- Да, - ответил Натаньел, внезапно вспомнив о своей тетке и предчувствуя неминуемый суровый выговор от нее. - У Черныша что-то с желудком, конюх считает, что ночью он съел что-то неподходящее.
Элизабет встревоженно сдвинула брови и спросила:
- Другие лошади на конюшне страдают от того же недуга?
Натаньел мысленно восхитился ее сообразительностью. Тот же самый вопрос он и сам задал главному конюху.
- Нет, - ответил он. - Финч надеется, что Черныш поправится, но из-за его недомогания я сегодня не смогу уехать.
- Вот как…
Натаньел не понял, с разочарованием она ответила ему или с облегчением. Конечно, приятнее было бы первое, но их отношения трудно назвать простыми и безмятежными…
- В таком случае буду рад увидеть вас вечером за ужином, - медленно произнес он.
Щеки ее снова покрылись нежным румянцем.
- Значит, за ужином вы опять будете делать вид, будто я не существую, как вчера вечером?
На сей раз Натаньел расслышал в ее голосе упрек.
- Мне показалось, вы хотите, чтобы я вел себя именно так.
Глаза ее сверкнули.
- Чтобы вы относились ко мне так, словно я пустое место? Чтобы я чувствовала себя низкой, недостойной, не заслуживающей внимания?
- Послушайте, вы все превратно понимаете! - решительно возразил Натаньел. - Я вовсе не считаю вас недостойной и не заслуживающей…
- Натаньел, мне лучше знать, как я себя чувствую в вашем присутствии! - Она села, и темные волосы водопадом рассыпались по плечам и упали на грудь. - И потому я имею право сказать, что вчера вы вели себя со мной просто чудовищно!
Он не сводил с нее жадного взгляда, любуясь ее необычной, экзотической красотой.
- Элизабет, я не хотел вас обидеть!
- Тем хуже, потому что вчера вам это прекрасно удалось!
Натаньела передернуло. Элизабет так манила его к себе, была такой желанной… Ему захотелось сейчас же сорвать с нее ночную рубашку, обнажить ее нежное тело и целовать, целовать… Он отлично помнил, какова она на вкус, помнил, как ласкал тугие розовые бутоны ее сосков, восхитительные шелковистые бедра, раскрывшиеся ему навстречу…
Что он здесь делает? Зачем ворвался к ней в спальню, зная, что она лежит в постели?
Импульсивное поведение в последние минуты настолько выходило за рамки его всегдашней сдержанности, что он, как ни странно, не мог ответить на свои же вопросы. Особенно трудно ему приходилось потому, что она по-прежнему лежала, соблазнительно раскинувшись, совсем рядом.
Элизабет тоже уловила перемену его настроения. Напряженная атмосфера сменилась страстным ожиданием.
Она медленно облизнула губы:
- Натаньел, по-моему, вам все-таки пора выйти из моей спальни.
Он насмешливо поднял одну бровь.
- Тетя недвусмысленно заявила, что мне вообще не следует сюда приходить!
- Миссис Уилсон знает, что вы здесь?! - изумилась Элизабет.
Натаньел поморщился:
- К сожалению, да.
Сердце екнуло у нее в груди.
- Что она теперь обо мне подумает? - уныло спросила она.
- О вас? - удивился Натаньел. - По-моему, в глазах тети Гертруды пострадала не ваша, а моя репутация!
В последнем Элизабет почему-то сомневалась. Во-первых, миссис Уилсон обожает племянника. По ее мнению, он просто не способен ни на что плохое. Во-вторых, в положении вроде того, в каком они сейчас очутились, винят, как правило, женщину.
- Вы должны немедленно уйти отсюда. - Элизабет отшвырнула одеяло, молниеносно схватила халат, надела его и туго подпоясалась. - Сию же секунду… Вы погубите меня! - ахнула она, когда он схватил ее в объятия.
Он лукаво улыбнулся:
- Элизабет, по-моему, мои намерения очевидны!
Губы его ласкали ее шею. А Элизабет была не в силах его оттолкнуть, ей нравилось находиться в объятиях Натаньела и медленно таять от жарких ласк его губ, которые блуждали по ее коже. Но ведь так нельзя… Миссис Уилсон в любой момент может решить, что племянник слишком долго задерживается в спальне Элизабет, и поднимется наверх.
- Не могу оторваться, - пробормотал Натаньел, положив ладонь на ее грудь и лаская подушечкой большого пальца заметно набухший сосок.
- Вы должны! - хрипло проговорила Элизабет, одновременно выгибаясь навстречу его искусной руке.
- Не могу! - Его теплые губы и влажный язык теперь прогуливались в ложбинке между ключицами. - Не проси у меня того, чего я не могу сделать!
Элизабет забылась от удовольствия в его жарких ласках; ей казалось, что по жилам у нее течет жидкий огонь. Она все больше загоралась и все крепче прижималась к его широкой груди.
- Таких красивых волос, как у тебя, я еще не видел. - Натаньел принялся перебирать пальцами кудрявые пряди цвета черного дерева, доходящие до талии. - Я хочу завернуться в них, когда, обнаженный, буду лежать в твоей постели. - Он с трудом оторвался от нее, чтобы полюбоваться черными шелковистыми прядями.
- Натаньел… - хрипло прошептала Элизабет, явственно представив себе эту чувственную картину.
Вдруг в дверь громко постучали, а затем они услышали громкий шепот миссис Уилсон:
- Осборн, мне нужно немедленно поговорить с тобой!
Элизабет застыла в его объятиях, широко раскрыв глаза и обернувшись.
- Осборн, живее!
Элизабет, в общем, ожидала, что в любую минуту у миссис Уилсон лопнет терпение, она распахнет дверь ее спальни и увидит, как они сплелись в объятиях…
Глава 15
- Натаньел, о недопустимости твоего вторжения в спальню Элизабет мы поговорим позже, - сухо объявила тетка, когда они через несколько секунд спускались по лестнице.
Натаньел не сомневался в том, что они непременно поговорят - точнее, говорить будет в основном тетя Гертруда. Однако сейчас их беседа может подождать, поскольку другая причина заставила тетку подняться за ним наверх.
- Значит, Финч уверяет, что состояние Черныша ухудшилось, а не улучшилось, как мы надеялись? - уточнил он.
Лицо тетки немного смягчилось.
- Мне очень жаль, Натаньел. - Желая утешить племянника, она положила руку ему на плечо. - Финч считает, что… он почти не сомневается, что твой красавец жеребец скоро умрет.
Их главный конюх всю жизнь работал с лошадьми, как и его отец, который до него был главным конюхом в поместье, и Натаньел не сомневался: Финч прекрасно знает, о чем говорит.
Невероятно! Как мог Черныш так быстро заболеть? Когда вчера он выезжал на нем, жеребец был в прекрасном состоянии. Что же такое он съел? Отчего ему вдруг стало так плохо?
Финч содержал стойла в безукоризненной чистоте, а его подручные добросовестно ходили за лошадьми. Главный конюх так хорошо знал свое дело, что в прошлом Натаньел несколько раз пытался переманить его к себе на службу в Лондон!
Значит, о халатности речи быть не может. Что же случилось с конем?
- Мне очень жаль, милорд. - В дверном проеме показалось бледное лицо Финча. За ним маячил младший конюх. - Джим сообщил, что Черныш несколько минут назад околел…
Несмотря на то, что миссис Уилсон не сказала ей ни одного укоризненного слова, Элизабет по-прежнему не сомневалась в том, что хозяйка дома обвинит ее в попытках соблазнить ее племянника. По правде говоря, ей даже не хотелось смотреть в лицо милой доброй женщине. С другой стороны, она понимала, что упреки неизбежны. Возможно, миссис Уилсон сейчас придумывает, как помягче сказать Элизабет, что ей и ее четвероногому любимцу больше не требуются услуги компаньонки. Разумеется, никакого рекомендательного письма она не получит - как миссис Уилсон может дать благоприятный отзыв о девице, которую она только что застала со своим племянником в спальне одетую всего лишь в халат и ночную сорочку?
Элизабет было очень стыдно, но она поспешно оделась и побежала за Натаньелом и его теткой. Когда миссис Уилсон объяснила племяннику, что состояние его жеребца ухудшилось и что Натаньела ждут на конюшне, он переменился в лице.
Достаточно было одного взгляда на испуганные, ошеломленные лица четырех человек, стоящих в вестибюле, и Элизабет поняла, что Натаньела позвали слишком поздно и Черныш уже скончался.
* * *
- Натаньел, съешь, пожалуйста, хоть что-нибудь… Ты должен поесть, - ласково уговаривала племянника миссис Уилсон.
- Должен? - Натаньел понимал, что тетка действует из лучших побуждений, что она тревожится за него. Но ему было не до еды. Внезапная и необъяснимая гибель его любимого жеребца потрясла его.
Натаньел помнил Черныша с самого его рождения. Матерью Черныша была племенная кобыла, отцом - призовой жеребец. Черныш был славным жеребенком; повзрослев, он превратился в сильного и верного коня.
Остаток утра он провел на конюшне с Финчем и другими конюхами; отдал распоряжения о том, чтобы Черныша должным образом погребли, а затем обыскал конюшню сверху донизу, пытаясь понять, что послужило причиной болезни и гибели его любимца. Правда, ему так и не удалось ничего выяснить.
Натаньелу было не по себе; ему хотелось побыть одному.
- Дамы, позвольте вас покинуть. Мне нужно вернуться в библиотеку.
Мысленно Элизабет рвалась за ним, когда Натаньел, понурившись, вышел из малой гостиной. Она видела, как он страдает; лицо его побледнело и осунулось, в темных глазах не было обычной насмешки и даже надменного презрения, в них читалось только глубокое горе. Она, конечно, выразила Натаньелу свои соболезнования в связи с гибелью жеребца, но вежливо, даже несколько высокопарно, так как понимала, что миссис Уилсон живо прислушивается ко всем разговорам Элизабет и своего племянника.
По крайней мере, внезапная гибель жеребца Натаньела стала причиной некоторой передышки.
- Бедный мальчик! - сочувственно проворковала Летиция Грант, когда Натаньел вышел.
- Он с детства любит животных, - вздохнула миссис Уилсон, бросая нежный взгляд на Гектора. Песик уютно спал в своей корзинке у камина, который приказали затопить исключительно ради его удобства.
Элизабет стало немного легче, когда она услышала, как две дамы говорят о Натаньеле, словно о мальчике. Несомненно, тетушке и кузине он в самом деле кажется еще маленьким. Для нее Натаньел мужчина, красивый мужчина, при одной мысли о котором у нее учащенно бьется сердце. А когда она вспоминает его руки и губы… Конечно, он нравится ей не только поэтому. Она давно уже поняла, что напускной цинизм и деланая скука графа Осборна - всего лишь щит для более нежных чувств. Возможно, к Элизабет он испытывает лишь физическое влечение, но тетушку он любит неподдельно, а к слащавой и назойливой Летиции относится вполне терпимо. Со слугами и гостями он неизменно вежлив…
Похоже, исключениями из правила служат только она и сэр Руфус Теннант!
- Думаю, завтра, после отъезда Натаньела, нам всем пора начать готовиться к отъезду в Лондон. - Миссис Уилсон не спрашивала, а утверждала; очевидно, ей не требовалось ответа ни от Летиции, ни от Элизабет.
Элизабет и сама сейчас больше всего хотела вернуться в столицу, поэтому она прикусила язык, уверенная, что с ее мнением никто не посчитается, тем более что положение ее в доме миссис Уилсон стало весьма шатким.
Она встала:
- Вы позволите мне выйти?
- Куда вы? - подозрительно спросила миссис Уилсон.
Хозяйка дома имела полное право задать подобный вопрос; Элизабет поразилась ее проницательности. Девушка намеревалась пойти к Натаньелу в библиотеку и наедине выразить ему свое сочувствие. Может, миссис Уилсон обо всем догадалась?
- Я подумала, что воспользуюсь этой возможностью, чтобы… отдохнуть перед ужином.
- По-моему… - Миссис Уилсон резко осеклась, потому что в малую гостиную вошел Сьюэлл.
- Мадам, к вам сэр Руфус Теннант, - без выражения объявил он.
Сердце Элизабет упало. Она совсем забыла о том, что сэр Руфус прислал ей розы! Ей не хотелось благодарить его даже письменно, и вот он явился лично.
Как она жалела, что не ушла раньше! Поскольку миссис Уилсон пока не разрешила ей уйти, придется пробыть в малой гостиной еще несколько минут… Элизабет стало страшно. Что сделает граф, особенно в его теперешнем настроении, когда узнает, что сэр Руфус нарушил его категорический запрет появляться в Хепворт-Мэнор?
- Проводите его сюда, Сьюэлл! - Миссис Уилсон почти не скрывала досады. Как не вовремя приехал сосед! Правда, ей удалось изобразить вполне любезную улыбку, когда гость вошел. - Сэр Руфус, пожалуйста, извините, что я принимаю вас в такой неофициальной обстановке.
Теннант официально поклонился; миссис Уилсон благосклонно кивнула ему и продолжала:
- Боюсь, все мы сегодня несколько не в духе.
- Я уже слышал, - отвечал сэр Руфус. - Здесь, в деревне, миссис Уилсон, новости и слухи распространяются гораздо быстрее, чем в Лондоне, - добавил он, увидев, что хозяйка дома изобразила удивленную мину.
- Да, похоже… - Миссис Уилсон нахмурилась, поняв, что происшествие в ее владениях стало поводом для пересудов.
Сэр Руфус снова поклонился, и взгляд его бледно-голубых глаз устремился на Элизабет.
- Дамы…
- Здравствуйте, сэр Руфус, - произнесла Элизабет, едва заметно кивнув. Летиция, напротив, оживленно поздоровалась с гостем.
Сэр Руфус уютно устроился в низком кресле, на которое ему указала хозяйка, и спросил:
- Осборн, кажется, лишился одной из своих лошадей?
В его голосе не было сочувствия, и Элизабет это страшно возмутило. Ей показалось, что хозяйка дома разделяет ее негодование, ибо щеки миссис Уилсон запылали. Почтенная дама объявила:
- В нашей семье всегда очень любили животных! - Видимо, бесчувственность соседа заставила миссис Уилсон забыть его прежние заслуги.
- Я уже заметил, - ответил сэр Руфус, косясь на Гектора, лежащего в корзинке. Песик немедленно отозвался гортанным рычанием.
На сей раз миссис Уилсон и не подумала извиняться за поведение своего любимца.
- По-моему, вы не разделяете наших взглядов, сэр Руфус?
Гость пожал широкими плечами:
- Вынужден признать, что я действительно не понимаю, почему англичане… и англичанки… - он сухо кивнул хозяйке дома, - питают такую слабость к четвероногим существам.
У Элизабет перехватило дух; ей показалось, что атмосфера в малой гостиной начинает накаляться. Казалось, миссис Уилсон вот-вот взорвется, забыв о своей всегдашней учтивости по отношению к гостям.
- Наверное, Теннант, все дело в том, что вы вообще не способны никому дарить свою привязанность - ни четвероногим, ни двуногим! - вдруг нарушил тишину презрительный голос Натаньела Торна.
Элизабет круто развернулась к двери, увидела стоящего на пороге графа и ахнула от ужаса. Натаньел не сводил грозного взгляда со своего соседа.
Теннант медленно поднялся на ноги и ответил ему с не меньшим презрением.
- Осборн, я прощаю вам вашу грубость только потому, что вы сейчас скорбите по своему ценному жеребцу.
- Ценность Черныша для меня измерялась отнюдь не фунтами, шиллингами и пенсами! - выпалил Натаньел. - И не настолько я сейчас охвачен скорбью, чтобы не помнить, с кем говорю!
- Натаньел… - еле слышно произнесла миссис Уилсон.
- Теннант, что вы здесь делаете?! - полным гнева голосом воскликнул Натаньел, не обращая внимания на слова тетушки.
- Я приехал с визитом к миссис Уилсон.
- Зачем?
Сэр Руфус слегка покраснел, но тут же ответил со своей всегдашней напыщенностью:
- Во-первых, я решил лично принести свои соболезнования по случаю того, что ваш конь околел…
- Судя по тому, что я только что услышал, вы бы лучше не утруждали себя соболезнованиями! - язвительно ответил Натаньел. - А что во-вторых?
Теннант шумно втянул в себя воздух:
- Осборн, я не обязан отчитываться перед вами!
- Поскольку я единственный мужчина в доме, не могу с вами согласиться! - Натаньел прекрасно понимал, что с таким его утверждением спорить невозможно.
Сэр Руфус снова как будто замялся:
- Я думал, с разрешения миссис Уилсон, пригласить мисс Томпсон на небольшую прогулку.
Натаньел презрительно фыркнул:
- Насколько я понимаю, после вчерашней прогулки мисс Томпсон не испытывает никакого желания куда-либо ехать или идти с вами. Я прав, мисс Томпсон? - Он повернулся к Элизабет, надменно-вопросительно подняв брови.
Элизабет была застигнута врасплох. В малой гостиной по-прежнему царила напряженная атмосфера. Нарочитая грубость племянника так поразила миссис Уилсон, что она сидела словно онемев и ошеломленно наблюдала сцену назревающего скандала. Летиция и вовсе застыла от изумления. Сэр Руфус побагровел и набычился, казалось, еще немного - и он набросится на Натаньела с кулаками. Ну а сам Натаньел…
Натаньел еще никогда не казался Элизабет таким холодным и таким… опасным. Даже вчера, когда он застал ее в объятиях сэра Руфуса, он выглядел хладнокровнее. Более того, судя по его виду, он как будто хотел, чтобы соперник нанес первый удар, потому что у него в таком случае появится повод ответить. Если он, конечно, нуждается в каком-либо поводе…
Обернувшись, Элизабет холодно взглянула на сэра Руфуса:
- Лорд Торн совершенно прав. Я простудилась и не собираюсь никуда выходить.
- Итак, Теннант, вы слышал и: мисс Томпсон сама вам отказала, - заметил граф.
Его соперник с недовольным видом поджал губы и обратился к Элизабет:
- Прискорбно слышать о вашем нездоровье! Можно будет навестить вас завтра?
- Я…
- Боюсь, сэр Руфус, это невозможно, - поспешно вмешалась миссис Уилсон. - Ввиду выздоровления графа Осборна и печальных ассоциаций, которые сейчас вызывает у него мое поместье, я решила, что завтра мы все возвращаемся в Лондон.
- Завтра? - забормотал сэр Руфус. - Но как же… Значит, и мисс Томпсон тоже уедет?