Она бросила взгляд на лежавшие перед Лафайетом карты. Интересно, какую операцию он сейчас разрабатывает? Против кого собирается выступать? Сердце Бет бешено застучало, и, чтобы набраться мужества, она взглянула на Дункана.
- Мой отец вернулся во Францию для того, чтобы посмотреть, не может ли он быть здесь чем-нибудь полезным.
- И на чью же сторону он встал? - прищурился Лафайет.
"Его больше интересуют сторонники и противники, чем правые и неправые", - подумала Бет и почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
- На сторону человечности, сэр, - сухо сказала она. - Ту сторону, где находятся больные и раненые. Его первый долг - оставаться верным клятве Гиппократа.
- Ну да, конечно.
Глаза Лафайета были по-прежнему холодны. Как же пробиться к его сердцу?
- И за то, что он заботился о людях, его арестовали. И держат теперь в Бастилии, - сказала она.
Лафайет снова перешел к своим картам, оперся руками на стол и устремил взгляд на Бет. В ее глазах он прочел страдание, но ничем не мог ей помочь. У него были связаны руки.
- И вы хотите, чтобы я его освободил.
- Да! - воскликнула девушка.
Лафайет, выпрямившись, покачал головой:
- Я не могу этого сделать.
Бет в ужасе уставилась на него, не в силах поверить тому, что услышала только что.
- Не может быть, - прошептала она и схватила его руку. - Вы же сражались вместе, бок о бок. Мой отец спас вам жизнь. Вы жили в нашем доме. Как же вы можете бросить его в таких обстоятельствах?
Лафайет неопределенно махнул рукой:
- Тогда было совсем другое время, мадемуазель. А теперь мы оказались по разные стороны баррикад: ваш отец - с одной стороны, а я - с другой. Революции всегда нужны жертвы: любая революция пишется кровью. Боюсь, вы напрасно проделали весь этот путь. А теперь, извините меня…
- Нет, - не помня себя от ужаса, закричала Бет и снова вцепилась в его руку. - Вам не будет прощения!
Лейтенант выхватил свою шпагу и приготовился вышвырнуть Бет из палатки. Но в эту же секунду Дункан и Джейкоб заслонили ее своими телами и тоже обнажили шпаги.
Глава 36
- Уберите вашу шпагу, Максимильен.
Лейтенант бросил на командира такой взгляд, словно тот приказывал ему поступиться честью. Его глаза полыхали негодованием. Он сжал эфес шпаги еще крепче и уже раскрыл было рот, чтобы возразить:
- Но…
Лицо Лафайета побледнело от гнева. Он не терпел неповиновения.
- Повторяю, уберите свою шпагу, - суровым тоном приказал он.
Лейтенант со злостью вложил шпагу в ножны. Его примеру последовали Дункан и Джейкоб.
Лафайет, обращаясь к Бет, проговорил со вздохом:
- Если бы я сделал исключение для вашего отца, мне пришлось бы делать исключение для всех.
Тогда его бы засыпали ходатайствами о помиловании, причем каждая следующая просьба разрывала бы его душу еще больше, чем предыдущая.
Но Бет не собиралась сдаваться.
- Прислушайтесь к вашему сердцу. Неужели оно молчит? Не верю!
Губы Лафайета тронула печальная улыбка.
- У меня нет сердца, мадемуазель: оно умерло несколько лет назад, когда я увидел, что любимая родина ввергнута в нищету и отчаяние по вине слабоумного Монарха, который потворствовал своей бессердечной супруге.
Но Бет не могла принять этого довода.
- Но разве это причина для того, чтобы казнить такое множество людей? Казнить моего отца, который приехал сюда только затем, чтобы помогать людям - как вы в свое время приезжали в Америку!
По глазам Лафайета Бет видела, что отказ в помощи дается ему нелегко. Это вселяло надежду. Нет, она не отступит, не снимет осады до тех пор, пока остается хоть какая-то возможность переубедить этого человека.
- Вы только что сказали, - продолжала она, - что в каждой революции происходит одно и то же. Но во время американской революции солдаты сражались лицом к лицу. Тогда и речи не было о публичных казнях невинных детей и женщин. Тогда никто не мстил за обиды, причиненные много десятилетий назад. Никто и не думал наказывать сыновей за грехи отцов. - Бет с мольбой положила руку на запястье Лафайета. - Неужели вы не видите, что эта революция - не такая, как наша. В Америке люди хотели свободы, а здесь жаждут мести.
Однако выражение лица Лафайета оставалось таким же каменным и безучастным. Он уже сделал выбор и никому не позволит изменить его.
Бет убрала руку с его запястья и заговорила снова. Теперь ее усталый голос был полон жалости к Лафайету:
- Мой отец всегда высоко ценил вас. Он говорил, что даже если он и не принес никакой другой пользы, то все-таки спас вашу жизнь и потомки будут благодарны ему за это.
Повернувшись к Лафайету спиной, она направилась к выходу. Лейтенант самодовольно улыбнулся и поднял полог палатки.
- Подождите.
Услышав это слово, Бет подумала, что сейчас упадет на колени, однако удержалась на ногах и снова повернулась к Лафайету. "Слава Богу, - подумала она. - Слава Богу".
- Слушаю вас, генерал.
"Должно быть, лейтенант сейчас смотрит на меня с презрением, - подумал Лафайет. - Нужно немедленно куда-нибудь его отослать, иначе моя голова окажется в его руках".
- Максимильен, выйдите из палатки, - приказал он.
- Командир, я не верю своим ушам…
Лицо Лафайета потемнело.
- Оставьте нас одних! - грозно проговорил он, и лейтенант, надменно выпрямившись, направился к выходу.
Как только он вышел, Лафайет начал что-то торопливо писать. Размашисто поставив подпись, он обмакнул свой перстень с печаткой в красный воск и запечатал сложенное письмо.
- Передайте это письмо начальнику стражи Бастилии. Он знает мою печать.
Бет прижала письмо к груди. Ее сердце переполняла благодарность.
- Вашего отца освободят. Скажите ему, что я заплатил свой долг. - И Лафайет впервые за последние несколько дней позволил себе улыбнуться. - И еще скажите, что его дочь была бы отличным солдатом, если бы родилась мужчиной.
Взяв руку Лафайета в свою, Бет подняла на него глаза, полные слез, и прошептала:
- Я не знаю, как мне благодарить вас.
Лафайет высвободил руку:
- Ну, тогда и не тратьте попусту время: оно для вас слишком дорого. Я слышал, что Робеспьер собирается казнить пленников на рассвете.
У Бет похолодело сердце. Она вспомнила, как Маркус говорил, что национальная гвардия идет на Париж.
- Вы тоже будете на казни?
- Нет, мои люди там не нужны. Мы идем в Орлеан. Прощайте, мадемуазель. И да поможет вам Бог.
- И вам тоже, - отозвалась Бет.
Дункан взял ее за руку, и они вышли из палатки.
Часовые смотрели на них любопытством. Все указывало на то, что эти люди снискали милость их командира. И только лейтенант, стоя в стороне, делал усилие, чтобы скрыть свою неприязнь.
Это случилось, когда до Парижа оставалось уже менее трех миль. Хотя Бет и ее спутники слышали, что окрестности Парижа кишат разбойниками, которые используют революцию как предлог для грабежей, все же нападение, которому они подверглись, застало их врасплох.
Разбойники выскочили из-за деревьев и кустов. Их было несколько человек: Дункан не мог их сосчитать, так быстро они двигались.
- Нас окружают! Беги, Бет! - Выпрямившись, он хлестнул ее коня, но было уже поздно.
Руки бандитов потянулись к поводьям ее коня. Кто-то толкнул ее, и Бет упала на землю, ударившись так сильно, что едва не потеряла сознание.
В следующую секунду она вскрикнула: она почувствовала на своем лице чье-то горячее, смрадное дыхание, грязные мужские руки жадно шарили по ее телу.
- Эге! - радостно завопил разбойник. - Да ведь это женщина! Не бойся, красотка: я убью тебя быстро, но сначала малость потешусь.
Он начал сдирать с Бет одежду, а его спутник заломил ей руки за голову. Бет кричала и брыкалась, но все было напрасно: она не могла вырваться. Внезапно она услышала яростный крик Дункана. Мгновение - и разбойник рухнул на землю. Дункан по самый эфес вонзил свою шпагу в спину несостоявшегося насильника и бросился на второго. Тот в ужасе пытался отползти в кусты. Но его нагнал Джейкоб и проткнул насквозь.
Когда третий бандит бросился на ее спутников, Бет подняла свой пистолет и выстрелила в него. Он упал как подкошенный. Дункан, обернувшись, выбил шпагу из руки четвертого и тут же покончил с ним. Двое остальных бросились бежать. Все кончилось так же быстро, как и началось. На земле валялись четверо убитых, но Дункан быстро огляделся вокруг: он хотел убедиться, что поблизости нет других бандитов. Никого не обнаружив, он повернулся к Бет и спросил:
- С тобой все в порядке?
- Да. Благодаря тебе, - ответила она, стараясь привести свою одежду в порядок.
Ему захотелось крепко прижать ее к себе, почувствовать, что она теплая, живая и ей больше ничего не грозит.
- Господи помилуй, Бет, когда я увидел, как его мерзкие руки…
Она почувствовала, как бешено бьется его сердце, и заморгала, смахивая набежавшие на глаза слезы.
- Ты меня спас, - прошептала она. - А все остальное не важно.
- Боже, у тебя голова разбита! - Дункан осторожно ощупал края раны. - Надо остановить кровотечение.
Но Бет решительно высвободилась из его объятий.
- Нет, нельзя терять ни минуты! Мы должны скакать в Париж. Лафайет сказал, что их казнят завтра на рассвете. Если это правда, то времени у нас совсем мало.
Но стоило ей сделать шаг, как она покачнулась и едва не упала.
Дункан схватил ее за руку:
- Ради Бога, Бет, ведь ты все-таки человек, а не сверхъестественное существо. - Крепко держа ее за руку, он взглянул на Джейкоба. - Джейкоб, принеси мне флягу с водой.
Джейкоб поспешил выполнить его приказ.
Дункан осторожно вылил немного воды на свой носовой платок и вытер им рану Бет.
Бет попыталась оттолкнуть его:
- У нас нет времени на пустяки.
- Но я не могу видеть, как ты истекаешь кровью!
Дункан перевязал ей голову платком, надеясь, что кровотечение скоро прекратится.
- Со мной все в порядке, - Бет оттолкнула его руку. Теперь она уже держалась на ногах куда устойчивей. - Не надо обращаться со мной, как с ребенком. Кстати, а где моя лошадь?
Они оглянулись по сторонам: лошадей осталось только две.
- Дункан! - Бет вцепилась в его рукав. - Тот бандит уехал на моей лошади!
Дункан одобряюще улыбнулся:
- Ничего, поедем на моей лошади вдвоем, а потом постараемся купить третью. Когда освободим твоего отца, нам обязательно понадобится лошадь.
"Он ничего не понял", - подумала Бет. Ее охватил ужас.
- Письмо, Дункан!
И тут он понял все.
- Письмо Лафайета находится в моей седельной сумке. Там же и золото, половина всего нашего золота, которое я взяла, чтобы выкупить отца!
Глава 37
От отчаяния Бет готова была рвать на себе волосы, а между тем на них уже надвигалась новая опасность. Джейкоб дернул Дункана за руку.
- Посмотри на восток! - Все еще возбужденный после недавнего боя парень выхватил свою шпагу, готовясь, если потребуется, защищать Бет до последнего вздоха. - Там еще люди.
Дункан обернулся и увидел четверых всадников. Они мчались к ним во весь опор.
- Проклятая страна! Она просто кишит убийцами и головорезами. Бет, Джейкоб, садитесь на коней. А я останусь здесь и задержу их, сколько смогу. Живее, живее!
Джейкоб схватил Бет за руку, намереваясь, как всегда, выполнить приказание Дункана, но Бет тотчас вырвалась.
- Черта с два! - крикнула она. - Либо мы все едем, либо все остаемся. Я не оставлю тебя здесь!
Закусив губу, чтобы не выругаться, Дункан снова бросил взгляд в сторону всадников. Они были уже близко.
- Да ты просто… - тут он вдруг оборвал речь и махнул рукой Джейкобу, чтобы тот подошел ближе. - Джейкоб! Посмотри внимательнее на тех людей - особенно на того, что впереди, с длинными развевающимися волосами. По-моему, это Кристиан.
Джейкоб прищурился и вытянул шею: теперь он был похож на птицу, которая рассматривает свое отражение в пруду. На его губах заиграла улыбка.
Бет подбоченилась.
- Вы что, с ума сошли? Какое вам дело до того, какой веры эти люди?
Дункан расхохотался: он сообразил, что имя "Кристиан" звучит по-английски точно так же, как слово "христианин".
- Нет, Бет, это не его вера, а его имя. Его зовут Кристиан. Жак Кристиан.
- Эй, путники! Вас тут не обижают? - крикнул по-французски человек, которого Дункан назвал Жаком Кристианом.
Дункан понятия не имел, о чем спросил его Жак, однако усмехнулся и, сложив руки рупором, крикнул:
- Нам не надо никакой помощи от такого гнусного пирата, как ты, Кристиан.
Удивившись тому, что его назвали по имени, высокий мужчина на мгновение придержал своего коня, чтобы получше рассмотреть встреченных. Перекинув ногу через луку седла, он ловко соскочил на землю. Его чувственные губы изогнулись, обнажив два ряда великолепных белых зубов: он прямо-таки сиял от удовольствия.
- Дункан! Дункан Фицхью! А я-то думал, что дьявол уже давным-давно забрал тебя к себе!
- Пока еще нет, - ответил Дункан и вздохнул с облегчением оттого, что наконец-то увидел знакомое лицо.
Жак Кристиан прижал Дункана к своей груди. Тот тоже крепко обнял старого друга, подумав, что из них двоих у него куда больше оснований радоваться этой встрече.
- За какой добычей ты приехал во Францию? Я что-то не слыхал, чтобы здесь были спрятаны сокровища. Хотя я вижу, - пират взглянул на Бет, - свое сокровище ты привез с собой. У тебя всегда был превосходный вкус.
Смеясь от всей души, Кристиан сердечно пожал руку и Джейкобу, все еще не отрывая взгляда от Бет.
Тем временем к нему подъехали его люди. Их лица были Дункану незнакомы.
- Наши пути разошлись лет пять назад, не так ли, Дункан? - спросил Жак.
- Семь лет, - поправил его Дункан. Да, уже семь лет, как он перестал плавать по морям.
Жак оглядел валявшихся рядом мертвецов, и на его губах мелькнула улыбка.
- Вижу, ты не разучился это делать, дружище. - Подумав было, что он знал одного из убитых, Жак перевернул его тело носком сапога, но лицо, которое он увидел, было ему незнакомо. - Судя по физиономиям этих разбойников, Франции не станет хуже оттого, что их уже нет на свете. Я бы даже сказал, что вы оказали ей услугу.
Бет переводила взгляд с Жака на Дункана, не зная, что ей теперь делать. Она была рада, что это не грабители, но ей не терпелось отыскать своего коня.
- Дункан, мы не можем больше здесь оставаться, ведь надо попытаться найти того бандита, который украл моего коня.
Жак обратил взор к Бет и окинул ее оценивающим взглядом. То, что он увидел, ему определенно понравилось.
- Ну как, ты собираешься представить меня этой милой леди или предпочитаешь держать ее при себе? - По лицу Жака скользнула многозначительная усмешка. - Ты всегда был жадиной, мошенник!
Хотя Дункан и считал Жака Кристиана своим другом, он прекрасно понимал, что у этой дружбы есть пределы. Представляя Бет, он положил руку на ее плечо: это был жест собственника.
- Элизабет Больё. Я бы хотел, дорогая, чтобы ты была любезна с Жаком Кристианом.
Как фамильярно и самоуверенно держится этот Жак Кристиан! У него точно такая же манера держаться, как и у Дункана.
- Вы, похоже, тоже капер, ушедший на покой, - сказала Бет.
Жак расхохотался. В ее глазах не было ни презрения, ни страха. Он искоса посмотрел на Дункана.
- А, так она уже знает твою биографию? - Взяв ее руку в свою, Жак низко поклонился и поцеловал ее. - Я ваш покорный слуга, мадемуазель Больё. - повторил он, словно пробуя это имя на вкус. - Вы француженка?
- Американка, - ответила Бет. - Но здесь родился мой отец и все его родственники. - Отвечая на его вопрос, она вдруг почувствовала себя спокойнее. В этом человеке, несмотря на его полный лукавства взгляд, было что-то внушавшее доверие.
Взглянув на ее одежду, Жак подумал, что в таком виде вряд ли можно ездить с визитами.
- Сейчас не время путешествовать за границей. - Он вопросительно взглянул на Дункана, ожидая, что тот прояснит его сомнения.
Впоследствии, когда Дункану и Бет приходилось вспоминать об этой встрече, они соглашались, что появление Жака было настоящим подарком судьбы.
- Жак, - начал Дункан и положил свою руку на широкое плечо приятеля. - Сейчас я скажу тебе то, чего раньше никогда бы не сказал. Мы нуждаемся в твоей помощи.
Кристиан рассмеялся, однако взгляд его сразу посерьезнел. Он сделал своим людям знак спешиться потом снова повернулся к своему другу:
- Ну что ж, нынче днем я свободен.
Жак представил своих спутников - Анри, Себастьяна и Пьера. Оставив двух последних стоять на страже, Кристиан сел на лежавшее поблизости бревно. Он ждал, пока Дункан и Бет сядут рядом. Джейкоб стоял невдалеке около лошадей, с особой нежностью посматривая на своего собственного коня.
- Ну, друзья, скажите, чем именно я могу вам помочь, - бодро начал Жак. - Моя правая рука к вашим услугам. - И он многозначительно посмотрел на Дункана, пытаясь понять, помнит ли он тот случай на корабле "Черная смерть", когда Дункан спас его руку, которую чуть было не отрубили пираты, взявшие судно на абордаж.
Улыбка, мелькнувшая на лице Дункана, убедила Жака, что его приятель помнит тот случай.
Дункан и Бет кратко рассказали Кристиану о том, что побудило их приехать в Париж. Тот выслушал молча, задумчиво поглаживая подбородок. Когда Дункан закончил рассказ, Кристиан улыбнулся.
- Бастилия… - медленно повторил он. Он произнес это слово без страха и без почтения. - Да, это немалый риск. А ты знаешь, дружище, я люблю такие приключения. - Жак вспомнил о мятеже, свидетелем которого он был вчера, и подумал о том бессмысленном кровопролитии, которое произойдет вскоре. - Честно говоря, я никогда не любил этого Робеспьера. Он просто сумасшедший.
Бет пристально посмотрела на Жака, но по выражению его лица нельзя было судить о его политических пристрастиях.
- Вы роялист?
- Вот еще! - Жак встал. Бет и Дункан тоже поднялись со своих мест. - Я - Жак Кристиан, и этого вполне достаточно для меня и моих людей. - Повернувшись, он посмотрел в сторону Парижа и продолжил: - Пожалуй, я знаю кое-кого, кто бы смог нам помочь. - Он легонько подтолкнул Бет в сторону Джейкоба и лошадей. - Ну, друзья, поехали со мной. Я знаю одно местечко, где вы сможете отсидеться в безопасности, пока я наведу необходимые справки.
В этот день Париж был так же запружен людьми, как и накануне. Но друзья, проезжая по улицам, не привлекали ничьего внимания: народу было слишком много, чтобы в этой толпе можно было кого-то выделить.
Люди с нетерпением ждали начала казней. Бет видела мужчин, женщин и детей - все они жаждали насладиться предстоящим зрелищем. Теперь она понимала, почему ее бабушка была в отчаянии: просто невероятно, как такая прекрасная страна, как Франция, могла пасть столь низко! Бет захотелось поскорее выбраться из этой обезумевшей толпы.