Мужчина, который стоял перед ней, не был больше похож на жителя большого города. На смену изысканному итальянскому костюму ручной работы пришла белоснежная мантия. Конечно, она видела его фотографии в традиционном национальном наряде, но вживую он производил совсем другое впечатление.
Роскошная ткань лежала мягкими складками на его мускулистом теле, подчеркивая каждый идеальный изгиб, а цвет мантии удивительно гармонично контрастировал с его бронзовой кожей. Иссинячерные волосы покрывал белый платок, перевязанный алым жгутом.
Фрэнки не могла вымолвить ни слова. Перед ней стоял настоящий король, но чтото было в этом еще, связанное с его мужественностью, чему она не могла подобрать определения. "Он выглядит… диким", – подумала она, шумно сглатывая и проводя языком по пересохшим губам. Таким близким к природе. Словно он пришел из далеких времен, когда мужчины были настоящими мужчинами, а женщины…
– Нервничаешь? – сухо спросил он.
– Вовсе нет, – соврала она.
– Поэтому ты так сильно сжимаешь руки? Расслабься.
Фрэнки опустила глаза и обнаружила, что костяшки ее пальцев были такими бледными, словно она собиралась кататься на американских горках.
Теперь она на его территории и зависит только от него. Она будет постоянно рядом с мужчиной, которого сильно желает. Он заверил ее, что не собирается соблазнять старого друга семьи, и произнес эти слова со стальной решимостью, не оставляя ей места для сомнений. Ирония ситуации заключалась в том, что его обещания сделали ее несчастной и лишили всякой надежды, хотя она и понимала, что он был прав.
Фрэнки отстегнула ремень.
– Интересно, как отнесутся к моему появлению в твоей стране? Одобрят ли меня?
– Я отчаялся пытаться быть хорошим для всех, – сделал внезапное признание Захид, вспоминая первые дни после своей коронации, когда он еще не знал, кому может доверять. Предыдущий шейх придерживался очень традиционных взглядов, и Захид обнаружил, что большая часть советников была против какихлибо видов модернизации страны, как и его дядя. – Но потом понял, что надо лишь быть честным с самим собой и позволять другим судить тебя так, как они считают нужным. Не думаю, что у тебя возникнут проблемы. Не стоит забывать, что у тебя очень известная фамилия.
– Но я ничем не прославилась, Захид.
– Ты – нет, но о твоем отце рассказывают в наших школах. Он – национальный герой, думаю, ты понимаешь, как это важно? – Он увидел огонек радости в ее глазах и легкую улыбку в уголках ее губ. – Меня у трапа ждет делегация; скоро ты привыкнешь к церемониям. Делай так, как я тебе объяснил. Не смотри по сторонам и иди в нескольких шагах позади меня.
Фрэнки одернула шелковую тунику, которая сочеталась по цвету с узкими брюками:
– С нарядом все в порядке?
Захид внимательно посмотрел на нее. Практично, достойно, в соответствии со всеми строгими требованиями его страны. И невероятно сексуально – этого он никак не мог ожидать от подобной одежды. Интересно, это изза того, что он хорошо представлял себе, как выглядит ее тело, спрятанное под свободным покроем, или изза того, что он никогда не сможет получить ее?
Почувствовав, как в нем снова пробуждается желание, он поспешил отвернуться.
– Все нормально, – резко сказал он. – Пойдем.
Она проследовала за ним в прохладный вечер Хаярзаха. Стройный ряд придворных официальных лиц стоял в ожидании короля. Ей показалось, что их изначально воинственный настрой стал немного более дружелюбным, когда он представил ее как О’Хару.
Они ехали во дворец на роскошном лимузине, и через затемненное стекло автомобиля она могла разглядеть высокие пальмы, силуэты которых возвышались на фоне глубокосинего неба. Дорога была длинной, прямой и очень ровной. Рядом с ней сидел Захид в своем королевском облачении и говорил по мобильному телефону на родном языке.
Наконец они оказались в Мангалсутре с ее широкими улицами и многочисленными домами. Дворец оказался огромным белым зданием из мрамора, обрамленным идеально ровным водоемом, обсаженным пальмами. Его башни, купола и вычурные арки блестели в свете луны и первых звезд, появляющихся в ночном небе.
Фрэнки не сдержала вздоха восхищения, и, видимо, Захид услышал ее, потому что бросил взгляд в ее сторону и спросил:
– Красиво, да?
– Совершенно, – просто ответила она.
"Как ты", – с горечью подумал он. Вопреки здравому смыслу, это было именно так. Франческа, с ее широко распахнутыми синими глазами и высокой грудью, которые постоянно наполняли его мысли невероятными эротическими фантазиями, была совершенна.
– Тебе следует познакомиться с моей свитой и слугами, – глухо произнес он.
Фрэнки снова были представлены многочисленные слуги, но на сегодняшний день она уже была настолько переполнена впечатлениями, что не смогла запомнить почти ни одного экзотически звучащего имени.
Пока ее представляли помощникам и советникам короля, к Захиду подошел человек очень импозантной внешности и, почтенно поклонившись, заговорил с ним на незнакомом ей языке. Ктото протянул шейху папку с документами, затем ему передали мобильный телефон, и Захид, казалось, забыл о ее присутствии. Он даже не посмотрел ей вслед, когда она выходила из зала.
Личной служанкой Фрэнки оказалась девушка лет семнадцати, по имени Файруз. Идя по мраморному коридору, декорированному синей и золотой мозаикой, Фрэнки раздумывала над тем, как они будут общаться. Оказалось, Файруз неплохо говорит поанглийски.
– Я учу язык в школе, – робко ответила она на вопрос Фрэнки. – Это мой любимый предмет, именно поэтому меня и прислали к вам.
– Ты все еще ходишь в школу?
– О да.
– И что потом? Университет?
– В моей стране не поощряется поступление девушек в университеты.
Фрэнки нахмурилась:
– Серьезно?
– Считается, что женщины должны быть хорошими матерями, а не хорошими студентками. – Она вздохнула и слегка подернула плечами. – Я разберу ваши вещи.
– Нет, спасибо, я могу сделать это сама, – сказала Фрэнки, все еще не до конца веря услышанному. "Не поощряется поступление девушек в университеты"? Все обстояло еще хуже, чем она думала.
– Тогда позвольте мне приготовить вам ванну. Пожалуйста, наверное, вы устали после перелета, а шейх будет очень недоволен, если я не продемонстрирую вам наше знаменитое гостеприимство.
Фрэнки кивнула, понимая, что ей придется привыкать к новому образу жизни, принимая предлагаемую помощь.
– Спасибо, с удовольствием.
Удовольствие превзошло все ожидания, потому что, когда Файруз объявила, что все готово, Фрэнки с трудом поверила своим глазам. Огромная квадратная ванна, больше похожая на детский бассейн, была наполнена теплой розоватой водой, в которой плавали лепестки роз. Она попала на небеса.
Пробежавшись пальцами по висящим в гардеробе нарядам, она решила остановиться на длинном белом платье из тонкого шелка. Жители пустынных государств часто носят белый цвет.
Файруз отвела ее через нескончаемую череду коридоров в малый обеденный зал. И снова Фрэнки почувствовала, что неправильно поняла значение названия. Зал был больше какоголибо другого помещения, предназначенного для приема пищи, которые она когдалибо видела в жизни. Комнату украшала лепнина с золотыми вставками и лазуритом. Свисающие с потолка вычурные лампы наполняли зал мягким светом, в воздухе витали ароматы корицы и сандалового дерева. Посередине стоял низкий стол, а вместо стульев вокруг него лежали мягкие подушки.
Одновременно с ней появился и Захид в сопровождении мужчин со строгим выражением лиц. Их взгляды встретились, и Фрэнки снова ощутила дрожь по всему телу.
Мужчина медленно осматривал ее с ног до головы. На ней был надет белоснежный наряд, и внезапно он почувствовал, что все его тело напряглось от вспышки ревности. Она не знала, что ее выбор звучал для него горькой насмешкой, потому что она не имела права надевать платье традиционного цвета невинности.
Его советники ждали распоряжений. Сначала он хотел приказать им остаться, так как они достаточно бегло говорили поанглийски. Но вдруг, неожиданно для самого себя, он сделал жест, позволяя всем разойтись, и поспешил усесться на подушки, чтобы скрыть в складках платья свидетельство вновь пробудившегося сильнейшего желания.
– Комната соответствует твоим требованиям?
– Иначе и быть не может. Она потрясающа.
– Надеюсь, ты голодна?
У нее не хватило бы смелости признаться, что интерес к еде был несравним с интересом к мужчине, сидящему перед ней.
– С удовольствием попробую традиционные блюда Хаярзаха, – вежливо ответила она.
– Тогда начнем, – сказал он, кивая одному из молчаливых слуг, стоящих по периметру зала.
Фрэнки попробовала изысканный рис с фисташками, сладкие сухофрукты и несколько сортов мягкого сыра, выпила бокал немного терпкого свежевыжатого сока, который Захид назвал "надирах".
– Ты очень нервничаешь сегодня, – заметил он. – У тебя есть какаято особая причина для того, чтобы избегать моего взгляда?
– Я никак не могу привыкнуть к твоему образу короля.
Захид кивнул. Ему самому понадобилось немало времени для того, чтобы осознать, каково это – быть правителем.
Когда самолет, на котором летели его дядякороль со своим единственным сыном, разбился, престол перешел к Захиду, чего он никогда не ожидал. Приняв на себя новые обязательства, он твердо решил выполнять их добросовестно и честно, хотя многие отнеслись к его появлению недоверчиво. Он все еще выбивался из сил, чтобы заслужить доверие главных дворцовых советников и убедить их перестать сопротивляться модернизации страны.
– И все же я – король, – мягко заметил он. – И уже не один день. Ты знала об этом, Франческа. Ничего нового не произошло.
– Да, теоретически мне было это известно. Но когда я вижу все своими глазами, у меня голова идет кругом: мантии, дворец, слуги. В Англии ты был обычнее.
Он взял виноградную гроздь.
– Если тебе от этого станет легче, признаюсь, что для меня тоже странно, что за столом со мной сидит женщина.
– Но сюда ведь приходили женщины?
– Очень редко. Но все они были замужними дамами, сопровождавшими своих мужей. Никогда… – "Никогда здесь не было женщины, аромат которой из смеси роз и жасмина кружил мне голову". – Никогда сюда не приходила незамужняя девушка.
– Понятно. – "Вперед. Спроси его". – Ты никогда не приводил сюда подруг?
– Конечно, нет. Это было бы проявлением неуважения. Я утоляю свой естественный мужской аппетит, когда нахожусь за границей, здесь – никогда. Конечно, однажды я женюсь. И со мной в кровати будет спать моя… жена.
– Похоже, все твое будущее тщательно спланировано.
– Без сомнения. Положение обязывает. – Захид пожал плечами. – В какомто смысле так даже проще. У меня нет свободы выбора – такова моя судьба. Как я уже говорил, я немного старомоден. В моей стране подругому быть не может. И ты сама знаешь, Франческа. В Европе все не так. Там партнеры хотят, чтобы их отношения были идеальными, но, осознав, что это невозможно, начинают искать утешения на стороне. Посмотри на статистику разводов в Европе и попробуй честно ответить, есть ли смысл в свободе выбора.
Фрэнки хотела услышать от него совсем другое: глубоко внутри она надеялась, что он взбунтуется против судьбы. Чего она ждет? Что он потрясет кулаком в воздухе и признается, что хочет следовать зову своего сердца?
– К тому же, – тихо добавил он, – я обязательно проверю, насколько красива моя невеста и подходим ли мы друг другу. Я не собираюсь приговаривать себя к мучениям.
Внезапно ей остро захотелось, чтобы вечер поскорее закончился и она смогла наконец отдохнуть в одиночестве.
– Я должна ждать, когда ты меня отпустишь, или могу отправиться в постель прямо сейчас?
Захид пытался понять, насколько чистосердечен и невинен ее вопрос. Тысячи женщин на ее месте имели бы в виду совсем другое, спрашивая его о подобном.
– Ты устала?
– Очень, – сказала она твердым голосом. Ей следовало оставаться собранной и профессиональной, оставив глупые романтические мечты и нелепые желания. – Сегодня был очень длинный день.
– Это точно. – Мужчина поднялся, жестом подозвал слугу и чтото сказал ему на родном языке. Затем кивнул Франческе. – Я сам тебя провожу.
Одернув тунику, Фрэнки поднялась вслед за ним.
– Ты не должен этого делать, Захид.
– Должен, даже не сомневайся. Сама ты обязательно заблудишься в запутанных коридорах дворца, – заявил он, пытаясь не думать, почему не хочет поручить это одному из слуг.
Они шли по длинным анфиладам коридоров, и только шелест шелковой мантии Захида нарушал царящую в мраморных стенах тишину. И еще стук сердца Фрэнки, который громом отзывался в ее ушах.
– Вот мы и пришли. Доставил тебя в целости и сохранности.
– Большое спасибо.
Но она не чувствовала себя так, словно все было в порядке, когда он смотрел на нее таким страстным взглядом. Она чувствовала… что именно? Что воздух наполнен опасностью и возбуждением, образующим невидимую ауру вокруг них. Ей надо было сделать всего один шаг, и она оказалась бы в его объятиях.
Наверное, ее импульс передался ему, потому что он поднял руку и нежно погладил ее по щеке.
– Спокойной ночи, Франческа, – тихо сказал Захид.
– Спокойной ночи, – прошептала она.
Жар, идущий от его руки, был невыносим, и, попытавшись ускользнуть от него, она провела губами по его ладони. Она сделала это нечаянно, но этого прикосновения стало достаточно для того, чтобы у него перехватило дыхание.
– Ты проверяешь меня на стойкость? – выдохнул он, не пытаясь убрать руку, и следующее ее слово отозвалось вибрациями на его пальцах.
– Нет.
Совсем медленно его большой палец начал исследовать изгиб ее чувственных губ.
– Боюсь, звучит неубедительно.
– Я не… не вру, Захид.
– Знаю. – Он все понимал. Но вдруг ему захотелось, чтобы это было не так. Он мечтал о том, чтобы она сознательно прибегала к многочисленным женским уловкам, чтобы попасть в его объятия и оказаться с ним в постели. Он нервно рассмеялся. – Может, хватит мучить себя и друг друга? Может, просто позволим случиться неизбежному? Какой смысл в том, чтобы пытаться побороть то, с чем не готовы сражаться наши сердца? – И, не дав ей возможности возразить, он притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее губам поцелуем, в котором чувствовались годы ожидания.
Застигнутая врасплох жаром его поцелуя, Фрэнки едва удержалась на ногах, и он прижал ее еще ближе, так что она почувствовала его твердую плоть и услышала безумный ритм его сердца под шелком мантии. Наверное, она должна была смутиться, но все ушло на задний план, когда волна дикого удовольствия накрыла ее с головы до ног. С Саймоном она никогда не испытывала ничего подобного.
Она чувствовала себя одновременно слабой и сильной, и никакие сомнения не могли противостоять мощи голодного мужского тела, тесно прижимающего ее к себе. Ей казалось, что она упала в бурный ручей и быстрое течение подхватило ее, не оставляя возможности бороться с неизбежностью стихии. А она и не собиралась бороться. Она страстно желала этого. Ей хотелось все большего и большего.
– Захид… – Его имя сорвалось с ее губ легким стоном. Фрэнки подняла руку, мечтая о том, как ее пальцы пробегут по его шелковистым темным волосам. Но на голове был платок, и ее ладонь застыла в нерешительности.
Захид замер. Мягкая податливость ее тела свела его с ума, но прикосновение женщины к его королевскому головному убору было такой большой редкостью, что он перестал целовать ее. Он привык заниматься любовью в западной одежде и внезапно понял, что судьба снова насмехается над ним. Впервые в жизни он мог избежать необходимости расстегивать молнию на брюках и пуговицы на рубашке. Свободная форма шелковой мантии обеспечила бы ему мгновенный доступ к ее телу.
И впервые в жизни он был вынужден остановиться…
Захид перехватил ее руку и отодвинул ее от своей головы, почувствовав ее бешеный пульс через тонкую кожу на изящном запястье. О чем он только думает?
Он опустил взгляд и увидел ее дрожащие разочарованием губы, понимая, что почти получил ее. Еще несколько мгновений – и он очутился бы в ее теплом влажном лоне, оставляя в нем свое семя. Неужели она всегда так доступна?
– Этого не должно было произойти! – прорычал он, отступая назад.
Фрэнки растерянно кивнула, чувствуя головокружительную слабость от неудовлетворенного желания.
– Я это знаю не хуже тебя, – прошептала она, – но…
– Здесь не может быть но, Франческа, – яростно выпалил он. – Никаких но. – Захид распахнул дверь ее спальни. – Просто отправляйся спать, – грубо завершил он, втолкнул ее в комнату и со злостью захлопнул дверь.
Глава 9
– Куда именно мы направляемся? – Фрэнки постаралась вложить в интонацию вопроса вежливый интерес.
Вместе с шейхом они ехали на огромном внедорожнике.
"В ад и обратно", – мрачно подумал Захид. Рев машины разрывал звенящую тишину раннего утра в пустыне.
– Смотреть новый ипподром. Я хочу показать тебе его, прежде чем ты начнешь работу над дневниками. Мне интересно узнать твое мнение по поводу того, насколько хорошо он приспособлен для пребывания на нем женщин. Жду от тебя предельной честности, Фрэнки.
– Отлично. – Она попыталась изобразить на лице милую улыбку. – А почему ты сам за рулем?
Захид вцепился в руль. Интересно, она не догадывается? Разве это не очевидно? Чтобы избежать соблазна закончить то, что они начали прошлой ночью. Чтобы смотреть на пустынную дорогу, а не на ее мягкие чувственные губы и не мечтать о том, к каким частям его тела они будут прикасаться.
– Я люблю водить. Особенно в пустыне. Здесь дороги абсолютно плоские и ровные – можно просто вдавить педаль в пол и наслаждаться скоростью.
– Понятно. – Фрэнки откинулась на спинку сиденья. Она не хотела, чтобы он догадался о боли, которая съедала ее изнутри, или о том, что она ни на миг не прекращала мечтать о его горячих губах и о том, как его руки снова прикасаются к ее телу. Она попыталась переключить внимание на дорогу. – Кстати, я тоже люблю вождение. Может, позволишь мне сесть за руль позже?
– Боюсь, это невозможно, – мягко сказал он.
– Правда? Мне кажется, что шейху ничего не стоит решить вопрос с доверенностью в один миг, Захид.
Он слегка улыбнулся:
– Это никак не связано ни с доверенностью, ни со страховкой. Это очень мощная машина.
– Знаешь, я сдала экзамен на водительские права с первой попытки, – заметила она сладким голосом. – И никто не сказал, что мне подходят только городские малолитражки, поэтому я бы очень хотела покататься по пустыне. Если ты не против.
– Я – против, – сказал Захид, беспокойно ожидая реакции на свое следующее сообщение. – Боюсь, в моей стране женщинам не позволено водить.
В машине повисла тишина.
– Ты ведь шутишь, да?
Он посмотрел в ее сторону. Для сегодняшней поездки она выбрала тунику и брюки холодного голубого оттенка, прохладный цвет которых выделялся контрастом на фоне ее страстного вопроса.
– Но почему?
– Не спрашивай об этом меня. Законы здесь существуют десятилетиями.
– Я все еще не могу поверить, что ты говоришь серьезно.