* * *
У Руби все уже было готово к обеду: подогретый в духовке мясной рулет, салат, овощи. В чистой спальне приятно пахло свечами и свежим постельным бельем. Из радио лилась тихая музыка. Сняв рабочую одежду и переодевшись в свежее платье, Руби даже почувствовала легкое возбуждение. Чуть позже она решила непременно принять ванну, чтобы освежиться перед тем, как… впервые лечь в постель с мужчиной.
Минут через десять появился Андрей.
- О! - воскликнул он, хлопая себя по голове. - Я знал, что с тобой все будет в порядке, но не предполагал, что ты способна на чудо. Это же великолепно! Когда ты все успела? А этот аппетитный запах! Как ты ухитрилась?
- Это все мои соседки, - призналась Руби. - Они такие замечательные. Мне бы никогда не справиться с этим самой. Через несколько дней наша квартира станет такой же уютной, как и у них. Кстати, они принесли еще яблочный пирог и много других вкусных вещей, - она указала на бумажный пакет.
- Полагаю, сегодня нам все это вряд ли понадобится, - Андрей поставил пакет на стойку. - Я съем это завтра, за ленчем.
- А я уже выпила кофе с девушками, у Дикси на кухне, и чувствую себя гораздо лучше, - улыбнулась Руби, помогая Андрею раздеться.
Она сняла с него галстук. Никогда еще Андрей не казался ей таким красивым, как в этот момент. Руби почувствовала прилив возбуждения, как это случалось наедине с Калвином.
Андрей обнял ее за талию и нежно поцеловал.
- Я люблю расслабиться после дежурства, поэтому мне нужны тапочки, вино и сигареты. Надеюсь, ты сможешь справиться с этой задачей? - лукаво спросил он.
Руби почувствовала легкое головокружение, но бодро отсалютовала, совсем как часовой у ворот.
- Так точно, сэр.
- Впрочем, тебе нельзя вина, - заметил Андрей, откупоривая бутылку.
Обед прошел на высоте, но каждое слово, каждый взгляд, каждый жест имели чувственный оттенок, наконец, в бутылке совсем не осталось вина, а Руби готова была вот-вот заплакать от охватывающего ее возбуждения. Чтобы как-то отвлечься, она начала убирать со стола. Андрей прислушивался к журчанию воды в раковине, к звону посуды и серебра, к шагам Руби по вздувшемуся линолеуму. Он не мог ни сидеть, ни читать принесенные с собой газеты, думая только о жене.
- Хватит. Справишься с посудой завтра. Наступило время других дел, - хрипло проговорил Андрей.
Руби замерла, держа под краном намыленные руки.
- Мне… мне хотелось бы сначала принять ванну. Я сегодня весь день занималась уборкой. А ты не хочешь искупаться? Я бы тем временем закончила с посудой. Можешь даже побриться.
- Ты права, я пойду первым, а то весь оброс щетиной. Мне вполне хватит десяти минут. - Андрей искоса взглянул на Руби.
- Это… это будет великолепно. Я пока закончу здесь и через десять минут тоже приму ванну.
Пятнадцать минут спустя Руби уже стояла в крошечной ванной комнате в прозрачной ночной сорочке. В ее теле был натянут каждый нерв. Дрожащими руками она рванула дверь на себя, едва не потеряв равновесие. Прозрачное одеяние колыхалось вокруг нее, теперь уже отступать было поздно, и Руби решительно вошла в спальню.
- Подойди сюда, - нежно произнес Андрей, освобождая место рядом с собой.
Она скользнула в постель, мгновенно натянув до подбородка одеяло. Через тончайшую материю сорочки Руби ощутила наготу Андрея, и ее словно опалило огнем, хотя она продолжала дрожать. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он все сделал побыстрее, но другая ее часть желала насладиться неведомыми доселе чувствами и ощущениями. Руби придвинулась ближе к мужу и тут едва не отпрянула, когда ей в бедро уперлась его напряженная плоть. Она хотела закричать, спрыгнуть с кровати, но вместо этого лишь теснее прижималась к Андрею.
А он тихо нашептывал, какая она сладкая, чистая и красивая, как приятно пахнет, какой У нее великолепный пеньюар. При этом его пальцы перебирали ее волосы, а нога осторожно скользила по ее бедру. Поднимая вверх газовую материю сорочки.
Руби не успела глазом моргнуть, как уже лежала совершенно обнаженная, изнемогая под ласками Андрея.
- Я готова, - сдаваясь, прошептала она.
- Для чего? - растерялся Андрей.
- Делать это.
- Нам некуда спешить, - возразил он, продолжая исследовать языком ее разгоряченное тело.
- Повтори еще раз, - задыхаясь, простонала Руби, переплетая свои стройные ноги с его мускулистыми ногами.
Андрей сорвал с ее губ поцелуй, который показался ему трогательно стеснительным, и прошептал:
- Я хочу любить тебя. У меня сейчас нет иного желания.
Интересно, он действительно по-настоящему ее любит, отрешенно подумала Руби, но вдруг поняла, что ей абсолютно все равно. Она слышала лишь страстный призыв собственного тела и не желала противиться этому. Ее пальцы нежно перебирали волосы Андрея, а язык исследовал тайники его сладкого, пахнущего вином рта.
- Ты слышала, что я сказал?
- Да, да, - прерывисто прошептала Руби, подтверждая свое согласие долгим поцелуем.
Андрей тут же откинул одеяло, скользнув жарким взглядом по ее телу, затем порывисто прижался к ней. Его губы с жадностью захватили рот Руби, а руки принялись нежно ласкать шелковистую кожу.
Руби совершенно ошеломили новые, неведанные доселе ощущения. Она лежала обнаженная в объятиях мужа, но нисколько не стыдилась этого. Ее пальцы изучали его мускулистое тело, ее бедра прижимались к его бедрам, ее сердце билось в унисон с его сердцем.
Руби изгибалась и извивалась в руках Андрея, отдаваясь ему до конца, предлагая всю себя, без остатка. Она восхищалась его богатырской силой и удивлялась нежности его ласк и прикосновений, невольно уносясь в мир страстей и желаний, доступных лишь влюбленным.
Андрей целовал ее шею, мочки ушей, потом приник к груди, полностью накрыв ртом сосок. Руби тяжело дышала, извиваясь под ним. Ее пальцы перебирали его светлые волосы, с силой прижимая к себе голову Андрея, с губ срывались приглушенные стоны. В спальне, при тусклом освещении, кожа Руби приобрела оттенок бледной слоновой кости, контрастируя с золотистым покрывалом.
Руби как в капкан зажала между своих ног бедро Андрея, совершая ритмичные движения. Ее голова запрокинулась назад, губы приоткрылись, соблазнительно обнажая кончик языка, как будто предлагая попробовать его на вкус. Она изо всех сил прижималась к Андрею, словно пыталась слиться с ним воедино, чтобы усилить их взаимную неуемную страсть.
Андрей перевернулся на спину, увлекая за собой Руби, но его бедро по-прежнему оставалось в тисках ее ног. Она немного откинулась назад, потом нагнулась вперед, коснувшись сосками мягкой поросли на груди мужа. Их глаза встретились, и они без слов поняли друг друга, желая в этот момент только одного: удовлетворить взаимную страсть. Руби в мгновение ока оказалась верхом на Андрее, вобрав в себя его напряженную плоть. Сначала она едва не задохнулась от боли, однако нахлынувшие ощущения заставили ее сразу же забыть обо всем.
Андрей взирал на нее с восторгом и благоговением, придерживая руками ее бедра. Их тела двигались в едином упоительном ритме, составляя единое целое. Они вдруг поняли, что созданы друг для друга.
Руби и Андрей еще долго лежали в объятиях, словно отгородившись от остального мира. В окна спальни врывался нежный ветерок, охлаждая их разгоряченные тела. Андрей отбросил с лица Руби золотистые кудри, поцеловал в шею и сонно пробормотал:
- Господи, мог ли я даже мечтать об этом?
Руби расслаблено вздыхала, глядя в темноту. Она бодрствовала всю ночь, ломая голову, каким образом ей удалось получить истинное наслаждение от близости с Андреем, не будучи окончательно влюбленной в него? Даже теперь Руби хотелось повторить все сначала, вновь ощутить настоящий фейерверк в глубине своей плоти и души.
Она уснула лишь незадолго до рассвета, весьма довольная собой. Даже если бы у человека подобное произошло хотя бы один раз в жизни, он мог бы считать себя счастливым. Глупо относиться к этому иначе, рассудительно решила Руби и мысленно поклялась стать самой лучшей офицерской женой.
Несколько недель пролетели совершенно незаметно. Руби приводила в порядок квартиру, делала вместе с новыми подругами покупки в военном магазине, готовила и… занималась с мужем любовью.
В их маленьком гнездышке постепенно становилось все уютнее. На изношенную мебель были надеты свежие чистые чехлы, некрашенные деревянные полы натирались воском и полировались каждый день после полудня перед возвращением Андрея со службы. В каждом углу, на каждом подоконнике красовались теперь банки из-под детского питания с посаженными в них комнатными растениями. Герти продемонстрировала свое искусство владения отверткой и молотком, установив на кухне полки из фанеры, которые затем покрасили в белый цвет. Руби даже умудрилась наскрести денег на портьеры. Благодаря мягкому, земляных тонов материалу в кишащей крысами квартире стало по-настоящему тепло и уютно. Андрей сразу же обратил на это внимание. На кухне Руби повесила шторы из яркой желто-зеленой клетчатой ткани, украсив их широкими лентами и оборками, которые скрыли подгнившие оконные рамы. В этом же магазине она приобрела целый мешок разного тряпья, решив сшить коврик, чтобы прикрыть новый, но отвратительный на вид линолеум на кухне.
Вскоре над кухонной раковиной появились два шкафа, в которых хранилось все необходимое для приготовления быстрого и относительно недорого обеда: рис, паста, подливы и соусы в пакетах. Руби уже успела усвоить, что если сварить густой суп, то за счет экономии можно приобрести роскошный десерт и сытные сандвичи. Между женами офицеров шло своеобразное соревнование: кто больше приготовит затейливых блюд из остатков пищи. Призы вручались ежемесячно, и делали их сами женщины. Обычно они ничего из себя не представляли. Например, перевязанная лентой квадратная сетка с сухими листьями или сосновыми иголками. Руби решила непременно выиграть один из таких незатейливых призов. Из ростков брюссельской капусты она приготовила грибной соус, залив им выложенные на блюдечке из керамики остатки мясного рулета и посыпав все это сыром пармезан. Андрей расхвалил блюдо, уничтожив сразу две порции. Во второй раз Руби подрумянила сыр до хрустящей корочки. Андрей съел три порции, сделав вывод, что блюдо ужасно выглядит, но на вкус замечательно. В день конкурса Руби ужасно волновалась и едва не расплакалась, так сильно ей хотелось выиграть маленькую сумочку с сухими листьями. Она все-таки выиграла приз. Вернувшись домой, Руби на радостях станцевала джигу в своей маленькой спальне, затем бережно положила сумочку в нижний ящик комода. Итак, она понравилась, ее здесь приняли.
С Дикси они стали лучшими подругами, тем более что их квартиры находились рядом. С лица этой милой толстушки почти никогда не сходила улыбка. Она ко всему относилась с юмором. Руби удивляло только одно: Дикси немного прихрамывала, однако никогда ничего не говорила по этому поводу. Возможно, все прояснится чуть позже, когда между ними установятся более доверительные отношения. Дикси была замужем в течение семи лет, ей уже исполнилось двадцать восемь.
Временами Руби замечала, как некоторые девушки многозначительно посматривали в сторону Дикси, словно знали о ней такое, чего не было известно ей, Руби. Она никак не могла понять, в чем же дело. Ее любопытство усилилось еще больше, когда за неделю до рождественских праздников ей пришло приглашение от жены капитана Эверли на обед, посвященный предстоящим благотворительным акциям. Не теряя ни секунды, Руби бросилась к соседней двери, однако Дикси не ответила ей. Она постучала во второй раз, затем позвала подругу - никакого ответа. Тогда Руби обошла вокруг, заглянув на кухню, и с удивлением обнаружила, что все окна в доме наглухо зашторены. Примерно через час она повторила попытку - безрезультатно. Ее беспокойство усиливалось с каждой минутой. С приглашением в руках Руби отправилась на квартиру Кристины, объяснив той ситуацию. Девушка лишь молча отвела в сторону взгляд.
- Ради бога, Кристина, скажи ей, - крикнула из кухни Моника, украшавшая для гирлянды ветки сосны.
- Что происходит? - потребовала ответа Руби.
- Полагаю, скоро ты сама все узнаешь, - отмахнулась Кристина, подогревая на плите кофе. - Не задавай мне больше подобных вопросов, хорошо? Все, что мы можем сделать, - это находиться рядом, когда Дикси нуждается в нас. Нам не следует совать нос в чужие дела, если нас не просят об этом.
Руби разволновалась еще больше. Очевидно, Дикси больна и просто не хочет, чтобы кто-то суетился вокруг нее.
- Так в чем же все-таки дело? Может, я в силах чем-то помочь?
- Лучше не вмешиваться, - Кристина поморщилась. - Хьюго не любит, когда посторонние суют нос в его семейные дела. Впрочем, нашим мужьям это тоже не нравится.
Она принялась разливать кофе, больше похожий - по ее же собственным словам - на миссисипскую грязь. Руби с трудом проглотила действительно отвратительную на вид жидкость и дрожащим голосом спросила:
- Дикси умирает? Она серьезно больна?
- Конечно, нет, - усмехнулась Кристина.
- Ради бога, что же тогда происходит?
Моника в сердцах швырнула на пол гирлянду.
- Ладно. Мы знаем, точнее, подозреваем, что Хьюго иногда поколачивает Дикси. Вот почему она хромает. Но мы ничего не можем поделать, разве что оставаться рядом. Когда Хьюго… так поступает с ней, Дикси по несколько дней не показывается нам на глаза, прячась в свою нору. Мы стучим в дверь, зовем ее, как, вероятно, делала это сегодня ты, а потом уходим домой. По крайней мере, она чувствует нашу поддержку. Это настоящая глупость с ее стороны, - разгорячилась Моника.
Руби поставила на стол чашку грязноватого кофе и выпрямилась.
- Мой отец… тоже бил мою мать, - глухо проговорила она.
- Нам не следовало ничего тебе рассказывать. - Кристина успокаивающе положила руки на вздрагивающие плечи Руби. - Не бери в голову и, пожалуйста, не показывай Дикси, что знаешь об этом. Она очень гордая и если догадается обо всем, уже никогда не сможет смотреть нам прямо в лицо. Обещай.
Руби согласно кивнула. По дороге домой ее била дрожь, но вовсе не от холода. Господи, как же заставить себя не думать о подруге?! Торт! Она испечет для Андрея торт, шоколадный, сладкий, по его любимому рецепту. Если разрезать торт на два слоя, то между ними можно еще проложить шоколадный крем и посыпать все это сахарной пудрой.
Однако не так-то легко оказалось выбросить из головы Дикси и ее мужа. Они виделись с Хьюго Синклайером всего один раз, не больше, и он ей совсем не понравился. Впрочем, Андрей также был от него не в восторге, но терпел его, как сослуживца по корпусу морских пехотинцев.
Взбивая в миске крем с маслом и мукой, Руби вновь и вновь возвращалась мыслями к Хьюго. Неужели он действительно способен буянить? Противный, заносчивый, сквернослов - это да. Но бить свою жену? Она невольно сравнила его с собственным отцом. Тот, в сущности, тоже выглядел вполне нормальным человеком.
Пытаясь найти в посудном ящике колотушку для взбивания яиц, Руби ломала голову над тем, почему же никто не сообщит старшему офицеру о том, как Хьюго по-скотски относится к жене? Она подумала о своей матери, которая также долгие годы покрывала отца. Что ее удерживало - слабость или страх позора перед другими людьми? А может, мать не надеялась на помощь окружающих?
Руби не знала, что предпринять, но сердцем чувствовала: если Дикси догадается обо всем, их дружбе придет конец. Кроме того, она непременно будет все отрицать. Однако в любом случае необходимо было найти выход из этого положения.
Колотушка не останавливалась ни на секунду, но с еще большей скоростью в голове Руби проносились мысли. Она готова была стереть в порошок Хьюго Синклайера. Господи, с кем бы посоветоваться? С кем поговорить? Ну, конечно, Андрей!
Руби выложила взбитое тесто на противень и поставила его в духовку. Если бы не торт, она бы вполне успела до прихода Андрея принять ванну, припудриться и подушиться, как делала это ежедневно, неизменно вызывая у мужа одобрительную улыбку. Впрочем, для Дикси Руби готова была на все. Возможно, у нее даже останется время привести в порядок спальню, чтобы заняться с Андреем более приятными вещами и тем самым подготовить его к важному разговору.
Когда Андрей час спустя вошел в кухню, Руби охлаждала еще теплый торт, от которого так же приятно пахло, как и от хозяйки. Плотоядно взглянув на жену, он потерся носом о ее шею.
- Если ты сегодня такой добрый, я разрешу тебе облизать колотушку и миску, - проворковала Руби.
- До того или после того, как я получу еще кое-что сладкое? - усмехнулся Андрей.
- Выбирай сам. Но нельзя ли сделать это чуть позже? Я хочу поговорить с тобой.
Руби протянула приглашение на рождественский вечер у Элис Эверли.
- Постарайся одеться соответственно и не затмить ее. Помни о своем положении.
- Я знаю об этом и стараюсь следовать твоим советам. Я даже похудела за это время, а в иные дни едва успеваю возвратиться домой к ужину. Только не проси меня уговаривать других женщин собирать поношенную одежду. "Капитан Элис" и так уже нашла мне работу в своем информационном бюллетене, а также привлекла к сбору использованных игрушек для рождественского торжества. Впрочем, я сама разберусь с этим, не беспокойся.
- Ну разумеется, - колко заметил Андрей. - Ты уже назвала жену капитана "капитан Элис". Почему бы тебе не назвать ее просто "миссис Эверли"? А если что-то подобное слетит с твоего языка в присутствии самого капитана? Как это будет выглядеть?
- Ты говоришь ерунду. Я же не дура и прекрасно понимаю, что Элис использует меня, чтобы хорошо выглядеть в глазах жены майора Картера. А та, в свою очередь, использует Элис, чтобы не ударить в грязь перед женой полковника Мозеса, которая бьет себя кулаком в грудь, лишь бы постараться превзойти жену генерала Франкеля. Мне известна вся эта механика.
- Ты жалуешься? - напряженно спросил Андрей.
- Да, но только тебе. Ты мой муж. У кого же мне еще искать защиты? Я ведь всегда выслушиваю тебя и иногда даю советы. Сейчас настала моя очередь поговорить с тобой об одном очень важном деле. Садись. Я принесу тебе пиво и тапочки. Пожалуйста, это важно для меня.
- Хорошо, хорошо. Только не нужно все так драматизировать.
Руби разволновалась: Андрей был явно в плохом настроении. Может, не стоит прямо сейчас заводить разговор о Дикси? Однако тревога за подругу оказалась сильнее.
Свернувшись калачиком у ног мужа и обхватив руками свои колени, Руби выложила Андрею все начистоту, наблюдая, как постепенно бледнеет и мрачнеет его лицо.