведомилась Бенедикт, чувствуя, как ее щеки заливает румянец.
– Ты ведь всегда меня в чем-то обвиняешь, – парировал Ник с добродушной усмешкой. – Лучше заранее извиниться.
– Давай не будем вспоминать о плохом, – миролюбиво заметила Бенедикт. – Между прочим, я должна тебя поблагодарить.
– За что? – Ник взялся за весла и несколькими мощными гребками развернул лодку.
Поскольку они двигались по течению, особых усилий от гребца не требовалось, и Ник с Бенедикт могли спокойно разговаривать. Зеленые заросли по обе стороны от реки были полны птичьим щебетом. Настоящий концерт! – подумала Бенедикт.
– Ты спас меня от обезьяны, когда я была… безоружна. Хотя в тот момент я ждала от тебя… мм… несколько других действий.
– Интересно каких? – изобразил непонимание Ник.
– Любишь провокационные вопросы? Что ж, могу ответить. – Бенедикт набрала полные легкие воздуху, собираясь с духом, и выпалила: – Я хотела тебя.
– А сейчас? – Ник отложил в сторону весла и взял ее руки в свои.