- Особый подарок в комнате - это скучно, - заявила она. - Давай останемся здесь.
- Ты уверена? - спросил я.
- Да. - В подтверждение своих слов она уселась на подоконник и, улыбнувшись, проговорила нараспев: - Я соскучилась!
Саймон так и не поднялся на площадку. Он стоял на верхних ступенях лестницы, по которой мы поднимались, положив руку на ручку двери. Фиона надменно подняла голову и посмотрела на него.
- Для троих места маловато, но мы потеснимся. Теснота удовольствию не мешает.
- Нет, спасибо. Сегодня у меня был достаточно насыщенный вечер.
Фиона посмотрела на меня.
- Кофе?
- Он провел замечательный час в компании двух дам. До кофе мы еще не дошли.
Она снова перевела взгляд на Саймона.
- Считаю до трех, у тебя есть время передумать. Раз. Два. Три! Бом-бом! Ваше время истекло. Какой скучный мальчик. Отойди-ка от двери. Сможешь подсматривать в замочную скважину, негодник. Я разрешаю.
Саймон спустился на пару ступеней, и Фиона, вытянув ногу, захлопнула дверь.
- Хорошими манерами ты никогда не отличалась, - заметил я.
- А ты никогда не отличался умом, - отпарировала она. - Надо давать мальчику кокаин до того, как ты отдаешь его на растерзание двум женщинам, а не после.
- В следующий раз я учту твое авторитетное мнение.
Фиона взяла меня лацканы пиджака и привлекла к себе.
- Наверное, мальчику повезло, что он в первый раз попробовал кокаин в твоей компании, - предположила она. - Что скажешь?
- По сравнению с моим первым разом, этот был очень даже ничего.
- Ты, конечно же, впервые попробовал его с живота - о нет, с задницы! - красивой женщины. Такой красивой, что тебе даже было стыдно за то, что она так красива, и за то, что ты вообще оказался в такой ситуации. Тебе ведь когда-то тоже бывало стыдно.
- Вынужден тебя разочаровать. Впервые я попробовал кокаин в крошечной комнате общежития, и красивых женщин там не было. Исключительно потасканные дамы легкого поведения.
Фиона потрепала меня по волосам.
- Понимаю. Изысканные вкусы не появляются на пустом месте. Они воспитываются в человеке годами. Ну, ты будешь стоять столбом, как и твой приятель? Или все же хочешь получить свой подарок?
Когда мы с Фионой вышли из клуба, на часах было начало пятого утра. Саймона и след простыл, гости почти разошлись, мы выпили кофе, и настроение у меня было отличное. Впрочем, у Фионы тоже - она, как и я, спать в ближайшие несколько часов не собиралась.
- Ты на самом деле подумываешь о том, чтобы вернуться? - спросил я.
Фиона пожала плечами.
- Даже не знаю. Если честно, меня уже достала эта Швеция. Кроме того, здесь мне жилось и работалось неплохо. А ты будешь рад, если я вернусь?
- Мы все будем рады. Нам тебя не хватает.
- До сих пор помню, как я выступала в первый вечер. Почему-то больше всего я боялась, что мой номер не понравится именно тебе.
- Ты шутишь? Да все аплодировали тебе стоя! Я тогда еще подумал о том, что видел много номеров, но ни одна из танцовщиц не переодевалась в монахиню. Что там говорить - я бы и сам почувствовал в таком… даже раздобыл бы костюм священника.
Фиона громко расхохоталась, распугав притаившихся в подворотне кошек.
- О, черт, - сказала она. - Я представляю эту картину!
- Извини. Кто-то решил, что не может без меня жить в такой час.
Достав из кармана сотовый телефон, я пару секунд смотрел на номер Изольды на определителе, после чего сбросил звонок и выключил аппарат. Сейчас мне меньше всего хотелось слышать ее голос.
- Изольда? - полюбопытствовала Фиона, успевшая взглянуть на экран. - Это твоя новая шлюшка? Ты можешь поговорить, я не буду подслушивать.
- Речь не идет о жизни и смерти, а остальное может подождать. У меня есть право на личную жизнь.
Она взяла меня под руку.
- Конечно, есть! Кстати, а что у тебя происходит в личной жизни? Все беспросветно, как всегда?
Я помолчал. И правда, а что происходит у меня в личной жизни? Все еще более беспросветно, чем всегда. Я встретил женщину, которую хочу до потери рассудка, и это более чем взаимно, но мы оба понимаем, что между нами не может быть никаких отношений. А смириться с этим фактом я не готов.
- Ох, Фиона, - сказал я. - Это запутанная история.
- Ну да, иначе у тебя не бывает. Рассказывай. Завтра воскресенье, так что у нас будет время и на то, чтобы поговорить.
2011 год
Мирквуд
Мне были знакомы эти ощущения - как и всем, кто когда-либо испытывал на себе длительное действие общего наркоза. Обычно в такие моменты людям снятся красочные сны с сюжетом или без оного, которые далеко не всегда выглядят снами. Зачастую они напоминают осязаемые галлюцинации. Именно об этом я думал, когда изучал открывшуюся передо мной картину: ярко-зеленый луг, солнце и цветы. Слишком много красок для того, чтобы происходящее имело связь с реальностью. Единственное, что можно было считать реальным - ощущение спокойствия, которое обычно было спутником таких снов. Казалось, я бывал тут не раз и не два, отлично знал местность. И даже не удивился, когда из-за одного из деревьев показалась девушка в легком белом платье. И, наверное, должен был удивиться, когда признал в ней Беатрис, но и это не показалось мне странным.
Беатрис протянула мне руки и улыбнулась, но, когда я сделал шаг по направлению к ней, попятилась. В тот момент я вспомнил рассказы людей, переживших клиническую смерть - они все, как один, видели своих родственников или близких людей, и им хотелось подойти к ним. Но родственники или близкие люди не давали им этого сделать. Но… какая клиническая смерть? Я попал в аварию? Нет. Ничего подобного я не помнил.
Тем временем Беатрис продемонстрировала мне свой букет. Она по-прежнему счастливо улыбалась, и я подумал, что следует ответить ей улыбкой, но почему-то не был уверен, что она видит меня.
- Тут много цветов, - сказал я. - Я помню, как ты любила полевые цветы. Могла часами собирать их.
Беатрис с готовностью закивала, поднесла цветы к лицу и с наслаждением вдохнула их аромат. После этого она протянула мне букет, но и на этот раз отреагировала на мою попытку приблизиться недовольным жестом.
- Я умер? - задал я вопрос.
Беатрис пожала плечами, покачала головой. Этот ответ можно было понимать как угодно.
- Ты просто решила, что будет менее странно, если я навещу тебя, а не ты меня?
Ответом мне был очередной неопределенный жест.
- Может, ты скажешь хотя бы слово?
Беатрис приложила ладонь к губам и снова покачала головой.
- Ты не можешь разговаривать? Или ты не хочешь разговаривать со мной?
Если я вернусь к нормальной жизни, и когда-нибудь мне придет в голову заняться писательским творчеством, то я начну с рассказа об этом. Я видел свою мертвую невесту - даже не призрак, а реального человека - на расстоянии нескольких метров и пытался с ней заговорить.
Беатрис развела руками. Какой бы ни была причина, разговаривать со мной она не собиралась.
- Если ты не обижаешься на меня, то почему не даешь к себе прикоснуться?
На этот раз она более активно замотала головой и для обеспечения собственной (а, может, и моей) безопасности отошла еще на пару шагов.
- Не знаю, чего ты добиваешься, - снова заговорил я, - но моя жизнь в последнее время напоминает фантастический фильм. Я не хочу обвинять тебя в этом, но я не верю в случайные совпадения.
Беатрис в сердцах швырнула букет на траву и растоптала его ногой. Она подняла на меня глаза и, я был уверен, была готова расплакаться.
- Если ты скажешь хотя бы слово, наше общение будет проходить более успешно, - сказал я. - Кроме того, я не сказал, что ты во всем виновата. Просто я не понимаю, что происходит. И я думал, что ты можешь это объяснить.
Беатрис шагнула ко мне. На секунду мне показалось, что я услышал ее голос. Но, скорее всего, мне на самом деле показалось - и луг, и небо, и ее фигура исказились, и меня окутала кромешная тьма. А после этого я почувствовал ветер и понял, что мне холодно. К моему лбу прикоснулась чья-то рука, и я услышал знакомый (хотя я не мог понять, откуда он мне знаком) голос:
- Все в порядке, доктор. Подышите глубже. И, пожалуйста, откройте глаза.
Вместо зеленого луга я видел свою спальню - приглушенный свет и настежь открытое окно. По комнате гулял ветер, и я протянул руку в поисках одеяла. Сидевшая рядом со мной женщина помогла мне найти его, после чего поднялась и, подойдя к окну, закрыла ставни. Через пару секунд я вспомнил ее имя: Лорена Мэдисон. Та самая дама, с которой Саймон приходил в клуб.
- Как вы себя чувствуете? - спросила она, возвращаясь к кровати.
- В целом неплохо… только слабость и головокружение. Что произошло?
- Вы спали. Глубже, чем спят люди. Если не возражаете, я включу свет - мне нужно вас осмотреть.
Лорена включила лампу у кровати и, наклонившись ко мне, внимательно вгляделась в мои зрачки.
- Ну вот, - констатировала она, - все хорошо. Головокружение пройдет максимум через час. У вас есть прибор для измерения давления?
- Конечно. В кабинете. В одном из верхних ящиков стола.
- Разумеется, электронный?
- Вовсе нет. Самый что ни на есть классический. Я купил его целую вечность назад, но он, как и все старые добрые вещи, до сих пор работает. Не люблю электронные.
- И я не люблю. Сейчас вернусь.
Лорена ушла и через пару минут вернулась. Я смотрел на то, как она прижимает стетоскоп к моей руке и изучает данные на часах прибора.
- Давление у вас немного ниже нормы, - констатировала она. - Думаю, вы не откажетесь от кофе. Да и я бы тоже не отказалась.
- Вы врач? - полюбопытствовал я.
- Я была врачом. Теперь у меня другой род занятий. - Она улыбнулась. - Хотя бывших врачей, конечно же, не бывает, так что мы с вами коллеги.
- Думаю, кофе сможет подождать пару минут? Я полежу еще немного, а потом обязательно сварю его. Для себя и для вас.
Лорена со смехом покачала головой.
- Да, вы, похоже, истинный француз. Даже если будете умирать, все равно встанете и окажете даме любезность. Я сама сварю кофе. Не волнуйтесь, я найду все, что нужно.
Несколько минут мы пили кофе (который, к слову сказать, оказался отменным) в молчании. Вопросов у меня было много, но я и понятия не имел, какой из них следует задать в первую очередь.
- Пока вы спали, я воспользовалась вашей библиотекой, - заговорила Лорена. - Надеюсь, я не позволила себе больше, чем следовало? Я вернула все книги на место. Но я просто не могла оторваться…. я очень люблю литературу.
- Разве я могу говорить гостям "нет", если эти гости - красивые женщины, и они - первое, что я вижу, когда просыпаюсь? И особенно если эти женщины - врачи. Вы знаете, что женщина-врач - это самое совершенное создание Бога?
Лорена обхватила чашку с кофе ладонями.
- Правда?
- Он создал женщину, которая сама по себе является совершенством, а потом подумал: а почему бы мне не попытаться переплюнуть самого себя? И создал женщину-врача. После женщины женщина-врач - это самое прекрасное, что только существует на свете.
- Будь я скромнее, доктор, я бы сказала, что вы заставляете меня краснеть.
- Я просто констатирую факт. Кстати, вы можете называть меня по имени.
- Вы трепетно относитесь к врачам-женщинам, а я трепетно отношусь к врачам-мужчинам. Мне нравится называть вас "доктор".
Я огляделся в поисках рубашки, и Лорена, сняв ее со стула, подала мне.
- Не извиняйтесь, - попросила она, сдерживая смех. - Хотя бы потому, что я сама с вас ее сняла. Думаю, у вас есть много вопросов по поводу того, что происходит в последние дни. У меня есть ответы. Точнее, часть ответов. Правда, не знаю, с чего начать.
- Давайте начнем с вас.
Лорена сделала глоток кофе.
- До того, как я начну, давайте договоримся кое о чем. Мы с вами оба - врачи, мы привыкли верить своим глазам и науке. Но то, что я сейчас расскажу, противоречит любой науке. Иногда противоречит даже здравому смыслу. Есть вещи, которые существуют без связи с тем, верим мы или нет. Вы понимаете меня?
Я кивнул.
- Мое основное занятие - это так называемая математика судьбы. Вы знаете, что это?
- Даже не представляю.
- Почему-то я в этом не сомневалась. - Она подарила мне очередную ободряющую улыбку, делая знак не принимать ее слова всерьез. - Люди обращаются ко мне тогда, когда в их жизни возникают проблемы. Я просматриваю их прошлое, настоящее и будущее. Иногда с помощью карт Таро или каких-либо других инструментов, но чаще всего я использую поверхностный транс. Я медиум, поэтому для меня не составляет никакого труда войти и в поверхностный транс, и в более глубокий. А также ввести в транс кого-нибудь другого. Как это произошло в случае с вами. После того, как я анализирую результаты увиденного, я даю людям советы. Иногда даю амулеты, иногда ограничиваюсь парой слов. А порой даже пытаюсь исправить что-то в их судьбе. Но такое бывает редко. И это стоит приличных денег. Ну, а еще я занимаюсь целительством. Так сказать, отдаю дань своей официальной профессии.
- У вас много клиентов?
Лорена неопределенно покачала головой.
- На жизнь хватает, - усмехнулась она после короткой паузы. - Давайте поговорим о Беатрис. Но предупреждаю сразу: это будет звучать более странно, чем рассказ о роде моих занятий.
- Я вас слушаю.
- У вас с мадемуазель Фабре была очень тесная духовная связь. Если бы вы женились на ней - а такая вероятность существовала - то весь ваш мир заключался бы в вашей жене. Она была бы вашим воздухом, вашей пищей и всем остальным, что вам необходимо. Вы даже не смотрели бы на других женщин. В принципе, это и было основной причиной, по которой она Беатрис совершила самоубийство.
- Не понимаю, - покачал головой я.
Лорена подцепила тонкую цепочку-браслет на запястье.
- Она является для вас кем-то вроде ангела-хранителя. Но самоубийцы, как вы, наверное, знаете, не попадают в Рай. Поэтому ангелом Беатрис стать не смогла. И, соответственно, даже при желании не смогла бы делать добро. Если пытаться описать это как можно более точно, она создает плохие ситуации в вашей жизни с одной целью: помочь вам избежать очень плохих ситуаций.
Я потрепал волосы ладонью. Как я ни старался, разум отказывался воспринимать услышанное.
- Почему вы решили, что она… это делает? И почему она вообще это делает?
- Я могу назвать как минимум три случая в вашей жизни, когда Беатрис помогла вам избежать смерти. Это ответ на первый вопрос. Теперь - второй вопрос. Беатрис очень сильно любила вас. В каком-то смысле ее чувства были сильнее ваших. Поэтому она сделала непростой выбор: приняла решение хранить вас всю жизнь, будучи пусть и рядом, но далеко, очень далеко. Вы, наверное, помните свои ощущения в тот момент, когда увидели ее. В любой другой ситуации вы, как врач, бросились бы на помощь человеку еще до того, как успели подумать о том, что случилось. А вы стояли на месте и не двигались. Не потому, что были шокированы, хотя и поэтому тоже. Беатрис не позволяла вам приблизиться. Не удивлюсь, если последним, что она произнесла, было ваше имя. Предсмертные слова обладают огромной силой.
Я представил эту картину, и меня передернуло.
- Чудовищно, - сказал я.
Лорена кивнула.
- Знаю. Именно поэтому люди предпочитают абстрагироваться и не признают темной стороны жизни. Это еще не самое чудовищное, доктор. Бывает хуже. Намного хуже.
- Она совершила самоубийство… из-за меня?
- Скорее, ради вас. И, заметьте, сделала это почти бескорыстно. За исключением одной небольшой детали. Она забрала у вас возможность испытывать теплые чувства к женщинам.
Я поднял на нее глаза.
- Но ведь это неправда.
- Назовите хотя бы одну женщину, которую вы любили.
- Афродита.
- Вы не любили Афродиту, доктор. Вам хотелось того же, чего хочется многим мужчинам: заботы, теплой постели и горячего ужина. Но с любовью это ничего общего не имеет. Рано или поздно вы оба поняли бы это. И вы бы не женились на ней. Даже если учесть, что она носила вашего ребенка.
- Так это был мой ребенок.
Лорена посмотрела на меня и отставила чашку с кофе.
- Да, это был ваш ребенок. Понимаю, что глупо сейчас об этом говорить, но вы - из тех людей, которые предпочитают горькую правду сладкой лжи. И я вас за это уважаю.
Я не ответил. Пару минут Лорена не нарушала молчание, после чего снова заговорила.
- Давайте вернемся к Беатрис. Вам, наверное, интересно, почему до этого вы не видели ее, а теперь она является вам, да еще с завидной регулярностью. А также вам интересно, почему ее видите не только вы, но и Саймон. Для того чтобы вам это объяснить, я должна буду рассказать вам историю с Изольдой. Надеюсь, я не очень утомила вас? Если так, то мы можем продолжить утром.
- Вы можете говорить.
- Незадолго после того, как вы с ней познакомились, Изольда пришла ко мне и попросила помощи. Разумеется, это касалось мужчин. Изольда - человек с так называемой открытой судьбой, то есть, с судьбой, которую невозможно предсказать. Но я ясно хорошо видела ее прошлое. Ее бывший муж - вы, конечно, знаете, что она была замужем - после развода с ней покончил с собой. Он, как и Беатрис, за секунду до смерти произнес имя своего самого любимого человека. Но не в качестве признания в вечной преданности, а в качестве проклятия. И с тех пор Изольда обречена на неудачи в отношениях с мужчинами. Не то чтобы у нее нет мужчин - совсем наоборот. Но прочные отношения она построить не может. Она страдает, но ничего не может с этим поделать. Думаю, в вас она увидела родственную душу - это и направило ее ко мне. Посмертных проклятий я снимать не умею, а поэтому только дала ей амулет, который медиумы называют чашей. При правильном использовании он собирает положительную энергию и борется с проклятием - настолько, насколько это возможно. Правильным решением для Изольды было бы оставить и вас, и Уильяма, и остаться с Саймоном. Но она не смогла сделать выбор. В результате амулет стал наполняться отрицательной энергией. А потом произошла неприятная вещь. Изольда умерла.
- Умерла? - переспросил я.
Лорена кивнула.
- Да. Вы, наверное, помните ту историю с автокатастрофой. Амулет, который находился при ней в тот момент, тоже потерпел изменения. И случилось то, чего не должно было случиться. Чаша перевернулась. Жизнь Изольды как бы вывернулась наизнанку. Пошла вспять. Понимаете?
- Не знаю, насколько уместно тут будет слово "понимаю"…
- Перевернувшаяся чаша отдает собранную энергию. Для этого ей нужна цель - человек, в котором она чувствует похожую по происхождению силу. И, так как вы - единственный человек из окружения Изольды, который заключает в себе большой запас темной энергии - благодаря Беатрис, в том числе - чаша выбрала вас. Грубо говоря, она вылила всю темную энергию вам на голову. Правда, не думаю, что вы заметили это. В вашем случае это выражается, в основном, в повышенном внимании женщин, но вы к нему привыкли, так что это вас не удивило бы.
- Зато теперь я понимаю, какой бес вселился в Ванессу.
Лорена улыбнулась.