Когда они приблизились к Джейкобу, тот вздрогнул и еще крепче сжал поводья и пистолет. Сообразив, что это Дункан и Бет, он с облегчением прислонился к стене.
- Слава Богу, что это вы! Вы нашли своего отца, мисс?
- Нашли, - тихо ответила Бет.
- А где вы его оставили?
- В Бастилии… Он ждет казни…
Бастилия? Джейкоб уже слышал это слово. Он вопросительно посмотрел на Дункана:
- Бастилия - это большой старый замок, который мы вчера видели?
"Вчера? Неужели на самом деле прошло так мало времени?" - с удивлением подумал Дункан: у него было такое чувство, будто с тех пор прошла целая жизнь. Так много всего с ними случилось. И с Бет тоже.
- Это тюрьма, - поправил он Джейкоба и положил руку на плечо Бет. - Теперь, когда мы знаем, где твой отец, мы обязательно придумаем, как его вызволить. Однако надо быть предельно осторожными. В Бастилии нужно найти кого-нибудь, кого можно было бы подкупить.
Будь они в Лондоне, он уладил бы это дело в два счета. Там он знал многих, кого можно было подмазать, чтобы добиться своего. Но здесь, в Париже, все было по-другому. Здесь у него не было связей.
Дункан посмотрел на Бет, но она лишь беспомощно покачала головой.
- Я не знаю никого, кто мог бы помочь нам.
Он так и предполагал - иначе она бы уже давно что-нибудь предложила. Дункан задумчиво потер рукой шею.
- Нам нужно время, чтобы все обдумать и составить план.
- У нас мало времени, - напомнила ему Бет. - В любую секунду Робеспьер может натравить толпу на узников, и она всех растерзает. Стоит ему только захотеть - предлог найдется.
- Если у нас не будет плана, - возразил ей Дункан, - мы своего не добьемся.
Бет стиснула зубы. Ей хотелось выть от отчаяния.
- Мы можем пойти к тому Луи, о котором говорила Тереза, - вдруг вспомнила она, и глаза ее заблестели. Никогда нельзя терять надежду. Взглянув в лицо Дункану, она прочитала сомнение в его взгляде. - Тереза говорила, что там мы можем чувствовать себя в безопасности.
Дункан мгновение помолчал, обдумывая ее предложение.
- Вряд ли в этом городе мы можем чувствовать себя в безопасности. В любом месте. Правда, сейчас нам не остается ничего другого. Ну, пошли, не можем же мы вечно стоять здесь. Ты помнишь адрес, Бет?
- Так же хорошо, как свое собственное имя.
- Ты просто сокровище, - тихо сказал Дункан.
Они довольно быстро нашли нужный дом, и Бет постучала в дверь. На пороге появился тощий человечек, который, должно быть, весил меньше, чем Бет. Он стоял сгорбившись и подозрительно смотрел на троих пришельцев поверх очков. На голове у него беспорядочно топорщились редкие пегие волосы; на ветру они шевелились, как перья на шляпе.
- Луи, сюда нас послала Тереза, - прошептала Бет.
Когда старик услышал свое имя, недоверие, написанное на его лице, уступило месту удивлению, однако он по-прежнему закрывался от нежданных гостей деревянной дверью, как щитом. Стоило Дункану пнуть эту дверь сапогом, как она тотчас же слетела бы с петель. Но, похоже, хозяину дома такая мысль не приходила в голову.
- Но почему? - пробормотал он. Голос его, хриплый и дребезжащий, явно принадлежал запойному пьянице. - Но почему она послала вас именно ко мне?
Бет заметила, что хозяин дома явно колеблется и не знает, как ему поступить. Тереза сказала, что старый Луи был в усадьбе садовником. Когда Робеспьер пришел туда, чтобы схватить ее отца, старик вместе с другими слугами убежал из дому. Устыдившись, Луи старался теперь искупить свою трусость, давая убежище беглым аристократам. Но давал он его ненадолго.
- Тереза сказала, что здесь мы будем в безопасности, - продолжила Бет. - Город наводнен мятежниками, и она за нас очень боится. Она передает вам привет. Мадемуазель Козетта сейчас у нее. Мадам Больё умерла.
Бет сообщила об этом торжественно, но бесстрастно: она знала, что стоит ей дать волю своим чувствам, и она уже не сможет остановиться. Нет, она не может позволить себе этого, Дункан был прав. Здесь нужна холодная голова, а не горячая кровь.
Луи сделал шаг назад, хотя все еще смотрел на своих гостей несколько подозрительно. Когда они вошли в дом, он запер за ними дверь на засов и сказал:
- Вам нельзя оставаться здесь.
- Мы пробудем у вас недолго - час или два, не больше, - заверила его Бет. - А может, и того меньше.
Бет знала, что иногда стоило доверять людям, а иногда - нет. Но теперь, когда была поставлена на карту жизнь ее отца, приходилось рисковать. Она была вынуждена довериться этому человеку, хотя ей не хотелось этого делать.
- От вас нам нужно только одно - чтобы вы сообщили нам необходимые сведения.
"Сведения" - это удобное слово, которым можно обозначить все, что угодно. Хотя на самом-то деле Бет не имела ни малейшего понятия о том, какие именно сведения им нужны, потому что в действительности они могли рассчитывать только на чудо.
- В Бастилии томится один человек, которого мы должны спасти, - пояснила она.
- Вы? - Луи взглянул на сопровождавших девушку мужчин, потом опять перевел взгляд на Бет. - Скорее мы станем свидетелями второго пришествия, чем вам удастся освободить кого-нибудь из этой адской пасти. Если человек оказался в Бастилии, считайте, что он уже умер.
Повернувшись к гостям спиной, старик подошел к очагу и пошевелил кочергой угли, которые все никак не разгорались. Ему хотелось, чтобы в доме был огонь - даже в такой жаркий день, как этот. Огонь - это единственное, чего боятся демоны. Угольки вспыхивали и шипели, словно бы сердясь на потревожившую их кочергу.
- Нам надо спасти Филиппа Больё, - прошептала Бет.
Кочерга выпала из рук Луи. Он повернулся к девушке, искоса взглянул на нее и сказал:
- Мне сразу показалось, что вы на него похожи.
- Да, это мой отец. - Бет схватила старика за руку. - Ради всего святого, скажите, как можно проникнуть в эту тюрьму?
Луи посмотрел на нее с искренним состраданием:
- Поверьте, это невозможно. Разве что вам поможет кто-нибудь из нынешних власть имущих. Пожалуй, для такого дела понадобилось бы вмешательство самого Лафайета.
Услышав это имя, Бет посмотрела на Луи широко раскрытыми глазами.
- Лафайета? - повторила она. - Так он здесь, в Париже? - В сердце ее затеплилась надежда.
Старик отрицательно покачал головой:
- Нет.
Бет едва сдержалась, чтобы не запустить чем-нибудь в стену.
- В чем дело, Бет? - встревожился Дункан. - Что он тебе сказал?
- Я было подумала, что мы нашли выход… - Она вдруг почувствовала полный упадок сил. Луи растерянно взглянул на нее, когда она заговорила на другом языке. - Это англичане, - устало объяснила она по-французски. - Они приехали со мной, чтобы помочь спасти отца. Хотя надежды сделать это остается все меньше и меньше…
- Лафайета в Париже нет, - повторил Луи. - Но он недалеко от города. Где-то разбил свой лагерь.
- Зачем он это сделал? - удивилась Бет.
Луи развел руками и пожал плечами.
- А где еще быть новому командиру национальной гвардии? Люди говорят, что он собирается защищать Париж. Хотя я не знаю, кого он собирается защищать - то ли нас от них, то ли их от нас.
- Господи помилуй, - прошептала Бет. Лицо ее побелело как мел.
Дункан тотчас обхватил ее за талию, чтобы не дать ей упасть. Вид у нее был такой, словно она вот-вот упадет в обморок.
- Что такое? Объясни же наконец! Ты разве знаешь Лафайета?
- Да, знаю. Вернее, знала, - поправила себя Бет. - Видела однажды, когда была маленькой. И теперь он заодно с этим сбродом! - Девушка в отчаянии стиснула пальцы. - Но придется обратиться к нему за помощью, другого выхода нет. Дело в том, что во время нашей революции он сражался бок о бок с моим отцом. Похоже, этот человек вошел во вкус сражения и уже не смог остановиться. Мы должны немедленно ехать в лагерь и поговорить с Лафайетом. Он - наша последняя надежда. Если он прикажет освободить отца…
- Но зачем ему это делать? - удивился Дункан.
- Потому что он порядочный человек. - Бет произнесла эти слова с жаром, словно пытаясь убедить в их справедливости не столько Дункана, сколько саму себя. - Или был им. - Она опять повернулась к Луи. - Вы поможете нам найти Лафайета?
Луи отступил в тень, словно пытаясь скрыться от ее взгляда.
- Но я маленький человек…
Разозлившись, Бет схватила старика за лацканы потрепанной жилетки и крикнула:
- Вы должны помочь мне спасти отца! Расскажите все, что вы знаете о Лафайете. Где он разбил свой лагерь? У нас нет времени обшаривать окрестности!
Какое-то время Луи раздумывал, не зная, на что именно решиться: с одной стороны, ему хотелось помочь девушке, но с другой - он желал бы прожить остаток своей жизни спокойно, не ввязываясь ни в какие истории.
Подумав, старик открыл дверь в крошечную заднюю комнату.
В ней стоял ужасный смрад. На соломенном тюфяке лежал молодой человек - на вид ему было около двадцати лет. Его правая нога была ампутирована до самого колена. Бинты, которыми была обмотана культя, были старыми и грязными. Парень обвел появившихся на пороге людей мрачным взглядом.
- Эй, старик, уведи их отсюда прочь!
- Мой внук Маркус. Он был солдатом у Лафайета. После ранения его отправили домой. Он уже не надеется выжить. - Старик говорил с трудом, не в силах взглянуть на обмотанный бинтами обрубок. - У него гангрена…
Судя по тому зловонию, которое исходило от обрубка, Бет поняла, что Луи прав и парню уже ничем не поможешь. Стараясь не показать вида, что ей очень жаль умирающего, Бет заставила себя войти в комнату.
- Мне нужно увидеть Лафайета, - мягко сказала она Маркусу. - У меня к нему срочное дело.
Маркус, искалеченный и скрюченный, приподнялся на грязном тюфяке.
- А вы что, его шлюха?
Бет не обиделась. Она понимала, чем вызвана злоба этого человека. Он умирал таким молодым и не мог простить людям, что они будут жить.
- Нет. Он знает моего отца, которого я никак не могу найти, - солгала Бет. - Умоляю вас, скажите, где расположен лагерь Лафайета.
Маркус понял, что она от него не отвяжется, а ему так хотелось остаться одному. Поэтому он буркнул:
- В пятнадцати милях к юго-западу от Парижа. Завтра Лафайет войдет в город, - сказав это, парень отвернулся лицом к стене и прошептал: - Хоть бы здесь все сгорело дотла. Вместе со мной.
Но Бет расслышала его слова.
Она вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. Посмотрев на старика, девушка увидела, что в его маленьких глазках блестят слезы.
- Да благословит вас Бог, месье. - Она пожала ему руку. - И спасибо вам.
- Меня не за что благодарить, - пожал плечами старик. - Я же послал вас на верную смерть, которая, похоже, настигнет вас быстрее, чем вы думаете.
Но для Бет уже снова вспыхнул огонек надежды. Она схватила Дункана за руку:
- Я знаю, где искать Лафайета. Идем скорее.
Выбежав из лачуги, они вскочили на лошадей и помчались во весь опор.
Глава 35
Но лагерь Лафайета располагался не совсем там, где сказал Маркус. До него надо было скакать не пятнадцать миль, а все двадцать. Бет уже начала думать, что они никогда его не найдут, когда на холме, ближе к Версалю, чем к Парижу, показались солдатские палатки.
Девушка собиралась было подстегнуть лошадь, но Дункан остановил ее:
- Ты уверена в этом человеке, дорогая?
- У меня нет другого выхода! - крикнула Бет и помчалась под гору во весь опор.
- Если посмотреть на нас со стороны, то может показаться, будто мы ее преследуем, - усмехнулся Дункан и, подстегнув своего жеребца, помчался за Бет. Джейкоб на своей гнедой кобыле поскакал следом.
- Великолепно! Солдаты увидят нас и откроют по ней огонь! Право же, боги послали мне наказание, и имя его - Элизабет.
Услышав слова Дункана, Бет придержала поводья и повернулась к своим спутникам.
Она чувствовала себя виноватой.
- Вам незачем ехать со мной, - сказала она и тут же заметила, что глаза Дункана потемнели. - Я не буду на вас в обиде. В конце концов, это не ваше дело.
- Я поеду с вами, мисс! - воскликнул Джейкоб.
Парень был рад услужить ей, хотя ему вовсе не хотелось ехать в военный лагерь. Дункан тоже нагнал Бет.
- Мы поедем с тобой, - и да помилует нас Бог! - Кивнув в сторону лагеря, он добавил: - Потому что они, скорее всего, нас не помилуют.
Собравшись с духом, они въехали в лагерь. Увидев чужаков, те солдаты, которые не были на учениях, начали выходить из палаток. Дункан велел Джейкобу и Бет не смотреть ни направо, ни налево, а только вперед - туда, где находилась палатка, около которой, в отличие от остальных, стояли двое часовых. Однако когда они подъехали к палатке, оттуда, поспешив на зов часового, вынырнул молодой лейтенант и проворно схватил удила лошади Бет.
- Что вам надо в лагере? - надменно спросил лейтенант.
Бет столь же надменно ответила:
- Мне надо увидеть Лафайета.
Услышав ее голос, люди, стоявшие около палатки, обменялись понимающими взглядами, но лицо лейтенанта оставалось по-прежнему бесстрастным.
- Многие хотят видеть командира. Отправляйтесь с вашими жалобами в другое место. - Лейтенант повернулся к ним спиной, давая понять, что разговор закончен.
- Мы приехали сюда не за тем, чтобы жаловаться, - спокойно сказала Бет.
Лейтенант, не торопясь, опять повернулся к ней.
- Значит, вы приехали сюда за удовольствиями? - На его губах зазмеилась улыбка. Он протянул руку и положил ее на бедро Бет. - Думаю, что первым их должен отведать я. У всех великих людей были дегустаторы, которые пробовали пищу первыми. Так почему бы не быть и дегустаторам шлюх? - Он смотрел на нее и сально ухмылялся.
Сердце Бет бешено забилось: она знала, что Дункан, даже и не понимая языка, легко догадается, о чем идет речь. Презрительно прищурясь, Бет взглянула на наглеца с высоты своего коня.
- Что ж, тогда Лафайет вырежет вам сердце. - Она произнесла эти слова спокойно, но с такой убежденностью в голосе, что лейтенанту расхотелось рисковать, чтобы попытаться узнать, правду она говорит или нет.
Выругавшись, он убрал руку, и на его лице появилось сухое, официальное выражение. Двое часовых за его спиной едва сдерживались, чтобы не рассмеяться.
- Боюсь, что я не смогу… - начал он.
Но Бет не дала лейтенанту закончить фразу. С видом человека, привыкшего повелевать, она приказала:
- Скажите командиру Лафайету, что Элизабет Больё просит принять ее.
Лейтенант повернулся и нехотя направился к палатке Лафайета.
Дункан тревожно огляделся вокруг: ясное дело, они втроем находятся в центре внимания. А что, если им придется вырываться из лагеря с боем?
Наконец появился лейтенант и сухо проговорил:
- Командир хочет вас видеть.
Все трое немедленно спешились, однако лейтенант шагнул к ним навстречу и, обращаясь к Бет, уточнил:
- Только вас одну.
Девушка взглянула на Джейкоба и Дункана. Несмотря на приказ Лафайета, ей не хотелось рисковать, оставляя своих друзей одних.
- Нет, они пойдут со мной, - сказала она. - А если вы боитесь нас, можете войти вместе с нами, чтобы защитить вашего командира. - Заметив, что лейтенант поморщился, услышав ее слова, Бет усмехнулась: - Ну что ж, тем лучше. Мы не собираемся никому вредить.
Лейтенант откинул полог палатки и дал им войти. На его лице ясно читались презрение и сдерживаемая ярость.
"Вот человек, - подумала Бет, - который ревностно служит этой революции". Она молила Бога, чтобы Лафайет оказался не таким.
Войдя в палатку, Бет увидела, что командир национальной гвардии стоит у стола, пристально разглядывая карту, лежавшую на грубо обтесанной, шероховатой столешнице.
Тридцатидвухлетний Лафайет, вчерашний любимец американской революции и генерала Вашингтона, был участником двух восстаний и с успехом пережил первое из них. Теперь он чувствовал себя бесконечно усталым от жизни. То, что прежде казалось ему кристально чистым, словно горный поток, вдруг замутилось, стало грязным, словно воды Сены. Как новый командующий, он ратовал за то, чтобы аристократы мирно передали власть буржуазии, хотя в глубине души и понимал, что такого быть не может. Он сделал свой выбор, но его терзали сомнения.
Увидев Бет, Лафайет, похоже, не узнал ее: в его глазах читалась лишь угрюмая подозрительность.
Теперь это был не тот улыбчивый, милый юноша, которого она когда-то знала: она помнила, как однажды затрепетало ее еще совсем юное сердечко, когда он, хотя и раненый, взял ее руку и учтиво поцеловал. Бет навсегда прониклась к нему симпатией за тот поцелуй.
Хотя теперь его лоб был изборожден морщинами, а мундир плотно сидел на пополневшем теле, он все еще выглядел весьма привлекательно. Но как же он был теперь печален! Сколько горечи было в его глазах…
Лафайет нетерпеливо вздохнул. Днем к нему постоянно обращались с жалобами, а его сны были полны воплями и мольбами его предков, давно отошедших в мир иной. Постоянно сражаясь в битвах, он в то же время вел невидимую войну с самим собой. Сделав свой выбор, он не знал, верен ли избранный им путь. И готов был продать душу дьяволу, только бы разрешить свои сомнения.
Он старательно скрывал свои колебания от подчиненных: военачальник не имеет права допускать, чтобы о нем думали, как о человеке, который не уверен в правильности своих действий. Но его постоянно терзал страх, что корабль, которым он управляет, плывет не туда.
Приблизившись к Бет, он вгляделся в ее лицо с той же пристальностью, с какой только что вглядывался в лежавшие перед ним карты.
- Я знаком с вами, мадемуазель? - спросил он по-французски.
- Однажды мы с вами уже встречались, - ответила Бет по-английски. - Это было в Америке, в поместье моего отца.
Бет смотрела, как Лафайет напрягает память, пытаясь вспомнить эту встречу.
- Тогда вы были очень красивы и очень смелы. И Вашингтон не мог вами нахвалиться, - напомнила она ему, улыбнувшись. Улыбка засветилась в ее глазах, когда она добавила: - Тогда вы были очень любезны с одной одиннадцатилетней девочкой.
Бет была уверена, что теперь-то он должен вспомнить, и не ошиблась. Лафайет кивнул. Перед его мысленным взором предстала девочка с озорными глазами и руками, такими же легкими и умелыми, как у ее отца. Тогда он был ранен, и Больё взял его в свой дом, лечил и ухаживал за ним.
- А вы очень выросли…
- А вы стали еще сильнее.
- Вероятно потому, что только силой можно исправить положение вещей, - задумчиво ответил Лафайет.
Интересно, верит ли он в то, что говорит? Судя по его взгляду - вряд ли. Во всяком случае - не до конца.
- Не всегда, генерал, - тихо сказала Бет.
Лафайет подумал о монархии и о тех людях, которые захватили королевскую власть. Иногда ему казалось, что теперь стало еще хуже, чем было раньше.
- Да, вы правы, - мягко согласился он. - Не всегда. Но, если я не ошибаюсь, вы проделали долгий путь вовсе не для того, чтобы вести со мной философские споры.
"Похоже, он хочет поскорее выпроводить меня отсюда", - подумала Бет.
- Я не займу у вас много времени. Я знаю, что вы очень заняты.