Только увидев записи, Джейн осознала, сколь многое необдуманно открыла этому человеку по ходу их невинного "флирта" – и не только о себе, но о своей семье и друзьях. Она доверилась Стиву – это она-то, подозревавшая всех и каждого! – и вот как он ей отплатил!
Черт его дери, да он такой же, как Барни... нет, хуже, потому что теперь Джейн понимала: ее чувство к Барни явилось не более чем романтическим томлением, чуждым реальности. Она была влюблена в любовь, в мечту об идеальном возлюбленном, а Барни всего лишь оказался рядом в нужный момент...
Стив не был совершенством – и не пытался им казаться. Невыносимый и обаятельный, упрямый и кроткий, застенчивый и дерзкий, прямолинейный и скрытный... весь сотканный из противоречий, он должен был бы отпугнуть ее. Вместо этого, завороженная, очарованная, она все больше и больше восхищалась его сложным характером, широтой ума и пламенем сдерживаемой чувственности. Сама того не подозревая, Джейн начала в него влюбляться!
– Будь ты проклят! Ты меня изучал словно под микроскопом!
Джейн смахнула слезу, радуясь темноте и негодуя на себя: ей хотелось разрыдаться на плече того самого человека, который причинил ей боль.
Резкие слова собеседника помогли ей преодолеть мгновенную слабость:
– Перестань, Джейн, ты сама так поступаешь с каждым встречным. Жест там, словечко здесь – все это вода на твою актерскую мельницу! Я, видишь ли, привык записывать собственные наблюдения для того, чтобы лучше понять человека или проблему. Я не собираюсь – то есть не собирался! – показывать мои записи кому бы то ни было.
Этой оговоркой он дал понять, что знает о произошедшем: в порыве отчаяния Джейн уничтожила листки с записями о себе. Хотя, быть может, и не все: она действовала в тот момент больше во власти эмоций, нежели разума, и не догадалась просмотреть все материалы в папке.
– Ради всего святого, неужели ты до сих пор подозреваешь во мне репортера?
Ах, если бы! Сейчас Джейн только порадовалась бы, обнаружив, что имеет дело с трудягой-журналистом, потому что у нее возникли куда более худшие подозрения.
На визитной карточке, попавшейся среди бумаг, Джейн увидела то, что произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Стивен Томас Нортон.
Итак, одно из его имен – Томас.
Должно быть, это совпадение. Не более чем совпадение, лихорадочно убеждала себя Джейн.
Он никак не может быть Томасом Кларком. Сын Элизабет – безработный, живет на пособие, и даже если он в курсе всех передвижений Джейн, то, как утверждала его мать, отсутствие денег не позволит ему поехать на Леовилль. Разве что он прибегнет к мошенничеству.
Но что, если рассказ Элизабет – ложь? В конце концов, она знает только то, что рассказал ей сам Томас. Элизабет панически боялась тревожить мрачное прошлое, ей и в голову не приходило произвести самостоятельное расследование...
Она даже не знала, соответствует ли истине история об усыновившей Тома семье! Что, если Том бессовестно врал своей матери? Что, если Стив бессовестно врал Джейн?
Он сам предупредил ее: не делай поспешных выводов! Из того, что ее знакомый участвует в состязаниях по троеборью, отнюдь не следует, что психически он здоров. Может, душераздирающая история о погибшей жене – выдумка, рассчитанная на то, чтобы вызвать сочувствие.
Конечно, все это до ужаса неправдоподобно, но факты остаются фактами: у Стива есть второе имя – Томас, он был усыновлен, ему примерно столько же лет, сколько сыну Элизабет. Он вырвал из журнала статью про Джейн – может, для того чтобы добавить ее к своей коллекции. И он подробно записывает каждый шаг своей спутницы.
Если не удастся развеять нелепые подозрения, она прямо спросит... Но если Стив и впрямь Томас Кларк, то безопаснее изобразить полное неведение. Ох, почему она не поговорила с психологом, которого рекомендовал ей Фил? Психолог объяснил бы ей, как вести себя при встрече с поклонником-психопатом! Она так надеялась, что этой встречи никогда не произойдет...
– Джейн! – Боже, какой он настойчивый – не признак ли это маниакальной одержимости?.. – Я спрашиваю: неужели ты до сих пор веришь, что я пишу пасквиль для какого-нибудь идиотского журнала?
– Да тебе и написать нечего! – отозвалась она с принужденным смехом, прозвучавшим неубедительно даже для нее самой.
– Ты находишь?
Стив медленно встал, словно охотник, опасающийся спугнуть чуткую добычу. В темноте он вдруг показался ей и выше и крупнее, чем был на самом деле, и сердце Джейн заколотилось где-то в горле.
– Мы пару раз поцеловались, пошутили – это же ничего не значит!
Джейн поспешно поднялась и осторожно отступила назад, выжидая удобного момента, чтобы обратиться в бегство.
– Правда?
Стив обошел ее сзади, тогда она резко развернулась и встретилась с ним глазами. В ушах звенело, по венам неистово мчалась кровь, по спине пробежали мурашки – предвестие паники. Господи, если он и в самом деле Томас, нельзя допустить, чтобы воля ее оказалась парализованной!
– Конечно, правда!
– Тогда почему ты рычишь на меня, словно загнанная в угол лисица? Или боишься, что шутки и поцелуи доставили тебе слишком большое удовольствие? – Стив попал в самую точку.
– Черт тебя побери! – пробормотала она.
– Нет, это тебя черт побери, Джейн! Ты начала игру, и останавливаться мы не будем – даже если ты вдруг поняла, что не ты диктуешь правила!
Джейн воздела руки, словно бы отстраняясь, ограждая себя этим яростным жестом. В голове молнией промелькнула цитата из Шекспира: "Он был одет охотником. О ужас! Ведь он явился сердце мне пронзить!"
– Какая еще игра? – беспомощно прошептала она. – Не пойму, о чем ты...
Стив тихо рассмеялся.
– Вот о чем.
Губы его были столь же теплыми и волнующими, как и в первый раз, тело таким же упругим. И снова Джейн уступила его исступленному порыву. Она не могла бороться, страх растаял в горниле страсти. Как можно бояться того, в чьих объятиях ощущаешь себя такой прекрасной, такой могущественной, такой желанной и впервые за много лет – такой счастливой?
Затрепетав, словно пойманные бабочки, ладони Джейн легли на его мускулистые бедра, пальцы впились в хлопковую ткань мягких брюк, не притягивая его к себе, но и не отталкивая. Стив отстранился от ее губ и в следующее мгновение приник лбом к ее лбу, ласково укачивая Джейн в объятиях, словно ребенка.
– Ты права – чем бы это все ни было вначале, теперь это уже не игра, – выдохнул он. – Давай не будем дразнить друг друга. Пусть все катится к черту. Приди в мои объятия, Джейн, пожалуйста. Я не причиню тебе боли... Я стану защищать тебя... Идем со мной, ослепи меня своей прелестью...
Охотник бросил оружие к ногам жертвы! Какая женщина устоит против столь поэтичного и страстного зова?
Спустя несколько часов Джейн заново мысленно переживала восторг этого упоительного мгновения и проклинала страх, помешавший ей принять приглашение Стива. Ей хотелось очертя голову броситься, в омут любви, но впервые в жизни неизменный оптимизм актрисы иссяк. Она не решилась довериться своим инстинктам, побоялась, что чувства одержат верх над рассудком!
Джейн Лоу, отрада "желтой" прессы, боится совершить рискованный поступок! Ну не смешно ли?
Джейн расхаживала по комнате взад и вперед, а сердце ее рвалось к тому, кого она покинула под азалией. Она обидела его своим отказом? Стив даже не попытался последовать за ней... а ведь маньяк не позволил бы ей уйти просто так?..
Актриса остановилась и приникла ухом к стенке. Из соседнего коттеджа не доносилось ни звука, ни шороха. Она прижалась горячей щекой к прохладной крашеной поверхности и закрыла глаза. Где же он? Почему не ломится в ее дверь, уговаривая передумать?
Да потому что он вовсе не Томас, вот почему, нашептывала больная совесть. Стив – порядочный человек, околдованный коварной соблазнительницей, которая то дразнит его, то отталкивает, смертельно ранит, когда он. пытается ее понять.
Куда же он мог уйти? В бар, утопить горе в водке? Или нет... скорее, одиноко бродит по берегу, растравляя свои раны!
Джейн резко выпрямилась. Что, если Стив угодит из огня да в полымя? Что, если, блуждая по парку, он встретит какую-нибудь бесстыдницу, охотницу за мужчинами, которая охотно даст ему шанс исцелить оскорбленную мужскую гордость?
При этой мысли кровь в ее жилах вскипела от ревности. Стив – в объятиях другой женщины?
Зеленые глаза мрачно сощурились. Джейн приняла решение. Стив ни слова не сказал о любви, но она знала: его неудержимо влечет к ней, и совладать с собой он не в состоянии. Это не просто физическая потребность.
Однако сейчас речь идет не о девичьих грезах – на карту поставлено гораздо большее, и Джейн должна убедиться, как сердцем, так и рассудком, что не повредит ни Стиву, ни себе самой.
Эх, если бы перечитать все его записи – внимательно, от первого слова до последнего, вместо того чтобы судить по нескольким выхваченным наугад отрывкам, бросившимся ей в глаза. Теперь она была уверена, что и другие бумаги в папке – тоже о ней. Может быть, своеобразный "дневник" Стива поможет ей понять, какие чувства и мотивы движут этим человеком?
Быстро поднявшись, Джейн вышла на балкон и заглянула за резную решетку. В спальне соседа свет не горел. Она знала, что, уходя, Стив запирает входную дверь коттеджа, но, может быть, балконную он оставил открытой?
Для гибкой и ловкой Джейн не составило труда перелезть через перила. Пройдя по узкому деревянному парапету и оказавшись по другую сторону решетки, Джейн снова перебралась через перила. Дверь бесшумно подалась под ее рукой, и она с трудом подавила нервный смешок, когда белая тюлевая штора надулась под ветром, окутав ее полупрозрачным саваном. Высвобождаясь, Джейн споткнулась о высокий порог и с грохотом приземлилась на пол спальни.
Что-то щелкнуло в темноте, и свет залил комнату. Встрепанный, сонно щурясь, Стив приподнялся и сел в постели. Мятая простыня соскользнула к поясу, обнажив грудь.
– Джейн?
– Стив? – еле слышно вздохнула она.
Так он все время был здесь! Спал сном праведника, в то время как она металась по коттеджу, гадая, где он! Джейн прижала руку к груди, стараясь унять неистовое сердцебиение и гадая, как ей объяснить свое присутствие у него в комнате.
Но объяснений, похоже, не требовалось. Темные глаза лучились неизъяснимым блаженством.
– Джейн, ты пришла! – Стив сбросил одеяло и поднялся ей навстречу, прекрасный в своей наготе. – Я знал, что так и будет, – шептал он, улыбаясь и идя к ней. – Я знал, что ты передумаешь...
Не только обнажен, но и возбужден, причем сам не осознает этого, смятенно подумала Джейн, глядя, как расстояние между ними стремительно сокращается. В полумраке спальни он походил на ожившую бронзовую статую древнегреческого атлета.
С трудом отведя глаза от того места, где на теле Стива мягко курчавились завитки темных волос, и встретив его взгляд, Джейн внезапно поняла, отчего он не испытывает ни малейшего смущения. Он все еще спал! Он думал, что она – сон!
Подойдя к молодой женщине, Стив обхватил ее за талию и медленно потянулся к ее губам. В его глазах по-прежнему было отстраненно-мечтательное выражение, а губы чуть капризно изогнулись, щекоча ее подбородок. Стив снова блаженно закрыл глаза. Он был совершенно расслаблен, его теплое тело словно обволакивало Джейн, увлекая в мир сонной истомы.
– Коснись меня, – умолял он. – Повсюду, везде... мне нужно чувствовать твое прикосновение, знать, что ты любишь меня... ждешь...
Его ладонь скользила вверх-вниз по ее спине, притягивая Джейн все ближе. Другая рука завладела ее тонкой кистью и погрузила ее в пушистое облачко волос. Стив застонал, вздрогнул, придал ее покорным пальцам нужную форму, выгнул спину и резким движением вошел в ее полусжатую ладонь.
– О да, так... я так люблю твои прикосновения...
Джейн таяла от восторга. Может быть, Стив и расстался с нею, пылая ненавистью, но чувство это явно оказалось недолговечным. Должно быть, она потревожила его в середине эротического сна... и грезил он о ней!
Во сне Стива, в его подсознании, они уже были любовниками, и теперь, если она не остановит его, сон станет явью.
Но она не желала его останавливать. Она даже не вспоминала, зачем пришла сюда. Какая разница! Важно одно: она здесь, и Стив все еще во власти полусонного забытья открывает перед ней душу, не стесненный условностями.
Все существо его излучало силу, и в то же время ощущалась в нем какая-то незащищенная уязвимость, растрогавшая Джейн. Нежность и страсть слились в едином порыве безумия. Во сне Стив говорил о любви, а не о сексе. Во сне он нуждался в ней, доверял ей, знал, что она его не предаст...
Ей захотелось стать его сном. На краткий миг сбросить гнет сомнений, обрести свободу любить, желать и верить в то, что любовь побеждает все. Какие бы неприятные разоблачения ни сулило будущее, по крайней мере в памяти она сохранит блаженные мгновения, не замутненные расчетливым цинизмом.
Ее пальцы ожили, и Стив блаженно застонал. Она прильнула к нему всем телом, сладострастно покачивая бедрами, провела рукой по груди, по мускулистой шее и, приподнявшись на цыпочки, вложила всю душу в долгий, чувственный поцелуй.
Ее пылкий отклик привел Стива в чувство. Губы его похолодели, глаза широко распахнулись, руки замерли, одна – между точеными лопатками, другая – у основания позвоночника.
– Джейн? – потрясение выдохнул он.
– Кто же еще? – Она заставила его наклонить голову и язычком раздвинула его губы, упиваясь изумлением Стива, который никак не мог поверить, что сжимает в объятиях не зыбкое порождение грез, а женщину из плоти и крови.
Терпкое, горячее дыхание обожгло ей лицо.
– Я... Что... что ты здесь делаешь?
– Люблю тебя, – прошептала она. Щеки Стива вспыхнули, в глазах запылала страсть, губы беззвучно разошлись. – Нет... – Тонкий пальчик игриво запечатал ему рот, предотвращая новый вопрос. – Зачем, почему-не все ли равно?
Стив потрясенно глядел на нее во все глаза.
– Но ты говорила раньше...
– Ты намерен разговаривать или заниматься любовью? – оборвала его Джейн, изнывая в предвкушении блаженства и не желая, чтобы доводы рассудка развеяли упоительное безумие.
Стив легонько укусил ее за палец.
– Почему бы не совместить и то и другое?
Она покачала головой, голос ее понизился до томного воркования.
– Сейчас мне не до светских бесед. Твое прикосновение сводит меня с ума. Я хочу совсем потерять голову, дать волю диким инстинктам. Надеюсь, я не чересчур смела на твой взгляд?
На его левом виске пульсировала жилка.
– Понятия не имею, какие у меня взгляды, – ответил он, бессознательно рванув ее к себе. – Я почти ничего не знаю о женщинах и их физических потребностях, так что, скорее всего, это тебя разочарует моя неопытность...
Джейн закрыла ему рот ладонью и погладила напрягшуюся шею, унимая нервную дрожь.
– Это не экзамен, Стив, – мягко упрекнула она. – Доверься своим инстинктам, и они не подведут тебя. Наслаждайся – а остальное придет само собой. – Джейн глубоко вдохнула. – Со мной этого уже давно не случалось. Многие годы... Наверное, я ждала одного-единственного мужчину, который способен дать мне счастье. И этот мужчина – ты.
Она поцеловал его в лоб. Мгновение Стив оставался неподвижен, но только мгновение. Едва смысл слов дошел до его сознания, он силой запрокинул Джейн голову и жадно припал к ее губам. Его руки нетерпеливо двигались по ее спине, опускаясь все ниже и ниже, и вот легкий подол платья рывком взлетел вверх, ладонь его скользнула под прохладный шелк и легла на полоску тонкого кружева, прикрывающую упругие ягодицы.
Стив внезапно отпрянул. Темно-синий шелк платья, прилипший к его влажной коже, отстал с легким потрескиванием и туго обтянул упругую женскую грудь.
– Я не одет, – хрипло сообщил Стив, словно впервые отдал себе в этом отчет.
– А я знаю! – Пальчики Джейн выбили игривую дробь на его плечах и груди, а затем скользнули к мускулистым, напрягшимся бедрам. – Хорошо, что ты не носишь пижамы. Ты просто великолепен: от одного твоего вида у меня голова кругом идет...
Стив побагровел и раздул ноздри.
– Обычно я сплю не так, – принялся оправдываться он, – но сегодня я… не хотел посторонних прикосновений.
Он понимающе кивнула.
– Кроме моих?
– Кроме твоих, – пылко подтвердил он. Она улыбнулась ему дерзкой улыбкой, словно бы бросая вызов. И в его потемневших глазах в ответ мелькнуло что-то демоническое. В нем взыграло мужское начало: нахлынуло упоительное ощущение триумфа. Джейн Лоу наконец-то забилась в его сетях! Когда он уже готов был признать поражение, она возьми да и сдайся! Женщина-загадка, окутанная покровом тайны!
Но скоро последние покровы падут. Она, наверное, думает, что предлагает ему одну-единственную ночь страсти, и только, но он возьмет больше... куда больше. Он познает все ее тайны – так же, как и хрупкое, восхитительное тело.
Его пальцы скользнули под тонкие кружевные трусики, поглаживая бархатистую кожу ягодиц. Джейн затрепетала и инстинктивно подалась вперед, но вместо того, чтобы помедлить, наслаждаясь ее уступчивостью, Стив резко рванул трусики вниз, так что кружевная полоска скользнула к лодыжкам.
Он встретил ее испуганный взгляд взглядом торжествующего победителя. К своему изумлению, Джейн покраснела, и Стив открыто возликовал при этом свидетельстве ее слабости. Он решительно положил руки ей на талию и приказал:
– Сними их.
Джейн повиновалась, всей кожей ощущая исходящий от него жар страсти. Стиву нравилось приказывать ей, и уступчивая покорность женщины еще больше распаляла его смелость.
– На тебе есть лифчик? – низким басом прогудел он.
Джейн кивнула, хотя оба знали: отвечать не нужно. Стив наверняка нащупал застежку лифчика, когда гладил ее по спине. Он спросил только для того, чтобы дать ей понять, что собирается делать дальше. Он хотел, чтобы под шуршащим темно-синим шелком не осталось ничего лишнего, чтобы она, одетая и обнаженная одновременно, покорялась его желаниям...
– Там нет бретелек, – робко прошептала Джейн, когда рука его скользнула в широкий вырез платья и принялась расстегивать крючки.
Стив возился так долго, что ей захотелось завизжать от нетерпения, но сочетание дразнящей неторопливости и неуклюжей неуверенности настолько вписывалось в эротический сценарий, что Джейн заставила себя стоять смирно до тех пор, пока Стив не сдернул шелковистую материю вниз и лишняя деталь туалета не упала на пол.
Никогда еще Джейн не ощущала себя такой привлекательной и желанной, никогда не ждала одобрения так тревожно.
Стив не отрывал глаз от мерцающего синего шелка, окутывающего женскую фигуру подобно полуночному водопаду, шелка, под которым угадывались соблазнительные контуры тела. Невесомая ткань туго натягивалась на груди и каскадом пышных складок спадала вниз по Стройным бедрам и бронзовым от загара голеням. Грудь Стива прерывисто вздымалась и опадала, глаза горели страстью, граничащей с безумием.