Они ютятся около него, чтобы согреться, пока я насаживаю свою добычу на вертел, чтобы поджарить. Я не понимаю их потребность есть сожженное мясо, но Джорджи четко дала понять, что не будет есть его никак иначе, поэтому я должен это делать. С другой стороны от меня, та, что с длинной копной бледно-желтых волос, снова начинает кашлять глубоким, мучительным кашлем, от которого сотрясается все ее маленькое тело.
Джорджи, скорчив гримасу, смотрит на меня.
- Медсин?
Понятия не имею, о чем она спрашивает, но качаю головой.
- Я ничем не могу ей помочь. Это - кхай-болезнь.
ДЖОРДЖИ
- Что означает это слово? - спрашиваю я Кайру. - Квхай?
- Не знаю, - отвечает она, пожимая плечами.
Остальные укутались по шею в шкуры, только их головы выглядывают из шерстяных покрывал. Сейчас, когда я единственная не укутана, мне немного холодно, но я не жалуюсь. Как же я могу? Это - первый раз за многие дни, когда им тепло. Я просто счастлива, что в моих силах сделать для них хотя бы это.
Или, вернее, в силах Вэктала. В основном я просто нахожусь рядом и свечусь от гордости, что привела его.
Уже несколько часов девочки выворачивают мне мозги. Я не имею ничего против, потому что заслуживаю этого. После захвата в плен, я появляюсь с новым инопланетянином, кто называет меня своей парой? Кто целует меня и тянет к своей груди каждый раз, как только может?
Кто прошлой ночью несколько часов трахал меня до чертиков, пока я чуть не потеряла сознание от оргазмов?
Думаю, я определенно заслуживаю все то дерьмо, которое теперь расхлебываю.
В этот момент я чертовски счастлива. Вэктал уже развел костер для нас и готовит еду, к тому же все эти девушки выжили. Я так суетилась над ними последние несколько часов, следила за тем, чтобы они были в тепле, собирала снег, чтобы расплавить в одном из самодельных тазиков, чтобы они могли хоть немного обмыться. Они ослабли от голода, а пальцы рук и ног Тиффани выглядят так, будто обморожены. Джоси вялая и слабая, а у Меган глубокий, мучительный кашель, который сотрясает все ее тело. Но они живы. Все остальное - дело поправимое. Еда будет значительным шагом вперед к тому, чтобы заставить их почувствовать себя лучше. Вдобавок к лысым крысоподобным существам (которые имеют толстый слой подкожного жира, а Вэктал настаивает, чтобы мы его ели, однако ни у кого не хватает мужества, чтобы отважиться попробовать), у нас есть что-то, что выглядит как нечто среднее между кабаном и пони, и что он называет двисти. Над огнем жарится мясо, и даже у меня начинают течь слюнки, поэтому не могу себе представить, насколько сильно изголодались они.
- Что такое кхай-болезнь? - спрашивает Меган, и у нее на лице отражается озабоченность, когда она садиться поближе к огню.
- Не знаю, - говорю я, слабо покачав головой. Когда я спрашиваю у Вэктала, все, что он делает, прижимает руку к своей груди, а затем к моей.
- Тут живет кхай, - переводит Кайра, пожимая плечи. - Без понятия, что это значит.
- Тебе просто нужно немного еды и теплое местечко, чтобы оставаться в живых, - говорю я Меган, пытаясь успокоить беспокойство, отражающееся на ее лице. - Мы будем решать проблемы по мере поступления.
Она кивает головой. Я опасаюсь, что она собирается задавать еще больше вопросов, но Вэктал отрывает одну из ног лысой крысы, и та выглядит так же, как ножка жареной птицы. Он автоматически вручает ее мне.
- Вот, черт, - смущенно говорю я. - Не нужно кормить меня, Вэктал. Я поем в последнюю очередь.
Я сразу же передаю ножку Меган.
Она вгрызается в нее зубами, прежде чем кто-нибудь попытается забрать у нее еду, а Лиз ликующе смотрит на меня и строит еще боле милое личико.
- Он же кормит свою пару, Джорджи. Пожалей парня.
Мои щеки снова пылают. У меня такое чувство, будто я провожу весь день, краснея.
Вэктал отрывает другую ногу и смотрит на меня, вопросительно подняв брови. Однако я качаю головой, и он предлагает ножку Кайре, которая принимает ее с благодарностью. Одна за другой девушки принимаются за еду. Я лишь чуть-чуть ем двисти, в основном оставляя все другим.
Это не по душе Вэкталу, который все еще упорно продолжает кормить меня. Я окидываю остальных несчастным взглядом каждый раз, когда он пихает мне в руки еще один приготовленный кусок.
- Не выводи его из себя, - говорит Тиффани, облизывая свои испачканные пальцы, чтобы слизать последние остатки жира. - Если кормление тебя делает его счастливым, тогда ешь.
Поэтому я ем. Как только все наедаются, Вэктал присаживается рядом и снова тянет меня к своей груди, начиная мурлыкать. Он ласкает мои волосы и прикасается к моему лицу, тогда как другие тихо разговаривают. Мы обсуждаем наших похитителей, которые еще не вернулись, планету, которая с каждым днем, как видно, становится все более заснеженной, и наше положение.
Оно весьма мрачное.
Это отбрасывает зловещую тень на разговор, и все замолкают. Лиз меняется местами с Меган, которая берет себе еще еды. Она садится рядом со мной, скрещивает ноги, покрывает шкурой свое тоненькое тело и хорошенько рассматривает меня, в то время как Вэктал проводит пальцами сквозь мои запутанные волосы.
- Итак, ты с этим здоровяком, да? Тебя и на пару секунд нельзя оставить одну, чтобы тебя не окрутил первый попавшийся инопланетянин.
Я смущенно пожимаю плечами.
- Казалось, что это может способствовать нашему выживанию.
Хотя, когда я говорю это вслух, это кажется неправильным озвучивать наши с Вэкталом отношения, как будто это всего лишь простое выживание. Нас слишком сильно влечет друг к другу, но у меня такое чувство, будто я предам своих собратьев по плену, если признаю это перед ними.
Лиз кивает головой и некоторое время рассматривает рога Вэктала. Тогда она снова переводит взгляд на меня.
- Он очень по-собственнически относится к тебе.
- Мда, - так и есть, но я не ненавижу это. На самом деле, мне это даже нравится.
- И что, интересно, он сделает, когда узнает, что мы не хотим оставаться на Не-Хоте?
Я не отвечаю. Но думаю о другом. Я все еще привыкаю к мысли, что Вэктал считает меня своей парой. Мне даже думать не хочется, как он отреагирует, если первым же рейсом я отправлюсь домой. Меня угнетает сама мысль, что может и не быть возможности уехать домой.
Лиз все еще смотрит на меня, ожидая ответа.
Я пожимаю плечами и говорю:
- Когда я с ним, то намного счастливее, чем с другими парнями. Я лучше попытаю счастье с ним.
- Что вполне разумно, - она, не отрываясь, смотрит на огонь. - Ты ни разу не спросила о Доминик.
Я глотаю твердый ком в горле. Если уж на то пошло, я намеренно избегала этой темы, не уверенная, будут ли другие спрашивать. Как Вэктал говорил раньше, они кажутся такими хрупкими.
- Я… видела ее мертвое тело. В снегу.
Лиз кивает головой. Она подсаживается чуть поближе.
- В общем, в самую первую ночь, как попали сюда, мы слышали каких-то существ. Они ухали как совы и все такое, но выглядели как тощие плюшевые медведи или типа того.
- Я их видела, - говорю я ей. - Они очень злобные. Вэктал не большой их поклонник.
- Ага, и я тоже, - говорит она, состроив гримасу. - Они не были достаточно сообразительны, чтобы понять, как попасть внутрь, но они все же напугали нас чуть ли ни до смерти. Мы не спали из-за них всю ночь. Доминик все время плакала.
- Мне жаль.
Она хлопает меня по руке.
- Я рассказываю тебе не для того, чтобы ты извинялась. Я лишь рассказываю тебе, что произошло. Как бы то ни было, мы решили, что нуждаемся в какой-то защите, поэтому на следующий день мы с Тифф и Доминик поднялись наверх и делали снежки. Тифф и я на минутку вернулись обратно, а Доминик как чокнутая тут же шагнула в снег. Мы пытались остановить ее, но у каждой из нас есть травмы, а там слишком холодно, чтобы подолгу искать, - она пожимает плечами. - Тиффани пошла искать ее, но вынуждена была вернуться. Думаю, у нее теперь обморожены ступни.
Я киваю головой.
- Так что, мы ее больше никогда не видели. Мы надеялись, что она нашла тебя. Видимо, нет, так ведь?
Я качаю головой.
- Она была мертва, когда я обнаружила ее. Давно мертва.
- Я даже не могу быть грустной, - говорит Лиз со вздохом. Она прижимает свою здоровую ногу поближе к своему телу. - Она не хотела больше жить. Только не после того, что они сделали с ней, - она смотрит на меня своими большими глазами на ее слишком худощавом лице. - Надо убираться отсюда, Джорджи! Нас не должно быть здесь, когда они вернуться, чтобы забрать нас.
- Я знаю, - говорю я ей тихо. Пока я еще не все продумала, но я найду способ вытащить нас отсюда. Мне просто нужен план.
ВЭКТАЛ
Остальные всю ночь напролет внимательно наблюдают за Джорджи и мной. Каждый раз, когда я касаюсь ее волос или ласкаю щеку, их глаза тревожно нас разглядывают. Это из-за того, что я проявляю нежную привязанность к ней у них на глазах? Мои люди не стесняются таких вещей. Джорджи, кажется, не возражает против моих прикосновений, и от ее близости мой кхай продолжает приятно напевать.
Когда человеческие женщины начинают зевать, они идут спать с покрывалами Джорджи, из-за чего я начинаю злиться. Им холодно, но она - моя пара, и такая же маленькая и хрупкая, как и все остальные. Когда я советую ей взять одно для себя, она качает головой.
Я стараюсь сделать так, чтобы мои жалобы услышала та девушка, что с серьезным лицом и оболочкой на ухе, которая может понять мои слова. Мгновение спустя она вручает свои шкуры Джорджи, а когда моя сладкая пара возражает, девушка настаивает на своем и идет свернуться калачиком возле другой девушки. Им будет достаточно тепло. Странная пещера изолирована от ожесточенных ветров, и, несмотря на запах, в ней достаточно тепла, чтобы они не замерзли. Рядом с костром и теплым телом, температура внутри вполне приятна.
Однако, нет никого на страже. Либо женщины слишком доверчивы, что будут в безопасности, либо настолько больны и истощены, что не силах оставаться в сознании. Подозреваю, что верно - именно последнее. В таком случае я буду их стражем.
Но вначале я проведу время со своей парой. Мой кхай требует этого.
Джорджи, зевая и оборачивая покрывало вокруг себя, двигается, чтобы свернуться рядом с другими женщинами. Я подкладываю в костер большое бревно, чтобы обеспечить тепло в течение многих часов, а потом двигаюсь к ней и, подняв ее, уношу с собой к дальнему концу пещеры, где мы сможем побыть наедине.
Одна из девушек смеется и что-то выкрикивает.
- Гитсум грфрнд, - окликает она.
А другая призывает:
- Кррдвн овртчр. Вир трйнтев слп!
Джорджи лишь прячет лицо у моей груди.
Я отношу ее настолько далеко от других, насколько это возможно. Туда, где за пределами пламени от костра они не смогут увидеть уж очень много. Я укладываю Джорджи на бок поближе к стене, прикрыв ее своим телом. Затем накрываю нас обоих шкурой и прижимаю мою пару к себе.
Мой кхай поет и мурлычет. Он стремится к большему соединению наших тел, и я страстно желаю это сделать.
Джорджи подворачивает свое маленькое тело ко мне, ее холодные руки двигаются под мою одежду, чтобы прижаться к моей голой коже.
- Соврм, - бормочет она. - Соврм.
Мой кхай в груди грохочет, когда она трется об меня. Ее глаза закрыты, и я не уверен, понимает ли она, как сильно соблазняет меня. Мой член встает в ответ на ее вялые прикосновения, но Джорджи больше не двигается. Что ж, в таком случае мне нужно заставить ее осознать, в чем я нуждаюсь.
Поэтому я ласкаю ее шею и отклоняю ее голову назад, а затем я прижимаюсь губами к ее губам и покоряю ее язык своим.
Джорджи выпускает нежный вздох и лижет меня в ответ. Я наслаждаюсь человеческим обычаем соединения ртов и ласкаю мою пару своим языком. Это не то, о чем я раньше догадывался, но теперь, после того, как я занимаюсь этим с Джорджи, все кажется таким очевидным и правильным. Я люблю пробовать на вкус ее всю. Почему бы не ее рот? Моя рука пробирается между ее ног, но на ней одеты ее странные кожаные штаны. Я нахожу пояс ее брюк и просовываю руку в них, стремясь к ее сладкой теплоте.
Она стонет около меня, и ее рука прижимается к моей руке.
- Вэктал.
Я люблю, когда она произносит мое имя. Я издаю рык удовольствия, и мой кхай напевает в ответ. Я толкаю пальцы в ее мягкие складочки в поисках ее странного третьего соска. Я нахожу его, и она тут же задыхается и прижимается лицом к моей руке.
- Ейетнктхйр девиннит, - шепчет голос с другой стороны комнаты.
- Днлуук, - говорит другой. - Гохбктевслп.
- Eйбетеез готта мнстрдк!
На этот раз Джорджи утыкается лицом мне в грудь, и я чувствую, что она отталкивает мою руку.
- Нет, - бормочет она мне в грудь.
Нет? Когда мой кхай почти до боли пульсирует в моей груди от потребности, чтобы мы спаривались? Я шокирован. Это из-за того, что остальные не спят и могут слышать? Какое это имеет значение? Я множество раз видел и слышал спаривание других ша-кхай. Мы не застенчивый народ. Однако создается впечатление, что люди совсем не такие. Джорджи не хочет, чтобы я прикасался к ней, когда другие внимательно прислушиваются.
Я снова рычу, но убираю руку.
Она издает грустный вздох и прижимается телом поближе к моему.
И этот маленький вздох разочарования - единственная причина, по которой я не встаю вышвырнуть остальных из странной пещеры.
* * *
Следующим утром я развожу для людей огонь, и мы начинаем строить планы. Люди не хотят здесь больше оставаться. Вполне очевидно, что они напуганы и хотят покинуть это место. Я не могу позволить им остаться здесь, но также у меня нет нужного снаряжения, чтобы забрать их в безопасное место. Расстояние до моих пещер потребует, по меньшей мере, день тяжелого перехода, а эти хрупкие люди не смогут с этим справиться.
После того, как они поели, они смотрят на меня глазами, полными надежды, будто каким-то образом я создам одежду и обувь для всех женщин. Я понимаю, о чем просят их печальные лица. Я глубоко огорчен тем, что вынужден разочаровать мою Джорджи, но одинокий охотник должен быть практичным.
- Я не могу взять вас с собой, - говорю я той, у которой волшебная оболочка в ухе.
- Сеззее кантакус.
Одна из них начинает громко всхлипывать. Та, кто самая болтливая - Лииз - впивается в меня взглядом, будто я и есть проблема.
Я указываю на свою обувь.
- У вас не покрыты ноги. Нет одежды. С вами, а вас шесть, я, вероятно, не смогу поймать достаточно дичи и придавать вам сил продолжать идти вперед. Мои домашние пещеры находятся на расстоянии многих часов ходьбы. С Джорджи мне потребуются пару дней, чтобы дойти туда. Я соберу своих людей, и мы придем за вами, принесем вам теплую одежду и все необходимое для дороги. Тогда мы заберем вас к себе домой. Там вы будете в безопасности.
Она хмурит брови, а затем переводит.
- Еез гт ппл? - Джорджи спрашивает, затем потирает лоб. - Уф корс еедуз, - она смотрит на меня. - Йев хаф ппл? - она указывает на остальных, затем на себя. - Ппл дюди. Вэктал ппл?
Ааа.
- Есть ли у меня племя? Да, есть. Нас тридцать два и еще двое детей. Я - вождь.
Одна переводит, а Джорджи снова кивает головой.
- Шхлда нов. Еез боссех.
Лииз хихикает.
- Веев готелв, - говорит Джорджи и считает на пальцах, прежде чем указать на стену позади нее. - Скс индейр, - она произносит слова, указывая на каждую из женщин, пытаясь сделать какой-то подсчет, затем указывает на стену и снова что-то подсчитывает.
Я качаю головой.
- Я не понимаю.
Джорджи вскидывает руки.
- Нвврммд. Фн српрз фрлайтр.
- Ха, - говорит Лииз.
Они все начинают болтать и жестами указывать на стену. Я, нахмурившись, смотрю на них. Мне не понятен их интерес к задней стенке с ее мигалками, и наш односторонний разговор нас ни к чему не приводит.
- Я с Джорджи вернусь к своему народу, и мы заполучим ей кхай. Тогда я привлеку своих охотников, и мы вернемся за всеми вами. Я обещаю.
- Дохн фргтдиз, - говорит Лииз и постукивает по шишке на своей руке.
- Ейевохнт, - говорит ей Джорджи. Решительный взгляд накрывает лицо моей пары, и я спрашиваю себя, о чем таком они говорят, что ее прекрасные черты лица становятся такими мрачными.
* * *
По настойчивому требованию Джорджи мы оставляем все зимние шкуры и два из моих ножей женщинам. Мы также оставляем и всю еду. Это огорчает меня, потому что моя пара будет той, кому придется страдать, но нежными поглаживаниями и улыбающимися глазами она заверяет, что в порядке. По-моему, возможность обеспечивать своих людей ей доставляет удовольствие, так что я не жалуюсь. По пути есть и другие пещеры охотников, и, если мне придется, я обшарю каждую из них, чтобы одеть мою Джорджи. Их снова можно будет пополнить весной, когда растают самые глубокие снега, и у охотников настанут более легкие дни.
Мы машем на прощание женщинам, и Джорджи частенько вытирает глаза. Я знаю, что она беспокоиться о них. Несмотря на питание, этим утром все они кажутся чуть больше уставшими, слегка бледноватыми.
Именно из-за отсутствия кхай столь важно доставить Джорджи к моим людям и как можно скорее. Мне не по силам завалить са-кoхчк в одиночку. Это - задача, которая требует многих охотников с сильными копьями.
Я несу маленькое тело Джорджи на своей спине и, спускаясь с горы, следую по другому маршруту. На этот раз я не иду по извилистым охотничьим тропам, а направляюсь прямиком по поверхности земли, как летают крылатые птицы. Этим путем вместо многочисленных пещер охотников по пути домой нам встретиться лишь одна: пещера старейшин с ее странными гладкими стенами, которая мало чем отличается от пещеры Джорджи.
Моя пара, кажется, понимает мое чувство крайней срочности. Мы останавливаемся лишь на краткие передышки, чтобы снова наполнить кожаный мешок для воды или чтобы облегчить себя. Когда два солнца уже высоко в небе, я ловлю пернатого зверя, и Джорджи не возражает, когда я предлагаю ей сырые лакомые кусочки. Потребуется слишком много времени, чтобы собрать дрова для костра. Мы едим, а потом снова отправляемся в путь.
День превращается в бесконечный цикл бега и ходьбы пешком, и даже легкий вес Джорджи с каждым часом становится все более тяжелым. Тем не менее, я не опускаю ее вниз. Мои силы гораздо больше подходят для такого перехода, нежели ее. Она крайне истощена. Ее хватка на моей одежде с каждым часом все слабее, и меня беспокоит, что мы можем потерять хороший темп, но именно тогда вдалеке появляется знакомый, покрытый снегом, прямоугольный холм. Я вздыхаю от облегчения и указываю Джорджи на него.
- Луксвеерд, - зевая, говорит она. - Вигоиндер?
- Там мы сегодня остановимся, - говорю я ей. - Отдохнем и заночуем, а завтра мы вернемся к моим людям.