- Она рассказала вам? Какой позор! Мы… мы должны немедленно покинуть ваш дом, ваша светлость.
Наконец! В этот момент Раф наконец почувствовал себя настоящим герцогом.
Медленно, аккуратно он отложил перо и поднялся из-за стола.
- И вы поверили ему, мистер Сиверс? Вы поверили словам моего дяди, а не вашей собственной дочери?
- Но… но я видел ее. О господи! Я все еще вижу, как она стоит там, глядя на меня, осуждающе глядя на меня, когда я принимал условия герцога. Это был великодушный жест со стороны его светлости, если учитывать поступок Шарлотты. Отдать своего сына…
- Чтобы забрать коттедж "Роза" и земли, на которые он зарился годами, как вы знаете? Шарлотта говорила вам, что этот человек лжец, что его сыновья тоже лгут? Она ваша дочь. Почему вы не поверили ей?
- Я поверил… Я верю ей… Надеюсь, что верю.
Эдвард Сиверс обошел вокруг стула и тяжело рухнул на него, словно снова почувствовав себя загнанным в тупик.
- Но разве у меня был выбор? Его сыновья повсюду разнесли бы эту историю о позоре Шарлотты. Это погубило бы ее.
- И вместе с ней ее родителей, - подчеркнул Раф. - Наверняка вы учли последствия для своей жены и себя?
Отец Шарлотты провел дрожащей рукой по своим редеющим волосам.
- Да, да, согласен. Мне пришлось подумать о своей жене. И о себе. - Он глядел на Рафа, словно ища понимания. - Но Шарлотте не следовало находиться там. Она тоже виновата.
- Вы обвиняете ее в том, что сделали мои кузены? Если бы они изнасиловали ее, это тоже была бы ее вина?
Раф глядел на Эдварда Сиверса и видел перед собой не просто мужчину, слишком быстро постаревшего, но слабого человека, который, возможно, всегда был таким. Почему он никогда не замечал этого в те прежние годы? Шарлотта всегда была сильной, потому что ей приходилось быть такой. Ее родители были скорее ее детьми.
- Вы не понимаете! - почти выпалил Сиверс.
- О, сэр, я все понимаю, - холодно ответил Раф. - И понимаю все. Вы не достойны ее.
Он снова сел, положив на стол руки, сжатые в кулаки. Сейчас он снова был капитаном Рафаэлем Дотри, человеком, привыкшим быстро принимать решения и отдавать приказы.
- Будет так, мистер Сиверс. Вы со своей женой останетесь здесь, как мои гости, пока не закончится ремонт коттеджа "Роза", а затем вы очень обяжете меня, покинув мой дом. Я буду вежлив с вами, пока вы здесь живете. Но вы, только вы один будете знать, как мне отвратительно даже смотреть на вас.
- Ваша светлость…
Раф бросил на него взгляд, который подавлял многих фельдфебелей.
- Не прерывайте меня, сэр. Никогда не прерывайте меня. Вы со свой женой возвратитесь в коттедж "Роза", но как мои арендаторы, у меня будет документ на владение вашим поместьем и особняком к концу недели, и вы знаете почему.
- Но… но…
- Мне не нужна эта проклятая усадьба. Я не собираюсь получать ренту. Вы будете по-прежнему продолжать управлять своим имением и своими финансами, но коттедж "Роза" - мой, я стану распоряжаться им, как хочу и когда захочу. Разозлите меня снова так, как сегодня, сэр, скажете кому-либо об изменении права собственности, и это случится раньше, чем вы думаете. Это ясно?
Эдвард Сиверс тяжело вздохнул:
- Это все из-за Шарлотты, да? Вы хотите, чтобы я простил ее?
- Нет, мистер Сиверс. Думаю, сейчас самое время для вас пойти к ней и просить ее простить вас. В любом случае Чарли останется здесь, когда вы с женой возвратитесь в коттедж "Роза". В конце февраля она поедет со мной и моими сестрами в Лондон, где мы присоединимся к моей матери, и будет присутствовать на сезоне, как она того заслуживает. Она более чем заслуживает счастья и радости. И, мистер Сиверс, если мне повезет, если очень-очень повезет, к окончанию сезона она забудет весь прошлый ужасный год и тот вред, который вы, герцог и мои кузены причинили ей, и согласится выйти за меня замуж.
Эдвард Сиверс несколько раз моргнул, уголки его тонкого рта стали подергиваться - то ли от попытки улыбнуться, то ли от безмерного удивления.
- Вы женитесь… женитесь на ней?
- Да, мистер Сиверс. Зло, которое мы, Дотри, причинили ей, должно быть исправлено. Пожалуйста, заметьте снова, что я не прошу у вас ее руки. Я вас информирую. Но лишь одно слово кому-нибудь об этом разговоре, и вы с вашей больной женой тут же покинете коттедж "Роза". Вы приняли решение в отношении Чарли, как считаете, в ее лучших интересах, и я не собираюсь повторять подобную ошибку.
Эдвард Сиверс медленно встал и пошел к двери. И, уже взявшись за щеколду, обернулся, чтобы спокойно спросить:
- Значит, вы любите ее?
- Вы давно потеряли право задавать этот вопрос. Спокойной ночи, мистер Сиверс, - ответил Раф и повернулся к нему спиной.
Как только мужчина ушел, Раф снова наполнил бокал, и его не удивило, что руки слегка дрожат. Во время разговора с ее отцом он кое-что понял.
Он любил Чарли. Но это не было новостью, Раф всегда любил ее. Чарли всегда была частью его жизни, и он просто принимал это, даже когда его почти раздражало, что она повсюду следует за ним, как верный щенок.
Был ли он в долгу перед ней из-за того, что она вынесла от рук его дяди и кузенов? Да, конечно. Как герцог, как ее друг, он знал, что у него есть обязанности перед ней. К тому ребенку, которым она была когда-то, к женщине, которой она стала. Брак с ней был правильным ответом, логичной оплатой долга чести Дотри перед ней.
Но было и нечто большее. Гораздо большее. Это… это чувство, это странное, опьяняющее, пугающее, внезапное чувство - это было нечто большее, чем любовь к ней как к доброму другу, как к компаньону, всегда готовому помочь.
Его влекло к ней. Стоило ей попросить, и он без колебаний умер бы за нее. Он продал бы душу дьяволу за нее.
Но как? Как это случилось? И когда?
Раф залпом осушил бокал и рухнул в кресло за письменным столом.
- Так вот что такое любовь, - задумчиво пробормотал он. А затем нахмурился: - Проклятье! И что мне теперь делать?
Часть вторая
Все побеждает любовь;
Покоримся ж и мы ее власти.
Вергилий
Лондон, март 1815 года
Глава 10
Слуги в особняке на Гросвенор-сквер, которые больше года бездельничали и лишь объедались, пока семейство Дотри по крайней мере внешне соблюдало траур по покойному герцогу и его сыновьям, сняли нее полотняные чехлы с мебели, вытерли пыль, натерли воском полы и вычистили все от подвала до мансарды.
Почти весь день Шарлотта провела осматривая великолепно обставленные комнаты, хваля прислугу и молча отдавая должное превосходному утонченному вкусу покойной герцогини. На самом деле во всем пятиэтажном особняке обнаружился лишь один действительно уродливый стол на "слоновьей" ноге, засунутый и маленькую гостиную на первом этаже, - для гостей не столь важных, чтобы принимать их наверху в главном зале.
На втором этаже все двенадцать спален были отделаны китайскими обоями и оборудованы самыми современными удобствами, и в том числе четырьмя туалетами. Николь, присоединившаяся к Шарлотте в этой части ее "экскурсии", хихикнув, заявила, что они "роскошные до неприличия".
Если бы Шарлотта была склонна употреблять такие выражения, то приберегла бы именно эту характеристику для леди Дотри, которая нагрянула в особняк через час после приезда ее семьи в Мейфэр. Хелен Дотри Карстерз-Хиггенботтом прибыла в роскошной карете кремового цвета с четверкой гнедых лошадей, запряженной цугом, с - о боже! - розовыми плюмажами, украшавшими их головы.
Она вплыла в особняк и поднялась по лестнице наверх, окутанная ароматом духов, в розовом, отделанном бархатом дорожном костюме, едва прикрывавшем ее тонкие стройные лодыжки. Ее пышные белокурые волосы были уложены в высокую прическу с очаровательными локонами, ниспадавшими с левой стороны на искусно нарумяненную щеку.
Она поцеловала близнецов, предупредив, чтобы они не помяли ее платье, как-то неопределенно улыбнулась Шарлотте и потребовала, чтобы ее сын, герцог, немедленно предстал перед любимой матушкой.
О, и она не прочь выпить бокал вина - "будьте добры, холодного". Это было обращено к Шарлотте, которая могла лишь предположить, что леди Дотри приняла ее за служанку или компаньонку.
Шарлотта собиралась отказаться от настойчивого требования Рафа, чтобы, сопровождая близнецов, которые собирались за покупками на Бонд-стрит, она также воспользовалась портнихой, прежде чем в город прибудут другие заказчицы, приехавшие на сезон. Глядя на свое простое утреннее платье, которое она носила уже третий - нет, четвертый - сезон, она все же согласилась и заказала для себя несколько нарядов.
Когда леди Дотри выказала полное безразличие к поездке на Бонд-стрит - у нее собственная модистка, которая приезжает к ней, "вы же понимаете", - Шарлотте пришлось присматривать за близнецами в их первом набеге за пределами Ашерст-Холл.
К ее удивлению и веселью, капитан Фитцджеральд упросил, чтобы ему позволили присоединиться к их компании. Он не выглядел человеком, которому доставляет удовольствие прогулка за покупками шляпок, платьев, лент и перчаток, но был твердо убежден, что хочет сопровождать их.
Это несколько беспокоило Шарлотту. Она знала, что Фитц с Лидией стали хорошими друзьями, но вряд ли их отношения могли зайти дальше. И все же ей следовало бы сказать Рафу о своих подозрениях.
Спустя три часа, в течение которых Николь оживленно спорила сама с собой о том, какая из двух шляпок больше подойдет ей, Шарлотта вернулась к капитану, который стоял прислонившись к стене с таким видом, будто в любой момент готов был сбежать.
- Фитц! Что ты здесь делаешь? - спокойно спросила она.
Он выпрямился и кивнул на Лидию, которая показывала ему соломенную шляпку, украшенную гроздьями ярко-красных вишен.
- Да, весьма недурно, Лидди. Но та, с голубыми лентами, лучше оттеняет твои прекрасные глаза.
Шарлотта открыла было рот, чтобы высказаться по поводу этой порции лести, но промолчала, покачав головой. И все же ее поразило, что Фитц назвал Лидию Лидди, и Лидию, похоже, это абсолютно устраивало.
- Не беспокойтесь, Фитц, кажется, я знаю, ответ. Это Лидия попросила вас сопровождать нас, верно? А вы не нашли какой-либо отговорки, чтобы отказать ей, ведь она просила так мило. Она обвела вас вокруг пальца?
Фитц наклонился к уху Шарлотты:
- Вы умеете хранить секреты?
- Что касается моих собственных - да.
- Я проиграл пари.
- Простите? Вы с Лидией играли на деньги! Вы научили ее играть в вист или во что-то подобное? Ох, Фитц, ведь она всего лишь…
- Нет-нет, не это. Я побился об заклад, что Лидди не запомнит названия всех столиц Европы, а она заключила пари, что не только запомнит их, но что я не смогу перечислить все графства Англии. Мы условились, что, если выиграю я, она будет чистить мои ботинки в первый день, когда мне разрешат ходить без костылей, а если выиграет она, то, когда мы поедем в Лондон, я должен буду притащить все, что она купит на Бонд-стрит. Между прочим, я забыл Линкольншир. Все другие графства назвал, кроме этого.
Шарлотта, сдерживая смех, прикрыла рот рукой.
- Вы так добры к ней, Фитц. Знаете, мы с Николь думаем, что она вообразила, будто почти влюбилась в вас. Вам лучше быть осторожней.
Фитц бросил быстрый взгляд на Лидию - не просто любуясь ее шляпкой с голубыми лентами - и покачал головой:
- Она еще ребенок, Шарлотта, едва покинувший детскую. Ох, она разобьет десятки сердец, как пить дать, но к тому времени обо мне забудет.
Шарлотта опустила голову.
- Не рассчитывайте на это, Фитц.
Он ухмыльнулся:
- Я и не рассчитываю. Обычно, по правде говоря, я рассчитываю только на себя. Но это помогает оставаться честным, не так ли?
- Вы невозможны. Но я понимаю вас, Фитц. Не все женщины настолько ветрены в своих привязанностях.
- Ах да. Как вы к Рафу.
- Фитц!
- О, и как он в своей привязанности к вам. И не важно, какие б ни были помехи, я надеюсь, вы оба все преодолеете, - прошептал Фитц в то время, как Николь приближалась к ним со шляпками в обеих руках, торжествующе улыбаясь.
- Не знаю, Шарлотта, почему это не пришло мне в голову сразу. Я решила взять их обе. - Она подняла левую руку. - Эта для верховой езды в парке. А эта - для прогулок на площади. О, и еще первая, которую я выбрала. Она будет только для выходных дней. Что скажете вы, капитан Фитцджеральд, ведь Лидия некоторым образом назначила вас законодателем мод?
Но Фитц во все глаза смотрел на Бонд-стрит через широкое окно витрины.
- Чтоб мне сдохнуть, если это не генерал-лейтенант Хилл! Выглядит странно без своего мундира. Между прочим, почти не отличается от других прохожих. И как растолстел! Вот что делает мирная жизнь с солдатом. О, и взгляните, кто там с ним рядом? Черт возьми, я не видел его с той нашей последней ночи в Париже, и не припомню, чтобы встречал его с тех пор, как прибыли дамы… Впрочем, не важно. Интересно, о чем это они с Дэдди Хиллом так серьезно разговаривают?
- Почему бы вам не выйти на улицу и не узнать самому, Фитц? - спросила Шарлотта, размышляя, что скажет Раф, получив счет от модистки за семь шляпок.
- Николь, а ты не думаешь, что смогла бы обойтись двумя?
Николь улыбнулась той особой улыбкой, которая словно говорила: да, я знаю, что просто ужасна, но мне что очень нравится!
- Нет, Шарлотта. На самом деле я не думаю, что смогу выжить без всех трех. Когда мы в следующем году выедем в свет, не думаю, что удовольствуюсь менее чем дюжиной. Так что я права. Кроме того, Раф должен быть готов к тому, что случится с его бумажником в следующем году. Пожалуй, все довольно честно.
Шарлотта прекратила спор, заметив лишь, что, если все они не проявят сейчас некоторое благоразумие, капитану Фитцу придется самому искать дорогу домой, так как вся карета переполнится их покупками.
Лидия последовала за ними к выходу, не спуская глаз с окна витрины.
- Шарлотта, с кем это капитан беседует?
- Откуда мне знать? Он сказал, что увидел на тротуаре каких-то знакомых, но не думаю, что я видела прежде кого-то из них. О, а вот и он сам, а с ним молодой джентльмен. Николь, соблюдай приличия!
Николь в досаде округлила глаза:
- Почему никогда: "Николь и Лидия, соблюдайте приличия"? Почему всегда только я?
- Мне действительно нужно ответить? - спокойно произнесла Шарлотта.
Но тут она увидела серьезное лицо Фитца, и у нее вдруг сжалось сердце.
- Фитц?
Он улыбнулся ей, но в глазах его была тревога. А затем он представил им своего спутника:
- Тэннер Блейк, граф… какой ты граф, Блейк?
- Боюсь, что ныне герцог. Мой отец отправился в Царствие Небесное - по крайней мере, мы надеемся, что это так, хотя сомневаюсь относительно его последнего пристанища. Он умер прошлой весной, когда я был еще в Париже с тобой и Рафом. Я теперь герцог Малверн, Фитц. Ты поражен? Еще бы. Леди, я крайне польщен, - сказал он затем, элегантно расшаркиваясь.
Его взгляд чуть дольше задержался на прекрасном безмятежном лице Лидии.
Шарлотта и обе сестры присели в реверансе, Лидия - с радующей глаз скромностью, а Николь - с высоко поднятой головой, совершенно открыто разглядывая герцога Малверна.
Шарлотту не удивил интерес Николь, ибо герцог Малверн был поразительно красивым молодым человеком с блестящими зелеными глазами и прекрасными темно-русыми волосами, стриженными по последней моде. Он был высоким, пожалуй, таким же высоким, как Раф, и почти такого же возраста, насколько она могла судить. Свою модную одежду он носил так, словно родился в ней… человек, воспитанный, чтобы быть тем, кем он стал, и чувствующий себя на своем месте.
- Примите наши самые искренние соболезнования по поводу вашей утраты, ваша светлость, - сказала Шарлотта, и девочки (вот умницы!) лишь кивком выразили свое сочувствие, сохраняя спокойствие, как и положено, - ведь Шарлотта прочитала им несколько лекций о том, как должны вести себя в Лондоне за пределами своего особняка молодые девушки, еще не представленные в свете.
- Шарлотта, мне жаль, но позвольте просить вашего разрешения удалиться ненадолго с Блейком. Понимаете, осушить пару бутылочек и наплести друг другу неяких баек о том, что войну не выиграли бы, не будь там нас. Не смогли бы вы вернуться без меня на Гросвенор-сквер?
Шарлотта взглянула на обеих сестер, которые уже собрались было посетить магазин лент, мимо которого проезжали по пути к модистке.
- Да, Фитц, думаю, сможем. Карета на улице, так что с нами все будет в порядке, если мы еще немного задержимся здесь. Ваша светлость, - произнесла она затем, еще раз опускаясь в реверансе.
Девочки тут же последовали ее примеру. Шарлотта еще раз быстро взглянула на Фитца, который лишь слегка покачал головой, предупредив Лидию, что помрет с горя, если она не выберет шляпку с голубыми лентами, и покинул магазин, приобняв герцога за плечи.
- Я бы не прочь выбрать такого партнера для танцев. Его или дюжину таких, как он. Разве он не самый красивый мужчина, какого ты когда-либо видела, Лидия?
- Я не заметила, - ответила Лидия сестре. - Капитан выглядел расстроенным, правда, Шарлотта? Как ты думаешь, мы не измучили его? Мне кажется, что, когда он устает, поврежденная нога все еще беспокоит его.
- Ох, уймись, Лидия, - поддразнила ее Николь. - Он не ребенок, а ты не его нянька. Скорее всего, они отправятся в какой-нибудь клуб, где попытаются напиться, пока не свалятся под стол. Да, неплохо быть мужчиной и иметь столько свободы.
Лидия и Шарлотта обменялись взглядами, и Лидия сказала:
- Но тогда кто бы носил эти чудесные шляпки, Николь?
- Да, Лидия, понимаю, о чем ты. - Николь вес еще вертела обе шляпки в руках. - Это трудный выбор. Я знаю, что мне очень понравится танцевать на балах и что мною будут любоваться на верховых прогулках в парке. Но все же я думаю, у джентльменов больше развлечений, а, Шарлотта?
- Возможно, - сказала Шарлотта, понимая, что, сколько бы они ни улыбались, ни Фитца, ни герцога Малверна все это нисколько не забавляло. - Давайте закончим с нашими покупками.
- Ты выглядишь вполне довольным собой, - заметил Фитц, усаживаясь в кресло в кабинете герцога, который находился в задней части особняка.
- Думаю, да, - ответил Раф, откладывая бумагу, которую читал. - Я только что получил приглашение, завтра меня ожидают в парламенте, я должен занять место моего дяди в палате лордов. Черт побери, наверняка меня будет разбирать смех, и я себя сто раз прокляну за то, что в это ввязался.
Фитц поднялся с кресла, словно больше не мог усидеть в нем, и направился к бару.
- Немного вина? - спросил он, уже наливая два бокала. - Кстати, мои поздравления. Очень на руку сейчас иметь своего человека в парламенте. У меня есть новости.
Раф взял бокал, наблюдая, как его друг меряет шагами кабинет.
- Ясно. И ты хочешь поделиться ими со мной?