Он невесело усмехнулся. Неужели она думает, что мужчина волен следовать голосу рассудка в таких делах?
- Может быть, и не следовало, но такого рода соображения меня не остановят.
Стефан почувствовал, что она дрожит, и прибавил шагу, направляясь к уединенному гроту за небольшим декоративным прудом. Если он не поцелует ее прямо сейчас, то просто сойдет с ума.
Оказавшись в тени грота, расписанного чудесными греческими фресками, он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. Софья охнула.
- Вы поэтому вернулись так рано? - Она обожгла его сердитым взглядом, но внизу горла уже затрепетала тонкая голубая жилка.
Гостья из России могла изображать равнодушие, но все ее тело говорило о другом, выдавало желание и страсть.
- Я вернулся, потому что не мог оставаться вдалеке от вас. - Герцог прижался к изгибу ее шеи. - Жасмин.
- Что?
- Вы пахнете жасмином.
Она содрогнулась, но подняла руки и вцепилась в его плечи.
- Стефан, что вам нужно от меня?
- А разве не понятно? - Он отстранился и посмотрел ей в глаза с мрачной решимостью. Его пальцы уже боролись с ленточками шляпки, легко справляясь с узелком под подбородком. - Я могу объяснить подробнее.
Шляпка полетела на каменный пол, и Софья раздраженно фыркнула:
- Вы уронили мой любимый капор.
Лоно уже горело, мышцы напряглись.
- Милая вещица, но я предпочитаю более естественную красоту. - Так же ловко он вытащил украшенные жемчугами заколки, и золотистые пряди рассыпались по плечам. Застонав от нетерпения, герцог погрузил пальцы в густую россыпь кудрей.
- Золотой шелк…
Она попыталась оттолкнуть его, но только еще крепче вцепилась в плечи.
- Вы хотите отвлечь меня.
Он скользнул губами по лбу, задержавшись на бешено пульсирующей жилке у виска.
- И как, получается?
- Будьте вы прокляты, - прошептала Софья.
- Что за выражения. Эти губки предназначены для другого. - Он наклонился и припал к ее ротику жадным поцелуем. Язык раздвинул трепещущие губы и двинулся дальше, собирая сладкий вкус невинности. Кровь загудела, понеслась по жилам, подчиняясь голосу изголодавшейся плоти. Софья замерла на мгновение, словно застигнутая врасплох этим вторжением, и с тихим вздохом отчаяния прижалась к нему. - Да, - прохрипел он, шаря по ее спине, отыскивая и торопливо расстегивая жемчужные пуговички.
Покрыв поцелуями ее глаза, нос, щеки, он вернулся к раскрытым в ожидании губам и заодно потянул с ее плеч платье. Ткань с легким шорохом соскользнула к ногам.
Софья застонала и, запрокинув голову, посмотрела на него замутненными желанием глазами.
- Слуги…
- Здесь они нас не побеспокоят, - пообещал Стефан, прижимаясь губами к той ямочке у основания шеи, прикосновение к которой неизменно повергало ее в дрожь.
- Они знают, что вы всегда заманиваете сюда несчастных женщин? - прошептала Софья.
- Несчастных? - Он рассмеялся, прижимая ее к стене и запуская пальцы в вырез сорочки. Кожа у нее была мягкая и нежная как шелк. - Вы самая опасная женщина из всех, которых я встречал. Император мудрее, чем я думал.
У нее перехватило дыхание.
- Что вы хотите этим сказать?
- Ответы знаете вы, а не я, - пробормотал он. Выяснение правды интересовало его куда меньше, чем избавление от кружевного корсета. Вслед за ним на землю упала и тонкая сорочка. Софья поежилась, и герцог заключил ее в объятия.
- Стефан… - выдохнула она, когда он захватил губами набухший сосок. - О…
- Ш-ш-ш, любовь моя, - пробормотал герцог, жадно исследуя изгиб ее груди и поглаживая трепещущие бедра.
Ее тело ласкало глаз совершенными формами, соблазнительными изгибами, безукоризненной, нежнейшей кожей. Хрипло выругавшись, Стефан сорвал платок, сбросил нетерпеливо сюртук и жилет и, стащив через голову рубашку, схватил Софью за руки.
- Погладь меня.
Она выгнулась назад и устремила на него тревожный взгляд.
- Я вас предупредила… не путайте меня с моей матерью.
- Да, вы что-то говорили, хотя я и понятия не имею, при чем здесь ваша мать, - прорычал он.
Руки ее дрожали, но она не убирала их с его груди.
- Вы не первый джентльмен, полагающий, что я жажду мимолетного романа и доступна только потому, что у моей матери была связь с императором.
В ее широко раскрытых глазах была такая боль, что в какой-то момент его сердце дрогнуло. Она выглядела такой невинной, такой беззащитной с этими горящими щеками и обрамляющими тонкое личико золотистыми кудрями. Сидевший глубоко в нем защитный инстинкт подал голос, и по спине пробежал тревожный холодок.
Что же скрывается за этим ангельским личиком? Сердце змеи? Нет, он будет глупцом, если поверит ей.
- Вы не первая женщина, отвечающая на мои поцелуи в надежде заманить в свои сети и склонить к женитьбе английского герцога, - спокойно возразил Стефан.
Она вздрогнула и покраснела, словно его слова задели ее гордость.
- Я бы никогда…
- И я тоже, - бесцеремонно перебил Стефан. - Я хочу вас. - Он подкрепил свое желание требовательным поцелуем. - Вы нужны мне. Все просто.
- Боже, - прошептала она, упираясь пальцами в его грудь, когда он снова припал к темному бугорку соска. - Все совсем не просто.
И конечно, она была права.
Просто вожделение, но это…
Усилием воли заглушая голос рассудка, звучавший где-то в затылке, Стефан раздвинул коленом ее ноги и пробежал пальцами по чуткой атласной коже.
Она тихонько вскрикнула от наслаждения, и он тут же поспешил запечатать предательские уста обжигающим поцелуем. Герцог не боялся, что их обнаружат, но опасался привлечь внимание какого-нибудь дурачка, который может по неразумению открыть дверь и помешать ему довести дело до конца.
Софья не только приняла поцелуй, но и вернула его с неожиданной живостью. Ее ноготки вонзились в обнаженные плечи. Рыкнув от удовольствия, Стефан нащупал заветную щель. Плоть уже дала сок, и палец легко раздвинул влажные складки. Пульс страсти нарастал, напряжение достигло предела, требуя немедленной разрядки.
Направляемый сдавленными стонами, он погрузил палец глубже, подводя ее к пику наслаждения. Она заерзала, задвигала бедрами, ища выхода сковавшему мышцы напряжению.
- Полегче, - прошептал герцог и, схватив ее блуждающую бесцельно руку, прижал к распираемой желанием плоти.
Она осторожно сжала пальцы, и он захрипел от нестерпимого наслаждения.
Удерживая одной рукой ее руку, он продолжал другой вести ее дорогой сладострастия. Тишину грота нарушало только их прерывистое дыхание.
- Стефан… мне нужно…
- Знаю, моя голубка. Доверься мне, - пробормотал он, не слыша заключенной в этих словах иронии.
Мыслей не было - было только прекрасное лицо, налитые страстью глаза и рот, раскрытый в немом крике наслаждения.
Ее первый вкус страсти. Первый, но не последний.
Руки ее сплелись у него за спиной, и Стефан, застигнутый врасплох, глухо застонал, подался с силой вперед, и в тот же миг накопившееся напряжение взорвалось. Хватая ртом воздух и пытаясь устоять на ногах под порывом агонизирующей страсти, он тяжело налег на нее.
Боже, что же сделала со мной эта женщина?
Глава 6
Эхо призывающего к обеду гонга разнеслось по особняку, и Софья, дождавшись, пока оно замрет, пробежала по пустому коридору и проскользнула в комнату герцогини.
Конечно, она понимала, что рискует. Большинство слуг были заняты в кухне, где одни помогали готовить, а другие уже потребляли приготовленное, но некоторые постоянно слонялись по дому, и от их глаз не укрывалось ничего.
С другой стороны, что еще оставалось? Можно было бы, конечно, попытаться и даже убедить себя в том, что, уступив домогательствам Стефана, она успешно отвлекла его от той цели, ради которой и приехала в Суррей, но Софья не позволяла себе обманываться.
Случившееся в гроте не имело никакого отношения ни к ее планам, ни к ее преданности России. Она просто не нашла сил оказать обворожительному герцогу достойное сопротивление. И каждый миг в его обществе лишь усиливал его чары.
Нужно найти письма и сбежать из Мидоуленда прежде, чем нежелание обманывать Стефана перевесит верность матери.
Приняв решение, Софья дала знать в кухню, что пообедает у себя в комнате, куда и следует прислать поднос с блюдами, убедилась, что Стефан и Брианна прошли в столовую, и, поставив свою служанку у подножия лестницы в качестве часового, метнулась наверх.
Держа в руке свечу, она вошла в спальню герцогини и торопливо огляделась.
В отличие от большинства других помещений деревянные стенные панели были заменены здесь розовыми камчатными. Узорчатый потолок украшала золотая кайма, а из середины его свисала хрустальная люстра, моментально поймавшая огонек свечи и отразившая его десятками граней. Возле беломраморного камина стояла широкая кровать, укрытая изумрудно-зеленым бархатным покрывалом - в тон подушечкам на золоченых стульях.
Пустая, нежилая комната содержалась в безукоризненной чистоте, а значит, уборка проводилась здесь регулярно и кто-то из слуг мог появиться в любой момент. Чем быстрее она закончит обыск, тем лучше.
Вот только с чего начать и где искать?
За картинами Гейнсборо и Рейнолдса в роскошных золоченых рамах вполне мог поместиться потайной сейф, в углу стояли два шкафчика красного дерева, напротив - письменный стол и инкрустированное французское бюро.
А ведь она еще не входила в будуар за закрытой дверью.
Софья шагнула к письменному столу. Почему бы и нет? Если письма пишут за столом, то почему бы не хранить их там же?
Логика, однако, не принесла плодов. В ящиках обнаружились только самые обыкновенные письменные принадлежности: бумага, перья, чернила, воск и личная печать герцогини.
- Господи! Где же они могут быть?
Она уже перешла к бюро, когда дверь открылась, и служанка, просунувшись в комнату, отчаянно замахала рукой.
- Герцог поднимается, - прошипела она. - Поторопитесь.
- Проклятье. - Софья пробежала через комнату, выскочила в коридор и, схватив служанку за руку, потащила за собой.
- Ну почему бы ему не оставить меня в покое? - прошептала она, злясь и на того, чьи шаги уже приближались, и на себя саму, чье сердце уже радостно скакало в груди.
- Да уж, - фыркнула многозначительно служанка, с хитрым видом поглядывая на хозяйку. - Хотелось бы знать.
Софья покраснела.
- Он меня подозревает. Думает, что я в Суррее не просто так.
- Почему это он вас подозревает?
- Герцог, кажется, думает, что я приехала сюда, чтобы по поручению императора втянуть его брата в какую-то интригу.
- Вон оно что, - кивнула девушка. - Говорят, лорд Саммервиль оказал кое-какие услуги царю Александру. Может быть, у герцога есть основания для беспокойства.
- Если бы Александр Павлович хотел заручиться помощью лорда Саммервиля, меня бы он послал в последнюю очередь. Ему не до меня.
- У такого человека забот хватает, - пробормотала служанка.
Конечно хватает, подумала Софья. На плечах императора лежала огромная империя. Но разве от этого легче? Месяцами и даже годами не получая от него никаких вестей, она порой чувствовала себя брошенной, никому не нужной.
Наверное, отсутствие в ее жизни отца было бы не так заметно, если бы мать проявляла больше внимания к дочери.
Разумеется, Мария любила Софью, но на дочь ей постоянно не хватало времени. Да и откуда взяться этому времени, если все силы уходили на борьбу за место в свете и участие в опасных политических играх, целью которых было сохранение Александра Павловича на троне. И в этих играх в ход пускались все средства.
В результате получилось так, что воспитывала Софью няня-англичанка и череда сменявших одна другую гувернанток, ни одна из которых не задерживалась больше чем на несколько месяцев.
Удивительно ли, что она никогда не чувствовала себя по-настоящему кому-то нужной?
- Ну, забот у всех хватает, - буркнула Софья, втаскивая служанку в свою гостиную и закрывая за собой дверь.
Затем, словно для того, чтобы еще надежнее защититься от незваного гостя, проследовала в спальню и подошла к окну.
- Сказать герцогу, что вы не принимаете? - спросила служанка.
Софья обняла себя за плечи.
- По крайней мере попробуй.
Взгляд ее остановился на далеком озере, отражавшем тающий в приглушенных красках закат. Но насладиться красотой не получилось - из коридора донесся сначала звонкий голос служанки, а затем короткий ответ герцога.
Служанка не сдавалась, продолжала спорить, и губы Софьи дрогнули в невеселой усмешке. Преданная девушка всегда защищала хозяйку до последнего, но против Стефана у нее не было ни малейшего шанса. Он, может, и прятал свой крутой нрав за любезностью и вкрадчивостью, но менее опасным от этого не становился.
А если уж совсем откровенно, то более грозного джентльмена Софья еще не встречала.
Служанка наконец умолкла, вся ее воинственность разбилась о спокойную неуступчивость герцога. Звук шагов… и дверь закрылась. Софья осталась у окна и даже не обернулась, хотя острый мужской запах уже наполнил комнату, и по спине побежали мурашки.
- Мне казалось, мы достигли понимания и покончили с вашими играми, - бросил он ей в спину.
- С какими играми?
Он взял ее сзади за плечи и повернул лицом к себе.
В глубине его глаз уже вспыхнул и разгорался знакомый огонь.
- Вы не сможете меня избегать.
- Похоже на то, - бросила она, стараясь не замечать растекающейся по телу жаркой волны. - Что вы сделали с моей девушкой?
Его тяжелый взгляд наткнулся на щит ее упрямства.
- Я предложил ей спуститься вниз и пообедать с другими слугами. Несправедливо, что бедняжка страдает из-за трусости хозяйки.
- Я вас не боюсь. Просто устала. И раз уж вы так заботитесь о моей служанке… я попросила принести сюда два подноса, так что в любом случае голодной она спать не отправилась бы.
Герцог скривил губы в безрадостной ухмылке.
- Ах да, подносы.
- Что такое? Есть какие-то трудности?
- Уже нет. Я сказал кухарке, чтобы не беспокоилась насчет подносов и что вы будете обедать с нами в столовой.
- Вы со всеми гостями так обходитесь?
Он провел пальцем по ее губам. Она нахмурилась и отстранилась.
- Только с теми, которые упрямятся и ведут себя безрассудно.
Софья глубоко вдохнула и опустила глаза. Его темные мужские чары действовали безотказно. Она просто не могла сопротивляться им.
- Я всего лишь хочу провести спокойный вечер. Что же в этом безрассудного?
- Я желаю, чтобы сегодня вы провели вечер в моей компании. - Очертив рот, палец проследовал вверх по скуле.
- А поскольку вы герцог и хозяин Мидоуленда, то всегда получаете свое?
Теперь он улыбнулся уже по-настоящему.
- Я всегда получаю то, чего желаю, потому что не приемлю ничего другого.
Она облизнула губы и тут же пожалела об этом, заметив, как полыхнули желанием темные глаза под сдвинутыми бровями. И ее собственное бедное сердечко шевельнулось в ответ.
- Вы не можете принудить меня спуститься к обеду.
- Вообще-то могу, - насмешливо возразил он. - Но если вы все же предпочтете обедать у себя в комнате, я просто приду к вам.
- Да вы совсем потеряли рассудок! Вам нельзя…
- Почему это?
- Потому что… это неприлично. Будет скандал.
- Скандал коснется только вас, а я герцог. Меня здесь давно знают и уважают, и запачкать мою репутацию очень трудно. - Он помолчал. Взгляд его, скользнув вниз, медленно прогулялся по шелковому, цвета янтаря платью и остановился на серебристой нижней юбке. Потом он нахмурился и, подняв руку, потянул за край шали, которой она укутала плечи. - А я и забыл, как вы любите тепло. Скажу служанке, чтобы разожгла камин, пока мы будем обедать.
Софья стиснула зубы.
- Только не притворяйтесь заботливым.
- Но мне действительно не все равно, как вы устроились в Мидоуленде. - Герцог положил руку ей на шею, погладил большим пальцем пульсирующую жилку у горла. - Я намерен сделать все возможное, чтобы угодить вам, чтобы вы не испытывали никаких неудобств.
- Просто оставьте меня в покое.
- Вы и впрямь этого хотите? - Он поймал ее взгляд. - Покоя?
- Да, - прошептала она, пытаясь обмануть и его, и себя.
Ни тот ни другая не поверили. Герцог прищурился:
- Лгунья.
- Почему вы так говорите? Что вы знаете обо мне?
- Слишком мало. Но намерен узнать больше. И уж поверьте мне, я способен разглядеть одиночество в женских глазах. Даже таких синих, как ваши.
Этого еще не хватало! Она оттолкнула его. Отвернулась.
- Не смотрите на меня так.
Герцог взял ее за плечи, но поворачивать к себе не стал.
- Разве я не прав? Разве вам не одиноко?
- Я… я скучаю по дому.
- А есть ли он у вас, мисс Софья? Настоящий дом?
Негромкие слова попали в цель, разбудив давнюю-давнюю боль, и Софья вдруг почувствовала себя совершенно одинокой, беззащитной и никому не нужной.
Стефан уже завладел ее телом - нельзя позволить, чтобы он так же завладел и ее сердцем.
- Что за вопрос? Я живу в одном из красивейших домов Санкт-Петербурга.
Он наклонился к самому ее уху:
- Есть жилище, и есть дом. Я сам лишь недавно уяснил себе эту простую истину.
Ресницы дрогнули и опустились. С его дыханием пришла и раскатилась по всему ее телу горячая волна. Рядом со Стефаном холода можно было не бояться.
- Вам неуютно в Мидоуленде? Вы несчастливы здесь?
- Меня здесь все устраивает… по большей части. Я доволен.
- Быть довольным и счастливым не одно и то же.
- Да, не одно и то же. - В его словах она уловила печальную нотку, которая странным образом отозвалась и в ее душе.
Неожиданно для себя самой она резко повернулась к нему. Боже, да что же это с ней такое? В списке тех, кто нуждался в ее сочувствии и заслуживал ее симпатии, герцог Хантли определенно значился бы последним.
Красив, богат, жесток и беспощаден, уверен в своем праве получать все, что пожелает…
Если он при этом еще и одинок, то так распорядилась не судьба. Таков его собственный выбор.
- Я так понимаю, вы не уйдете, пока я не соглашусь пообедать вместе с вами?
В его глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.
- Вы столь же умны, сколь и прекрасны.
- А вы, сэр, самоуверенный грубиян.
Он взял ее за подбородок.
- У вас есть четверть часа. Не спуститесь в столовую - я сочту это приглашением отобедать в вашей спальне.