Хантер не сводил взгляда с Карли.
– Мне это не интересно.
Сердце Карли билось все сильнее. Атмосфера накалялась, и воздух казался плотным от напряжения. Этот гнев, написанный на лице Хантера, направлен на его старого сослуживца… или на нее? У Карли было ужасное подозрение, что именно она была причиной.
Агент улыбнулся:
– После того как ты все эти годы оплачивал мои счета из отельных баров, я как минимум должен тебе несколько сотен напитков.
– Ты ничего мне не должен, – ответил Хантер.
– Хотя бы стаканчик бурбона за старые добрые времена?
– Я не хотел пить с тобой тогда, – сказал Хантер ровным тоном, – не хочу и сейчас.
Агент не успокаивался:
– Да ладно, Хантер. Карли всего лишь задала несколько вопросов о тебе.
Лицо Хантера потемнело, и сердце Карли ушло в пятки. Она открыла рот, чтобы опровергнуть преувеличенные заявления Терри, но тот продолжал.
– Не подумай, что я пытался увести у тебя подружку, – сказал он, окинув Карли неоднозначным взглядом с головы до ног.
До сих пор он был почти приятным собеседником и, разумеется, вел себя пристойно. У Карли сложилось впечатление, что своим вызывающим поведением Терри просто хотел разозлить Хантера.
Следующие слова агента подтвердили ее теорию.
– Скажи, она того стоит? – спросил Терри. – Может, если я найду правильный подход, она и со мной переспит за статью.
Прежде чем мозг Карли успел зарегистрировать оскорбление, кулак Хантера взлетел и с громким щелчком ударил по подбородку агента. Секунду назад Терри Смит еще сидел на барном табурете, и вот он уже растянулся на полу. Послышались громкие аханья гостей, а официант уронил поднос с бокалами на пол. Потом наступило гробовое молчание.
Два бармена подбежали к стойке, и Хантер сделал шаг назад, подняв руки в извиняющемся жесте. Он взглянул на Терри, который все еще лежал на полу, потирая подбородок, а потом на Карли.
– Господа, вам не нужно меня выводить, – обратился Хантер к персоналу бара. – Я закончил. – И, решительно повернувшись на каблуках, он направился к выходу.
Гости вновь заговорили, когда бармен нагнулся, чтобы помочь Терри встать. Агент сердито отмахнулся от него. Карли потребовалось восемь секунд, чтобы полностью оправиться от инцидента, прежде чем она бросилась через вестибюль за Хантером.
– Что ты делаешь? – сказала она.
Он не остановился.
– Я ухожу.
– Куда ты собираешься?
Не снижая темпа, Хантер ответил:
– Домой.
Ее терпение было готово лопнуть.
– В чем твоя проблема?
– Очевидно, в моей неспособности выбирать тех, с кем сплю. Узнала что-нибудь хорошее обо мне?
Раздосадованная и раздраженная, Карли изо всех сил пыталась не отставать от Хантера.
– У меня не было шанса спросить его о чем-либо. Ты ворвался и отправил его в нокаут правым хуком, прежде чем я успела открыть рот.
– Извини, что испортил тебе интервью.
Карли вспыхнула от гнева.
– Черт побери, Хантер, – сказала она, хватая его за руку. – Это было не интервью.
– Тогда зачем ты с ним разговаривала?
Она закусила губу, пытаясь найти способ объяснить ему.
– Я хотела задать ему вопрос.
Хантер остановился и холодно взглянул на нее:
– Какой вопрос?
– Я хотела знать, почему ты ушел из ФБР, – призналась она. Он испытующе смотрел на нее, словно подозревая что-то еще. – И я хотела знать, имела ли отношение к этому твоя подружка.
– Ты могла бы спросить меня.
– Я спрашивала, но ты ответил, что это не важно.
– Извини, что я недостаточно активно сотрудничал с тобой. Я не хотел ломать твои планы. Или, может, это и был твой план?
Карли вконец потеряла терпение:
– Что, черт возьми, ты несешь?
– Ты переспала со мной, дождалась, пока я засну, а затем ускользнула, чтобы найти Терри и выудить из него информацию, о которой мечтала все это время.
Карли очень гордилась, что не топнула ногой от злости, и была поражена, что не ударила Хантера кулаком. Она наверняка сломала бы руку о его каменную челюсть, а Хантер вряд ли заметил бы эту пощечину. Всякая надежда умерла. Сердце Карли разрывалось. А ее душа свернулась калачиком в углу и зализывала смертельные раны.
Он ей абсолютно не доверял. И никогда не будет доверять.
– Ты даже не хочешь дать мне шанс все объяснить. – Слезы подступали Карли к горлу.
К ней вернулось старое чувство беспомощности, брошенности. Сначала Томас, потом отец. А теперь Хантер.
Его лицо было таким напряженным, что, казалось, вот-вот треснет.
– Я искал тебя, потому что соскучился.
Слезы обжигали ей глаза, а дышать становилось все тяжелее.
– А я хотела получить ответы на некоторые вопросы, – сказала она с волнением в голосе. – Потому что я люблю те…
– Не надо, – резко перебил он, напугав одного из гостей отеля. Хантер подошел ближе и понизил голос. – Не говори так.
Сердце Карли колотилось. Она застыла на месте, пытаясь овладеть своим голосом.
– Хантер, я ничего не выяснила. Я хотела знать правду, а так как ты не хотел мне рассказывать…
– Ты хочешь услышать, что произошло? Хорошо, – сказал он, скрестив руки на груди. – Это для печати, так что можешь использовать информацию, как твоей душе угодно, и произвести впечатление на начальницу своими глубокими познаниями. Меня использовала женщина, пока не получила то, чего хотела, а потом ушла. Я не знаю, сошлась ли Мэнди со мной с этой целью или нет. Подозреваю, что моя работа просто вызывала у нее интерес, и она решила посмотреть, куда все это приведет. Но в конечном счете статья оказалась важнее наших отношений.
Несмотря на собственную боль, Карли не могла видеть этот пустой взгляд.
– Мне жаль.
Хантер продолжил, игнорируя ее сочувствие:
– Она написала статью, в которой раскрыла секретную информацию о группе компьютерных мошенников, связанных с чикагской мафией. Этой информацией располагал только наш отдел. Я работал над этим делом два года и подозреваю, что она использовала моего друга и коллегу – консультанта ФБР – в качестве источника. Я знаю только, что это был не я, – гневно сказал он, его губы скривились. – Но доказать построенное на отрицании положение невозможно. И если отсутствие доказательств защищает тебя от обвинений, то оно не защитит от мнений коллег. – Хантер провел рукой по волосам. – Так что я мог бы остаться и продолжать работать с ограниченным доступом, но потерял интерес к работе. Зарабатывание денег в консалтинговом бизнесе показалось более подходящим вариантом.
Сердце Карли разрывалось от боли за него.
– Я не собираюсь использовать эту информацию, – сказала она.
Хантер продолжал, как будто не услышав ее слов.
– Или, может быть, тебе нужно чуть больше крови и мужества, чтобы действительно увлечь читателя? – с горечью спросил он. – Например, как ужасно, когда тебя использует любимый человек? Или как унизительно, когда тебя обвиняют в том, что ты намеренно провалил задание, ради которого рисковал своей жизнью? Служба в ФБР была больше, чем просто работа. Это была моя жизнь. – Хантер повернулся и направился к лифтам.
Карли последовала за ним.
– Говорю тебе, я не напечатаю ни слова.
Оставшись равнодушным к ее словам, он посмотрел на нее сверху вниз, не останавливаясь:
– Ты забываешь, что я знаю, как сильно ты хочешь доказать своему отцу, что вернула профессиональное признание. – Дойдя до лифта, он вошел внутрь и встал в дверях, преграждая ей вход. – Подумай-ка вот над чем, Карли. – Он навис над ней. – Ты замечательная женщина, но тебя должно больше волновать собственное мнение, а не мнение твоего отца. Ты не сможешь заслужить его уважение, пока не повзрослеешь, не начнешь вести себя соответственно и пока не зауважаешь себя. – Его взгляд был неумолим. – А значит, перестанешь связываться с лузерами и прыгать из одной кровати в другую.
Карли залепила ему звонкую пощечину, но жжение в ладони от удара было несравнимо с болью в сердце. Он коснулся слишком мучительной темы. Последний лоскуток надежды сморщился и исчез.
– С лузерами типа тебя, – прохрипела Карлис, с сарказмом глядя ему в глаза. – У меня для тебя новость, мистер Филипс. Ты не обладаешь монополией на верность, смелость или честность. Одного критика в моей жизни вполне достаточно, так что можешь засунуть свое отцовское отношение сам знаешь куда и идти к черту.
Выражение его лица не изменилось.
– Это не проблема, – сказал он. – Потому что я ожидаю больше от женщины, которую люблю.
Ужас заключался в том, что Карли знала, что это правда. Она почувствовала эту эмоцию, когда он прильнул к ней в гостиничном номере. Хантер любил ее. Но она также поняла, почему эта новость не сделала ее счастливой, как она всегда мечтала.
Потому что любовь существовала в самых разных видах. Безответная любовь, приносящая горечь. Взаимная – надежная и сильная, с которой человек чувствует себя непобедимым. А еще есть любовь взаимная, но недостаточно зрелая и поэтому недолгая, угнетаемая тенями прошлого.
И именно такая была у них с Хантером.
– А я ожидала большего от мужчины, которого я люблю, – сказала она. Хантер никак не отреагировал, и она продолжила: – Мне нужен человек, который будет поддерживать меня. Доверять мне. – Карли сжала кулаки. – Кто поверит в меня.
– К сожалению, – сказал Хантер, выпрямившись, и нажал на кнопку лифта, – этот мужчина не я.
Пораженная, Карли смотрела на Хантера, пока двери лифта не закрылись перед ней.
Глава 11
– Жизнь – отстой. – Карли плюхнулась на шикарное покрывало на двуспальной кровати в гостиничном номере и уставилась в потолок.
Эбби бросила на нее сочувственный взгляд:
– Карли, я не думаю, что Хантер сказал это всерьез.
Карли потерла глаза тыльной стороной ладони. Она устала от всего этого безумия. Она чувствовала себя, как если бы Хантер выхватил пистолет и выстрелил ей в грудь с близкого расстояния, а потом бросил ее истекать кровью. С тех пор как Хантер собрался и уехал, галантно оплатив счет за дополнительный день в отеле – как будто она хотела остаться там одна, – Карли боролась с желанием догнать его, сбить эту метафорическую белую шляпу с его головы и топтать ее ногами, пока та не расплющится.
Эбби села на кровать рядом с Карли.
– Взгляни на это с другой стороны. – Она успокаивающе положила руку Карли на плечо и поморщила лоб. – Хантер так расстроился, увидев тебя болтающей с его бывшим коллегой, потому что неравнодушен к тебе.
Неравнодушен? Он сказал, что любит ее. Много лет она мечтала услышать эти слова от любимого человека, но никогда не думала, что это принесет такие страдания.
– Я не знаю, – сказала Карли. И это была чистая правда. Она вообще ничего больше не знала.
– Ну… – Сомнение на лице подруги не очень обнадеживало. – Он вмазал тому парню за комментарий, который тот отпустил в твой адрес. – Она натянуто улыбнулась, и на это было больно смотреть. – А это кое-что означает.
– Это означает, что он просто нашел предлог, чтобы сделать то, о чем мечтал много лет, и к тому же использовал мою мнимую честь в качестве оправдания. – Карли перевернулась на живот и уткнулась лицом в ладони.
– Ты любишь его, – мягко сказала Эбби.
Произнесенные вслух, эти слова только удвоили страдания Карли, казалось, что чудовищная реальность вот-вот раздавит ее. Карли повернула голову и взглянула на подругу:
– Ты сама говорила, что такое редко срабатывает.
– Иногда все получается, – ответила Эбби. – Ты просто должна в это верить.
Карли стоило больших усилий на мгновение забыть о своей боли и посмотреть на подругу. Она не знала, что хуже: неизменный, безнадежный пессимизм или тень надежды, которая появилась на лице Эбби.
– С каких это пор ты изменила свои взгляды на любовь?
Эбби виновато посмотрела на Карли:
– С тех пор как я вышла замуж.
Слова повисли в воздухе и медленно проникали в сознание Карли. Когда новость окончательно дошла до нее, Карли подскочила на кровати.
– Вышла замуж?
– Пит и я зашли вчера в одну часовенку, – сказала она с улыбкой. – Церемонию вел Элвис.
Тяжело моргая, Карли пыталась увязать пессимистку, отвергающую отношения, со светящейся, почти жизнерадостной женщиной перед собой. Эмоции нахлынули на Карли, и она наклонилась вперед, заключив Эбби в жаркие объятия:
– Я так рада за тебя. – В горле у нее стоял комок. Карли закрыла глаза, борясь с желанием разрыдаться.
Эбби крепко обнимала ее.
– Однажды я скажу тебе то же самое.
Карли ничего не ответила на это: что бы она сейчас ни сказала, все прозвучало бы невесело. Она не имела ни малейшего понятия, как сказать своей начальнице правду о Хантере и не потерять работу.
Она не представляла себе, как наладить отношения с отцом, особенно теперь, когда она снова облажалась. А что еще хуже, Карли была уверена, что никогда не оправится от любви к Хантеру.
Эбби отстранилась и взяла Карли за руку:
– Что ты собираешься теперь делать?
Карли знала, что ее коллега имела в виду не только Хантера, и она сжала губы, прокручивая в голове возможные ответы. Сбежать? Бросить все и начать заново? Такой план казался заманчивым, но не помог ей три года назад, когда она пришла, прихрамывая, домой. И сейчас это вряд ли было лучшим решением.
Набравшись смелости, она посмотрела Эбби в глаза:
– Я собираюсь исправить то, что еще возможно. – Она прерывисто вздохнула. – И начну с отца.
Карли повернула на длинную подъездную дорогу, ведущую к дому, в котором прошло ее детство.
Она очень устала от поездки домой и невыносимо скучала по Хантеру. На этот раз ей уже не прийти в себя за сорок восемь часов. Честно говоря, Карли не была уверена, что ей хватит и сорока восьми лет, чтобы справиться с болью. Но пришло время рассказать своему отцу, что случилось. Она не только допустила ошибку – и, вероятно, опять будет уволена, – в процессе она также потеряла мужчину, которого любила. Так что… она не только сумела повторить свои прошлые ошибки, она даже превзошла свои предыдущие результаты.
Какой отец не гордился бы такими достижениями?
Губы Карли скривились в ироничной улыбке, когда она припарковалась перед массивным колониальным домом, надеясь почерпнуть смелость в его облике. Он не всегда был связан с неприятными воспоминаниями. Ее детство было счастливым, насколько это возможно, учитывая то, что она росла без матери. Ее крошечная семья состояла из двух человек. Другого Карли не знала. И они с отцом вполне неплохо ладили, пока она не вступила в период полового созревания. Но сейчас Карли уже не могла позволить себе быть обиженным подростком, который чувствует себя неполноценным и непонятым. Пора прекратить упорно ждать, что ее отец извинится, и сделать первый шаг к примирению.
Потому что она должна или простить его за то, что он покинул ее в беде, или навсегда отказаться от их отношений.
Она зажмурилась, а затем уверенно вышла из машины, молясь, чтобы ее решимости хватило на следующие несколько минут. Он нашла своего отца под кирпичным портиком – он стоял у гигантской колонны и смотрел на Атлантический океан. Карли показалось, что с прошлой недели отец постарел еще больше.
– Папа, – позвала она.
Он повернулся.
Выражение его лица было замкнутое и неприветливое.
– Привет, котенок.
Глупые слезы навернулись на глаза, но Карли сморгнула их. Если отец и заметил, то ничего не сказал. Он просто повернулся и прислонился плечом к колонне, глядя на океан, пока Карли пыталась найти правильные слова.
Прошла целая минута, прежде чем он заговорил:
– Я тут вспомнил, как ты переоделась официанткой на вечеринке, которую я устроил для мэра. – Он повернулся к Карли. – Сколько тебе было лет? Шестнадцать? Семнадцать?
Она представляла себе совсем другой разговор, и ей вовсе не хотелось ворошить прошлое.
– Пятнадцать, – ответила она. – Ты так рассердился, что запер меня дома на месяц.
Он бросил на нее строгий взгляд:
– У меня не было выбора.
– Месяц – это целая вечность для подростка.
– Мэр пожаловался, что ты преследовала его на том праздничном вечере.
Она прикусила нижнюю губу, прежде чем ответить.
– Не совсем так, – сказала она, раздумывая, насколько мудро будет сказать правду. Карли переступила с ноги на ногу. – На самом деле я пыталась расспросить его жену о его любовнице.
Тяжелые брови ее отца удивленно взлетели вверх.
– Ты никогда не говорила мне об этом.
Она слегка пожала плечами:
– Я думала, что тебе лучше не знать.
– Теперь понятно, почему мэр был такой мертвенно-бледный, – размышлял он.
Последовала пауза, и Карли не знала, был ли он впечатлен ее подростковой наглостью или раздражен воспоминаниями о том удручающе независимом тинейджере. Отец слегка нахмурился, и над бровями образовались глубокие борозды.
– Почему ты здесь, Карли?
– Мне нужно…
К горлу подступил комок, мешая ей говорить, но Карли заставила себя подойти ближе к отцу. Она смотрела на бирюзовые воды Атлантики. Вечернее солнце сверкало на поверхности, и соленый ветерок казался очень мягким. Холодный антициклон, пришедший к ним, когда она впервые встретила Хантера, ушел и направился куда-то дальше. Как и сам Хантер. При этой мысли боль пронзила Карли. Его отсутствие было как пустой стул за переполненным столом – постоянное напоминание о том, что он ушел. Но Хантер был прав. Настало время общаться с отцом по-взрослому.
– Я не хочу воевать с тобой, – сказала она, сделав глубокий вдох. – Я знаю: со мной было нелегко в детстве.
Отец хмуро взглянул на Карли: он был смущен или просто насторожился.
– Я управляю многомиллиардным бизнесом с сотнями сотрудников, – произнес он с раздражением в голосе. – Но я никогда не знал, как обращаться с тобой.
– Я не сотрудник, которым нужно управлять, папа, – сказала она. – Я твоя дочь.
Отец бросил на нее рассерженный взгляд:
– С сотрудниками легче.
– Да, потому что ты можешь просто диктовать им, что делать. – Карли вздохнула и скрестила руки на груди. – В реальных отношениях люди не очень хорошо реагируют на этот метод.
Он посмотрел на нее и покачал головой:
– Я уверен, что твоя мать справилась бы намного лучше.
Слезы вновь подступили к горлу.
– Мне жаль, что я была трудным подростком.
– Просто… – Отец выдохнул и потер рукой лоб. – Я не вечен, – сказал он твердым, но искренним голосом. – И однажды ты можешь попасть в настоящую беду из-за твоих решений.
Карли почувствовала тупую боль и прижала пальцы к вискам, надеясь облегчить внезапный приступ.
– Хорошо, – продолжала она неохотно. – Ты был прав. Томас использовал меня. – Карли опустила руки. – Но я не любила его, – сказала она. Это стало совершенно ясно, когда она влюбилась в Хантера.
– Я знаю, – ответил отец.
Карли нахмурила брови в замешательстве, но он продолжил, энергично махнув рукой: