От самой мысли об этом мне становится не по себе. Наверное, тяжело жить в племени, полном неженатых, одиноких мужчин… А судьба тут подкладывает такую свинью.
Вэктал ведет меня вдоль края пончика по лабиринтам проходов пещеры к одному из задних пещерных жилищ. Снаружи несколько перьев и нечто, что выглядит как украшения, но ничего, что отметило бы его как дом вождя. На мой взгляд, она выглядит так же, как и любая другая пещера. Внутри, правда, она теплая и уютная. Шкуры перекинуты поверх мягкого гнездышка в углу, и есть полка, сделанная из камня, на которой стоит немного бытового инвентаря. В углу кострище, которое пока не используется, и на одной стене висит нечто, что похоже на тростниковый сачок. Я окидываю Вэктала любопытным взглядом.
- Для ловли рыбы?
Он смеется как мальчишка.
- Мне хотелось бы это увидеть, может нам повезет, и в соленом озере мы поймаем одну из больших рыбин.
Соленое озеро? Мы рядом с морем? У меня столько вопросов.
- Это - моя пещера… а теперь и твой дом, Джорджи, - через мгновение он добавляет, - Если ты примешь меня как свою пару.
Судя по голосу, он неуверен и несчастен, и я чувствую приступ угрызений совести, что моя нерешительность причиняет ему боль.
Впрочем, стопка шкур выглядит такой заманчивой, что я ничего не могу с собой поделать, кроме как шагнуть к ней. Я сажусь на край и издаю стон от удовольствия, когда откидываюсь назад. Эта, безусловно, самая славная, самая уютная кровать, которую я испробовала, с тех пор как попала сюда.
- Жду не дождусь свернуться калачиком на ней, - говорю я ему.
Его глаза загораются, и я слышу, что в его груди начинается ритмичный напев.
Ох. Он принимает это за повод для соблазнения. Мне следует незамедлительно исправить его. Вместо этого я наслаждаюсь шкурами чуть дольше, думая о его сладких словах, сказанных раньше, о том, насколько я красивая и сильная. Я выгибаю спину так, чтобы моя грудь выдавалась вперед. Его внимание направляется туда, и по выражению его лица я вижу, что его необыкновенные, сверкающие глаза запылали.
- Я войду? - спрашивает женский голос.
Вэктал проводит рукой по своему лицу.
- Конечно. Проходи, Mэйлак, - он подходит ко мне и прижимается поцелуем к моим волосам. - Я пойду и поговорю с моими охотниками. Mэйлак позаботиться о тебе.
Я хочу отправить ее восвояси, но у меня болит запястье, и если у нее есть еда, она - мой новый любимый человек.
- Хорошо, но не задерживайся слишком долго.
- Конечно, нет! - говорит он решительно, и его пальцы прослеживают мою щеку. - Если ты заснешь, я разбужу тебя, спариваясь с твоими губами.
Палящий румянец окрашивает мои щеки.
- Это называется поцелуем, Вэктал.
Называя поцелуй подобным образом, тем самым, придавая ему оттенок крайней похотливости. И я чувствую себя более чем порочной для того, чтобы полностью возбудиться просто от мысли об этом.
Вэктал лишь окидывает меня пылающим взглядом, прижимается губами к моим, а затем выходит из своей пещеры. Я напоследок наслаждаюсь его крепкой задницей, когда мгновение спустя Mэйлак переступает через порог, раздвигая полог двери. В руках она несет большую корзину и улыбается мне, сверкая небольшими клыками.
- Могу я присоединиться к тебе?
Я киваю головой. Я наблюдаю, как она скользит в пещеру плавными движениями, и отмечаю различия между ней и мужчиной племени Вэктала. Ее рога поменьше и более утонченные, впрочем, очевидно, что рога, так же как и носы, этого народа похожи, при этом у некоторых - они огромные, а у некоторых размером поменьше и менее извилистые. Это, вероятно, больше связано с наследственностью, чем с тестостероном. Ее черты такие же резкие как у Вэктала, однако глаза кажутся больше и с более длинными ресницами, а рот более полный с пухлыми губками. Ее груди маленькие, и все ее тело кажется более жилистое, нежели мягкое, однако она двигается в чрезвычайно чувственной манере, что заставляет меня ревновать. Волосы у нее длинные и восхитительные, струящиеся темным водопадом до талии и хвоста.
Mэйлак одета слишком уж странно. Ее кожаная одежда кажется более замысловатой, чем у Вэктала, с интересными маленькими узорами, напоминающими вышивку. Узоры обрамляют искусно зазубренную кайму ее выреза, пересекаясь крест на крест через ее широкие плечи, и ниспадают красивыми свободными складками над ее животом. Они завязаны узлом на одном из ее бедер, открывая леггинсы, покрытые еще большим количеством переплетенной вышивки, усеянной по коже. Когда она садится рядом со мной, я замечаю ее босые ступни даже в таких условиях, и я удивлена. В пещерах теплее, конечно, но как по мне, все еще холодновато. Но люди Вэктала, судя по всему, в пещерах племени носят более легкую одежду.
У меня возникает легкое чувство зависти. Хотелось бы мне чувствовать себя в тепле ради разнообразия.
Одним движением Mэйлак садится со скрещенными ногами прямо передо мной. Она ставит свою корзину на пол пещеры рядом с кроватью и кладет обе руки ладонями вверх на свои колени.
- Могу я исцелить тебя?
- Эээ… да? - на их языке нет слова "ок".
Она осторожно берет мою больную руку в свою, оттягивает рукав, а затем разворачивает перевязь, которую сделал Вэктал. Мое запястье все еще в синяках и сильно опухло, а когда убрали бинты, оно запульсировало с удвоенной болью. К моему удивлению, Mэйлак закрывает глаза и укачивает мое запястье, как будто ожидает чего-то.
Эээ… ладно. Я жду, поскольку кажется невежливо спрашивать, какого черта она делает.
Спустя некоторое время она открывает глаза и, нахмурившись, смотрит на меня.
- У тебя нет кхай. Я думала, что, возможно, Вэктал, ошибся.
- Нет, - говорю я со слабым намеком на улыбку. - Он прав. У меня нет кхай.
Это слово странно ощущается у меня во рту.
Женщина осторожно опускает мое запястье вниз.
- Странно. Тогда я не так уж много могу для тебя сделать. Мой кхай - особенный, - говорит она, касаясь своей груди, а затем протягивает руку ладонью вверх. - Он может вызвать твой кхай и воодушевить его работать более эффективно.
- Ааа, - ну, по крайней мере, она не предлагает натирать кристаллы, измазать меня грязью или что-то типа такого варварского. - Да все нормально, серьезно.
- Сейчас я могу только повторно перебинтовать, - говорит она, потянувшись к своей корзине. - Как только ты примешь кхай, я смогу тебя вылечить.
Мне нечего сказать. Я еще не определилась, хочу ли я этого странного паразита, хотя перспективы, вне всякого сомнения, выглядят сейчас не очень-то хорошо.
- Можно у тебя кое-что спросить?
- Конечно, - ее большие, светящиеся глаза смотрят на меня.
- Ты помнишь, как ты получила свой кхай? - из-за этого все эти люди настолько ослеплены наличием ленточного червя?
Ее глаза расширяются, и она качает головой.
- Без кхай наши дети рождаются беспомощные. Они уязвимы, пока не достигают четырехдневного возраста. Затем мы охотимся на великого са-кoхчк и пересаживаем кхай ребенку.
- Зачем же ждать четыре дня?
- Ребенок должен иметь достаточную силу, чтобы принять кхай, - говорит она. - Иначе это - смерть и для ребенка, и для кхай.
У нее нежные руки, когда она из своей корзины берет костяные шины и, поддерживая мое запястье, забинтовывает его в мои кожаные ленты.
- А это больно?
Она пожимает изящными плечами.
- Не знаю. Я была совсем маленькой, когда приняла свой. Очень редко кхай умирает, и для ша-кхай необходимо отыскивать новый. За всю мою жизнь такого никогда не происходило.
Это не очень-то помогает избавить меня от тревоги при мысли о принятии в мое тело долбанного симбионта.
- Ты чувствуешь, как он перемещается? Ты знаешь, что он там? Он действует, будто… говорит с тобой?
- Говорит? - ее глаза расширяются, и она сотрясается от смеха, пока не видит, насколько у меня сейчас серьезное лицо. Тогда ее смех утихает. - Нет, конечно же, нет. Он не разговаривает. Это практически тоже самое, что иметь сердце, или легкие, или живот. У тебя просто есть кхай, - она снова пожимает плечами. - Некоторые проживают всю свою жизнь, не чувствуя резонанс. Это единственный раз, когда кхай пробуждается. Тогда он отчаянно заявляет о своем присутствии.
- Мурлыканьем.
- Мурр…?
- Звук, - поправляю я, затем пытаюсь сымитировать его в своем в горле. - Он заставляет тебя мурлыкать рядом с твоей парой, не так ли?
- Это - нечто большее, чем просто звук, - говорит она, завязывая вокруг моего запястья последние ленты, что еще осталось от повязок. Ее рука тянется к груди. - Когда кхай оживает, ощущаешь мощный всплеск насущной необходимости. Это походит на… зуд духа.
Очевидно, что она изо всех сил пытается объяснить это.
- Это что-то типа притока адреналина? - предполагаю я, затем добавляю. - Подобно очень быстрому бегу с горы? Или во время охоты?
Она медленно кивает головой.
- Больше, чем это. Это… и вдобавок - собственничество. Твоя пара только твоя, а те, кому не терпится утвердить свою пару, находят, что чувство постепенно обостряется. Сложно описать. Это нечто большее, чем просто чувства. Это осознание.
Это меня немного беспокоит. Я представляю Вэктала и то, через что он должен проходить, когда резонирует по отношению ко мне. Впрочем, он не особо-то и казался на взводе. Собственником, да. Но довольным. Может быть, это происходит по-разному у разных инопланетян?
- Это - часть наших жизней, - говорит она тихо. - Кхай выбирает пару, а кхай никогда не ошибается. Когда резонируешь своей паре, это приносит наибольшее удовольствие, чем все то, что вообще можно вообразить.
- А ты счастлива с парой, которую он выбрал для тебя?
Ее губы изгибаются в милую улыбку.
- С моим Кэшремом? Сначала нет, я очень разозлилась. Кхай не всегда выбирает тех, кого, как нам кажется, мы хотим в наших шкурах. Кэшрем - дубильщик, а не охотник. Я была молода, и меня привлекал определенный охотник, с которым я разделяла шкуры, - ее длинные ресницы затрепетали, и она повернулась к своей корзине и достала от туда одежду. - Я принесла тебе вот это. Вэктал говорит, что тебе зачастую холодно, так что надеюсь, что они помогут тебе сохранить тепло.
Я поняла, что она сменила тему разговора.
- С кем ты делила шкуры до того, как ты, эээ… срезонировала? - спрашиваю я, задаваясь вопросом, не запрещено ли об этом говорить.
Но выражение ее лица бесхитростное в то время, как она смотрит на меня.
- С кем? С Вэкталом, конечно.
Меня ошеломляет укол ревности, который пронзает меня насквозь. Она любовница моего инопланетянина? Моего инопланетянина, который жил холостяцкой жизнью до того, как резонировать мне? Представляю себе картину: Mэйлак вместе с Вэкталом кувыркаются в постели. Он лижет ее также как лизал меня. Потом она встает и бежит к другому мужчине только потому, что она резонирует ему.
Тут моя ревность угасает, и я переполнена сочувствием к моему Вэкталу. Как это, должно быть, разочаровало его. Иметь любовницу, когда столь мало женщин кажется божьим даром. А затем лишиться ее - для него это, должно быть, было очень мрачное время. Возможно, поэтому он до безобразия счастлив встретить меня. Я ощущаю мощный всплеск любви к моему большому парню.
Этой ночью ему светит кое-что интересненькое.
ВЭКТАЛ
У мужчин бесконечные вопросы, как я и предполагал. Будут ли женщины резонировать им? Сколько их там? Как они выглядят? Есть ли у них свои собственные пары? Сформированы ли люди как женщины ша-кхай?
- Различия небольшие, - говорю я им. - У них нет хвостов, и их рты маленькие, и они не имеют клыков. Они не могут есть сырое мясо. Они должны готовить его до тех пор, пока весь вкус и аромат не испарится.
Кто-то издает звук рвотных позывов.
- Но… ты резонируешь к ней? Она ведь такая маленькая. Она может принять тебя? - Салух задает этот вопрос потому, что он самый большой из наших охотников. Наверняка он представляет себя бок о бок с крошечной Джорджи, пока пытается втиснуться внутрь нее. Меня злит одна только мысль об этом. Знаю, что это лишь невинный вопрос - у Салуха никогда не было пары, с которой можно делить свои шкуры. Он очень сильно нуждается в ней.
Полагаю, мне следует поделиться информацией, которую я имею. Рассказать им, что погружаться в тугое, влажное влагалище Джорджи - подобно мечте наяву. Что, когда она испытывает удовольствие и бьется в конвульсиях, то сжимается вокруг члена, точно так же, как и наши женщины. Что ее соски затупляются мягкой, структурированной кожей и что они такие же розовые, как и ее язычок. Но это кажется слишком интимными подробностями. Впрочем, видя жадный взгляд Салуха, я понимаю, что он надеется, что хоть одна из человеческих женщин заставит его кхай резонировать. И тогда он сможет претендовать на пару и завести семью - самое величайшее его желание.
Так что я предоставляю им еще пару сдержанных фактов.
- На своем теле она имеет пушок лишь в одном единственном месте - на стыке ее бедер, - не обращая внимания на возгласы, я добавляю, - а еще есть третий сосок.
- Еще один сосок? - спрашивает Рбхош резким голосом, сомневаясь. - Для детенышей? Где?
- У нее между ног.
Он фыркает, посчитав это явно нелепым.
- Она искажена, и все же не принимает это спаривание? Она должна быть счастлива заполучить тебя.
Его слова приводят меня в еще большее бешенство. Я поднимаюсь на ноги.
- Ты говоришь из горечи, Рбхош, - говорю я ему. - Тебе завидно, что я резонирую, а твой собственный кхай хранит молчание спустя все это время. Моя пара - само совершенство во всех отношениях. Она не виновата в том, что родом из таких мест, где другие обычаи. В ее землях они сами выбирают себе пары.
Кто-то что-то бормочет на эту странность.
- Джорджи скоро примет кхай, - говорю я им. Она должна. Мне невыносимы мысли о ее кончине, или что она оставит меня, чтобы вернуться обратно на свою странную планету. Эти мысли пронзают меня словно удар ножом, и я сопротивляюсь агонии, которую они влекут за собой. - Когда она почувствует, как внутри нее резонирует кхай, то поймет, что означает быть с кем-то в паре. А пока я ухаживаю за ней с нежностью и любовью. Только потому, что она мне не резонирует, не означает, что я буду относиться к ней как-то по-другому.
- Пожалуй, тогда лучше, чтобы она срезонировала тебе, Вэктал, а не Рбхошу. Он бы нашел, чего у нее, должно быть, не хватает, - подшучивает Аехако.
Ноздри Рбхоша раздуваются. Он окидывает меня холодным взглядом, а затем в гневе уносится прочь от собрания мужчин.
Я устало потираю лицо. Я счастлив оказаться дома среди моего племени, но мое тело жаждет Джорджи. Я страстно желаю присоединиться к ней в постели.
- Утром мне понадобятся охотники и припасы, - говорю я им. - Мы возвращаемся спасать остальных людей. Есть ли кто-то, ко желает присоединиться ко мне?
Вскоре, у меня собирается отличный отряд охотников, которые вызвались добровольцами. Я ничуть не удивлен, что все они - неспаренные мужчины и юноши. Старшие, возможно, привыкли уже к собственному одиночеству, но остальные, подобно мне, изголодались найти себе родственную душу. С нами отправится молодой, крепкий Салух. Веселый Аехако. Тихий Пашов и его родной брат Зэннек. Импульсивный Рокан, у которого острый язык, но еще более острые чувства. Умелый Золай и мрачный, неулыбчивый Хэйден, печальная история которого служит уроком для других. Думаю, что завтра утром появится, чтобы присоединится к нам, и Рбхош. Он - превосходный охотник, несмотря на всю его горечь.
Это - отличная компания шумных друзей. Mэйлак тоже захочет пойти, но Кэшрем будет беспокоиться, что поход слишком далек для нее, чтобы нести под сердцем комплект*. Она останется здесь.
*Прим.: имеется в виду, что она беременна.
Как только охотники были подобраны, я отдаю приказы собрать провизию - правильно приготовленное и не острое. И кожаные мешки с водой для человеческих женщин. Теплые покрытия для ног. Дополнительные шкуры. Одеял столько, сколько мужчины могут унести. От странной пещеры людей мы прямиком отправимся охотиться на са-кoхчк. Там мы получим для женщин их кхай.
Тогда моя Джорджи будет мне резонировать. Она будет в безопасности, ее жизни не будет угрожать кхай-болезнь. И она, и наш ребенок будут защищены от любого вреда.
- Идите спать, - говорю я охотникам. - Мы уходим на рассвете второго солнца.
Мужчины расходятся, впрочем, сомневаюсь, что кому-нибудь из них удастся заснуть. Они будут грезить о человеческих женщинах с плоскими лицами, с третьим соском и приветствующими телами.
Мое собственное тело твердеет при мысли о Джорджи, ожидающей меня в постели. Я бегу к своей пещере, желая снова увидеть мою пару. Аехако выкрикивает мне в след пикантную шутку, но я ее игнорирую; мне плевать, если кажусь нетерпеливым. Любой неспаренный мужчина с радостью поменялся бы со мной местами, и они это знают.
Внутри моей пещеры темно и тихо, каменный очаг почти не отбрасывает света. Я не нуждаюсь в нем; я знаю свое маленькое жилище наизусть. Я двигаюсь к кровати и слышу тихое дыхание Джорджи, и мой кхай снова напевает. Мое сердце готово разорваться от любви и желания к этому мягкому, но все же волевому человеку. Она - все для меня.
Я касаюсь пальцами ее мягкой гривы волос, и Джорджи шевелится.
- Мммм, Вэктал?
- Спи дальше, - говорю я ей, стягивая свои кожаные одежды. - Я присоединюсь к тебе в постели.
Она садится, и в тусклом свете я вижу, что у нее взъерошены волосы.
- Я помню, что ты собирался разбудить меня, спариваясь с моими губами, - говорит она, и ее голос хриплый и преисполнен обещания.
Я издаю стон, от ее реплики мой член твердеет.
- Ты устала и должна выспаться, мой резонанс. Мы отправляемся рано утром.
- Тогда мы должны постараться сделать все быстро, - говорит она, и ее руки поднимаются к моим штанам. Я не смею двигаться, когда ее руки расшнуровывают все тесемки моей набедренной повязки и оттягивают ткань кожи. Джоржди освобождает мой пульсирующий член, сжимая его маленькими теплыми ладонями. Невообразимо, но я становлюсь еще более твердым. - Ммм, я весь день мечтала об этом, - говорит она мне восхитительным голосом.
Все слишком уж невероятно, что трудно даже поверить.
- Правда?
Мои руки захватывают ее мягкие волосы, не в силах сопротивляться искушению касаться ее. Я убираю их с ее лба в то время, как она обхватывает руками мой член и крепко его сжимает. Это не настолько приятно, как погрузить себя глубоко внутрь ее влагалища, но меня завораживают и возбуждают ее действия.
- Да, - говорит моя пара, ее губы двигаются над ноющей головкой моего члена. Я втягиваю воздух, и мой кхай начинает вибрировать твердым, настойчивым ритмом потребности.
А потом, я едва могу поверить своим глазам, когда она берет мой член в свой рот. Я чувствую, что головку окружает теплая влажность, и тогда я едва не проливаю свое семя. Я издаю стон, под воздействием ее ласк все мое тело напрягается. Ощущения не похожи ни на что, что я когда-либо прежде испытывал. У меня были женщины, которые доставляли мне удовольствие своими устами, но чувствовать ее… совсем другое. Ее нежный посасывающий рот с ровным, гладким языком ощущается подобно погружению в ее влагалище. Только благодаря силе воли я не толкаюсь глубже в ее рот. Не хочу, чтобы она подавилась.