- Здесь нам не дадут спокойно поговорить, - сказал он. - Давай перейдем в другое место.
И он предложил Софии руку. Поколебавшись, она оперлась на нее. Они прошли дальше по дорожке, которая петляла между кустами. Свернув снова на огороженную с трех сторон живой изгородью площадку, они остановились. Этот уединенный уголок был очень похож на тот, который они недавно покинули. Однако он оказался занят.
Заметив целующуюся парочку, Макс дернул Софию за руку и увлек ее снова на дорожку. В глаза Софии бросилось платье, которое было на даме, находившейся в объятиях своего возлюбленного. Это был именно тот наряд, который она подарила кузине Шарлотте. Неужели кузина?.. Нет, в это невозможно поверить!
Макс тем временем подвел Софию к другому закутку, напоминавшему глубокую нишу в стене из кустарников. Однако и там расположилась парочка. Макс тихо извинился, а София, бросив взгляд через плечо, узнала в кавалере, страстно обнимавшем стройную даму, лорда Роксбери.
Боже! Похоже, весь сад Воксхолла был полон целующихся пар. И только она, София Истерли, не целовалась со своим любимым, хотя ей очень этого хотелось. Как несправедлива жизнь!
После Макс с Софией наткнулись еще на три парочки, прятавшиеся в укромных уголках сада. Макс вел Софию все дальше и дальше, и она в конце концов стала опасаться, что они заблудятся.
- Макс, ты знаешь, где мы сейчас находимся? - потеряв терпение, спросила она и резко остановилась.
- Конечно, - ответил он и потащил ее дальше.
Они еще несколько раз свернули и оказались в тупике. Перед ними возвышалась стена из подстриженного густого кустарника.
София тяжело вздохнула.
- Нам нужно спросить у кого-нибудь, как выйти из этого лабиринта.
- Я сам могу найти выход. Я хорошо представляю, где мы сейчас находимся, - заупрямился Макс.
- Зачем ты морочишь мне голову? Мы заблудились, и ты должен честно это признать!
- И не подумаю. - Он схватил ее за руку и потащил к другой дорожке. - Давай найдем место, где мы сможем спокойно поговорить.
Дорожка огибала высокую стену из кустарника. Обогнув ее, Макс с Софией оказались на огромной лужайке, заполненной веселой нарядной толпой. Люди прогуливались, смеясь и оживленно разговаривая.
- Проклятие, - пробормотал Макс.
София едва не расхохоталась и, чтобы сдержать смех, закашлялась.
- Думаю, здесь нам вряд ли удастся поговорить без свидетелей.
- Да. Здесь не поговоришь… - промолвил Макс и задумчиво взглянул на Софию. - Я знаю, что нам делать.
- Что?
- Давай поедем ко мне.
У Софии учащенно забилось сердце. Она не сразу ответила. Часть ее души сопротивлялась, однако другая была готова принять предложение мужа.
- Хорошо, - в конце концов глухо произнесла София и не узнала собственного голоса.
Они не заметили, как доехали до дома Макса. Поездка прошла словно в тумане.
- Пройдем в гостиную? - спросил Макс.
- Нет, сначала я хочу взглянуть на твои картины.
Он заколебался.
- Они в спальне. Там хорошее освещение.
Возможно, было бы лучше, если бы София немедленно уехала отсюда, однако она не тронулась с места. Она понимала, что наступило время окончательных решений, судьбоносного выбора. И пусть ее выбор принесет новое разочарование, это будет лучше, чем зияющая пустота внутри, которую она испытывала в течение двенадцати лет.
- Я не возражаю, давай поднимемся в твою спальню.
Макс бросил настороженный взгляд на жену и, не говоря ни слова, повел ее наверх. Они вошли в просторную комнату, которая одновременно служила спальней и мастерской. Одна стена была прорезана рядом окон, которые сейчас были занавешены. Обстановка была очень пестрой, яркой. На кровати лежало алое покрывало, на незаконченные работы были накинуты куски ткани насыщенного зеленого цвета, пол устилал ярко-синий ковер.
- Теперь я понимаю, почему ты работаешь здесь.
- Это станет еще более понятным, когда ты увидишь, как эту комнату заливает солнечный свет после полудня.
Макс стал зажигать лампы и светильники, стоявшие повсюду. София медленно обошла комнату, пощупала резьбу на деревянной спинке кровати, провела рукой по гладкой мраморной столешнице, на которой в беспорядке лежали кисти, а потом дотронулась до натянутого на подрамнике холста. У окна на мольберте стоял пейзаж, на котором было изображено поле, залитое летним солнцем.
- Замечательная картина, - промолвила София. - Ты стал писать по-другому. Теперь в твоих работах чувствуется глубина, искренность.
- Все течет, все изменяется. Это закон жизни.
Они помолчали. София не знала, что еще сказать, и скользнула взглядом по работам Макса. Однако они все были завешены тканью. София хотела открыть одну из картин, однако Макс перехватил ее руку:
- Не надо.
- Почему?
- Эти работы незакончены.
София мягко высвободила руку и потерла запястье, на котором остались следы от пальцев Макса.
- Я и не знала, что ты можешь работать сразу над десятком картин.
Макс пожал плечами:
- Над ними можно работать бесконечно. На одной что-то подправить, на другой что-то убрать, добавить глубины и цвета. Картины часто живут своей собственной жизнью.
- Я хочу взглянуть на них.
- Когда-нибудь, может быть, ты их увидишь.
Раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошел слуга с подносом в руках. На подносе стояли бутылка вина, два сверкающих гранями хрустальных бокала и тарелки с малиной и сливками. Слуга поставил поднос на стол, убрал с него кисти и, поклонившись, вышел.
- Давай выпьем, - сказал Макс и налил вино в бокалы.
Взяв один из них, София сделала глоток. Макс не сводил с нее глаз.
- Мне кажется, сегодня вечером ты выпила довольно много, - заметил он.
- И все же еще один бокал вина пойдет мне только на пользу, - промолвила она.
Их взгляды встретились, и София поняла, что Макс ее хочет. Ей стало нечем дышать, сердце бешено заколотилось в груди.
Продолжая смотреть в глаза Максу, она поставила бокал на стол и медленно вынула шпильки из волос. Каждое ее движение приближало неизбежную развязку.
Волна густых волос упала на плечи Софии, и у Макса перехватило дыхание.
- София?.. - прошептал он.
Это прозвучало как вопрос. И в ответ София спустила с плеч лиф платья. Шелковый наряд соскользнул и с тихим шелестом упал к ее ногам.
Макс долго пожирал ее глазами. Он как будто ласкал ее, не прикасаясь. И только через минуту он протянул к ней руку и хриплым голосом спросил:
- Можно, я сниму сорочку?
От его слов Софию бросило в жар.
Она кивнула, и он медленно раздел ее.
- Ляг на кровать, - прошептал Макс, и София подчинилась.
Она легла на шелковое алое покрывало и раскинула руки, готовая принять мужа в свои объятия. Однако Макс не спешил присоединяться к ней. Он долго стоял над Софией, любуясь ее обнаженным телом, казавшимся золотистым в мягком свете горящих свечей.
- О, как долго я мечтал об этом мгновении, - прошептал он. Его глаза сияли от счастья.
Макс отошел к маленькому столику и взял кисть. София с беспокойством посмотрела на него. Щетинки на конце кисти были густыми и мягкими. Захватив малину и сливки, Макс снова подошел к кровати.
У Софии перехватило дыхание, когда Макс, обмакнув кисть в сливки, провел ею по ее левой груди, а затем припал губами к соску. Она застонала от наслаждения. Сливки приятно холодили кожу, а от губ Макса по телу побежала сладкая судорога.
Затем он снова обмакнул кисть, провел ею линию от груди Софии через пупок вниз, а потом стал слизывать сливки. София выгнула спину от острого наслаждения и запустила пальцы в густые волосы Макса.
- Ты так прекрасна, - прошептал он, покрывая поцелуями ее грудь и живот.
Потом он прочертил линию из сливок и малины на внутренней стороне ее бедер.
- Я мечтал, дорогая, снова увидеть твой затуманенный от страсти взгляд, твои пламенеющие от наслаждения щеки. А еще я мечтал вот об этом…
И он провел кистью по ее лону. София издала приглушенный крик.
- Макс! - застонала она. - Прошу тебя, Макс…
- Чего ты просишь? Ты хочешь, чтобы я сделал это еще раз?
И он снова - теперь уже медленно - провел кисточкой по лону Софии. По телу опять пробежала судорога. София вцепилась в покрывало и выгнула спину.
- О Боже, Макс, пожалуйста! Я хочу… - Она запнулась, ей было трудно произнести эти слова, но они сами вырвались из недр ее души. - Я хочу тебя!
Она хотела получить ласку от живого трепетного мужчины. На ее глазах выступили слезы.
Макс быстро разделся. Он тоже сгорал от желания.
Бросившись на кровать, он раздвинул бедра любимой и вошел в нее. София затрепетала, окружающий мир перестал существовать для нее. Она устремилась навстречу Максу. После первого толчка из ее глаз брызнули слезы счастья, и она выкрикнула его имя.
Прежде чем сделать второй толчок, Макс поцеловал жену, и она лихорадочно вцепилась в его плечи. С каждым движением он проникал все глубже в ее лоно. В его возбужденном теле копилось напряжение, которое требовало разрядки. София подняла ноги и обняла талию Макса. Она шептала ему ласковые слова, которые никогда прежде не произносила.
Толчки Макса становились все яростнее, и возбуждение Софии достигло своих пределов. Они одновременно пережили мощную разрядку и без сил упали на постель, обливаясь потом и тяжело дыша.
София испытывала блаженное чувство полноты и покоя. Ей так не хватало этих ощущений двенадцать лет, которые они прожили в разлуке. Однако через какое-то время дымку неги вновь рассеяла привычная грусть. Даже страстные объятия не заглушили в душе Софии прежних сомнений. Внезапно на ее глаза вновь набежали слезы, и она закрыла лицо рукой.
Через мгновение София почувствовала теплое дыхание Макса на своем виске.
- Дорогая, тебе было хорошо?
София сглотнула, стараясь избавиться от комка, подступившего к горлу, и, убрав руку с лица, слабо улыбнулась:
- Я потрясена и обессилена до такой степени, что мне трудно пошевелиться. А вообще-то мне хочется вскочить голой на подоконник и объявить всему миру о том, как мне хорошо с тобой!
Макс расплылся в счастливой улыбке.
- Любовь моя, - промолвил он. - В постели ты - огонь. Ты даешь мне целую палитру ярких эмоций. Твоя ненасытность восхищает меня. Мы созданы друг для друга.
София печально взглянула на мужа:
- В постели у нас с тобой никогда не было проблем. А вот любовь давалась с трудом.
- Мы можем исправить ошибки. Я знаю, у нас получится!
София закрыла глаза. Исправить ошибки в браке? Какой себе это представляет? Неудавшийся брак - это не карета со сломанным колесом, которое можно заменить, а потом отправиться дальше. Рану, которую Макс нанес ее сердцу, нельзя было исцелить. София чувствовала это. В их отношениях навсегда сохранится привкус горечи.
Макс вздохнул.
- Поспи, София. Мы поговорим, когда пройдет усталость.
Глаза Софии начали слипаться. Она выпила сегодня слишком много вина, а потом пережила настоящий взрыв эмоций. И теперь у нее не было сил даже для того, чтобы что-нибудь ответить Максу. Она решила обдумать ситуацию завтра утром и, свернувшись калачиком, прижалась щекой к плечу Макса.
Он гладил ее по голове до тех пор, пока она не уснула. - Я никогда больше не повторю своих ошибок, - прошептал он, уткнувшись лицом в ее мягкие локоны. - Никогда, любовь моя! Я сумею найти путь к твоему сердцу. Вот увидишь!
Эти слова успокоили его. Он улыбнулся и тоже провалился в глубокий сон.
Глава 8
"В поединке между лордом Истерли и мистером Риддлтоном за сердце леди Истерли победу, похоже, одержал виконт. Чета Истерли внезапно исчезла с праздника, устроенного в честь годовщины открытия Воксхолла, и с того времени их никто не видел".
"Светские заметки леди Уислдаун" 19 июня 1816 года
София медленно проснулась, чувствуя, как по всему телу разливается восхитительная нега. Рядом с ней лежал Макс. Закинув ногу на ее бедра, муж мирно спал. София улыбнулась и снова закрыла глаза, прислушиваясь к его ровному дыханию.
Макс зашевелился и поменял позу: он убрал ногу с ее бедер и заключил Софию в объятия, крепко прижав к своей груди.
"Я чувствую себя… любимой", - подумала она, прислушавшись к своим ощущениям.
У Софии перехватило дыхание. Да, именно любимой чувствовала она себя сейчас! В этом не было никакого сомнения. Однако двенадцать лет назад она ощущала себя так же, тем не менее Макс предал ее, низвергнув с небес на грешную землю.
София перевела дыхание и осторожно высвободилась из объятий Макса. Затем, стараясь не разбудить его, соскользнула с кровати.
Макс поморщился во сне, а затем перевернулся на другой бок и обнял подушку так, словно это была София. Его подбородок уже успел покрыться жесткой щетиной. Густые длинные ресницы отбрасывали тени на щеки. Этот безмятежно спящий мужчина был очень красив. У Софии потеплело на душе. Однако она не могла проявлять малодушие, потому что была уверена, что Макс не изменится, а значит, их отношения им не спасти.
Собрав с пола свою одежду, София умылась и стала одеваться. Она уже заканчивала застегивать платье, когда вдруг заметила свою ленту для волос, лежавшую на полу рядом с одним из полотен Макса.
Она нагнулась, чтобы поднять ленту, и вдруг увидела, что ткань не прикрывает нижнюю часть картины, на которой изображена изящная женская ножка в шелковой бальной туфельке.
София замерла в неловкой позе. Раньше Макс никогда не писал портреты, уверяя Софию, что у него нет соответствующих способностей. Однако похоже, они у него с некоторых пор появились. Как, впрочем, и натурщица сумевшая вдохновить его на создание портрета.
Ее охватило негодование. Кто эта женщина? Итальянская графиня с яркой внешностью? Смешливая француженка с живыми карими глазами? Впрочем, София не желала выяснять это. Она выпрямилась и на минуту задумалась, машинально наматывая ленту на запястье. Ей, конечно, не было никакого дела до изображенной на портрете женщины, но ее мучило любопытство. Как она выглядела? Была ли красивой? Молодой?
"Ну конечно, она красива!" - сердито подумала София. Она собрала волосы в хвост, перевязала их лентой и обулась.
Проделывая все это, София не сводила глаз с занавешенного портрета. Ее мозг лихорадочно работал, в голове роились сотни мыслей. Черт возьми, кто была эта женщина?!
Она перевела взгляд на постель. Макс мирно спал. Ей вдруг захотелось, чтобы он проснулся и ему можно было бы задать мучившие ее вопросы. Пусть объяснится!
Впрочем, Макс мог и не показать ей портрет.
София поняла, что попала в затруднительное положение. И все же она должна попробовать разбудить его!
- Макс, - негромко позвала она. Но он даже не пошевелился.
- Макс! - произнесла София громче. Муж спал как убитый.
Она вздохнула с облегчением и подумала, что теперь может с полным правом сказать, что честно пыталась разбудить его, но у нее ничего не вышло.
Привстав на цыпочки, София подошла к картине и стянула с нее ткань.
Сначала ей в глаза бросился изящный белый наряд изображенной на портрете дамы. Каждая его складка была тщательно выписана. Подняв глаза, София посмотрела на лицо дамы и затрепетала: это было ее лицо. Макс написал ее портрет! Но на портрете он изобразил ее толстой. Неужели она представлялась ему такой уродиной?! София выронила ткань, которую держала в руках.
- Что это ты делаешь? - раздался сонный голос Макса.
- Я… я только…
- Ты без разрешения смотрела мои картины? - спросил он строгим голосом.
София вскинула подбородок и отвернулась. Ей было трудно говорить с мужем, а тем более спорить, когда он лежал обнаженный в постели.
- Я спросила у тебя разрешения, но ты ничего не ответил!
- Конечно, я же спал.
- Я пыталась тебя разбудить. Разве я виновата, что ты такой соня? Между прочим, я хотела спросить, - перешла она внезапно от обороны к нападению, - какое право ты имел изображать меня в таком виде?
Макс нахмурился:
- В каком еще виде?
- Толстой! Ты изобразил меня жирной уродиной!
- Что?! - Глаза Макса стали круглыми от изумления. - Ничего подобного!
- Не отпирайся, я видела портрет, - сердито прищурившись, заявила София. - Ты продаешь свои картины?
Макс на мгновение задумался, а затем в его глазах зажглись веселые искорки.
- Да. Кстати, большинство картин, находящихся здесь, уже проданы. - Макс самодовольно улыбнулся. - Одну из них на прошлой неделе купил принц.
Принц! О Боже!
- Ты решил отомстить мне? Ты хочешь, чтобы весь мир увидел, какая я толстая?
Взгляд Макса скользнул по ее фигуре и остановился на пышной груди.
- О нет. Если бы я задумал отомстить тебе, то сделал бы это по-другому, в интимной атмосфере, наедине…
София покраснела:
- Прекрати! Скажи честно, чего ты добивался, изображая меня толстой коровой?
- Я не вижу на этом портрете того, что видишь ты, - пожав плечами, сказал Макс.
- В таком случае что ты на нем видишь? Макс на мгновение задумался.
- Знаешь, я вовсе не хотел оскорбить тебя этим портретом. Кстати, он входит в мою частную коллекцию, и я не собираюсь расставаться с ним.
Макс встал и подошел к картине. София еще раз окинула полотно внимательным взглядом. На портрете она была моложе, ее влажные глаза блестели, на губах играла таинственная улыбка. В конце концов, Макс не пририсовал ей третье ухо, не удлинил нос, не изобразил беззубой…
Ее взгляд скользнул по фигуре изображенной женщины: полная грудь, округлые формы, отсутствие талии… София вдруг все поняла и ахнула.
- Ты… ты изобразил меня беременной!
Макс улыбнулся:
- После этой ночи, я надеюсь, моя фантазия станет реальностью.
Однако София не унималась.
- Зачем ты это сделал? Отвечай! - топнув ножкой, потребовала она. - Зачем ты изобразил меня на портрете беременной?
Макс отступил на шаг, любуясь портретом.
- Я хотел представить себе, какой бы ты была, если б я не уехал и мы продолжали бы жить вместе. Хорошо получилось, правда? - Он перевел взгляд с картины на Софию. - Ты всегда была для меня самой прекрасной женщиной на свете, дорогая. И всегда останешься ею.
Сердце Софии сразу же растаяло. Муж говорил так искренне, так проникновенно…
Она попыталась взглянуть на полотно другими глазами и вскоре поняла, что ошибалась - этот портрет был не местью, он был выражением глубоких искренних чувств.
София откашлялась и показала рукой на другие картины:
- А на эти я могу взглянуть? Макс, поколебавшись, кивнул:
- Ну что же, взгляни…
Она сняла по очереди чехлы со всех полотен. На одном из них она была изображена в возрасте девятнадцати лет, ее глаза сияли от счастья. Однако глубоко во взгляде таилась робость, какая-то неопределенность.