Вернуться в Жуковский она не может. Что касается вранья – ложь будет там гарантирована. Маме придется особенно изворачиваться, чтобы скрывать Сереженькины выходки от дочери. А Валечка будет знать об этом и молчать, чтобы, не дай бог, не ранить близкого человека…
К Ленке? Это и подавно исключено. После всего, что случилось, Валечке противно даже видеть подругу. А жить в одной квартире – пусть и в разных комнатах – с человеком, который ее предал, невыносимо.
И куда же тогда? Валечка вздохнула. Получается, некуда. Единственный вариант – назад, к матери. Месяц она перекантуется в Жуковском, а потом найдет работу, возьмет кредит и снимет квартиру… Хотя нет. Квартиру она не потянет. Только комнату. Ну и пусть, лишь бы жить с незнакомыми людьми, от чьей лжи Валечке не будет ни тепло ни холодно. Такие вот коврижки…
Оказалось, что пиво не только притупляет боль, но и обладает еще кое-какими неприятными свойствами. Валечка поинтересовалась у официанта, где можно найти уборную, и скрылась в туалетной комнате. На белой кафельной стене висело большое зеркало, в которое Валечке не очень-то хотелось заглядывать. И все же какое-то любопытство заставило ее взглянуть на свое отражение.
Из глубины стекла всплыл смутный образ: не привлекательный, но и не отталкивающий. На Валечку тяжелым немигающим взглядом смотрела мышь. Серая мышь. Только не та симпатичная мышка, которую обычно рисуют в детской книжке, а та, о которой люди с пренебрежением говорят друг другу: "никакая". Короткие жидкие волосы, потухшие карие глаза со скомканными ресницами, бледная кожа, угловатый подбородок и на его фоне – чрезмерно пухлые щеки.
– Да ты у меня – красавица, – язвительно усмехнулась Валечка. – Совершенная красавица… И ты еще удивляешься, что тобой подтерлись и выбросили, как туалетную бумажку? Что Славик тебе цветов не дарил? А кому дарить-то, дорогуша? Вот Ленке, ей можно. Она – яркая. А ты? Чем ты заслужила такое внимание?
– Между прочим, – ехидно улыбнулось ей отражение, – если ты не забыла, я – твое отражение. Хочешь видеть себя такой – ради бога, дело твое. Только меня в это не впутывай. Я совсем так не считаю, совершенно не считаю, как ты любишь говорить. Если ты – серая мышь, это твои проблемы. И плевать, что девушки с внешностью гораздо худшей, чем у тебя, имеют успех у мужчин. А знаешь почему? – прищурившись, поинтересовалось отражение.
– Ну скажи, может, что новое откроешь…
– А все очень просто. Они уважают себя, ценят себя и любят себя. В отличие от тебя, которая готова угодить всем. А почему? Потому что ты думаешь, что без своей угодливости ты никому не интересна и никому не нужна. Люди этим пользовались, пользуются и будут пользоваться. Пока ты позволяешь…
– Не говори ерунды, – отмахнулась Валечка. – И без тебя фигово.
– Сама это "фигово" себе и сделала, – криво ухмыльнулось отражение, – сама и разбирайся…
Валечка вышла из уборной и поймала удивленный взгляд официанта. "Надеюсь, он не слышал, что я там несла в туалете, – краснея, подумала Валечка. – А то решит, что я с катушек съехала…"
Допив второй стакан, Валечка заказала третий, чтоб уж совсем наверняка и гарантированно избавиться от ноющей пустоты внутри. Но пустота не исчезала, а Валечке мучительно хотелось общения. Рядом за столиком сидели двое молодых людей и изредка поглядывали на Валечку, пьющую пиво в гордом одиночестве. Но они вряд ли ее поймут. Скорее всего, им, как и Славику, нужен перевалочный пункт. Серая мышка на один вечер. А Валечке нужен понимающий собеседник…
Вытащив из сумочки мобильный, Валечка принялась перебирать номера. Но звонить было некому. Катастрофически некому. В записной книжке нашлись только телефоны коллег по "Трэвелу", с которыми ей совершенно не хотелось общаться, Ленки, Славика, мамы да парочки-тройки старых знакомых, но они вряд ли заинтересуются ее проблемами.
Поддавшись непонятному порыву, Валечка набрала в телефоне произвольную комбинацию цифр и сохранила ее в памяти. Она вошла в меню "Сообщения" и дрожащими пальцами набила: "Что делать, если ты – неудачница?" А потом, немного помедлив, отправила сообщение по номеру, который только что придумала.
Прошла минута. Валечка вытащила из сумки пачку купленных вчера сигарет и закурила. Смешно. Она придумала номер, отправила сообщение и ждет ответа. Да у нее и впрямь что-то не в порядке с головой… Даже если этот номер кем-то используется, с чего она взяла, что ей ответят? Кому нужно отвечать на идиотский вопрос совершенно незнакомого человека? Ну кому?
Сигаретная пачка, лежащая рядом с телефоном, задрожала. Валечка во все глаза уставилась на мобильный. Новое сообщение! Схватив телефон, как заключенный – долгожданную "маляву", Валечка открыла сообщение, надеясь, что оно не будет содержать информации о том, куда и зачем ей надо идти с таким идиотским вопросом.
Слава богу, в сообщении ничего такого не содержалось. Валечка прочитала очень спокойный и рассудительный ответ: "Дай определение слову "неудачник".
Хорошенькое начало! Ей не только ответили. Ей ответил неглупый человек, что уже само по себе радовало.
Валечка набила ответное сообщение: "Не знаю, как по словарю, но мне кажется, что неудачник – это человек, которого везде и всюду преследуют неприятности. Его никто не ценит, не уважает, им пользуются, он никому не нужен".
Сообщение пришлось разбить на два, но это Валечку уже не очень смущало. Она нервно курила, не менее нервно глотала пиво и еще более нервно ждала ответа, который не замедлил воспоследовать.
"Ого, сколько "не" в одном предложении. Да тебе, видать, здорово сегодня досталось. Может, напишешь коротенькое изложение на тему "Как я провел день"?"
В тоне сообщения Валечке почудилась издевка, но она все-таки решилась ответить – терять-то все равно нечего.
"Меня уволили с работы, а когда я вернулась домой, застала лучшую подругу в постели со своим парнем. Он никогда не дарил мне цветов, а ей покупал огромные букеты. А еще меня все вокруг обманывают. Даже моя собственная мать".
"Сочувствую. Из-за работы – не парься, найдешь другую. А его ты любишь?"
Хороший вопрос. А правда, любит ли она Славика? Можно ли любить человека, который вот так, запросто, вешал ей на уши длинную лапшичку, изменял, а потом снова врал и снова изменял? Можно ли любить человека, который трясется из-за своих дорогих часов сильнее, чем из-за отношений?
"Я не знаю, – честно ответила Валечка, – наверное, я и раньше не знала. Но чувства были. И сильные. Мы встречались три года. Правда, он ни разу за эти три года меня к себе не пригласил".
"Не мог?"
"Да нет, очень даже мог. Холостяцкий быт не хотел нарушать. Во всяком случае, так оправдывался".
"Я бы посоветовал тебе радоваться тому, что этот говнюк себя так проявил, да не могу. Сам понимаю, тебе сейчас не до веселья".
Он понимает! – прямо как бальзам на душу. В ее жизни с пониманием большущие проблемы. Даже близкая подруга чихать на нее хотела. Чего уж говорить об остальных?
Валечка спросила: "У тебя тоже трудности?" – и вскоре получила ответ, который полностью подтвердил ее догадки: "Ага. Угадала. Мы с тобой, мне кажется, похожи. Хотя я так часто ошибаюсь, что уже боюсь что-либо предполагать". Сразу же, следом за этим сообщением, пришло другое: "Да, совсем забыл о твоем вопросе. Честно говоря, я не знаю, что делать. Может быть, напиться вдребезги. – Валечка улыбнулась – именно это сейчас и делает. – Хотя, по себе знаю, вариант паршивый: завтра будет еще хуже, чем вчера. А знаешь, лучше всего просто лечь в постель с хорошей книжкой и постараться несколько дней ни о чем не думать".
"Спасибо", – ответила Валечка. Если бы у нее была эта самая постель, она бы с удовольствием в нее легла…
Упоминание о постели, о доме вернуло ее к насущным проблемам, хотя Валечка была благодарна незнакомцу за то, что он отвлек ее от мрачных мыслей и пусть на время, но заставил забыть о своем одиночестве. И еще помог понять, что Славик – не такая уж большая потеря в ее жизни. Если бы она и вправду любила его, тогда стоило убиваться. Так что оставалась только обида, к которой присоединялось противное чувство собственной ущербности.
Из кафе уходили последние клиенты, и Валечка поняла, что ей тоже пора. Ехать в Жуковский, тем более в таком состоянии, смотреть в глаза матери, которой и без нее, Валечки, плохо, катастрофически не хотелось. А куда еще?
Валечка вышла на улицу. Яростный порыв осеннего ветра разметал волосы и задрал шарф. Было куда приятнее, когда он дул в спину. Валечка поплелась к метро, на ходу сочиняя достойную причину, по которой она так поздно и такая пьяная приедет в Жуковский. Не бухать же матери правду-матку? Хватит с нее и Сереженьки…
По дороге Валечке попался ларек, где она купила пачку сигарет и бутылку пива. Не много ли? Какая, впрочем, разница… По крайней мере, можно будет постоять возле метро и оттянуть на время неизбежное…
– "Кент"-четверку, пожалуйста, – раздался над ее ухом удивительно знакомый голос. – И еще пакетик вон тех конфет в желтой упаковке.
Валечка оторвалась от бокового кармашка сумки, который никак не хотел вмещать в себя сигареты, и подняла голову. Рядом с окошком ларька стояла маленькая темноволосая девчушка в лиловой курточке с большим капюшоном, отороченным розовым мехом.
"Лиза! – охнула про себя Валечка. – Лизка Матусевич! Я же видела сегодня ее имя в телефонной книжке – вот это совпадение…"
Ей не очень-то хотелось, чтобы они с Лизой встретились при таких обстоятельствах, поэтому Валечка решила поспешно ретироваться. Но не успела. Лиза как раз отошла от прилавка и тут же ее заметила. На пухленьком Лизином лице появилась лучезарнейшая улыбка.
– Валечка! Глазам не верю! Неужели ты?
– Я, – виновато улыбаясь, призналась Валечка. Со стороны она наверняка выглядит непотребно: опухшее лицо, перегар за версту, волосы-сосульки растрепались и торчат в разные стороны из-под ободка… Достойная встреча с бывшей однокурсницей, что тут скажешь…
– Валечка… – покачала головой все еще улыбающаяся Лизка. – Ты торопишься?
– Да в общем-то не очень.
– Поболтаешь со мной? Только давай отойдем куда-нибудь, а то затопчут, – неодобрительно покосилась Лизка на парня, который бесцеремонно толкнул ее, чтобы подойти к окошку ларька.
– Конечно.
Они устроились неподалеку от ларька. Валечка села на низенький железный бортик и открыла пиво. Первой разговор начинать не хотелось. Не то чтобы она не рада была видеть Лизку – в любых других обстоятельствах Валечка с удовольствием пообщалась бы с бывшей однокурсницей, – просто сейчас совсем не до нее. К тому же Лизка всегда отличалась чрезмерной болтливостью, чем сейчас вполне могла напомнить Валечке бывшую подругу, о которой меньше всего хотелось вспоминать.
– А я и не знала, что ты здесь живешь… – Валечке все-таки пришлось начать разговор первой, потому что Лизка до сих пор глупо улыбалась и разглядывала ее со всех сторон, как будто за три года Валечка изменилась до неузнаваемости. – Да и вообще я в Сокольниках – второй раз в жизни.
– Да ну? – удивилась Лизка. – Как же тебя сюда занесло?
– Лучше не спрашивай, – мрачно посоветовала Валечка, отхлебывая пиво.
– Может, все-таки расскажешь? – настаивала сердобольная Лизка. – В двух словах.
– Меня уволили с работы и… – подумав, Валечка решила избежать самых волнительных подробностей, – выперли с квартиры. Возвращаюсь в Жуковский, к матери. Вот такие коврижки…
– Жуковский… – присвистнула Лизка. – Эдак ты никакой работы не найдешь. Далеко…
– Далеко, – согласилась Валечка. – Самое неприятное, что мама там не одна. Она с отчимом живет. Вот кого бы мне меньше всего хотелось видеть.
– Вот дела-то… – покачала головой Лизка. – И пожить не у кого, пока работу не найдешь?
– Не-а, – покачала головой Валечка. – Да ладно, не бери в голову. Я как-нибудь разберусь. Расскажи лучше о себе…
– Закончила институт, получила синий диплом, – улыбнулась Лизка. – Теперь сижу дома с кошками.
– Дома? – удивилась Валечка.
Лизка всегда была заядлой кошатницей и очень любила рассказывать о проделках своих питомцев. Но Валечку удивило не то, что Лизка возится с кошками, а то, что, получив высшее образование, она так и не устроилась на работу. Возможно, замуж вышла и варит супругу борщи?
– Замуж пока не вышла. – Лизка словно прочитала Валечкины мысли и ответила так, словно оправдывалась в чем-то: – Вся моя семья – это кошки и бабуля. Она, правда, совсем оглохла… Ничего, старая, не слышит. Все слова перевирает.
– Сочувствую, – вздохнула Валечка, наслушавшаяся в свое время про бабушку не меньше, чем про кошек. – А почему ты не работаешь?
– Не знаю, – развела руками Лизка. – Деньги вроде есть. Мы квартиру сдаем на Кантемировской. Я как-то попробовала устроиться в одно агентство, но мне там быстро надоело. Визы, бумажки какие-то, клиенты несуразные. Короче, рутина. Мне стало скучно, и я уволилась.
– Понятно, – кивнула Валечка, хотя на самом деле искренне не понимала, как человек может сидеть целыми днями дома, пусть даже с любимыми кошками.
– Слушай, Валечка… – задумчиво произнесла Лизка. – А что, если ты у нас поживешь?
– Да ты что… – смутилась Валечка. Выглядело так, будто она навязалась. Словно специально начала на жизнь жаловаться. – Нет, я не могу.
– Это еще почему?
– Да неудобненько как-то…
– Неудобненько спать на потолке. Знаешь почему?
Валечка кивнула.
– Вот-вот, одеяло падает. Комната отдельная есть, диван есть и даже телевизор, хоть и старенький. Так что не бойся – не стеснишь. К тому же… – погрустнев, улыбнулась Лизка, – мне одной, признаться, скучновато. Раньше хоть с бабкой говорила, а теперь, сама понимаешь, собеседник она хреновый… Так что, Валечка, кончай ломаться. Поживешь, пока работу не найдешь, а там уже сама решишь. Захочешь – останешься, нет – так на нет и суда нет.
Валечка подумала, что сама судьба понесла ее к этому ларьку и послала ей Лизку Матусевич. Да, не очень-то удобно приходить в чужой дом, занимать в нем комнату и вообще жить на халяву. Но еще хуже вернуться домой и, глядя в удивленные глаза матери, врать ей, что все хорошо, просто дочери, видите ли, приспичило пожить в Жуковском… Отказываться бессмысленно и глупо, тем более еще полчаса назад, лихорадочно перебирая всех знакомых, Валечка и мечтать не могла о такой возможности.
– Спасибо тебе, Лиз, – искренне поблагодарила она приятельницу. – Знала бы, как меня выручаешь…
– Да ну тебя, – повеселела Лизка, которой, видно, и впрямь до чертиков опостылело одиночество. – Мне и самой в радость.
А через полчаса, сидя в теплой Лизкиной квартире с кружкой дымящегося чая, Валечка читала новое сообщение: "Не стирай мой номер. Будет плохо – пиши. Вряд ли посоветую что-нибудь дельное, но настроение поднять постараюсь".
Валечка обозвала своего невидимого собеседника Neznakomеc и набила последнее СМС: "Номер сохраню. Спасибо, что ответил. Мне уже намного лучше".
И правда, после всех вчерашних и сегодняшних волнений Валечка чувствовала, что начинает ощущать себя как-то иначе. Точнее, впервые за всю свою жизнь она начинает ощущать себя.
Глава 8
Сюрприз для Пал Саныча
История нелюбви к конторской работе уходила корнями в самое, ну, если не самое раннее, то уж точно в детство Костика.
Когда Костику исполнилось тринадцать, его отец, разумеется руководствуясь самыми лучшими побуждениями, предложил сыну работу. Конечно, работа в столь юном возрасте не очень-то приветствовалась тогдашним законодательством, но русские законы во все времена отвечали известной поговорке, законспектированной не менее известным господином Далем: "Закон что дышло: куда повернул, туда и вышло".
Надо сказать, Костик не слишком противился отцовской воле. Он вообще был довольно-таки послушным ребенком, и родительское мнение по большинству вопросов занимало в его детском мировоззрении высокую планку. К тому же одно только слово "работа" вызывало в нем какой-то благоговейный трепет, а занятие этим делом практически приравнивало его к взрослым. Стоит ли говорить о том, что заработать свои первые деньги и потратить их на то, что очень хочется, тоже являлось стимулом к тому, чтобы согласиться на предложение отца? И Костик согласился.
Отец его занимал не маленькую, но и не самую высокую должность на заводе по изготовлению деталей то ли подводных лодок, то ли самолетов, Костик уже точно не помнил. Первоначальная идея отца заключалась в том, чтобы приучить сына к физическому труду, но за станок его не поставили – слишком велик был риск, что подросток, официально не работающий на предприятии, получит какую-нибудь травму, из-за чего поднимется великая буча. Поэтому Костику пришлось заняться бумажками и выполнять обязанности полусекретаря-полукурьера-полупринеси-подай-иди-на-фиг-не-мешай.
Такая роль пришлась Костику не очень-то по душе. Косые взгляды рабочих, постоянные придирки отца, убежденного в том, что чем больше он будет критиковать сына, тем больше тот будет стараться, да и сама атмосфера завода подействовали на Костика угнетающе. Он заметил, что рабочие и начальство относятся друг к другу настороженно и враждебно, и, вспомнив рассказы отца про "дружеский коллектив" завода "Аметист", провел неизбежную параллель между тем, что говорил отец, и действительным положением вещей. Кое-кто из рабочих, правда, хорошо отнесся к мальчишке, который старательно делал свое дело и не страдал комплексом "сына начальника". А кого-то Костик бесил одним видом, так как неизбежно наталкивал рабочих на мысль о своем отце.
Нельзя сказать, чтобы папа Костика был таким уж паршивым начальником. Напротив, он отлично работал, случалось даже сверх нормы, и вообще относился к своим обязанностям так, как мало кто в "Аметисте". Однако он имел одну черту, очень неприятную для окружающих, особенно подчиненных: папа обожал критиковать и частенько впадал в морализаторство, причем не ограничивался обычным назидательным тоном, а прибегал к крику и, частенько, к нецензурным выражениям. К последнему в "Аметисте" привыкли: для рабочих мат вообще служил средством выражения собственных эмоций, как положительных, так и отрицательных, но выслушивать крики начальства вперемежку с суждениями о добре, зле, правде, неправде, обязанностях и обязательствах мало кому доставляло удовольствие.
Когда срок, поставленный отцом, – два месяца, почти все Костиковы каникулы – наконец-то истек, Костик вздохнул с облегчением. Вырученные деньги он тут же истратил на новую гитару, которую помог ему выбрать Олег Совенков.
Все бы закончилось чудесно, но дома Костика ожидал большой скандал. Как выяснилось, папа пребывал в полной уверенности, что его вроде бы уже повзрослевший и выросший из "глупостей" сын распорядится деньгами совершенно иначе. То есть пустит их на что-то дельное, а лучше, чтобы этим дельным оказались вещи, необходимые в хозяйстве…