Дыхание застряло где-то в горле, и сердце позабыло о своих обязанностях. Губы раскрылись, как раскрываются ворота побежденного города. Ее целовали многие, а некоторые даже демонстрировали присутствие каких-то навыков. Но никогда еще столь простая ласка не прожигала ее насквозь, не сносила все выставленные преграды с такой легкостью.
Губы пахли виски, как будто он хлебнул перед тем, как войти в ее комнату, а язык, ворвавшись в ее рот, исполнял там некий эротический танец. Голова уже кружилась, дурманящий мужской запах пьянил, а проворные пальцы по-хозяйски тискали грудь.
Ее трясло, а губы охотно подчинялись его губам, не желая противиться навязываемому им ритму. Именно этого она и хотела с того самого момента, когда впервые увидела герцога Хантли.
Где-то в глубине ее естества распускался бутон наслаждения, и его лепестки рассылали волны удовольствия по всем направлениям, во все, самые далекие точки.
Все утро она готовила себя к противостоянию, к отражению неизбежного штурма. Все утро она расхаживала по комнате, убеждая себя, что ее не может тянуть к герцогу, что никаких причин для этого нет, что она все придумала. Все утро она напоминала себе, что не может и не должна позволять ничего такого, что отвлекало бы от главной цели.
И вот она уже тает в его объятьях, не успев как следует разложить вещи.
Упершись обеими руками в его грудь, Софья отвернула лицо от обжигающих поцелуев.
- Нет… нет… это слишком…
- Что?
- Слишком опасно.
Он слегка отстранился и посмотрел на нее потемневшими от желания глазами.
- Боитесь?
Сердце колотилось, колени дрожали, но она знала, что страх тут ни при чем.
- Нет… хотя и следовало бы… Щеки ее горели, глаза затуманились.
- Вас ждет в России любовник? Она напряглась - какой грубый вопрос.
- Конечно нет.
- Поверьте, вы вовсе не шокировали бы меня признанием. Вы - воплощение соблазна, устоять перед которым способны немногие мужчины.
- Только потому, что моя мать… Стефан нахмурился, и она не договорила.
- К вашей матери это не имеет никакого отношения.
Софья выскользнула из объятий и, прижав руку к животу, где творилось что-то непонятное, настороженно посмотрела на герцога.
- Пожалуйста, ваша светлость, служанка вот-вот вернется.
- Называйте меня Стефаном, - напомнил он.
- Хорошо. - Она раздраженно выдохнула: - Стефан.
Сдержанно поклонившись, герцог повернулся к двери, и Софья вдруг поняла, что упускает отличный шанс.
- Ваше… - Он обернулся, и она, наткнувшись на суровый взгляд, торопливо исправилась: - Стефан…
- Да?
- Надеюсь, вы не будете возражать, если я осмотрю ваш чудесный дом?
Невинная просьба, вполне естественный интерес, но его что-то насторожило. Что? В какой-то момент герцог напомнил ей… кого?.. Заметившего добычу хищника?
- С удовольствием составлю вам компанию перед обедом.
- Спасибо, но… - Она прокашлялась. - Мне не хотелось бы отвлекать вас от дел. Если вы не против, я справлюсь сама.
Он медленно склонил голову в знак согласия:
- Как пожелаете.
Дверь за ним наконец закрылась. Софья без сил опустилась на край кровати и закрыла лицо руками. Ее все еще трясло, как будто тело, не получив желаемого, затаптывало разгоревшийся пожар.
- Матушка, во что вы меня втянули? - прошептала она, качая головой.
Выйдя в коридор, Стефан остановился. Желание еще гудело в крови, разносившей его, как ветер разносит лесной пожар.
Проклятье.
Он зашел к ней нарочно, рассчитывая застать врасплох. Не бог весть какой хитроумный план, но задумка удалась. Она выдвигала ящики трюмо и явно что-то в них искала. Что-то спрятанное - по крайней мере, так она считала - в Мидоуленде.
Но что? Ответа у него не было.
А уже через пару секунд все мысли вылетели из головы.
Софья стояла у кровати, окруженная ароматом жасмина, и он, словно отведав приворотного зелья, забыл обо всем на свете.
Если бы она не оттолкнула его, он овладел бы ею прямо там, в комнате, на той кровати под балдахином.
Надо было так и сделать. Дать волю страсти. Выплеснуть все то, что ревело, бушевало и требовало выхода.
- Сэр. - Знакомый голос дворецкого произвел такой же эффект, как если бы его бросили в замерзающее озеро.
Волна вожделения схлынула - хотя Стефан и не сомневался, что она вернется и не уйдет, пока он не подомнет под себя эту русскую гордячку, - и ему даже удалось натянуть непроницаемую маску собранности и деловитости.
- Да, Гудсон? Что у вас?
- Может быть, и ничего, сэр, но я подумал, что вам стоит знать.
- Что?
- Бенджамин поймал двух разбойников в роще к югу от дома.
- Браконьеры? - нахмурился герцог.
Гудсон развел руками.
- Они утверждают, что остановились в ближайшей деревне и просто любовались окрестностями.
- Вооружены?
- Да, сэр. По словам Бенджамина, говорили с каким-то странным акцентом. - Дворецкий выдержал многозначительную паузу. - Определенно не французским.
Стефан сжал кулаки. Иностранцы. Уж не связаны ли как-то с Софьей?
Нужно выяснить. А сделать это можно только одним способом.
- Пусть Бенджамин сходит в деревню и разыщет там этих чужаков. Хотелось бы знать, где они остановились.
Гудсон кивнул и, поворачиваясь, мельком взглянул на дверь.
- Что с мисс Софьей?
- Ею я займусь сам. Слуга неодобрительно нахмурился:
- Как пожелаете, сэр.
Глава 5
Прошло два дня. Софья и Брианна неспешно прогуливались по парку.
Покойная герцогиня имела все основания гордиться этим чудесным воплощением ее идей.
Главный проход был вымощен светло-розовым камнем. Расположенные по обе стороны от него фонтаны украшали статуи сирен. В конце дорожки располагался окруженный мраморными скамьями пруд, в центре которого возвышалась большая позолоченная статуя Аполлона в компании изрыгающих воду львов.
Дорожки поменьше вели к цветочным клумбам, обсаженным аккуратно подстриженными кустами, а за прудом находился симпатичный грот, позволявший полюбоваться окружающим пейзажем.
Послеполуденное солнце пригревало, и Софья с удовольствием ощущала, как расслабляются напрягшиеся члены.
Последние дни оказались, мягко говоря, нелегкими.
Она, конечно, понимала, что Стефану приходится содержать немалый штат прислуги, но и представить не могла, что ее окажется так много. Горничные, камеристки, пажи, лакеи, экономка, дворецкий… Куда бы ни направилась Софья, ей нигде не удавалось остаться в одиночестве.
И даже посреди ночи, когда она предприняла попытку пробраться в спальню герцогини, в коридоре вдруг появился одетый по полной форме слуга, единственная обязанность которого заключалась, похоже, в том, чтобы приглядывать за свечами.
Наверное, с таким же успехом она могла бы попытаться украсть драгоценности короны.
В довершение всего ей приходилось проводить немало времени в обществе герцога.
Держался он неизменно вежливо и даже любезно. Да и как иначе, если рядом постоянно находилась Брианна? Но она непрестанно ощущала на себе его тяжелый взгляд, в котором недоверие смешивалось с откровенным вожделением.
Запутавшись в мыслях, Софья не заметила, как остановилась, и вздрогнула, когда Брианна коснулась ее руки.
- И как?
Повернув голову, она увидела, что спутница, вероятно объяснив ее задумчивость впечатлением от красот местного ландшафта, выжидающе на нее смотрит.
- Чудесно, как вы и обещали, - сказала Софья, радуясь возможности отвлечься от беспокойных дум. - Так напоминает дом…
Брианна улыбнулась. Волосы ее под солнцем вспыхнули веселым пламенем. Будь Софья завистлива, она, наверное, возненавидела бы эту изящную, миловидную женщину со слегка раскосыми зелеными глазами и идеальными чертами тонкого лица. Даже в простеньком утреннем платье из французского шелка она, казалось, лучилась мягкой женственной красотой. Софья, выглядевшая мило в полосатом розовом платье с атласными цветочками по кайме, понимала, что особенная, драматическая привлекательность Брианны - это редкий дар природы и она сама им обделена.
Чуждая, к счастью, зависти, она легко позволила себе подпасть под безыскусное очарование Брианны.
- Да, герцогиня требовала, чтобы этот парк напоминал ей о том, который она знала еще девочкой в Петербурге. Она всей душой любила Мидоуленд, но никогда не забывала Россию. Несомненно, именно поэтому Эдмонд по достижении совершеннолетия и предложил свои услуги вашему императору.
- Нынешний герцог симпатий брата к России, кажется, не разделяет, - заметила Софья.
- Вы правы, - легко согласилась Брианна. - Стефан - истый англичанин. На первом месте для него интересы поместья и короны. На нем лежит большая ответственность за людей, которые от него зависят.
- Я заметила, - сухо сказала Софья, думая о заполнявших дом неприветливых слугах.
- Стефан - прекрасный герцог. Такой же, каким был его отец.
Подозревая, что Брианна знает и видит намного больше, чем может показаться со стороны, Софья остановилась у ближайшего розового куста.
- Какая прелесть. А вы хорошо знали покойного герцога?
- Да. - Брианна со вздохом опустилась на скамейку. - Когда герцог с герцогиней умерли, я была в Лондоне, но еще в детстве проводила здесь много времени. Мои родители… скажем так, для семейной жизни они предназначены не были, а уж для выполнения родительских обязанностей тем более. Утешение и радость я находила только в Мидоуленде, где меня всегда принимали благожелательно и тепло, как свою. - Она оглянулась на особняк. - Этот дом был местом радости и любви.
Софья кивнула. Она и сама ощущала то счастье, которое как будто впитали старинные камни Мидоуленда и которое только ждало подходящего момента, чтобы снова наполнить здешний воздух.
- Вы предполагали тогда, что выйдете замуж за Эдмонда?
- Боже мой, конечно нет. - Брианна звонко рассмеялась. - Эдмонд пугал меня. Мне гораздо ближе был Стефан.
Странно, но Софья ощутила острый укол ревности. Разумеется, она понимала, что Брианна всем сердцем предана лорду Саммервилю, но видела и то, что Стефан занимал и занимает в ее душе особое место.
- Понимаю.
- Он был мне как брат, - продолжала Брианна с какой-то особенной, как показалось Софье, теплотой. - Теперь он мой настоящий брат. Я очень этому рада.
Софья погладила бархатистый лепесток.
- Я, разумеется, не так хорошо знакома с братьями, но должна признаться, что герцог… - она помолчала, подыскивая подходящее слово, - пугает меня больше, чем ваш муж.
- Вы очень проницательны.
Повернувшись, Софья наткнулась на удивленный взгляд Брианны.
- Почему вы это сказали?
- Многие видят спокойные манеры Стефана, его неприятие глупости света, но не замечают за внешним спокойствием и самообладанием огромного ума и железной воли. - Брианна помолчала, потом добавила: - Я бы не хотела перейти ему дорогу.
Софья невольно поежилась.
- Я тоже.
- Но при всем этом Стефан - человек необычайно преданный и готов на все, чтобы защитить тех, кого любит.
Софья снова отвернулась к розовому кусту. Этот человек, герцог Хантли, будоражил ее воображение, волновал и беспокоил, а интерес к нему разгорался все сильнее.
- Удивительно, что он еще не женат.
- Не забывайте, что Стефан и Эдмонд воспитывались в особенной семье, что их родители искренне и глубоко любили друг друга. Такие же отношения они хотят видеть и в своих семьях.
Софья едва сдержала вздох разочарования. Как же глупо. Разумеется, такой джентльмен, как Стефан, выберет в супруги женщину, которую сможет любить безоговорочно, безусловно. Женщину, наделенную в равной степени красотой, благородством и очарованием. Женщину твердых моральных устоев, которой сможет доверять всегда и в любых обстоятельствах.
Она поспешила отогнать опасные мысли. Следующая герцогиня Хантли не ее забота.
- Эдмонд уж наверняка нашел то, что искал, - пробормотала она.
- Да. У Стефана с этим может быть не так просто, - усмехнулась Брианна. - Конечно, и у нас с Эдмондом были трудности, но ведь Стефан так поглощен своими обязанностями. Думаю, в глубине души он боится, что так или иначе подведет отца. Смешно, конечно, но…
- Но он чувствует бремя ответственности? - закончила за нее Софья.
- Да, слишком остро. Стефан просто не дает себе возможности познакомиться с женщиной, которая смогла бы завоевать его сердце. Я даже беспокоюсь за него.
Софья пожала плечами:
- Он еще молод.
- И необыкновенно хорош собой, - добавила Брианна. Как будто Софье требовалось это напоминание. Как будто она могла забыть неодолимую силу его притягательности. - Какая несправедливость, что двум мужчинам досталось столько красоты. В их присутствии я чувствую себя такой… простушкой.
- Прекрасно вас понимаю, - хмыкнула Софья.
- Может быть, - задумчиво кивнула Брианна.
Софья напряглась. Похоже, ее спутница слишком хорошо представляла, каково приходится той, на кого обратил свое внимание герцог Хантли.
Решительно расправив плечи, она напомнила себе, что приехала в Англию с определенной целью, а не для того, чтобы предаваться мечтам о Стефане.
- Вы хорошо знали герцогиню? - как бы между прочим поинтересовалась Софья.
- Герцогиня всегда была очень добра ко мне.
- Как и к моей матери. Они были большими подругами. Уехав из России в Англию, она поначалу чувствовала себя очень одинокой, и они долго переписывались. - Софья искоса взглянула на Брианну. - Вам не попадались их письма?
- Письма? Нет, не припоминаю. - Брианна нахмурилась. - Подождите… О, конечно.
- Да?
- Помню, я как-то спросила Эдмонда, почему они со Стефаном так не любили своего кузена Говарда Саммервиля. - Она состроила гримасу. - Говард жил недалеко отсюда, мы иногда встречались, и я знала, что он зануда и ябеда, но они просто на дух его не переносили. Мне казалось, что это уже чересчур.
Софья вымученно улыбнулась, не понимая, какое отношение имеет Говард Саммервиль к письмам ее матери.
- И что сказал Эдмонд?
- Сказал, что Говард постоянно клянчил у них деньги и что несколько раз они ловили его на том, что он крал вещи из Мидоуленда, чтобы продавать их в Лондоне.
- Мой бог! Какой ужас.
- Обычно он крал какие-то небольшие предметы, табакерки или статуэтки, но однажды Стефан застал кузена в комнате герцогини, где тот рассовывал по карманам старые письма.
- Письма? - Софья так сжала цветок, что розовые лепестки посыпались на дорожку. Неужели Говард Саммервиль прочитал письма? Если так, то не он ли шантажировал ее мать? - Вы уверены?
- По крайней мере, так сказал Эдмонд. А что?
- Странно, что кому-то понадобились старые письма.
- Говарду здорово за них досталось, - рассмеялась Брианна. - Стефан разбил ему нос и сломал три ребра. Эдмонд едва оттащил брата.
Софья замерла.
- Понятно.
- Я не хочу сказать, что Стефан склонен к насилию, но память о родителях очень ему дорога.
Страх, не отпускавший ее несколько последних дней, точно стальным кольцом сжал сердце.
Конечно, Стефан не поднял бы на нее руку, если бы узнал, что она ищет. В конце концов, он джентльмен и воспитан в соответствующем духе. Но он возненавидел бы ее.
И имел бы на то полное право.
- Его можно понять, - прошептала она.
- Кузена Стефан так и не простил, - продолжала Брианна, не замечая, какое впечатление произвел ее рассказ на Софью.
Итак, письма хранились в спальне герцогини. Но какие письма? Те ли, которые она искала?
Софья вздрогнула - из-за куста вдруг выскочил и запрыгал перед ней огромный пес.
Она испуганно вскрикнула, а Брианна рассмеялась:
- Не бойтесь. Пак никого не обижает. Верно, дружок?
- Пак? Его зовут Пак?
- Вообще-то Пак Второй, - ответил знакомый голос, и Софья повернулась. Из-за фонтана вышел Стефан.
- Вы сегодня рано вернулись. - Брианна поднялась со скамейки и с улыбкой шагнула навстречу деверю. - Мы ждали вас только к обеду.
- Трудно заниматься очисткой сточных канав, когда под твоей крышей гостят две такие красавицы, - усмехнулся герцог, не отводя глаз от одной из них.
- Он имеет в виду вас, Софья, - рассмеялась Брианна. - Стефан столько раз забывал о своих обещаниях заглянуть на чай в Хиллсайд, что я уже перестала обижаться.
- Если я не приходил, то только из-за вашего ревнивца-мужа. С ним даже ваш бисквит в рот не лезет.
- Вы отъявленный лгун, а мне пора немного отдохнуть. - Брианна с явным удовлетворением перевела взгляд со Стефана на Софью. - Жуткое неудобство, постоянно хочется прилечь.
С опозданием вспомнив о манерах, герцог взял руку невестки и склонился над ней в поцелуе.
- Чудесное неудобство.
- Да.
- Если что-то понадобится, не стесняйтесь и сразу же зовите.
- Сейчас мне ничего не нужно, только бы вытянуть ноги. Увидимся за обедом.
Глядя Брианне вслед, Софья вдруг поняла, что осталась с герцогом наедине. Сердце беспокойно затрепетало. В последнее время она делала все возможное, чтобы избежать именно такой ситуации.
- Я, пожалуй…
Договорить она не успела - Стефан быстро шагнул к ней и схватил за руки.
- Нет.
Он не мог оторвать глаз от этого лица. Лица, что преследовало его повсюду, что вторгалось даже в сны. Эти чистые, невинные синие глаза. Эти тонкие черты. Этот упрямый подбородок.
Эти роскошные губы, казалось умолявшие о поцелуе.
Господи. Как же он устал. Устал ждать, когда она объяснит истинную цель своего приезда в Англию и настойчивого стремления в Мидоуленд. Устал играть роль радушного хозяина.
Он хотел владеть ею. И к дьяволу все остальное.
Словно ощутив повисшее в воздухе напряжение, Софья облизала высохшие вдруг губы и опустила потемневшие от нарастающего желания глаза. Скрыть то, что переполняло ее, было уже невозможно.
- Нет? Вы о чем?
- Вы ведь хотели сказать, что вам нужно позаботиться о Брианне, укрыть бедняжку пледом или принести ей воды. Или, может быть, вам внезапно потребовалось переодеться. В последние дни вы избегали меня под любым предлогом.
Его насмешливый тон задел ее.
- Если вы так уверены, что я избегаю вас, то зачем настаивать, чтобы я осталась? Не странно ли?
Он сжал пальцы на ее запястье и, повернувшись, потащил за собой по дорожке.
- Приложив столько сил к тому, чтобы вы чувствовали себя в Мидоуленде как дома, разве не заслуживаю я права знать, в чем причина вашего нежелания быть в моей компании?
Софья опустила голову, боясь, что лицо выдаст ее столь тщательно скрываемые чувства.
- Это не так.
- Тогда почему вы избегаете меня? Из-за того, что я поцеловал вас?
- Вам не следовало так делать.