- Да, сказал. На Пиренеях это могло выглядеть не так опасно. Там, по крайней мере, я видел врага в лицо. Как ты думаешь, Джон, я мог кому-то насолить?
- Я… я и вправду не могу сказать, ваша светлость.
- Разумеется, можешь. Скажи мне, что ты слышал. Ты ведь знаешь: кто предупрежден, тот вооружен.
Джон помолчал несколько минут, прежде чем снова заговорить.
- Кое-кто считает несколько странным, что все трое ваших родственников погибли одновременно, причем при шторме, который вовсе не был таким уж страшным, чтобы утонула совсем новая яхта с опытной командой.
- В самом деле? - Раф остановился на стыке узкой тропы с подъездной гравийной дорогой. Ашерст-Холл отсюда не был виден. - Думаю, мне нужно узнать побольше об этом несчастном случае, который унес жизни моего дяди и кузенов. Что ты знаешь об этом, Джон?
Пожилой мужчина пожал плечами:
- Я знаю не слишком много, ваша светлость. Только то, что я слышал в те месяцы после этого происшествия. Может, стоит разыскать камердинера вашего дяди, который сопровождал его светлость в Шорхэмбай-Си, но в тот день остался в гостинице? Он потом вернулся к нам за своими пожитками и уехал, сказав, что все это кажется ему очень странным.
- Он так сказал? Что еще он говорил, Джон?
- Понимаете, у него от горя совсем ум за разум зашел, - нервно произнес Джон Каммингс. - Болтал всякий вздор. Никто и внимания не обращал: все знали, что он как отправится в деревню ждать почтовой кареты до Лондона, так непременно и заглянет в "Быка и виноград". Вообще не просыхал, бедняга.
- Джон, - повторил Раф, - что сказал этот человек? Если это был Ричардс, камердинер моего дяди, насколько я помню, то вряд ли что-то лестное обо мне.
Управляющий глубоко вздохнул.
- Он говорил, что вы - бедный родственник, ваша светлость, и что вы всегда завидовали своим кузенам и даже пытались убить младшего, и его светлости пришлось купить вам должность, чтобы спасти своих сыновей от вашей беспричинной ненависти. Он говорил, что война почти закончилась - так оно и было, сэр, вы знаете, - и что он не удивился бы, если б вы тайком проникли в Англию и нашли способ, как потопить яхту именно таким образом. Или… или, возможно, наняли кого-то для этого дела.
- Он все это говорил? У Ричардса всегда язык не знал удержу, и фантазер он был еще тот. Выходит, теперь я убийца, Джон, тройной убийца?
- Некоторые могли поверить ему, ваша светлость. Получить герцогство, перепрыгнув через трех умерших, не так просто, и все же это внезапно случилось, ваша светлость. И кто-то может пытаться отомстить нам, так сказать. Да, возможно, именно так. Его светлость, упокой Господь его душу, был человеком нелегким, а его сыновья и вовсе непутевыми - помилуй их, Господи! - но у них были здесь друзья, с которыми они веселились, когда находились здесь, в поместье. Странные друзья, ваша светлость, грубые, несдержанные, пьянствовали беспробудно, можно сказать.
- Я помню их, - кивнул Раф.
В памяти всплыли их имена. В юности Джордж и Гарольд то и дело попадали в передряги, иногда довольно серьезные, из которых отец с трудом вытаскивал их.
- И что же, теперь меня хотят наказать? Напугать выстрелом, сбросить с лошади, чтобы я поплатился гордостью, если не сломанной шеей? Мне не приходит в голову ничего более разумного, как посетить в ближайший вечер "Быка и виноград".
- Не окажете ли мне честь сопровождать вас, ваша светлость?
Джон Каммингс выпрямился, чтобы казаться чуть повыше, безуспешно пытаясь втянуть свой солидный живот.
- Спасибо, Джон. И благодарю, что ты бросился мне на выручку. Хотя с воротами вы слегка переусердствовали. Увидимся завтра утром в девять и продолжим осмотр сушилок для солода.
- Да, сэр… ваша светлость. - Джон Каммингс поклонился, озабоченно глядя на Рафа. - В Ашерст-Холл никто даже не помыслит, чтоб у вас с головы упал хоть один волос, ваша светлость. Должно быть, это кто-то из тех сорвиголов в деревне. Пожалуйста, сэр, в любом случае будьте осторожны.
- Хорошо, Джон. В конце концов, недоставало еще стать мишенью для кого-то в третий раз. Да, и еще одно. Ни слова никому об этом. Гвоздь мог застрять в попоне и каким-то образом повернуться. И похоже, все убеждены, что стрелял тогда именно браконьер. Пусть это останется нашей тайной, Джон.
Управляющий понимающе кивнул:
- Ясно, сэр. Я не скажу ни слова об этом мисс Сиверс, ваша светлость. Слово чести.
Раф ухмыльнулся:
- Ты тоже боишься ее?
- Боюсь? Почему, вовсе нет, ваша светлость. Что такого может быть в мисс Сиверс, чтобы бояться ее?
У Рафа исчезла улыбка.
- Не обращай внимания, Джон. Это не совсем удачная шутка. Увидимся завтра в девять.
Он пустил Бонн шагом по подъездной дороге, и вскоре прибежал конюх, чтобы помочь ему спешиться. Держа наготове лечебный компресс для мерина, он бормотал что-то о голове.
- Значит, они знают? - спросил Раф, указав подбородком на дом.
Конюх часто закивал и повел Бонн в конюшню. "Замечательно. - Раф потрогал двумя пальцами шишку, уже начавшую пульсировать. - Зная Чарли, можно не сомневаться, что она поставит для меня койку рядом с Фитцем, чтобы лазарет заработал в полную силу".
Едва он успел подняться на третью ступеньку крыльца, как дверь распахнулась и на пороге появилась Шарлотта, уперев руку в бок.
- Вы только взгляните на эту ужасную шишку! Что ты натворил на сей раз, Раф?
- Знаешь, Чарли, - сказал он, проскальзывая мимо нее, - если бы моя дорогая маменька имела хоть какие-то материнские чувства, она могла бы сказать нечто подобное. Но ты не моя мать.
- И я не твоя нянька, но тебе она наверняка требуется. Удивительно только одно: как тебе удалось за все шесть лет войны остаться невредимым.
Грейсон, именно в этот момент проходивший по вестибюлю, громко фыркнул и, быстро прокашлявшись, приказал лакею принять у его светлости перчатки и плащ.
Раф колебался: пойти ли ему сейчас наверх, в свою комнату и приказать приготовить ванну или поговорить с глазу на глаз с Шарлоттой.
Ванна подождет.
- Будьте добры, проводите меня в мой кабинет, мисс Сиверс, где, я уверен, вы получите еще большее удовольствие, отчитывая меня наедине, - поклонившись, произнес он довольно высокомерным тоном.
И виду не подав, что Раф выиграл в словесной перепалке (как он сам и считал), она приказала принести и кабинет таз с холодной водой и несколько полотенец и последовала за ним по широкому вестибюлю.
- Фитц хочет видеть тебя как можно скорее, - скачала она, когда они вошли в кабинет. - Думаю, он хочет посмеяться над тем, что лошадь снова сбросила тебя. Бедняга. Ему так скучно. Он шлет тебе свою благодарность.
- Я живу, только чтоб развлекать вас всех.
- Извини, но, поскольку я обеспокоена, у тебя это не слишком получается. Ради бога, что случилось? Как тебе снова удилось упасть с лошади?
Собравшись с духом, Раф налил себе бокал вина. Пришло время рассказать Шарлотте, к какому выводу он пришел. Если она не лишилась чувств в оранжерее, то не упадет в обморок и сейчас.
- Я не упал с Бонн. Он сбросил меня, как только я оказался в седле. Это не был несчастный случай или моя неуклюжесть. Кто-то подложил под седло Бонн гвоздь. Тебе все так же весело, Шарлотта?
Он повернулся к ней, держа бокал в руке.
- Что? Ты не улыбаешься? Я не так забавен, как Фитц? Жаль.
- Я… я не понимаю. Погоди.
Она сказала служанке, которая вошла в кабинет, чтобы та оставила таз с водой и полотенца на столике рядом. Затем закрыла за ней дверь, повернув ключ в замке, и прислонилась спиной к деревянной панели.
- Ты говоришь, что кто-то пытался навредить тебе?
- Да, или убить.
Взяв отжатую ткань, Раф приложил ее к больному месту, ощущая приятную прохладу.
- Я сам позабочусь о себе. Конечно, не то чтобы твои прикосновения не были ласковыми, словно весенний дождь…
- Я не хочу слышать этого. Ты действительно ранен. Сядь, Раф. Нет, не за стол. На этот диван. И… и ты должен лечь. И отдай мне полотенце, я знаю, как следует его положить.
- Угомонись, Чарли, - сказал он, когда она стала стягивать мягкое бархатное покрывало со спинки дивана, явно собираясь укутать его до самого подбородка, словно хнычущего младенца. - Я в порядке. Я злой, но в порядке.
Она перестала суетиться, что крайне удивило его, переплела пальцы и, сжимая и разжимая их, взглянула на Рафа.
- Я… не знаю, что сказать, Раф. Почему кто-то хочет навредить тебе?
- У Джона Каммингса есть предположение, - ответил он, убирая полотенце, чтобы заменить его, и снова прикладывая компресс к голове. - Кое-кто считает, что я каким-то образом устроил гибель дядюшки и моих кузенов, чтобы занять их место.
- Ах… это.
Раф, который лежал, как требовала Шарлотта, тут же сел, резко выпрямившись.
- Что значит твое "Ах, это"!
Она придвинула к себе украшенную вышивкой скамеечку для ног и села на нее.
- Это значит, что Ричардс, камердинер покойного герцога, устроил весь этот шум, но я думаю, вся причина скорее в том, что ты отказался от его услуг. На его выдумки никто не обращает внимания.
- Джон сказал, что Ричардс мог болтать об этом в "Быке и винограде". Думаю, пара-тройка слушателей у него нашлась.
Шарлотта на мгновение нахмурилась, но тут же покачала головой:
- Нет. Ты имеешь в виду братьев Мартин? Джошуа и Якоба и их приятеля Сэмюэля? Они умерли, Раф, все трое погибли в Пиренеях. И Генри, кузена Сэмюэля, последнего из отвратительных друзей Джорджа и Гарольда? Он потерял ногу на море, когда во время шторма сорвалась пушка. Я очень сомневаюсь, что Генри поклялся отомстить за их смерть.
- Тогда вряд ли он мог прятаться в лесу, чтобы подстрелить меня.
Шарлотта подняла бровь:
- О! Значит, ты больше не утверждаешь, что это была случайность? Некий браконьер?
- Пожалуй, не совсем. И все же это мог быть браконьер, который целился в кролика.
- Очень крупного кролика, - усмехнулась Шарлотта.
- Спасибо, благодарю. Фитц уже отметил это. Но пока Джон не сказал мне о гвозде, я не придавал выстрелу более серьезного значения. На самом деле мы с Фитцем подумали было, что негодяй целился в тебя.
- В меня? - Глаза Шарлотты округлились… эти огромные карие глаза. - С какой стати кто-то хотел навредить мне, Раф? Люди любят меня.
Теперь усмехнулся он:
- И не любят меня? Ты это хочешь сказать? Вполне вероятно, что кто-то не любит меня, не любит настолько, что пытается покончить со мной? Ну, весьма признателен, мисс Сиверс.
- Успокойся, - сказала она, поднимаясь на ноги.
Будучи джентльменом, он тоже встал. Она сразу не поняла, что оказалась между ним и скамейкой для ног, и, отступив назад, едва не упала.
- Осторожней!
Раф удержал ее за локоть и притянул к себе.
Шарлотта взглянула на него, моргнув пару раз, и Раф ощутил, что атмосфера в кабинете изменилась, потеплев по меньшей мере на пять градусов. Подняв руку, она осторожно прикоснулась к его лбу:
- Ужасная шишка. Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо?
- Я в порядке. - Раф слегка наклонил голову, не отрывая взгляда от ее полных губ. - Этот случай… оба случая… могут все же быть просто совпадением.
- Надеюсь… - произнесла Шарлотта, и он заметил, как она сжала губы и, похоже, с трудом сглотнула. - Хотя, пожалуй, было бы благоразумно… проявлять осмотрительность. Соблюдать, гм… меры предосторожности.
- Пожалуй, Ашерст-Холл не может больше позволить себе складывать герцогов в фамильный склеп. Обойдемся лучше без его пополнения.
- Совсем не смешно.
Шарлотта попыталась высвободить руки и отвернуться.
Раф мог отпустить ее. Он должен отпустить ее. Он должен прекратить дразнить ее. Не выпытывать ее тайны.
- Чарли!
Она нервно вздохнула:
- Что, Раф? Я чувствую себя глупо, вот так стоя здесь.
- Я отпущу тебя сейчас, - заверил он ее. - Только ответь на один вопрос, хорошо? Ты расстроишься, если со мной что-то случится?
Она взглянула на него, явно удивленная вопросом.
- Расстроюсь ли я?.. О, ради бога, Раф, что за вопрос? Конечно, расстроюсь. На самом деле я буду… я буду… И это все, что тебя интересует? Теперь, когда нижу, что твоя рана не опасна, мне нужно пойти промерить, как там мама…
- Что ты будешь, Чарли? - настаивал он.
Его голос упал до шепота. Ему вдруг так захотелось узнать, что она недоговаривает.
- Будешь грустить? Огорчишься? Будешь оплакивать бедного умершего Рафа? Не пожалеешь ли… не пожалеешь, что мы не узнали лучше друг друга, когда это было возможно?
Шарлотта медленно покачала головой:
- Ты невыносим. Тебе это известно? Я никогда не знаю, шутишь ты или говоришь серьезно. И даже если ты серьезен, я очень сомневаюсь в этом. Мы уже не дети, Раф. Ты не бедный родственник, и я не та невзрачная, возможно, совершенно несносная девчонка, которая гонялась за тобой, словно помешанная… Ох, отпусти меня.
- Нет, - произнес он, еще ниже склоняясь к ней. - Я так не думаю. Пока еще нет…
Ее губы были холодными, сухими, и она сразу сжала их, словно его поцелуй напомнил ей о кислом лимоне. Но он теснее прижал ее к себе, и ее губы стали мягче, и она ответила ему, подняв руки и обняв его за шею.
Раф не собирался дважды повторять свою ошибку и не пытался целовать ее глубоким поцелуем. Но было чертовски тяжело обнимать ее и не желать большего. Гораздо большего.
Раф поднял голову и вопросительно посмотрел на Шарлотту:
- Ну вот. Было не так уж плохо, да?
- Думаю, не слишком вежливо с твоей стороны спрашивать меня об этом.
Его ладони, скользнув вниз, обхватили ее бедра.
- Разве я когда-либо был вежливым?
- Я знаю эту твою особенность, - сказала Шарлот та, и ее улыбка побудила его действовать дальше.
Держа ее лицо в ладонях, он осторожно коснулся губами ее виска, затем щеки, не спеша продвигаясь дальше и снова возвращаясь. Он целовал ее лоб и волосы. Слегка провел пальцем по подбородку, наблюдая, как закрылись ее глаза, и поцеловал веки.
Наконец ее губы раскрылись. Он почувствовал, как тело ее становится податливей: она начинала доверять ему.
В этот раз, когда он прижался ртом к ее губам, Шарлотта не сжала их инстинктивно, словно опасаясь его попытки овладеть ею. Сейчас, пожалуй, самое время научить ее искусству целоваться, исправить ошибки, наверняка совершенные этим болваном Гарольдом.
Раф сосредоточился на том, чтобы успокоить ее страх. Он целовал ее сдержанно, целомудренно и остановился, прежде чем смог забыть о своей цели и распалить уже разгорающуюся страсть.
- Мы делаем успехи, не так ли? - прошептал он у ее рта, когда она открыла глаза.
- Думаю, да, - ответила Шарлотта и затем - боже милостивый! - снова улыбнулась ему. - Ты очень любезен.
- И только? Тогда я все делал неправильно. Как считаешь, стоит нам еще попрактиковаться?
- Я считаю, что мы должны прекратить болтать ерунду, а тебе нужно отправиться в свою спальню и лечь в постель.
Шарлотта отвернулась, затем снова взглянула на него и добавила:
- И знаешь, я не боялась твоих поцелуев. Ни в первый раз, ни сейчас. Я была… я была просто… удивлена.
- Да, разумеется. И теперь, думаю, ты собираешься сказать мне, что мы никогда не будем говорить об этом?
Она кивнула, произнеся всего лишь:
- Пожалуйста.
- Тогда память об этом удивительном моменте я унесу с собой в могилу. Что может случиться скорее, чем я предполагаю, если тот, кому я чем-то досадил, добьется своего.
- Раф… - неуверенно начала Шарлотта, а затем покачала головой: - Нет, ничего.
- Скажи то, что собиралась сказать, Чарли. Как ты всегда это делаешь.
- Хорошо. Хотя думаю, что ты разозлишься. Я только собиралась сказать, что ты можешь шутить сколько угодно, но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что будешь осторожным.
- Согласен. Ну, и что ты предлагаешь? Прятаться в своей спальне - это не выход.
Вздохнув, она покачала головой:
- Я знаю. Но ты был солдатом, Раф. Ты ведь должен знать, что делать, когда вокруг враги?
- Знаю, да. За моей спиной стоял целый полк, которого сейчас у меня, к сожалению, нет. И прежде чем ты предложишь мне свою помощь, вспомни, что не владеешь пистолетом. Может, ты и будешь целиться во врага, но попадешь в меня. Я все еще помню яблоко.
- Если ты отказываешься говорить серьезно…
- И в этом ты тоже ошибаешься, Чарли. Я серьезен. Совершенно серьезен. И я приму все меры предосторожности, обещаю. Но мне совсем не хочется проводить дни и ночи постоянно оглядываясь. Ты знаешь, эти два случая все же можно объяснить случайностью.
- А я могу быть ее королевским высочеством принцессой Шарлоттой, - резко парировала Шарлотта. - Но я не принцесса. А ты уязвим. Помни об этом, Раф Дотри!
Она повернулась, зашелестев юбками, и направилась к двери. Эффектно уйти не совсем получилось: нажав на защелку, она поняла, что дверь заперта.
В другое время Рафа позабавил бы ее раздраженный вид, с которым она поспешно открыла дверь и вышла, хлопнув ею.
Но не в этот раз.
Он взял полотенце, снова смочил его холодной водой и сел за стол.
Прямо перед ним, над камином в противоположном конце комнаты, висел большой семейный портрет. Его дядя стоял на берегу живописной излучины реки, протекающей через его владения, с удочкой в руке, две гончие застыли у его ног. Джордж, лет шестнадцати-семнадцати, сидел, развалившись, на стволе упавшего дерева с раскрытой книгой на колене.
- Возможно, единственная книга, которую он когда-либо читал, - пробормотал Раф, прежде чем наконец взглянул на своего кузена Гарольда, изображенного сидящим на поросшем травой берегу. Положив ногу на ногу, он уперся локтем в колено, положив на руку подбородок.
Такие юные и невинные. Но Раф знал, какими стали его кузены.
Он поднялся и подошел к камину, чтобы вглядеться в портрет.
- Что ты сделал ей, Гарольд? Ты что-то сделал. Что же ты сделал?
Глава 9
Шарлотта прекрасно видела, что, если она сейчас старается не оставаться наедине с Рафом, он явно делает то же самое. Настоящая пара дураков, но, возможно, это к лучшему. По крайней мере сейчас. Он знал, что ей нужно время, и был готов его предоставить. Она поблагодарила бы Рафа за это, но нужна ли ему ее благодарность? И Шарлотта не знала, сможет ли найти правильные слова. Видимо, Раф знал, когда она уезжает смотреть, как продвигается работа по восстановлению коттеджа "Роза", и она точно так же знала, что после полудня можно спокойно сидеть с близнецами за чаем в главном зале, потому что Раф больше не появлялся там.
Однажды утром они столкнулись нос к носу на ступеньках крыльца, и, хотя улыбнулись и поздоровались, этот момент был таким неловким и напряженным, что Шарлотте пришлось возвратиться в спальню, чтобы прийти в себя, прежде чем проведать мать.
Огромные размеры Ашерст-Холл позволяли им обоим продолжать избегать друг друга. Все шло своим чередом, и только одна леди Николь догадывалась, что редкость их встреч объяснялась лишь молчаливым взаимным соглашением. Но Николь замечала лишь то, что касалось ее лично. Одно из преимуществ молодости и невинности, как считала Шарлотта.