- Не просто любит, - горячо отозвался "енот", - она - королева этого инструмента. - Он откинулся на мягкий обтянутый коричневым дерматином подголовник, приделанный к стене купе. Анна увидела перед собой гордого отца. - Я так рад, что ее наконец выпустили на сцену вместе со знаменитым оркестром. Вы слышали о Национальном оркестре народных инструментов?
Анна пожала плечами.
- Не слышали. Не знаете. Но непременно узнаете.
- Почему? Я вообще-то не слишком… музыкальна. Я не хожу на концерты, - заметила Анна. Ей не понравилось чувство, которое внезапно царапнуло ее. Как будто она в чем-то виновата. А этого она не любила.
- Потому что я уверен: так будет. Вот и все.
Она пожала плечами в тот момент, как дернулся поезд. Анна подумала, что ее не слишком вежливую реакцию можно объяснить началом движения. Ей стало спокойнее - зачем беспричинно обижать человека?
Анна повернулась к окну, скользнула взглядом по фигурам самых упорных провожающих, они переминались с ноги на ногу. Таких в Москве совсем мало, заметила Анна, не то что в Суходольске. На самом деле - зачем они здесь? Вещи в вагоне, пассажиры на своих местах. Порядок.
- А всегда получается то, в чем вы не сомневаетесь? - спросила она, отвернувшись от окна и удивив вопросом саму себя.
- Конечно, - быстро отозвался он. - Если сомневаешься в чем-то, то это не получится.
Анна засмеялась.
- Мне бы вашу уверенность, - бросила она.
- Неужели недостает своей? - Насмешка в его голосе ничуть не обидела Анну, она показалась ласковой. Отцовской, что ли. Он словно перенес свои чувства к дочери на Анну. Конечно, Анна раза в полтора старше ее, но он сам прожил на свете больше Анны лет на двадцать, не меньше.
- Нет, - призналась она честно, - недостает.
- Если вы точно знаете, чего хотите, такого просто не может быть, - с неподдельной уверенностью заявил он. - Делайте, что должно, и все получится. Моя дочь, к примеру, заканчивает академию и станет дирижером. Потому что она этого хочет.
- У нее, конечно, все получится, - согласилась Анна. - У вас очень… обаятельная дочь.
- Энергичная, - уточнил он. - Деятельная. Она хочет не только солировать на домре, а научиться управлять оркестром. Большим, который подчиняется только ей. Она опускает дирижерскую палочку вниз, - рука нырнула почти под столик, - самая сильная доля такта. Палочка взлетает вверх… - Он картинно поднял руку.
- Самая слабая доля такта, - закончила за него Анна.
- А вы откуда знаете?
- Да ниоткуда. Я просто догадалась.
- Вы находчивая. Странно слышать, что вы отказываете себе в уверенности. Она непременное свойство каждого находчивого человека. Надо только хорошенько поискать в себе уверенность. - Он улыбнулся. - Попробуйте.
- Прямо сейчас? - с ехидцей спросила Анна.
- Почему бы и нет? Ищите. - Он засмеялся.
- Уже начала, - сказала Анна и выпрямила спину.
- Не верите, да? - заметил мужчина.
- Скорее сомневаюсь, чем не верю, - призналась Анна, снова расслабившись и привалившись к стене.
- Сомнение хорошо не всегда. Иногда стоит принять то, что вам предлагают, - назидательно произнес он.
- Все подряд? Все, что предлагают? - В голосе Анны слышался протест. Перед глазами возник Витечка, но не теперешний, а тот, который предложил себя. С которым она сейчас не знала, что делать. Зачем она приняла то, что он предложил?
- Человек слышит истину сердцем, - сказал мужчина. - Если слушать себя, то не ошибетесь.
- Вы можете привести пример? - Анна склонила голову набок, наблюдая за лицом попутчика.
- Охотно, - сказал он. - Я вам расскажу свою историю. Она… почти невероятна.
Мужчина привалился к стене купе, вздохнул, уже собрался произнести первую фразу, как вошли двое. Они дежурно поздоровались, не глядя на попутчиков, закинули полупустые и оттого легкие дорожные сумки на свои верхние полки, шепотом перебросились словами и вышли из купе.
Анна потянулась к ручке двери и задвинула ее.
- Рассказывайте, - поторопила она его. - Я внимательно слушаю.
3
Он рассказал. Анна молчала, не зная, что говорить. Она смотрела на него, не мигая. Да, она слышала, такое бывает. Но чтобы прямо перед ней сидел человек из неведомого ей мира?
- Вы смотрите на меня, словно силитесь рассмотреть нечто. Чего нет у других людей, - с улыбкой заметил он.
- Но я никогда… никогда не видела так близко никого из…
- Может быть, видели, но они не признавались.
- Потому что это принято скрывать, да?
Он пожал плечами:
- Да, но то время прошло. Впрочем, - он хитровато посмотрел на нее, - не всем под силу выдержать немигающий взгляд столь прекрасных серых глаз, - насмешливо закончил мужчина.
- Простите, - спохватилась Анна. - Я веду себя неприлично. Но если честно, когда раньше я слышала все эти названия…
- Какие из них? - Он перебил ее, словно пытаясь дать ей время подумать, не сказать что-то такое, от чего она смутится сама.
- Баптисты, адвентисты…
- Я сразу уточню. Это не одно и то же. Хотя и те, и другие принадлежат к одной ветви христианства. Протестантской.
- Да, я понимаю. Но мне казалось… все эти люди должны быть…
- Какими? - Он с интересом смотрел на нее.
- Не знаю точно… Но не такими, как… вы.
- Гм. Чего же нет во мне, на ваш взгляд? - Мужчина ожидал ответа, не сводя с нее глаз.
- Ничего нет, - с досадой сказала Анна.
Он засмеялся.
- Прямо совсем ничего, да? - поддразнивал он.
- Вы нормальный, у вас красивая дочь…
Он вздохнул.
- Не трудитесь, не стоит отягощать себя неточными словами. Вы говорите так потому, что слышали что-то от кого-то. Они - от кого-то еще. В прежние времена многих считали сектантами. А запретный плод не только сладок, он еще и опасен.
Анна засмеялась:
- Вот это точно.
- Но в нем есть всегда что? Как в любом плоде - зерна, - сказал он. - Здоровые и полезные. Я рассказал вам, как попал в новый для себя мир. Неожиданно, верно? Но должен признаться, я понял за эти годы то, что хотел бы, чтобы поняли другие.
- Ваша дочь… тоже?
- Она заканчивает дирижерский факультет академии, которая принадлежит церкви, на которую я работаю, - сказал мужчина.
Глаза Анны стали еще круглее.
- Там… там есть такой факультет?
- Да, в академии учат не только богословию. Между прочим, даже люди невоцерковленные могут прослушать курс по выращиванию экологически чистых овощей. Есть такая знаменитая система американского доктора Миттлайдера.
Анна молчала.
- Но я не принадлежу к церкви, - сказал он. - Я работаю на нее. Я, по сути, менеджер издательского проекта. Занимаюсь книгами скорее нравственного содержания, чем богословского.
- Но вы сказали, что дядя вашего отца оставил вам наследство при условии…
- Он не настаивал на том, чтобы я крестился и стал членом церкви. Его задача состояла в другом - его деньги должны работать на пользу людям той церкви, к которой принадлежал он. Из-за гонений на которую в свое, теперь уже далекое, время он уехал в Америку. В Калифорнию. Он хотел остаться русским так сильно, что даже поселился в местечке неподалеку от Форта Росс.
- Русского Форта, - быстро сказала Анна. - Я знаю. Когда моя бабушка ездила за шиншиллами, ее тоже возили в Форт Росс.
- Верно. Я тоже был там, - сказал мужчина. - Русские заплатили индейцам за землю разными товарами, как писал путешественник Василий Головнин. Мне сказали, что Форт Росс сейчас выглядит лучше, чем в годы своего создания, в 1812 году. Его восстановили уже после Второй мировой войны. Его разрушило землетрясение 1906 года.
- Да, бабушка говорила, что из старых строений остался только дом управляющего, - кивнула Анна. Надо же, они нашли общего знакомого по имени Форт Росс. И она уже более свободно спросила его: - Значит, вы просто издаете книги?
- Вы почти правы.
- Почему почти?
- Потому что нельзя просто издавать книги. Их все равно читаешь и что-то вычитываешь.
- Неужели в ваших книгах есть что-то такое, что можно читать тем, кто не…
- Все можно читать всем. А восприятие зависит от знаний, которыми вы запаслись до того, как открыли книгу.
- Тогда скажите, - Анна подалась вперед, - что вас удивило больше всего. - Она поморщилась. - Нет, погодите, я задам вопрос иначе. Есть ли в них что-то такое, чего вам жаль, что вы не знали раньше? Что, может быть, изменило бы вашу жизнь? - Анна чувствовала, как горят щеки.
Мужчина откинулся на подголовник и сложил руки на груди. Они были сильные, Анна заметила, как напряглась ткань пиджака на боках и на рукавах. Ей понравилось то, что она увидела.
- Скажу. Охотно. Я понял одну очень важную ошибку, которую допустил в своей семейной жизни, - сказал он. Анна почувствовала, как натянулась ее собственная кожа. Ничуть не слабее, чем ткань его пиджака. - Оказывается, я никогда не хвалил жену так, как надо. И она меня тоже.
Анна фыркнула и разочарованно расслабилась. Она быстро выпрямилась, отодвинулась, давая понять, что не хочет, чтобы ей морочили голову.
Но мужчина продолжал:
- Понимаете, нам иногда кажется, что если мы кого-то хвалим, то поступаем неискренне. Мы стесняемся выразить свои чувства. Похвала может быть завышенной, но она человеку нужна. Я теперь это знаю и хвалю.
- Свою жену? И она вас тоже? - насмешливо спросила Анна.
- Нет, - ответил он. - Мне жаль, но жену я могу похвалить только мысленно. Ее больше нет.
- Она… ушла от вас?
- Она ушла… да. Сначала не поехала со мной, потом умерла.
- Простите. - Анна почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
- Вы ни в чем не виноваты, - бросил он. - Но у меня есть человек, которого я хвалю. - Он многозначительно посмотрел на нее, а она промолчала. - Я рад этому. Что еще я понял, оказавшись в новой для себя жизни? - продолжал он. - Я поверил, что мало кому из нас удается встретить человека, который был бы тем идеалом, который мы рисовали себе в мечтах.
- Я никогда никого себе не рисовала. - Анна энергично покачала головой.
- Рисовали, втайне, - настаивал он. - Обычно человек отрицает, ему не хочется винить себя, если что-то не удалось. Легче сказать: так вышло. - Он вздохнул. - Неправда. Правда заключается в том, что надо убедить себя: твой брак - это то, что вы создали своими руками. Оба, вместе с партнером. Вы приняли его в свою жизнь. Я говорю это о себе, - добавил он тихо.
Анна молчала, но чувствовала, как печаль сжимает сердце. Конечно, она сама приняла Витечку в свою жизнь. Он бегал за ней с шестого класса. Он готов был носить ее портфель. Она насыпала ему снега за шиворот, большая девочка - тощему пареньку, который был на два класса моложе ее. Он лазил для нее за яблоками на самую верхушку дерева. Оно росло во дворе дома, в котором они оба жили. Потому что дерево могло выдержать его, а ее - нет. Но яблок хотелось…
- Счастливый брак не союз двух совершенных личностей, - продолжал он. - Это два человека, которым хватило мудрости не делать трагедии из того, что у них разные характеры, взгляды и вкусы. Они примиряют их, как бы не было трудно. Я понял наконец одну, нет, две тайны за последние восемь лет. Да, две, их не стоит соединять, - сказал он.
- Какие? - В глазах Анны светился интерес.
- Мужчина жаждет, чтобы жена им восхищалась, одобряла его поступки. Абсолютно любой мужчина, заметьте. Если вы хотите, чтобы он продолжал вас любить всю жизнь, восхищайтесь им. Но не тайно, а вслух. Пустяк, да? Попробуйте. Но это спасает брак. - Анна фыркнула. - Похвала необходима мужу.
- А вторая тайна, как я понимаю, касается женщины? - усмехнулась Анна.
- Да. Вторая тайна о женщине.
- Что нужно ей? - В голосе звучали любопытство и нетерпение. - Вы это тоже знаете?
- Женщине надо чувствовать, причем каждый день, что ее любят.
- Вам пора стать проповедником, - засмеялась Анна.
- Нет, это мне не грозит. Чтобы стать им, нужно быть воцерковленным. Я - нет. Я вам уже говорил - я менеджер, не более того.
- Но вы можете…
- Для всего надо созреть. Незрелый плод кислит. - Он поморщился.
В дверь купе постучали, звук был такой, словно по ней колотили чем-то металлическим, а не костяшками пальцев. Проводница, ключом.
- Чаек, кофеек? - ласково спросила она. Теперь женщина была в розовом переднике с вышивкой гладью на подоле. В тон занавескам. Суходольск и прежде, и сейчас славился вышивкой.
- Кофе, - сказала Анна.
- И мне кофе, - поддержал попутчик. - Без сахара, лимона и сливок.
- Мне тоже без всего, - добавила Анна. - Голенький.
Кофе вплыл в купе на сером металлическом подносе, он дымился, запах от него шел на удивление кофейный.
- К ночи всех тянет на голенькое, - бросила проводница и засмеялась. - Пейте свой голенький.
Анна хмыкнула. Хорошо же они выглядят, если хозяйка вагона не удержалась от скользкого намека. Но странное дело, от этой мысли ей стало весело. А на самом деле, ей мог бы понравиться такой мужчина, как этот, напротив? Иногда она играла в тайную игру с собой. Смотрела на кого-то и спрашивала: вот с этим она могла бы оказаться в постели?
Чаще всего отвечала "нет".
А с этим? Спросила она себя, утыкаясь носом в чашку с дымящимся кофе. Нос щекотало кофейным паром.
Ох, с э-этим…
Анна почувствовала, как заколотилось сердце. Это от того, что она пьет кофе, напомнила она себе. Только поэтому.
- Этого нельзя делать, - подал голос мужчина, отпив глоток.
Анна вздрогнула и покраснела. Он… о чем? Он что, на своих церковно-нравственных книгах выучился читать чужие мысли?
- Что именно? - спросила Анна, пытаясь говорить как можно спокойнее.
- Пить кофе на ночь.
Как хорошо, что футболка, надетая под мохеровый свитер, не успела прилипнуть к спине.
- По-моему, в дороге что день, что ночь… - она махнула рукой, - одинаковы.
- Согласен. Но если мы не заснем из-за кофе, тогда придется говорить, верно?
- Можно читать, - заметила Анна. - Включить ночник, - она кивнула на узкую лампочку в изголовье, - и читать. - Потянулась к ней рукой, щелкнула выключателем. Свет зажегся. Она снова щелкнула. Погас. - Работает.
- Не люблю. - Он покачал головой.
- Не любите читать? - изумилась Анна. - Но вы только что сказали…
- Я не сказал, что не люблю читать. Напротив, люблю, и очень. Но не в поезде.
- Понятно, мудрые мысли лучше поглощаются в другом месте. - Она насмешливо посмотрела на попутчика.
- Всему свое время и свое место. Так задумано изначально, - заметил он. - Под стук колес хорошо говорить.
- Неужели то, что вы сказали о похвале, на самом деле так важно? - бросила она фразу, желая продолжить то, что прервала своим появлением проводница.
- Да, - ответил он.
- Тогда мне вообще не стоило выходить замуж, - заявила Анна.
- Почему? - Он бросил взгляд на тонкое обручальное кольцо.
- Мне некогда хвалить мужа. Я очень занята. Делами. Я всегда хотела заниматься только своими делами.
- Вам жаль тратить время на мужа с его… игрушками, - усмехнулся мужчина.
- Игрушками? - повторила за ним Анна.
- Конечно. Мужчины смешны в глазах женщин. Я знаю. Я сам через это прошел. Но потом, когда стал понимать мужчин и женщин, я сказал себе: мужчинам надо заставить себя понимать женщин, а женщинам - мужчин. Научиться.
- Научиться? Чему, например?
- Не отталкивать мужчину - это главное. Человек, который рядом с вами, ждет от вас поощрения. Именно от вас. Иначе его бы не было рядом.
Анна молчала.
- Вы знаете, мужчины всю свою жизнь не расстаются с детскими мечтами. Это их свойство, особенность, которую нужно принять. Когда я был в Штатах, меня удивил пастор, который даже в проповеди говорил о корпорациях, цель которых - помочь мужчинам реализовать свои детские мечты. Ваш муж хочет чего-то такого, что вам кажется смешным?
Анна молчала.
- Смешным? Сейчас уже нет. - Она скривилась, и он безошибочно понял, что главное из трех слов в последней фразе - "сейчас". Хотя она все произнесла с ровной интонацией.
- А прежде?
- Ох, прежде… Он хотел собаку, электрошокер, - она нахмурилась, - старинные фотоаппараты. - Но сейчас…
- Он хочет их так же, только вам не говорит, - сказал мужчина.
- Я думаю, он удовлетворяет свои потребности другим способом.
- Вы подозреваете его в чем-то?
- Я просто знаю.
Мужчина вздохнул и молча ждал продолжения.
- Он ездит к своей сестре, у которой два мальчика, два сына. У них есть собака и пневматическое ружье.
Он рассмеялся:
- Точно знаете?
- Я сама подарила им на день рождения. Одному - щенка таксы, а другому - ружье и пульки.
- Когда у мужчины появляются свободные деньги…
- Разве он не должен нести их в семью? - перебила она, строго посмотрев на попутчика.
- Должен. Но так хочется иметь подкожные. - Он засмеялся. - Чтобы купить, например, коробку мозаики и собирать ее вечерами.
- Только не говорите мне, что ваша жена… до того, как… - Анна осеклась.
- Моя жена оставила меня, когда я вдребезги разбил свою жизнь, как она считала.
- Так она умерла… не при вас?
- Нет, - сказал он. - Она не поняла, что я разбил свою жизнь на кусочки для того, чтобы собрать по-новому.
- И… вы собрали?
- Да, - ответил он. - Осталось еще кое-что… дособрать.
- Стать пастором? - быстро спросила она.
- Может быть, даже и так.
- Вы примете крещение и…
- Я смогу это сделать еще при одном условии, - тихо сказал он.
- При каком условии? - так же тихо повторила Анна.
- Когда рядом со мной будет человек, который поздравит меня с прекрасной проповедью.
- Неужели сейчас нет рядом с вами таких людей? - Анна изумилась. - Вокруг вас полно народу, не сомневаюсь. А если вы скажете что-то такое, что тронет всех, они с восторгом это сделают.
- Нет. - Он покачал головой. - Настоящий восторг - это восторг человека, который тебя любит и которого любишь ты. - Он улыбнулся, а она заметила, как напряглось ее тело от желания услышать, что же дальше. - Да, мужчина ценит уважение и одобрение других. Но у каждого должен быть человек, один, единственный, произвести впечатление на которого важнее, чем на всю вселенную. Это его жена. Однажды я поймал себя на том, что моя подруга - ее зовут Лидия - заставила меня самого удивить себя же.
- Ваша подруга…
- Да. Она живет в Питере. Знаете, я терпеть не могу возиться в огороде, а она привезла меня к себе на дачу и попросила вскопать грядку. Я согласился, но без всякого удовольствия. Из вежливости. А потом обнаружил, что работаю со страстью. Мне нравится, впервые в жизни! Понимаете?
- Н-н-да… - неопределенно проговорила Анна.
- Я проанализировал и что понял? - Он засмеялся. - Я копал, а она восхищалась, какие у меня крепкие мышцы. - Он напряг руку, сжал кулак. - Я был в одних шортах и кроссовках. Все верно, мужчины живут восхищением…
- Значит, вы за то, чтобы мужчинам льстить? Вы это серьезно? - перебила его Анна.