Ровно без пятнадцати четыре Валечка забежала в гостиную, чтобы попрощаться с Владом, который, по собственным словам, устроил себе "ленивый вечер": развалился перед телевизором с упаковкой пиццы и большой стеклянной кружкой, наполненной пивом. При виде Валечки его темные глаза заблестели.
– Валечка… – томно пробормотал он, оглядывая ее с ног до головы. – Да вы, гляжу, совсем преобразились… Наконец-то сняли с себя свою безразмерную и, надо сказать, бесцветную одежду, которая вам абсолютно не шла. Прямо-таки красавицей стали…
– Спасибо, – пробормотала польщенная Валечка, скользнув глазами по экрану телевизора. Она только сейчас заметила, что Влад смотрит "Сто комплексов". – Вы что – это смотрите?!
– А почему бы и нет? – без тени смущения ответил Влад. – Мне, между прочим, по статусу положено.
Я пишу для таких, как эти девочки. Их комплексы – моя работа.
– Ну да, – скептически улыбнулась Валечка и застыла с улыбкой на лице.
На экране телевизора крупным планом показали Ленкино лицо. Валечка подбежала к Владу и выхватила у него пульт, чтобы сделать погромче. Внутри все перевернулось. Она еще не до конца была уверена в том, что увидела именно Ленку. Вдруг ей показалось? Мало ли похожих лиц?
– Что с вами? – ошалело уставился на нее Влад.
Но Валечка его уже не слышала: она не ошиблась – в "Ста комплексах" показывали Ленку Калинину.
Телеведущая, известная певица Лилия Зорянская, немного полная, коротко стриженная женщина в облегающем лиловом платье, задала Ленке вопрос:
"– Насколько я вас поняла, в Курске вам пришлось не очень легко?
– Не то слово, – ответила Ленка, как всегда обалденно красивая, яркая, и Валечка не сомневалась, что в этот момент все мужчины в зале любуются ею. – Мне еще в школе пришлось несладко. Я тогда была толстая, в одиннадцатом классе весила килограммов семьдесят, это при моем росте метр шестьдесят пять… Дразнили меня тогда по-всякому, издевались. Я была влюблена в одного мальчишку… – Ленка тяжело сглотнула. Даже при дальней съемке видно, как она волнуется. – Он об этом знал… Однажды я от него записку получила: "Приходи, мол, Лен, на свидание. Ты мне нравишься". А я, как дура, пришла. Он, естественно, пошутил, а надо мной потом смеялись весь год… Училась я неважно, институт мне не светил. Предки, то есть родители, меня не очень-то поддерживали, так что я сразу после школы пошла работать. В магазин. Что-то вроде московского супермаркета. Я думала, там взрослые люди, смеяться надо мной уже не будут. Как бы не так! Наши кассирши постоянно меня толстухой называли. Мне там один охранник понравился. Вроде бы я ему тоже… В общем, я, дура наивная, возьми да и с ним… Ну, сами понимаете… На следующий день весь магазин об этом знал. Мне пришлось уволиться… И тогда я твердо решила: похудею, стану красивой, как Собчак, а потом – покажу всем мужикам, где раки зимуют… Я села на диету… За год похудела на тридцать килограммов. Перекрасилась. Приоделась. Мужчины стали на улице оборачиваться, знакомиться. И я знакомилась. Меняла их как перчатки, обманывала, крутила с другими, бросала… Когда я окончательно убедилась в собственной неотразимости, поехала Москву покорять. Подумала, найду себе богатенького, если замуж не выйду, то хотя бы получу все, что мне нужно.
– Значит, вы хотели найти себе банкира или олигарха? – уточнила Лилия.
– Вроде того… – согласилась Ленка. – Но потом я поняла, что мне нравится мстить. Месть стала…
– Навязчивой идеей?
– Ну да. А еще эта диета… Знаете, на нее как сядешь, так и не остановишься… Я все время боялась поправиться, и, если съедала чего-то лишнего, сразу два пальца в рот… А я еще сладкое очень люблю. От него сложнее всего отказаться…
– А в Москве у вас с кем-то завязались отношения? Вас кто-то поддержал?
– Да… – кивнула Ленка. – Вот здесь-то самое плохое… У меня появилась подруга, с которой мы сняли на двоих квартиру. Она очень мне нравилась. Валечка – очень хороший, честный человечек… Она меня выручала, помогала мне. Сказать по правде, я ею пользовалась, как могла… Тогда я познакомилась с мужчиной, женатым, но очень обеспеченным, и начала с ним встречаться… А потом увлеклась.
– Другим?
– Ну да… Хуже всего, что этот другой был парнем моей подруги. Не знаю, чем я думала… Я даже не чувствовала за собой какой-то вины. Мне казалось, она дурочка молоденькая, такой ей не нужен. Он ведь ее все равно не любит… Да и мне он, понимаете, не нужен был надолго… Я знала, что брошу его через месяц-другой. Так и вышло. Только раньше она нас застала… Собрала вещи и ушла с квартиры. Я ее больше не видела… Можно мне… обратиться?
Лилия кивнула. В глазах у Ленки застыли слезы.
– Валечка, если ты меня слышишь… Пожалуйста, позвони. Я виновата, знаю. Я так ужасно с тобой поступила. Но я так хочу, чтобы ты простила меня… Позвони, я очень тебя прошу. Вот мой телефон, если ты вдруг забыла или стерла…"
Валечка бросила пульт на диван, поднялась и вышла из комнаты. Влад все понял, но разве это было важно? И зачем только Ленка поперлась на это шоу? Душу себе облегчить? Ну, облегчила… Только зачем это Валечке?
"Неужели она действительно думает, что я ей позвоню?! – возмутилась про себя Валечка. – Совершенно с катушек съехала… А ведь получается, я ничего о ней не знала. Она так старательно молчала о своем детстве… Вот, оказывается, какие коврижки… Комплексы, комплексы… Но предавать подругу из-за собственных комплексов – как это называется?!"
– Валечка! – позвал ее из комнаты Влад.
– Я уже опаздываю! – крикнула Валечка.
Накинув на плечи пальто и схватив сумку, она выскочила из квартиры. Нет уж, с ним она свою личную жизнь обсуждать не собирается. Пусть копает кого-нибудь другого…
"И почему у меня такое везение, – думала Валечка, запихивая руку в рукав пальто, – на такие идиотские ситуации?" Нет, даже не идиотские, хуже. Ахинейные… нет, по-другому… Ахинейские? Нет, не то… Ахинестические.
Вот. Бывшая подруга обращается ко мне с экрана телевизора – самая что ни на есть ахинестическая ситуация". Валечка запихнула руку во второй рукав и выскочила из лифта, продолжая размышлять о Ленкином выступлении.
Почему она увидела Ленку именно в тот момент, когда спешила на свидание? Совпадение? Закономерность? Как же будет обидно, если она опоздает… А все из-за Ленкиных откровений, которые Валечке сейчас меньше всего нужны…
"Раньше надо было откровенничать, – злилась Валечка, на ходу застегивая пальто. – Теперь уже поздно…"
На ВДНХ она приехала в четверть шестого. Сердце колотилось, как от быстрого бега. "Дождется или нет? А вдруг решил, что я не приеду?"
Валечка пристально вглядывалась в арку, пытаясь рассмотреть людей, стоящих возле нее. Узнает ли она его? Как он может выглядеть? Маленький или высокий? Полный или худой? В одном Валечка была почти уверена: он молодой и если не ее ровесник, то, по крайней мере, не слишком старше ее.
С каждым шагом дышать становилось все труднее. Ей как будто не хватало воздуха. Очертания людей возле арки становились все более отчетливыми, но у Валечки перед глазами пеленой стоял туман.
"Успокойся, – упрашивала себя Валечка, – ну чего ты так волнуешься? Это же обычное свидание, самое обычное… Сколько людей знакомится по Интернету, по СМС-переписке, и что? Неужели они все впадают в панику при встрече друг с другом?"
Возле ворот Валечка разглядела молодого длинноволосого парня в черной кожаной куртке-косухе, который крутил головой в разные стороны, словно кого-то высматривал.
"Он, – решила Валечка. – Neznakomec".
Парень вытащил из кармана мобильник и начал набивать сообщение.
"Наверное, он пишет мне…"
Валечка ускорила шаг.
"Только дождись меня, только дождись…"
Закончив возиться с телефоном, молодой человек убрал его в карман и, еще раз оглядевшись по сторонам, пошел в сторону шоссе.
Из Валечкиной сумки донеслось пиликанье. Пришло СМС. Значит, ее догадки оправдались. Значит, это он. Но почему он уходит?!
Читать сообщение времени не было, поэтому Валечка понеслась к Neznakomc'у. Он уже встал у края дороги и вытянул руку. Хотя Валечка ускорила темп, но бежать быстрее не получалось – мешали каблуки, которые она отважилась надеть впервые за несколько лет. И все ради Neznakomc'а, садившегося уже в так не вовремя затормозившую "шестерку"…
Валечка остановилась. Бежать было бессмысленно. Тяжело дыша, она смотрела на отъезжающую шестерку и чувствовала, как к глазам подкатывают слезы обиды.
Не дождался…
Люди пошли сплошным потоком, толкали ее локтями, задевали сумками, но ей было все равно. Она вытащила из сумки мобильник и прочитала сообщение.
Neznakomec. "Прости меня, я испугался. Мне кажется, мы оба разочаруемся. Зря я это затеял…"
Валечка выбрала "позвонить" и долго слушала раздавшиеся в ответ долгие равнодушные гудки…
Глава 14
Как хорошо уметь читать…
История любви к книгам уходила корнями в самое раннее детство Костика.
Первой книгой, которую он взял в руки, был – нет, напрасно вы подумали о букваре или азбуке – томик стихотворений Александра Сергеевича Пушкина, старенький, с пожелтевшими страницами, но зато с прекрасными иллюстрациями. И именно их Костик, к четырем годам еще не выучившийся читать, мог разглядывать часами.
В пять лет – стараниями бабушки, учительницы русского и литературы, от которой, возможно, ему и передалась тяга к гуманитарным наукам, – он уже цитировал великого классика наизусть, удивляя домашних и гостей, преимущественно работников завода "Аметист", своей на редкость хорошо поставленной дикцией. Дядя Федя, коллега отца, и его жена Валентина Алексеевна, продавщица из соседнего овощного магазина, прямо-таки умилялись тому, как пятилетний мальчик тоненьким детским голосочком декламировал: "В день уныния – смирись, день веселья, верь, настанет"…
В шесть лет Костик пришел в школу, где выяснилось, что, в отличие от большинства одноклассников, на год старше его, он чуть ли не единственный умеет читать, причем читать не по слогам. Учительницу, женщину старой закалки, это почему-то задело. Поэтому Костик, скучавший на ее уроках, частенько получал по рукам пластиковой указкой и стоял в углу, рядом с кактусом, произраставшим в керамическом горшке, на пыльной полке шкафа.
В девять лет он и сам решил попробовать слагать стихи. Воспитанный на Пушкине и Лермонтове, Костик начал пописывать эпиграммы на одноклассников, что, естественно, им не очень-то понравилось. И, хотя эпиграммы цитировались всем классом, Костика периодически поколачивал кто-нибудь из обиженных одноклассников.
В двенадцать Костик уже выступал с собственными стихотворениями на всевозможных конкурсах чтецов, а в пятнадцать – сочинял для всевозможных школьных конкурсов, праздников и других подобных мероприятий. За это Костику прощались многие грехи, в том числе и полное отсутствие знаний по алгебре, которая давалась ему так же тяжело, как и геометрия, химия, физика, в общем, все технические дисциплины.
Поступив в университет, Костик почувствовал себя счастливым: его окружали люди, не только интересующиеся тем же, чем и он, но и пишущие, кто стихи, а кто и прозу. Он читал стихи своих однокурсников и частенько ощущал собственную ущербность: свои вялые рифмы на фоне их отточенного слога казались совсем уж неприличными. Но Костик, всегда отличавшийся повышенной самокритичностью, мог и заблуждаться, поэтому оценивать его стихотворения приходилось его же однокурсникам.
Однако, закончив университет, Костик практически перестал писать. То ли потому, что муза, потрепанная "страдательными" любовями, решила уйти на покой, то ли потому, что сам Костик чувствовал: теперь получается совсем не так хорошо, как раньше.
Но он по-прежнему читал с удовольствием книги, которые, увы, ему не с кем было обсудить, поскольку Олег в институте переключился на фэнтези, а Костик не принимал этот жанр всерьез.
Как-то у Костика даже появилась мысль устроиться работать консультантом в какой-нибудь книжный, но этот план пришлось отмести после загадочной истории с лотерейным билетиком…
Олег, которому Костик готов был поставить памятник при жизни за терпение, не оставил мысли обучить друга компьютерным премудростям, поэтому Костик отложил в сторону свои страхи и принялся, в переносном, разумеется, смысле, грызть зубами железо. Результат не заставил себя ждать. Уже через пару недель Олег увидел перед собой хоть и не очень уверенного "юзера", то есть пользователя, но зато уже не "ламера", то есть неумеху. Костик научился "Ворду", "Экселю" и некоторым другим программам, одни названия которых раньше порождали в нем благоговейный трепет.
Интернет поначалу напугал Костика перенасыщенностью информацией, нужной и ненужной, обилием посетителей, прячущихся под загадочными "никами", и кучей всяких сайтов, где его постоянно хотели с кем-то познакомить. Временами у Костика появлялось ощущение, что за этой огромной всеобъемлющей паутиной стоит кто-то или что-то, что следит за ним из-за многочисленных рекламных баннеров, ссылок, картинок и фотографий. Эдакий Большой Виртуальный Брат, контролирующий народ своей огромной виртуальной страны. Но Интернет, помимо своей развлекательной функции, оказался весьма полезным, поэтому Костик, плюнув на все свои домыслы, кинул свое резюме на несколько сайтов, посвященных поиску работы.
Осталось только ждать, что Костик и делал, доедая последние заначки "Роллтона" – о пельменях и речи не шло – и догрызая баранки, которые мама забыла увезти в деревню, когда приезжала к нему в последний раз. Баранки, правда, были уже суховаты, но Костик не растерялся: он макал их в бульон из-под "роллтона", где они как раз доходили до нужной кондиции. И, поедая это странное блюдо, мечтал о пельменях, посыпанных сыром, и термоядерной уксусной селедке с репчатым луком…
Можно было занять денег у Олежки, но Костик испытывал неловкость снова просить друга о помощи. Тем более к концу месяца у того наверняка почти не осталось денег. Так что приходилось голодать, надеяться и верить, что скоро настанут лучшие времена…
Из дома Костик выходил редко, но сегодня захотел прогуляться. Уложив мокрой расческой свой взъерошенный ежик и впервые за три дня побрившись, он решил, что после этого сам бог велит ему выбраться на улицу.
День стоял солнечный. В морозном воздухе чувствовалась почти уже зимняя прозрачность, и, хотя Костик не любил зиму, тем не менее обрадовался тому, что сезон дождей наконец закончился и вскоре – если, конечно, кто-то на небе в очередной раз не впадет в депрессию – выпадет снег.
Костик подошел к переходу и, пристроившись к какому-то мужчине в сером пальто, благополучно перешел дорогу. Терлецкий парк показался ему самым безопасным местом для прогулки: здесь, по крайней мере, его не собьет машина, разве что в пруд столкнут случайно…
Неспешно прогуливаясь между деревьями, Костик в очередной раз пытался ответить себе на вопрос: неужели он один играл в эту странную лотерею? Вероятно, кто-то еще купил билетик у лотерейщика и получил нечто похожее? Или непохожее… В конце концов, не может же быть так, что играл только Костик, что только ему досталась эта странная особенность – становиться невидимым для "глаженых шнурков"?
И все-таки, хотя Костик ругал свой "дар" или "проклятие", он чувствовал, что многое изменилось именно благодаря этому наваждению. Не случись с ним всего того, что случилось, он, скорее всего, устроился в очередной "ОБ-консалтинг" и мучился бы оттого, что к нему относятся, как к пустому месту, только в переносном, а не в прямом смысле. Теперь же он хотя бы предположительно знает, какая работа ему нужна… А компьютер? Ведь и это – результат синего билетика, потому что, если бы у Костика был выбор, он не смог бы преодолеть свой страх и заставить себя часами сидеть за "Циклопом", ошибаясь, исправляя ошибки и снова ошибаясь…
Костик обогнул пруд и повернул в обратную сторону, решив отправиться домой, пока окончательно не отвалились окоченевшие от холода руки. Перчатки он умудрился засунуть в тот самый злополучный карман, черную дыру, из которой ничего и никогда не возвращалось. Костик дохнул на руки и потер их друг о друга, но они не согрелись.
"Ладно, и так дойду…" – решил Костик и, сунув руки в карманы, собрался уже пойти дальше, но тут заметил на лавочке девушку, чья прическа и манера одеваться показались ему до боли знакомыми.
Настя, екнуло где-то внутри. Костик внимательно присмотрелся к девушке и понял, что не ошибся: его бывшая возлюбленная, причина тяжелой депрессии, преспокойненько сидела на лавочке и обнималась с каким-то типом в кожаной куртке.
Вначале Костик подумал, что не переживет такого поворота событий, что грянется оземь от разрыва сердца, что снова уйдет в депрессию, что все его попытки работать над собой провалились с треском, но через несколько секунд понял, что ему абсолютно по фигу Настя и ее новый ухажер. Именно по фигу, а все "страдательные" потуги он с удовольствием оставит ее новому парню, если тот, конечно, не окажется умнее и не кинет Настю раньше, чем она успеет заразить его кучей неприличных болезней…
Костик даже не удивился тому, что его бывшая девушка не повернула головы в его сторону. И он отлично знал, что это вовсе не из-за ее увлеченности беседой и вовсе не из-за нежелания его замечать. Настя и правда его не видит, но причина здесь другая. Настя замечает лишь тех, кто ей выгоден, нужен, а Костик, к счастью, не в этом списке…
– Олег, ты – человечище! – заявил Костик сразу, как только Олег перешагнул порог его квартиры. – Представь, я получил ответ!
– Да успокойся ты… Вначале дверь за мной закрой. А то орешь на весь подъезд, как оглашенный.
– Олежек, меня берут!
– В армию?
– Типун тебе! Ну правда, Олег, мне не до шуток. На работу меня берут… Резюме мое прочитали, прислали ответ. Я позвонил…
– Ты – позвонил?!
– Я позвонил, да не ерничай ты… Они говорят, собеседование еще надо пройти, но это так, чистая формальность. Представляешь, Олежек?!
– Да куда берут-то, объясни толком, – перебил Олег возбужденного друга.
– Модератором на сайт Knigochei.ru. Обсуждение литературных произведений, слава богу, некоммерческих, современных проблем молодежи. Представь себе, я буду работать дома! Я буду работать дома! Да при этом еще в интересном месте!
– Да успокойся ты, – улыбнулся Олег и стащил с себя ботинки. – Я в тебе не сомневался. Только чаю мне сделай, ты, человечище, а то я пока до тебя добрался, продрог как собака…
– Я тебе теперь все, что хочешь, сделаю, – пританцовывая, заявил Костик. – Нет, ну ты только представь…