- А на самом деле? - Светлана подошла к платяному шкафу, раскрыла все створки - пришло время подумать, в чем завтра сесть за одиннадцатый столик. Если, конечно, это место уже не уплыло к кому-то еще.
- На самом деле: "Миротворцы сошли на берег". А вот тоже ничего: "Интервью трупа"! Это вместо "Интервью у трапа"… А вот это оцени: "Препарирован король бельгийцев".
- "Прооперирован", наверное. Что-то сегодня у тебя кладбищенская какая-то тематика.
- Пожалуйста, могу предложить нечто жизнеутверждающее. Как тебе такое? Заметка под названием "Генитальное искусство". Можно смеяться. Это вместо "Гениальное…"! А? Слушай, по-моему, я набрел на мысль. По сути, всякое искусство есть искусство генитальное…
Мысль Артем не закончил, потому что посмотрел на Светлану, которая сосредоточенно, даже увлеченно выбирала себе вечернее платье и все никак не могла выбрать. Выбирала прямо у Балашова на глазах - а куда денешься?
С минуту Артем молча наблюдал, как его невеста прикидывает перед зеркалом то один, то другой наряд. Наконец не выдержал.
- Почему ты раньше не сказала про эти клубы знакомств, да еще закрытые? - спросил он. В голосе чувствовалось легкое раздражение. - Мне кажется, ты даже довольна, что меня не будет рядом.
- А мне кажется, что ты хочешь поскандалить, - парировала Светлана. - Ты же знаешь, я терпеть не могу выяснять отношения. И собираюсь я не на свиданку, а на работу. На работу.
- Ты поняла, что сказала? На работу… Чувствую себя каким-то сутенером.
Светлана сделала вид, что не расслышала его слов.
- А нельзя обойтись без этих "Уз Гименея"?
- Нельзя. Получится не заметка, а халтура. Я так не привыкла.
- Нет, я должен быть там! - Балашов отложил газету в сторону. - Мы же договаривались! Кто тебя прикроет?! Все! Решено! Никуда я тебя одну не пущу. Идем вместе.
- Вход только по клубным картам.
- Прекрасно. Я вступаю в клуб. И завтра мы будем сидеть с тобой за одним столиком.
- Да что ты так разволновался! Клуб - это не тот случай, - крутясь перед зеркалом, возразила Света. - Вот когда начнутся встречи на стороне…
- Ах, на стороне! - придрался к словам Артем, явно вкладывая в них пошловатый смысл. - Ну конечно, вслед за "а" всегда идет "б".
Балашов взял газету, но тут же отшвырнул ее.
- Надену-ка я вот это. - Светлана показала маленькое черное платье. - Как? Одобряешь?
Артем рывком поднялся.
- Мне все это не нравится! - резко заявил он. - Надо же, такая тщательная подготовка. Можно подумать, завтра решается твоя судьба.
- Это все твоя "генитальная аберрация зрения". Ничего особенного не происходит. Я же в люди иду. Естественно, я не могу позволить себе пойти в люди в чем попало.
- Да не в люди ты идешь. Если бы в люди… Все дело в этом брачном аферисте. Ты же наряжаешься для него, хочешь понравиться. Ты уже потеряла голову, заочно. Что будет, когда вы… обрящете друг друга!
Попытки Светланы объяснить, что идея сделать репортаж о брачном аферисте-маньяке хоть сама по себе и неплохая, но скорей всего неосуществимая, что и маньяка-то никакого нет на самом деле, что теперь она думает только о задании газеты, - положение только ухудшили. Артем завелся еще больше, скандала было не избежать.
- Ну ты ведь хочешь встречи с этим… маньяком! Признайся! - допытывался Балашов.
- Я тебе повторяю еще раз, что никакого маньяка нет. Аферист есть, да. Но совершенно безобидный. Да и тот на дно лег.
- С каким разочарованием в голосе ты это говоришь. Наверняка внутри что-то шепчет: а вдруг?! А фантазий у тебя еще не было? - И Артем вдруг дурным голосом стал выдавать текст, словно держал перед глазами бульварный роман: - Он приковал ее руки к спинке кровати. Она ощущала на своем лице его частое горячее дыхание, и голова ее кружилась от сознания того, что с ней должно произойти через минуту. Вдруг она увидела, как блеснул в воздухе длинный нож, живо напомнивший ей фаллос, и вскрикнула. Сердце забилось испуганным зверьком. Холодная сталь нежно коснулась обнаженной груди, и в этот миг она испытала ни с чем не сравнимое блаженство…
- Ну все! Хватит! - крикнула Светлана. - Ты меня достал. Ты этого хотел? - Она повернулась к Артему спиной, повесила платье на место. - Я, между прочим, не твоя жена, - все так же стоя к нему спиной, медленно, четко выговаривая слова, сказала Света. - А если ты будешь разговаривать со мной подобным тоном, никогда ей не стану. Ты понял меня?
На Балашова эта коротенькая речь подействовала как флакон нашатыря под нос. Артем поднялся, подошел к Светлане, осторожно взял ее за плечи, развернул к себе.
- Ну не прав я, не прав, - виноватым голосом произнес он. - Знаешь, каково видеть, как женщина, которую любишь больше всего на свете, которую боготворишь, прямо у тебя на глазах наряжается для кого-то другого?.. Это глупо, конечно, но в голове гудит одна и та же мысль: уведут, уведут, уведут. А я не вынесу, если потеряю тебя. Я сожалею… Я прошу прощения. Ну, Светик! Мир? Я так люблю тебя.
- Ты действительно считаешь, что я мазохистка? - помолчав, спросила Светлана.
- Ничего я не считаю. Это я со зла. Прости еще раз. Если хочешь, ты - экстремал. Экстремалка. Дайвинг, скайтинг, ролинг, серфинг, парашютинг и так далее - это твое. Адреналин, кипящий в крови, - вот что тебе нужно. Такую я и люблю тебя. Очень. Ну же, мир, Светик?
Артем обнял ее, прижал к себе.
- Ладно, мир, - великодушно согласилась Светлана. - Вычеркнуто! - Она положила голову на его плечо. - Слушай, а что за белиберду ты нес про наручники, про горячее дыхание, про холодную сталь?
- А я помню? - ответил Балашов. - Стукнуло в голову. Забудь. Все это чушь.
- Не знаю. Мне, если честно, понравилось. Чувственно. Хотя… ничего особенного. Может, чаю? Я так люблю смотреть, как ты колдуешь над своими склянками…
Эта ночь была одной из лучших, которую они провели вместе. Артем без подсказок угадывал все ее желания, а она его. Изможденные, не имеющие сил подняться, принять освежающий душ, они уснули в объятиях друг друга, вдыхая запах перемешавшегося пота.
Последняя мысль, шевельнувшаяся на поверхности ее сознания, была о Балашове: "А не слишком ли он ревнивый?.."
Снился ей некто. Он был в черной маске палача, весь затянутый в кожу. Обнаженная и распятая, она лежала на постели в какой-то незнакомой комнате. В глаза бил яркий свет, а в душу вползал черный ужас.
Палач достал нож с двойным лезвием, подошел вплотную к постели - она почувствовала обдавший ее замогильный холод - замахнулся, Светлана закричала - и открыла глаза.
Была ночь, чахоточная в это время года, сквозь занавеску просвечивало небо, в черной мути плавали стол, шкаф, кресла…
- Ты что? - Артем сел в постели. - Что-то приснилось? - он склонился и поцеловал ее в лоб. - Ну успокойся, это только сон. Что ты там увидела?
- Ерунду какую-то… - придя в себя, ответила Света. - Кто-то меня чуть не зарезал. Все из-за тебя. Зачем ты понес про эти ножи.
- Эх ты, впечатлительная натура. - Артем лег, обнял ее. - Спи, я никому не дам тебя в обиду даже во сне.
Легко сказать: спи. Светлана лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию Балашова, пытаясь вспомнить, что ее так поразило в этом страшном сне. Нет, не человек в маске. И не комната. Что-то другое.
"Нож! - наконец поняла она. - Двойное лезвие, словно две единички, прикрепленные к рукоятке. Так это - одиннадцать!.. Столик номер одиннадцать! А за ним моя идеальная пара… Одиннадцать… Идеальная пара…"
Здесь мысли ее спутались. Она забылась спокойным, глубоким сном, который не отпустил ее до самого утра, и ничего ей больше не приснилось.
5
Женщина не должна приходить на свидание вовремя. Это правило Светлана усвоила еще в школьные годы, когда ею всерьез стали интересоваться мальчики. Но и наглеть тоже не стоило - опыт того же школьного периода. В "Узы Гименея" она опоздала всего лишь на четверть часа.
Когда в сопровождении распорядителя Света вошла в уютный, с полукруглой эстрадой, наполненный тихими звуками музыки зал, в оформлении которого преобладали чувственные цвета (стены обитые красным с золотом шелком, бордовые гардины на окнах, кремовые абажурчики на светильниках), то поняла, что не одна она такая умная. За столиками сидели в основном мужчины.
"Или у них плохо с женщинами? Не хватало еще пойти по руками… по столикам… Веселенький будет вечерок".
На ее вопрос, почему так мало женщин, распорядитель, похожий на "своего парня", с которым так и хотелось поделиться всеми своими печалями, удивленно ответил:
- Вы что, на самом деле опоздали?.. У нас такой ритуал. Женщина не должна приходить на свидание вовремя. Странно, что вас не проинструктировали.
Их путь лежал к столику номер одиннадцать. За ним уже скучал в одиночестве вчерашний незнакомец: если верить компьютеру - идеальная ее пара. Сообщение это вызвало легкое волнение. Она шла за распорядителем, ощущая на себе оценивающие взгляды, и сама бросала такие же взгляды на каждого из мужчин, который оказывался вдруг перед ней: он, не он?
"Да где этот одиннадцатый столик?! И чего я волнуюсь? Можно подумать, что действительно судьба решается".
А они все петляли и петляли. У Светы даже промелькнула мысль, что сейчас распорядитель сделает кружок, выведет ее за дверь, поблагодарит за оказанное клубу внимание и отпустит на все четыре стороны. Она почти поверила в вероятность такого исхода и тут увидела, как навстречу ей поднялся мужчина: спортивная фигура, открытые, но строгие черты лица и сдержанная, обезоруживающая улыбка.
Как-то вдруг Светлана оказалась прямо перед обладателем этой улыбки, остановилась в полной растерянности, не зная, что делать, что говорить… В общем, повела себя как круглая идиотка. На помощь пришел распорядитель. На то он и был поставлен здесь, чтобы избавить клиентов от неловкости в самые первые минуты знакомства.
- Друзья, - негромко, так, что за другими столиками их слышать не могли, сказал он, и в голосе его не было ни грамма фальши, - позвольте вас представить друг другу. Светлана Савельева… Николай Гладышев…
Дальше последовала коротенькая деликатная справка о каждом из них, пара ни к чему не обязывающих, но снимающих напряжение шуток и предложение открыть бутылку шампанского. Первый тост: за знакомство. Шампанское по фужерам разливал сам распорядитель, как гостеприимный хозяин. Ему потребовалось не больше трех минут, чтобы окончательно раскрепостить и ее, и его (он тоже немного волновался, и это ей понравилось), после чего они оказались предоставлены сами себе.
"Не забывайся! - первым делом напомнила себе Света. - Ты здесь не для того, чтобы найти мужика. Сбор материала для заметки - вот главное!"
- Вам здесь нравится? - спросил Гладышев. - Хотя что я спрашиваю. Если мне здесь нравится, значит, и вам. Если, конечно, нас не надули… в смысле совместимости.
- Вы девственник? - крутя колечко на пальце, задала она вопрос в лоб. Специально. Чтобы поставить Николая в неловкое положение (слишком быстро он освоился!) и чтобы перехватить инициативу.
От таких слов у Гладышева, который в этот момент приложился к своему фужеру, шампанское пошло не в то горло.
- Разве я похож? - кашлянув пару раз в салфетку, спросил он. И тут же продолжил: - У нас в школе была учительница литературы по фамилии Ладья. Так она перед каждой новой книгой, которую мы должны… просто обязаны были прочитать, всегда говорила: как я вам завидую. Кажется, только сейчас я понял ее по-настоящему. Нет, я не девственник. Но, глядя на вас, Света, честно, я завидую тем, кто не раскрывал еще эту интереснейшую из книг под названием… "Любовь".
Светлана почувствовала, как щеки ее опять залил румянец. Слава Богу, не таким ярким был в зале свет, к тому же отраженный от красного, бордового и кремового.
"Прямо все для того, чтобы облегчить жизнь стыдливым девицам вроде меня. Надо будет потом обыграть этот момент…"
- Вы стихов случайно не пишете? - Литературность речи нового знакомого сыграла на понижение его имиджа. И это было хорошо.
- Писал когда-то. Как все, наверное. Пушкин - Дельвигу, а я - соседке по даче. Дописался до того, что она согласилась стать моей женой. С этой поры вся моя жизнь превратилась в сплошное хождение по мухам. Вплоть до развода.
- Хождением по мухам? - удивилась Светлана. - Вы сказали по мухам? Может, по мукам? Алексей Толстой…
- Именно по мухам. У жены, как оказалось (если б я только знал)… как бы это помягче… был своеобразный вкус. Многие любят животных. Вот и она любила…
- Неужели мух? Она была энтомологом?
- Нет. Она была и продолжает быть бухгалтером… Жена держала двух жаб какого-то редкого вида в столитровом аквариуме. Вы бы стали держать в доме жаб и млеть при взгляде на них?
- Не знаю… - честно призналась Светлана. Она тут же представила себе, как берет в руки холодное, скользкое тельце и добавила: - Скорей всего нет. А мухи здесь при чем? Корм?
- Да. Больше обе эти твари… ничего не признавали. Вот, опять стихами заговорил.
- Довольно слабыми, - скривилась Света.
- А надо было еще слабее, чтобы соседка по даче послала меня с ними подальше.
- А так она посылала вас охотиться на мух?
- Почти угадали. Корм покупал я - в зоомагазине - сухой, заметьте. Сухой. Так вот, эти сушеные мухи были шустрее живых, честное слово. Они имели свойство распространяться по квартире неведомым способом. Где я их только не находил… И в супе тоже. А на полу так они просто-таки лежали в несколько слоев. Вот и получалось сплошное хождение по мухам. - Гладышев улыбнулся своей такой обезоруживающей улыбкой.
- Так уж и сплошное? - почувствовала подвох Светлана. - Признайтесь, вы все это придумали.
- А вы проницательны, - сказал он. - Признаюсь. Ничего подобного со мной не было. Но все это чистая правда. Есть у меня один хороший знакомый. Так это его история.
- Жена-бухгалтер тоже его?
- К сожалению, она из моей биографии. Только не спрашивайте, почему мы развелись. Иначе вам придется выслушать еще одну душераздирающую историю, которую я вполне могу опять украсть или выдумать на ходу и ни за что не признаюсь, что соврал.
Появился официант. Он поставил на столик холодные закуски (меню ужина было утверждено заранее), пожелал приятного аппетита и удалился.
- И почему вы развелись с женой? - игриво спросила Светлана. - Я обожаю душераздирающие истории. Только правду.
Николай посмотрел на нее глазами, в которых затаилась то ли грусть, то ли лукавство.
- Хорошо. Только правду и ничего кроме правды, - сказал он, помолчал немного и заговорил, ставшим вдруг глуховатым голосом: - Жена моя была заядлой автолюбительницей, да и сейчас… К тому же лихачка. Я предупреждал ее, что добром это не кончится. Может быть, накаркал… Может быть… Однажды она переехала одного неосторожного пешехода, мужчину, молодого мужчину. Ей повезло, виновата была не она. Тюрьма пролила по ней скупую слезу, всего лишь. А вот молодой человек… Он заработал себе перелом позвоночника и оказался прикован к постели… навсегда. А у него - никого, только трое детей. Что их ждало? Представляете? Вот и жена моя представила, потому и взяла на себя заботу о чужих детях… за неимением собственных. И я ее в этом поддержал… на свою голову. Очень быстро забота о детишках переросла в любовь к ним, которая еще быстрей, как пламя, перекинулась на их отца… Теперь у них дружная семья и… пятеро детей. Вот такой расклад. Что скажете?
Что сказать, Светлана не знала. История тронула. Но у нее были большие сомнения по поводу ее подлинности. Тем более что Гладышев сразу предупредил, что может и соврать.
"А вдруг все это правда и намек на возможную ложь всего лишь защита?"
Светлана, чтобы потянуть время, пригубила шампанское и в тот самый момент, как она делала глоток, Николай все с той же улыбкой спросил:
- Ну а вы… девственница, Света?
Настала ее очередь откашливаться. Вопрос, так лихо запущенный, словно бумеранг вернулся к ней, а она совершенно была не готова принять его, растерялась. Это она-то, которая сама кого хочешь могла смутить своими вопросами. Вот и смутила.
Выручил ведущий вечера. Под фанфары, призывающие к вниманию, в строгом костюме, он появился на маленькой полукруглой эстраде и обратился в зал, где давно уже не было ни одного свободного места:
- Дорогие друзья! Я предлагаю вам немного отвлечься друг от друга. Вы, конечно же, успели получить первое представление о своем партнере. Кто-то наверняка очарован до крайности и поверить не может, что наконец-то встретил свою мечту. Кто-то, наоборот, в который раз повторяет про себя: опять не повезло, стоило ли приходить сюда… Мой вам совет: не поддавайтесь первому впечатлению. Первое впечатление самое обманчивое. Забудьте все, что только что произошло за вашим столиком. Освободите свое сердце, освободите свою душу для новых впечатлений. Хорошее непременно вернется, плохое растает без следа. А сделать это вам поможет наш первый гость. Встречайте: певец и композитор…
Ведущий назвал какую-то неизвестную фамилию. На эстраде появился всклокоченный человек с гитарой, которую он прижимал к груди, как женщину, постоял молча с полминуты, светлея лицом, тронул струны и вдруг запел.
Исполнение было очень даже профессиональным. Светлана с удивлением ощутила на себе обещанный эффект - на какое-то время она забылась, просто слушала. Вывела ее из этого расслабленного состояния неожиданная мысль:
"А ведь он мне нравится, этот Коля Гладышев. - Света скосила глаза на соседа по столику. - Не курит, остроумен, спортивен, ироничен… Артемушка, дорогой, можешь быть спокоен. Ты у меня тоже не куришь, тоже остроумен, спортивен, ироничен… Но до тебя ему далеко. Помню, люблю и все такое прочее… А как он слушает, этот Гладышев. Прямо сажай на сцену, чтобы, глядя на него, глубже продирало… И что он здесь делает, в этом клубе знакомств? Хочет выбрать себе женщину строго по науке? Чтобы уже точно - никаких хождений по мухам? Ой, посмотрел на меня, прямо как рукой погладил. Кажется, я тоже произвела на него впечатление. Приятно, конечно… Наверняка предложит встретиться еще раз. Согласиться-то я соглашусь, а вот прийти… Времени нет. Или все же прийти? Углубить тему… - Она недовольно нахмурила брови. - Не хватало только действительно влюбиться в первого встречного. Никаких свиданий! С глаз долой - из сердца вон!"
Светлана попыталась сосредоточиться на выступлении растрепанного музыканта, но вновь и вновь возвращалась в мыслях к Николаю Гладышеву. Это было наваждение… нет, наказание какое-то.
Концертный номер наконец закончился. На эстраду снова вышел ведущий вечера, сказал еще несколько слов и предложил тост за тайну:
- Тайна - вот что приковывает нас к человеку. Будьте откровенными, будьте открытыми, но будьте и таинственными, будьте загадочными. И пусть вас разгадывают всю жизнь.
Вновь зазвучала негромкая приятная музыка с налетом эротики. Официанты стали подавать горячее.
Гладышев наполнил бокалы.
- А давайте, Света, выпьем за любовь, которая и творит тайну, - предложил он. - Вот вы для меня делаетесь с каждой минутой все загадочнее и загадочнее.