Мужу удалось отнять у меня бутылку. Я подошла к окну и попыталась всмотреться в темноту. И почему мужчины нас обижают? Неужели нельзя сосуществовать мирно и дарить друг другу любовь и дружбу? Выходит, нет. Я всегда верила, что любовь – это сила. А теперь… Теперь у меня отняли мои силы, и я стала слабой, трусливой и незащищённой.
И всё же так нельзя… Если постоянно гонять в голове подобные мысли, можно себя довести чёрт знает до чего. Надо собрать волю в кулак и продолжать жить.
У меня есть ровно два выхода: или остаться жертвой трагических обстоятельств, или пробудить в себе инстинкт самосохранения и начать жить нормально, прекратив оплакивать то, чего больше нет. В конце концов, мы расстаёмся для того, чтобы встретиться с кем-то ещё и построить новые отношения. Меня предали для того, чтобы я нашла себе более достойную партию. Всё, что случилось, – всего лишь хороший урок, чтобы в следующий раз быть осмотрительнее, прежде чем искренне доверять мужчине, который находится рядом. Теперь-то я точно знаю, что мужчина должен заслужить моё право на искренность и доверие. Заслужить, а не получить как лёгкую и вполне доступную добычу. Больше я не хочу раскрашивать свою жизнь чёрными красками и сделаю так, что пропуск в мою личную жизнь придётся зарабатывать.
Только вот с мужиками сейчас проблема. Их же мало совсем. Наверное, именно поэтому девицы бросаются на женатых. И не просто держат мёртвой хваткой, но ещё и рожают от них. Ведь кто лодырь, кто пьяница, а кого упрятали за решётку. Я никогда не соглашусь, что за решёткой сидят одни закоренелые убийцы. Туда столько нормальных людей попадает или по-глупости или по недоразумению. Возможно, на зоне есть приличные люди, только вот неизвестно, какими они будут, когда оттуда выйдут.
Многие женщины, и мои подруги не исключение, целыми днями носятся по городу в поисках счастья, но, увы, бесполезно. У одной умер друг от наркотиков. Ужасная смерть, полная деградация. У другой близкий человек закодировался от алкоголизма и стал просто деспотом с крайне невыносимым характером. Другая была счастлива тем, что познакомилась с богатым банкиром в надежде на то, что сейчас её жизнь изменится в лучшую сторону и все земные блага будут лежать у её ног. Но вместо этого банкир сам напросился к ней на ужин, не пригласив даже в ресторан, сетуя на то, что он до безумия соскучился по домашней пище, позабыв прихватить джентльменский набор в виде букета и бутылки шампанского. Вспомнив о своих измотанных подругах, которые уже успели устать от личных неудач, я вдруг подумала: почему бы не дать ещё один шанс человеку, который может ворваться в мою жизнь, словно лихой ветер, перевернуть всё вверх дном и за которым я бы смогла пойти в преисподнюю? И не важно, кто он, где и чем занимается. Важно, чтобы он существовал реально… Почему бы и нет?
Неожиданно раздался звонок в дверь, я вскочила как ошпаренная, взволнованно посмотрела на мужа и сквозь слёзы спросила:
– Кто это?
– Не знаю, – пожал плечами супруг. – Глубокая ночь на дворе. Сиди, я сам открою…
Глава 7
Всё произошло так быстро, что я даже не успела опомниться. Муж открыл дверь, влетела какая-то девица и заорала:
– Будь ты проклята! Уйди с нашей дороги! У нас любовь и скоро будет общий ребёнок! Я тебе его не отдам! – Она достала из кармана банку и плеснула мне в лицо жидкость.
Ощутив дикую боль, я закричала и бросилась в ванную комнату, чтобы смыть с себя эту гадость, но она разъедала лицо, шею и плечо. Кислота же проникла в нос и горло.
– Что ты наделала?! – в ужасе кричал мой супруг, не зная, чем мне помочь.
– Я облила её серной кислотой! – возбуждённо отозвалась негодяйка.
– Ты что, дура?!
– Наконец-то эта сука не будет нам больше мешать и ты сможешь её оставить! Для усиления эффекта поражения я смешала кислоту с растительным маслом. Теперь ей уже ничто не поможет! Пусть мучится, тварь! Ты мой мужчина!
– Ты сумасшедшая! Дура, это тюрьма!
– Это сумасшедшая не даёт нам нормально жить. Я не позволю ей лишить моего будущего ребёнка отца! Теперь она уродина! Теперь она тебе не нужна!
– Что же ты наделала… Нужно нейтрализовать кислоту и промыть ожоги проточной водой…
– Ей уже ничто не поможет! Она уродина! Ты же говорил, что она больная и убогая… Врал! Вот теперь я её и сделала больной, убогой и никому не нужной! – Любовница моего мужа истерично захохотала.
– Заткнись! – заорал муж.
Моё состояние было ужасающим. Всё лицо сожжено. Я знала, что теперь обезображена и от былой красоты ничего не осталось. Я уже ничего не видела, только расплывчатые очертания… Поняв, что больше нет сил направлять на себя душ с холодной водой, а боль становилась всё более разъедающей и невыносимой, я упала на кафельный пол. Муж вызвал "скорую", постоянно лил на меня воду, безрезультатно пытаясь смыть ядовитую жидкость. В какой-то момент я поняла, что больше не могу дышать, и потеряла сознание.
Приехала "скорая", меня повезли в ожоговый центр. Позже, уже в реанимации, я узнала, что от моего лица почти ничего не осталось, только мышцы и кости. В больнице врачам пришлось бороться за мою жизнь. Нос был почти полностью расплавлен. Пострадали волосы и губы. Было разрушено правое ухо, я потеряла зрение в правом глазу. Кислота попала не только на лицо, шею и плечо, но и на грудь.
Одному богу известно, сколько мне пришлось пережить. Десятки сложнейших операций. Я смотрела в потолок и думала о том, зачем осталась жива… Это было ужасное время. Вечные капельницы, масса торчащих из меня трубок. Ещё страшнее было психологически. Чудовищно осознавать, что однажды мне придётся посмотреть на себя в зеркало. Что я могу испытать, кроме страха, ужаса и жалости к себе?! А ведь когда-то я относилась к тому типу женщин, которые вообще не умеют себя жалеть.
В минуты отчаяния, оттого, что не могу кричать вслух, я начинала кричать про себя. Любое, даже малейшее движение усиливало в душе такую боль, которая не поддаётся описанию. Я плохо понимала, где сон, а где явь. Медики мои страдания облегчали обезболивающим. Временами я проваливалась в черноту. Даже не знаю, сколько прошло времени, прежде чем почувствовала себя немного лучше, если, конечно, так можно выразиться, потому что до стабильного положительного состояния мне было ещё ой как далеко. Я по-прежнему лежала в реанимации, но уже не впадала в забытьё. Страшно было представить, как я выгляжу, и я хорошо понимала, что впереди ещё не одна пластическая операция, но уже нет гарантии, что буду выглядеть так, чтобы от меня не шарахались прохожие.
Постоянное ношение специальной маски, которая стягивала лицо… Впереди была операция по восстановлению зрения. Правда, сами врачи слабо верили в успех. Однако совершили чудо: использовав роговицу донора, смогли восстановить зрение. В повреждённый глаз были имплантированы стволовые клетки, а сами глаза покрыли плацентой. Плацента служила чем-то вроде повязки во время восстановительного периода.
Зрение возвращалось постепенно. Даже после снятия повязки нужно было ждать, пока это произойдёт. И произошло! Я испытала самые невероятные ощущения, когда поняла, что могу смотреть на мир двумя глазами.
Позже я узнала, что облившую меня кислотой женщину взяли под стражу, обвинили в покушении на убийство. Следователь сказал, что ей грозит статья за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Но так как она была в положении, её выпустили под залог и, вопреки моим ожиданиям, оправдали.
Говорят, большие деньги помогли ей избежать наказания. Я знала, что у любовницы мужа больших денег нет и никогда не было. Она приезжая, и до трагедии жила в однокомнатной квартире, которую снимал для неё мой муж. Вполне вероятно, что деньги где-то нашёл он… Мне было горько и чудовищно больно думать о том, что он помог негодяйке, которая искалечила меня…
Странно, но за всё время, что я лежала в больнице, ко мне ни разу не приехал супруг. Иногда мне хотелось попросить у врача мобильный и набрать его номер, но я понимала, что ещё очень плохо говорю и буду просто мычать в трубку. Изо дня в день всё повторялось, и сегодняшний день как две капли воды походил на вчерашний. Врачи всё так же боролись с моими ожогами. Удаляли сгоревшую, мёртвую ткань и делали кожную пластику. Это было очень проблематично и требовало титанических усилий, ведь организм уже был порядком ослаблен, а поражения – слишком обширны.
Между операциями со мной теперь ежедневно занимался логопед. Учил отрабатывать движения губ, чтобы восстановилась артикуляция. Спустя несколько месяцев она действительно восстановилась. От артикуляции звуков я перешла к артикуляции слогов, а затем и целых слов. Моя восстановленная речь звучала ещё слишком искусственно, выдавая, с какой тяжестью давалось каждое слово. Речь была затруднённой и постоянно прерывалась паузами для поиска новых слов. Особые проблемы я испытывала с окончаниями. Но для меня это уже было огромной победой, ведь совсем недавно я ограничивалась лишь мычанием и с огромным трудом произносила "да" и "нет". Логопед предупредила: чтобы я говорила быстрее и связно, потребуется время. Она конечно же оказалась права: со временем я смогла говорить внятно, уже можно было различить слова.
Глава 8
Когда я, наконец, смогла говорить более понятно, всё же не удержалась и спросила лечащего врача, где же мой муж. Врач поправил очки, сел рядом на стул и тяжело вздохнул.
– Вы действительно хотите знать правду?
– Хочу.
– Арина, муж вычеркнул вас из своей жизни. Он ни разу не позвонил и не поинтересовался вашим здоровьем. Сначала вы лежали в ожоговом центре, и врачи боролись за вашу жизнь. Потом, когда врачи убедились, что вы действительно будете жить, вас перевели к нам в частную клинику. Здесь занимаются тяжёлыми больными: критические ожоги, ожоговый шок, поражение дыхательных путей, кровотечение и расстройство жизненно важных функций организма. А главное, тут делают сложные пластические операции. Ваши жизненно важные показатели теперь отслеживали мониторные системы, специальные дозаторы лекарственных препаратов. Современная дыхательная аппаратура улавливала малейшие изменения дыхания, а также выбирала оптимальный режим лечения при критическом расстройстве почек. Здесь работают высококвалифицированные хирурги, пластические хирурги и реаниматологи, у нас прекрасный сестринский уход на основе мировых технологий. Современное оборудование позволяет активно использовать в лечебном процессе высокоэффективные технологии хирургического лечения глубоких ожогов. В нашей клинике к вам всегда относились с особым вниманием, трепетом и осторожностью. Главным методом лечения глубоких ожогов является оперативное восстановление утраченного кожного покрова. Вам произвели иссечение некротических тканей с одномоментной пересадкой аутотрансплантатов. Туда, где погибла не только кожа, но и подкожная клетчатка, вам пересаживали не кожные лоскуты, а кожу с подкожной клетчаткой, с мышечными тканями для обеспечения питания поражённых тканей с применением пластики, используя микрососудистые артериальные и венозные швы. Операция производилась за операцией. Вы находитесь под постоянным наблюдением и мониторингом основных показателей жизнедеятельности и гомеостаза. Вы провели в нашей клинике очень много времени. За всё это время ваш муж ни разу не поинтересовался, живы вы или вас уже нет.
– Может, он просто не знает, куда меня перевели из ожогового центра?
– Вы сами понимаете, что это абсурд. Он просто вас бросил.
– Как же так…
– Я знаю, вам уже сказали о том, что женщину, облившую вас серной кислотой, оправдали.
– Да. Я всегда знала, что у нас судебная система не работает. У кого деньги, на той стороне и закон. За эту сволочь кто-то очень хорошо заплатил.
– Плюс ко всему на момент ареста она была беременной.
– В любом случае это не давало повода снять с неё все обвинения.
– Согласен, но что произошло, то произошло.
– Наверное, помимо моего мужа, у неё был ещё состоятельный любовник. Значит, и ребёнок, которого она хотела повесить на Лёню, не имеет к нему никакого отношения. Доктор, а сколько я здесь нахожусь?
– Три месяца вы были в ожоговом центре и ещё пять лежите у нас.
– Боже мой, неужели с момента трагедии прошло уже восемь месяцев?
– Действительно восемь.
– А я потеряла счёт времени.
– Неудивительно в вашем состоянии.
– Восемь месяцев я не смотрела на себя в зеркало.
– Думаю, и не стоит. Мы специально позаботились, чтобы в вашей палате не было зеркал.
Я почувствовала, как на глаза накатились слёзы, и сделала всё возможное, чтобы не разрыдаться.
– Медсестра предлагала мне зеркало, я отказалась. Но я всегда трогаю кожу, когда снимают бинты. Это так страшно… Она такая рыхлая и не гладкая…
– Нам пришлось сделать много операций, чтобы у вас вообще была кожа, но до нормальной внешности вам ещё далеко.
– Доктор, я здесь лежу, потому что вы оттачиваете на мне своё мастерство и экспериментируете?
– Поверьте, как бы мне ни было интересно с вами работать, в подобной клинике никто не станет что-то делать бесплатно.
– Мне даже страшно представить, сколько могут стоить подобные операции да и лечение в частной клинике…
– Всё это действительно стоит сумасшедших денег.
– Но у меня их нет. Я понятия не имею, чем буду с вами рассчитываться, когда выйду из больницы.
– За вас платят. Всё это время…
– Кто, муж? Откуда у него такие деньги?
– Арина, ваша психика сейчас ослаблена и уязвима, но я вынужден вам напомнить: ваш муж вас бросил. Я сказал вам об этом ещё в начале нашей беседы.
– Откуда вы можете знать?
– Если человек ни разу не позвонил, не пришёл, не поинтересовался вашим здоровьем, понятно, что он от вас отказался.
– Может, с ним что случилось?
– Поверьте, он жив-здоров. У него всё хорошо. Просто посчитал, что ему не нужна жена-калека.
– Я вам не верю…
– Понимаю, очень тяжело принять горькую правду, но это так. Если бы всё было не так, как я говорю, ваш муж уже сидел бы рядом с вами и хотя бы морально помогал вам восстанавливаться. Кстати, у него родился сын.
– Сын?!
– Да. Он помог женщине, которая облила вас кислотой, избежать наказания. Влез в сумасшедшие долги. У них родился сын, в новой семье всё отлично.
– У него новая семья?
– Любовница стала женой.
– А как же я?
– Думаю, ваш муж просто вычеркнул вас из своей жизни. В любом случае вам нет места там.
Я повернулась к врачу и прошептала:
– Пожалуйста, убейте меня. Вколите мне яд. Умоляю! Я прошу вас меня убить! Я вас умоляю!!!
– Я похож на сумасшедшего? Врачи боролись за вашу жизнь не для того, чтобы убить.
– Я не хочу жить. Лучше бы вы меня не спасали!
У меня началась истерика. Доктор попытался меня утихомирить, а потом позвал медсестру, и она сделала мне успокоительный укол.
– Успокойтесь, пожалуйста.
– Я урод! Я больше не женщина! Я урод!
– Вы женщина и должны продолжать жить.
Что бы я ни говорила о том, что жизнь потеряла для меня всякий смысл, в глубине души у меня всё равно теплилась надежда, что мою внешность всё же можно привести в порядок. Пусть не красавица, но только не уродина.
– Господи, зачем мне такая жизнь…
– Жизнь не бывает лишней. Вы должны довериться мне. Если сами не будете верить в успех, у нас ничего не получится. Мы должны верить в него вдвоём. Я хочу добиться высокого результата. Вы не будете выглядеть устрашающе. Я провожу уникальные операции, но для меня очень важен психологический аспект. Вы должны верить в победу. Я буду извещать вас о плане лечения, количестве предполагаемых этапов и ожидаемом эффекте. Для меня очень важно, чтобы вами не овладел пессимизм. Вы должны понимать, как это всё сложно и долго, потому что рубцы не исчезают бесследно, но я буду стараться. Всё усложняется из-за анатомической формы органов, непростой системы кровообращения, относительно близкого расположения лицевого нерва, слюнной железы, сложной архитектуры мимической мускулатуры.
Я смотрела на доктора как на бога и жадно глотала каждое его слово. Он стал не только моей соломинкой, за которую я уцепилась, он стал моим лучшим другом и психиатром.
– Откуда у вас такие подробности о моем муже?
– Справки навёл человек, который платит за ваши операции и содержит вас в этой дорогостоящей клинике.
– Кто он?
– Вы не знакомы, но думаю, пришло время познакомиться. Он хочет с вами поговорить. Я могу его позвать?
– Зовите. – Я потрогала рукой маску из бинтов на лице и чуть не завыла в голос.
Глава 9
Через несколько минут в палату вошёл незнакомый мужчина. Он представился Ренатом и сел на то место, где ещё совсем недавно сидел доктор. Я внимательно всмотрелась в его лицо и отметила, что никогда раньше его не видела.
– Мы не знакомы, – чуть слышно произнесла я, стараясь говорить как можно более внятно.
– Я очень долго ждал, когда же, наконец, мы с тобой познакомимся и поговорим. Рад, что твоя речь почти восстановилась. Хоть я лет на пятнадцать тебя старше, ты можешь смело называть меня на "ты".
– Кто вы?
– Кто ты, – поправил меня незнакомец.
– Кто ты? – послушно отозвалась я.
– Так-то лучше. Я тот, благодаря кому ты уверенно идёшь на поправку.
– Доктор сказал, мне оплачивают лечение. Значит, это вы… Вернее, ты… Не очень понимаю, зачем ты это делаешь, мне нечем с тобой рассчитаться. Врачи сказали, чтобы вернуть мне хоть какую-то человеческую внешность, предстоит ещё масса операций.
– Тебе всё правильно сказали. Когда тебя доставили в ожоговый центр, медики промывали раны и пытались нейтрализовать воздействие серной кислоты, чтобы предотвратить дальнейшие повреждения кожи, однако это не помогло. Травмы были слишком большими. На правой части лица кожа сошла полностью, обнажив мышцы и кости, вся левая покрылась шрамами и рубцами. Ты постоянно носишь специальную маску, и тебе умышленно не показывают зеркало, чтобы ты не рыдала. Страшное зрелище – видеть себя без бровей, без правильного разреза глаз, без губ, без уха и без гладкой точёной шеи. Только многочисленные шрамы и расплавленная, скомканная, неравномерная от химических ожогов кожа… – Мой новый знакомый немного помолчал и, выдержав паузу, продолжил: – Врачи хвалят тебя. Говорят, у тебя огромная сила воли, и признают твое мужество.