– Как вы чувствуете себя после того, как стали автором бестселлера? – улыбаясь, спросила Одри Брэдфорд, хозяйка шоу, а остальные женщины посмотрели на нее с некоторым интересом.
– До этого еще дело не дошло, но я довольна. – Кейт засмеялась, и Одри вместе с ней. Это была высокая планка. Успех. Общественный успех. По национальному телевидению. Но она все же ощущала какое-то подводное течение со стороны других участниц. Что это? Зависть? Подозрительность?
– Наши исследования показали, что у вас уже пошел третий тираж и за пять недель продано пятьдесят тысяч экземпляров. Я бы сказала, это настоящий бестселлер, а вы?
Фактически она уже стала появляться в таблицах опросов общественного мнения. Почему же ей никто ничего не говорил? Господи! Пятьдесят тысяч экземпляров? Кейт чуть не ахнула, но вовремя спохватилась и улыбнулась:
– В таком случае я уступаю.
После первых минут некоторой нервозности Кейт удивилась, как легко идет шоу. Другие женщины были под впечатлением, а Одри хорошо справлялась со своим делом. Она превратила потенциально прохладную атмосферу в сердечную.
Кейт все еще находилась в приподнятом настроении, когда встретилась с Ником в "Лютеции" за ленчем; она бросилась к нему за столик, стоящий в маленьком тенистом садике.
– Привет, дорогой. Господи, это было ужасно. – А потом на одном дыхании она выложила ему, как была напряжена, какой успех имели другие женщины, как выразительна была Одри Брэдфорд, как чудно быть в эфире вместе с женщиной профессором...
– Эй, эй, помолчи минуту! Спокойнее, леди, иначе сорвешь горло. Расслабься. – Ника развлекала ее возбужденность. Кейт вдруг стала такой же громкой и суетливой, как все в Нью-Йорке.
Она села и с покорной улыбкой перевела дыхание.
– Ты меня видел? – спросила она.
– Дорогая, ты уже догадываешься, какая у меня тут жизнь. Только я спокойно уселся в люксе Джаспера посмотреть на тебя, как вдруг все три телефона зазвонили одновременно. Ему на время пребывания установили две дополнительные линии. Секретарша, которую он всегда возит с собой, прибежала с выпученными глазами и сообщила, что гвоздь нашего первого шоу попал в больницу с сердечным приступом. Это будет сегодня новость номер один на первых страницах вечерних газет. Еще одна секретарша, которую он нанял тут, пришла и сразу ушла. Старший сын Джаспера позвонил из Лондона и сказал, что сбил на своей машине ребенка и теперь пребывает в тюрьме. А я в это время должен был обзвонить девятерых человек, чтобы найти на сегодня замену. Нет, любовь моя, я не видел твое шоу. Но уверен, ты была великолепна. – Ник смотрел на Кейт с улыбкой, а она старалась не показывать разочарования. Иногда она забывала, сколько у него дел. – Кстати, Джаспер собирается вернуть тебя в свое шоу. Может быть, в конце недели?
– Уже? Я ведь совсем недавно у него была!
– Спокойнее, дорогая. Ты сейчас для всех лакомый кусочек, раз твоя книга так хорошо пошла, а после сегодняшнего дневного появления женская аудитория нашего шоу обязательно захочет видеть тебя у нас. – Сейчас он говорил не как Ник. Это был продюсер, посторонний нервный человек, который отвечал за самое важное национальное ток-шоу. У него даже не было времени посмотреть ее первое выступление в Нью-Йорке. – Я попрошу Стю поговорить с твоим издателем, чтобы он на время тебя отпустил. Джаспер определенно этого хочет. – Ник вынул маленькую книжечку, записал в нее что-то и после этого с удивлением поднял глаза и посмотрел на старшего официанта, принесшего ему телефон.
– Вас просят, мистер Уотерман.
Следующие десять минут он был поглощен каким-то непонятным разговором, и Кейт стала рассматривать публику за соседними столиками. Это был один из наиболее дорогих ресторанов Нью-Йорка. Обстановка поражала воображение своей роскошью. В середине разговора Ник подозвал официанта и показал ему на часы. Официант кивнул и поспешил с меню к Кейт. Только через пять минут Ник положил трубку.
– Извини, любимая. Боюсь, несколько дней будут такими же сумасшедшими. – Она и не предполагала, какой он занятой человек, но здесь, в Нью-Йорке, она была его сотрудницей. Он снова посмотрел на часы. – Проклятие!
– Что-нибудь не так?
– Нет. Кроме того, что я должен тебя покинуть минут через двадцать. Мне надо обсудить с Джаспером массу вещей-.
– Счастливый! Он будет видеть тебя больше, чем я. – Кейт немного надулась, но ненадолго.
Она не имела права быть слишком требовательной; они оба находятся здесь на работе, а не просто развлекаются.
– Прости, Кейт, что я пропустил твое шоу, в следующий раз посмотрю во что бы то ни стало. Обещаю. Если, конечно, удастся закрыть все двери и снять все телефонные трубки.
– Ладно уж, я тебя прощаю. – Они поцеловались, как раз когда принесли "Лун Редерер". Это было изысканное шампанское урожая тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.
Они ели икру на тонких, как бумага, белых тостах, салат из листов эндивия, кнели нантуа, свежую малину со сбитыми сливками. И за полчаса прикончили целую бутылку шампанского. В результате Кейт, откинувшаяся на спинку стула, выглядела слегка опьяневшей.
– Знаешь, – начала она философским тоном и улыбнулась Нику, подписывавшему чек, – всегда надо помнить, что все эти удовольствия могут кончиться бедой.
– Что это означает? – Он поднял на нее глаза и чуть не расхохотался, но вдруг вспомнил Тома. – Только если ты будешь забивать себе этим голову, Кейт. Можно иметь успех и без умопомрачения.
– Ты уверен? – Она казалась обеспокоенной. Она не забыла, чем все это кончилось у Тома и у нее.
– Я знаю множество людей, которые прекрасно с этим справляются. Главное – не терять рассудка. Не позволять себе забыть, что тебе на самом деле нужно. И возможно, надо также понять, что все это мило, но и только. Тебе повезло, Кейт. У тебя есть все, ради чего стоит возвращаться домой. У тебя есть Тайг, дом...
– Ты что-то забыл, – подавленно произнесла Кейт.
– Что я забыл?
– Ты забыл, что у меня дома есть еще ты, мистер Уотерман. Еще это.
– Да, конечно. Не забывай об этом, миссис Харпер. Она не забывала. Она думала об этом всю дорогу в отель, все еще пребывая под влиянием шампанского. Как легко быть отравленным собственной значимостью, дорогой едой в роскошных ресторанах, вниманием окружающих. Она должна признаться самой себе, что ей все это нравилось, но немного пугало. Вдруг впервые она поняла, что мучило Тома. Особенно Тома, у которого раньше была простая, спокойная жизнь. Он не смог противостоять всему этому блеску. А сильно ли она сейчас от него отличается? У нее разве больше здравого смысла? Она не была уверена.
Кейт вернулась в отель отоспаться после выпитого вина, а в четыре ее разбудил дежурный. Она заранее позаботилась об этом, чтобы не проспать. Ей надо было приехать на радио в шесть. На этот раз запись проходила ужасно. Интервьюер задавал неправильные вопросы и напирал в основном на то, откуда женщина могла столько знать о футболе; он был нестерпимым, агрессивным, сексуально озабоченным типом. Кейт раздражала каждая минута интервью, но она твердила себе, что это нужно для книги. Издатель обещал ей машину туда и обратно, но она не пришла, и Кейт оказалась на одной из самых оживленных улиц Манхэттена одна, пытаясь поймать такси. Только к девяти она попала в студию, чтобы встретиться с Ником. У него был лихорадочный день, проблемы к следующему шоу нарастали как снежный ком. Только в десять тридцать им удалось наконец выйти, чтобы перекусить. Потные и уставшие, они очутились в "Ля Гренуй", элегантность которого уже не произвела на нее никакого впечатления. Кейт было жарко, она утомилась за день и хотела только в постель. Но на обратном пути ее сфотографировал репортер из ежедневной "Женской одежды", и она чуть было злобно не зарычала на него, когда ее ослепила вспышка.
– Ну, Кейт, спокойнее. Это всего-навсего обычный рабочий день. – Она со вздохом улыбнулась ему.
– Не знаю. Я начинаю думать, что беготня за Тайгом и Бортом – это не так уж плохо.
– Я тебе это говорил, мадам.
Они шли по Пятой авеню, держась за руки. Кейт чувствовала себя совершенно измотанной, когда они свалились в постель в час ночи. Она проснулась на следующее утро разбитой и не отдохнувшей, и, когда он вручил ей экземпляр "Женской одежды", ее лицо нахмурилось. Там была фотография, на которой они вместе выходят из ресторана, рядом упоминалось, кто они такие, пара слов о книге и несколько язвительных замечаний по поводу ее платья.
– Господи, это в такую-то жару. Что им в конце концов от меня нужно?
Ник засмеялся и покачал головой, отпивая свой кофе.
– Сейчас, детка, в Нью-Йорке не стесняются в выражениях.
– Ну и пусть катятся к черту. Я не люблю, когда обо мне пишут в газетах. – Она с нервной решительностью зажгла сигарету. – Неудачное начало дня.
– Откуда ты знаешь?
Она только пристально посмотрела на него, но ничего не ответила.
– Что с тобой? – Он сел на кровать и взял ее за руку. – Это просто небольшая реклама в газете. Ничего особенного.
– Терпеть не могу репортеров. Это не их проклятое дело.
– Но они тобой интересуются. Ты только что появилась на горизонте, ты умная, ты красивая. Твоя книга имеет потрясающий успех.
– Ненавижу. – Она посмотрела на Ника, и глаза ее наполнились слезами. Все начинается сначала. Они собираются все испортить. Ей хотелось поскорее уехать домой.
– Эй... ну же, любимая... Это ничего не значит. – Он обнял ее и посмотрел сверху вниз. – Но если тебя это так беспокоит, мы будем осторожнее. Пойдем на ленч в какое-нибудь спокойное место.
Он записал название одного французского ресторана на Пятьдесят третьей улице, где их никто не знает, поцеловал на прощание и пошел к Джасперу. Но когда они встретились за ленчем, в ее взгляде еще сквозило беспокойство. Она пугливо озиралась по сторонам, а Ник пристально следил за ней.
– В чем дело?
– Ничего.
– Снова волнуешься из-за газетчиков?
– Да. В какой-то степени.
– Ну, перестань. Здесь их не может быть. А что касается "Женской одежды", то они считают ниже своего достоинства даже упоминать о тех, кто здесь ест.
– Хорошо. – Она почувствовала облегчение и взяла его руку. – Я просто все это ненавижу.
– Почему?
Почему бы ей не рассказать ему? Все еще не доверяет? Даже сейчас?
– Это насилие над личностью. Они готовы содрать с тебя одежду, уставиться на твое тело и делать с ним все, что им хочется. – Она страдальчески посмотрела на Ника, он рассмеялся и придвинулся ближе.
– Можно, я буду первым?
– Заткнись.
– Ну перестань волноваться. Все это часть нашей работы. Мы все к этому привыкли. Как меня только не обзывали, в том числе и растлителем несовершеннолетних. Ну и что?
Она усмехнулась:
– Тебя так называли?
– Ага. Раньше. – Он говорил это без всякой гордости. Во всяком случае, все кончилось. Он не смотрел ни на одну женщину с тех пор, как познакомился с Кейт. Ровно шесть недель назад. – Эй, сегодня у нас юбилей.
– Я знаю. Наши шесть недель. – Она засияла и тут же забыла о газетах. Черт с ними. Единственное, что имело сейчас для нее значение, – это их юбилей.
В этот вечер они обедали в "21" с Джаспером и известным нью-йоркским театральным продюсером. Кейт присутствовала на съемках их шоу.
Было очень приятно поближе познакомиться с Джаспером, и она ничего не имела против, чтобы он знал о них с Ником. Джаспер всем сердцем одобрял их связь и относился к ней по-особенному.
На следующий день они все встретились за ленчем в его люксе в "Пьере", а после Кейт с Ником отправились покупать Тайгу подарки.
– Хочешь опробовать лодку?
– Сейчас? – Она смеялась над ним, когда они вышли из магазина.
Они взяли с собой только одну вещь, остальное послали в отель. Всевозможное ковбойское снаряжение, бесподобная маленькая удочка. Кейт с трудом убедила Ника не покупать бревенчатый домик в рост мальчика, понравившийся ему. Кейт хотела купить что-нибудь и для Тома, но не знала, как это сделать, чтобы Ник не видел. Теперь он смотрел на нее, крепко держа моторную лодку. Тайг сможет пускать ее в пруду.
– Знаешь, в Центральном парке есть специальный пруд для моделей судов, там слоняются престарелые ребята с моделями парусников и шхун. Они нас оставят далеко позади. Но все-таки это увлекательно.
Так и было. Они провели там два часа, болтая со стариками, глядя на лодки, обмениваясь улыбками с нянями, толкающими впереди себя покрытые кружевами английские коляски. Создавалось впечатление, что в Нью-Йорке каждый либо сказочно богат, либо ужасно беден, а все остальные сосланы в другие места. В Нью-Джерси, например, или Бронкс.
Они медленно вышли из парка за зоосадом, и Кейт на минуту остановилась, чтобы посмотреть на пони.
– Жаль, что здесь нет Тайга. Ему бы понравилось.
– Может быть, в другой раз. – Он крепче взял ее под руку и подумал о мальчике, а потом снова посмотрел на Кейт. – Хочешь покататься на пони, Золушка?
– Ты шутишь? – Она разразилась смехом. – Я сломаю тележку. Или убью лошадь. – Аттракцион был предназначен для очень маленьких детей.
– Ответь на вопрос.
– Смотря, что у тебя на уме.
– Увидишь. – Он вывел ее из парка прямо к стоянке двухколесных экипажей, выстроившихся в ряд до Пятьдесят девятой улицы. Там он приостановился, поговорил с одним из кучеров в шляпе и обернулся, чтобы посадить ее.
– Так будет намного скорее, чем пешком.
Было еще жарко, но Кейт постепенно привыкла к такой температуре. Они лениво катили через парк в пахнущей плесенью старой карете. Люди провожали их глазами и улыбались, дети махали вслед. Как в сказке. Ник выскочил на красном светофоре и купил мороженое. Часом позже кучер остановил их у входа в отель.
– От меня пахнет лошадью, – прошептала она со смешком, когда они степенно шли мимо мраморной конторки.
– Мне нравится такой запах. – Он ухмыльнулся, глядя на ее щеку, запачканную мороженым. – И ты тоже.
Ник с трудом дождался, когда за ними закроется дверь. Они провели в постели час, потом им обоим надо было бежать по делам. Ему на шоу Джаспера, а у нее было запланировано интервью по другой программе.
На следующий день все пошло очень хорошо в одном из радиошоу. В газетах больше ничего не появлялось. Она наслаждалась поездкой, несмотря на бешеный ритм, и лишь не переставала удивляться, как быстро привыкаешь к интервью и камерам. Она стала гораздо меньше нервничать, чем когда впервые попала в шоу Джаспера. Она позволила Нику помочь ей купить облегающее жемчужно-серое платье от Холстона. Это было самое сексуальное платье, которое она когда-либо видела, но в то же время очень благородное. Оно великолепно подчеркивало ее фигуру. Даже Джаспер немного обалдел, когда увидел ее в нем. Она выглядела очень эффектно, а выступление в шоу было лучшим за всю поездку.
– Итак, мистер Уотерман, что сегодня на повестке дня?
– Я не знаю. Хочешь пойти на пляж? Будет мило снова увидеть песок. – Была суббота.
– А здесь есть пляж? Я думала, они не одобряют таких вещей.
– Саутгемптон.
Ник лежал на своей половине кровати и смотрел на женщину, которую любил, как вдруг зазвонил телефон.
– Возьми трубку. Это твоя комната. Помнишь? Он думал обо всем.
– Алло? – Она ожидала, что это Лиция или Джаспер хочет поговорить с Ником. Кто еще мог ей звонить? Это оказалась Тилли. – Он? Что?.. О Боже! Он в порядке? – Она села, а лицо Ника стало обеспокоенным. – Сейчас? Зачем они его там держат? Его можно взять домой? – Односторонний разговор бесил Ника, и он начал задавать вопросы, но она молча махала на него руками. – Сегодня? Хорошо. Я посмотрю, что смогу сделать. – Она повесила трубку и упала на колени Ника со вздохом. – Проклятие!
– Ради всего святого, что случилось?
– Тайг свалился с ворот ранчо Эдамса и сломал руку. Тилли сказала, что он вместе с Джоем раскачивался на них, но не удержался и упал. Они думали, что у него может быть сотрясение, поэтому поместили на ночь в больницу. Тилли говорит, что пыталась дозвониться вчера, но нас не было дома, а она побоялась оставить сообщение, чтобы не напугать меня до полусмерти. – Кейт встала с кровати и прошлась по комнате.
– Бедняга. Они уверены, что у него нет сотрясения? И что за больница, куда отвезла его Тилли?
Кейт улыбнулась:
– Он в Санта-Барбаре и в полном порядке, сегодня уже может возвратиться домой. Единственное неудобство – гипс на руке.
Ник посмотрел на часы.
– Если я посажу тебя в самолет через час, ты в полдень по местному времени можешь быть в Калифорнии и пересесть на самолет до Санта-Барбары... Черт возьми, Кейт, ты сможешь к двум уже быть там.
– Да. Я знаю.
– Что с тобой? – Ник в замешательстве уставился на нее. – Ты возвращаешься, не так ли?
– Кажется, у меня нет выбора.
– Что означает это "кажется"? – Впервые Кейт видела, что Ник смотрит на нее неодобрительно. На самом деле он был шокирован.
– Это значит, что я должна ехать, но не хочу. Мне здесь так хорошо. И Тилли говорит, что Тайг себя неплохо чувствует. С другой стороны, если я не вернусь, то буду себя проклинать, он возненавидит меня, и... О, Ник, мне никогда не было так хорошо за семь лет.
– Не его вина, что ты заперла себя в чулан на столько лет. Ты его мать! – Он уже кричал. Кейт была потрясена.
– Успокойся. Я все понимаю. Но я – это я. Я Кейт, а не только его мать. Мне почти тридцать, и я не перестаю быть только матерью шесть лет подряд. Неужели я не имею права на что-то другое?
– Да, но не такой ценой. Только не за его счет. – Ник принялся в ярости расхаживать по комнате. – Позволь мне сказать тебе кое-что, Кейт. Я видел в своей жизни многих красоток. Они калечат себе жизнь, забывают детей, только и делают, что изменяют мужьям. Они разрушают свой брак, и знаешь почему? Потому что безумно влюблены в себя и не видят ничего вокруг. Они любят шум и огни прожекторов, представления и аплодисменты, камеры и микрофоны. И знаешь что? Я вижу, ты тоже вляпываешься в это дерьмо. Так, пожалуйста, сделай себе, Тайгу и мне большое одолжение, детка, – остановись. Это не имеет смысла. Твой ребенок сломал руку, и ты поедешь домой, правда?
Он поднял трубку и попросил оператора отеля соединить его с аэропортом, но прежде чем он закончил фразу, Кейт нажала на рычаг. Он посмотрел на нее с ужасом.
Ее глаза горели, но, когда она заговорила, голос был ровным:
– Никогда больше так не поступай. Когда я захочу, я сделаю это сама. Когда решу вернуться домой, я тебе сообщу. И если мне понадобится твой совет относительно моих материнских обязанностей, я у тебя спрошу. А пока, мистер, держи свои идеи, угрозы и благородный гнев при себе.
Она прошлась по комнате. Подойдя к окну, повернулась к нему с такой яростью, какую он никогда еще не видел на женском лице.