- Вы правы, говоря о нарастающем скандале. И правы насчет того, как он повлияет на мою семью, - сказала Бекки с ледяной вежливостью.
Бертран одобрительно проворчал что-то. Вся семья смотрела на нее, даже вилки застыли в воздухе, и при виде их напряженных лиц у Джека что-то, сжалось внутри. Все, как и он сам, уже поняли, что сейчас будет.
Бекки поднялась. Джек тоже вскочил на ноги и бросил салфетку в сторону. Встали со своих мест и остальные. Один лишь отец Джека отстал ото всех, потому что его стул увяз ножкой в толстом ворсе дорогого персидского ковра.
Бекки обратилась ко всем присутствующим:
- Продолжая наше общение, мы с мистером Фултоном только добавляем дров в огонь. Я уеду из Лондона, пока все не утихнет. Хочу совершенно удалиться от всего этого. - Она перевела взгляд темно-голубых глаз на Джека. - Простите меня, мистер Фултон, но я уверена, что это наилучший способ.
О, сколько разнообразных чувств захлестнуло Джека в ту минуту! Уважение, волнение, привязанность, трепет, тревога… Он едва выдавил:
- Бекки…
Она склонила голову как бы в знак вежливости, повернулась и покинула комнату.
Глава 7
Джек настиг Бекки, как только она положила руку на перила лестницы. Он схватил ее за запястье, останавливая, и она обернулась к нему.
- Не уходи.
Но Бекки только огорченно покачала головой:
- Другого решения нет.
Он крепче сжал горячей ладонью ее холодную руку:
- Есть. Выходи за меня. Все придет со временем.
Она слегка улыбнулась, склонилась к нему и совсем тихо сказала:
- А что, если не придет? И тогда мы обнаружим себя заложниками несчастного союза на всю оставшуюся жизнь?
- Такого не случится, - твердо сказал Джек. Смотрел он тоже твердо и решительно. Бекки не понимала, откуда в нем такая уверенность, но вдруг кое-что вспомнила. Конечно! Он не был женат и не знал, как это ужасно - жить с человеком, который тебя презирает.
- Отпусти меня, Джек, - сказала она тихо, но уверенно.
Он слегка ослабил хватку, но не отпустил ее руки.
Бекки взглянула в сторону столовой, но, не видя там никакого движения, опять обратилась к нему:
- Что, если твой отец прав? Вдруг ты и впрямь мот и негодяй? Вдруг все, что тебе от меня нужно, - это мое состояние? И что, если ты так же непостоянен, как и они?
Она и раньше слышала о неверности его брата и отца. Она не была ни глуха, ни слепа, а все замужние и вдовые дамы Лондона сплетничали как раз о таких вещах.
Джек пристально посмотрел ей в глаза:
- Но я на них не похож. В глубине души ты знаешь: я не такой.
Она ответила на его взгляд, готовая уже согласиться, признать свое непроходимое упрямство и поверить ему.
Но вместо этого снова покачала головой:
- Нет. Не знаю.
Гнев блеснул, остро и опасно, в его темных глазах. Джек скрипнул зубами.
- Откуда я могу это знать? - спросила Бекки. - Мы провели вместе всего несколько часов. - И действительно, это было даже меньше, чем она успела побыть с Уильямом, прежде чем бросила жизнь к его ногам. - Этого недостаточно.
- Не уезжай, Бекки. Не уезжай из Лондона.
Дверь столовой распахнулась, и к ним выбежала Кейт, шурша широкими юбками. Поравнявшись с Джеком, она приостановилась немного и кивнула ему. Его пальцы мгновенно соскользнули с запястья Бекки.
- Что ж, доброй вам ночи, мистер Фултон, - сказала Кейт и, не вступая в дальнейшие разговоры, схватила Бекки за руку и потащила наверх.
Джек не издал ни звука, но Бекки ощущала жар его взгляда, даже когда они скрылись из виду.
Только войдя вместе с Кейт в спальню, она поняла, что все это время не дышала. И только тут, когда дверь закрылась за ними, сделала наконец глубокий выдох и вдох.
- Прости, что я так долго. - Кейт почти рухнула на кровать подруги. Щеки у нее зарозовели после слишком быстрого подъема по лестнице. - Пришлось немного привести в чувство людей за обеденным столом.
Бекки опустилась в мягкое кресло персикового цвета.
- Все в порядке. Я справилась. - Она сделала попытку улыбнуться. - И спасибо за твои старания. Там, наверное, действительно пришлось кое-кого приводить в чувство.
- Я сама виновата. Не надо было приглашать столько гостей. И потом, я даже не представляла, что отец и брат мистера Фултона так… - Тут Кейт вздохнула и переменила тему: - Ты вправду решила нас оставить?
- Да.
- Но куда ты поедешь?
Бекки пожала плечами:
- Не знаю. В Калтон-Хаус или… - Она задумалась. Есть, правда, еще одно место, куда можно отправиться. Сивуд - ее дом в Корнуолле. Единственное, что в этом мире принадлежало ей и только ей безраздельно. Но она прежде никогда там не бывала, даже не видела этого дома, потому что не представляла себе, что с ним делать… - Калтон-Хаус, - твердо повторила она. В этом доме она выросла. Он был ей знаком и потому безопасен.
Живо искрившиеся глаза Кейт вдруг потухли.
- О, Бекки…
В этот миг в закрытую дверь постучали. Бекки метнула тревожный взгляд в сторону, но промолчала. Тогда Кейт отозвалась сама:
- Кто там?
- Это Сесилия.
Бекки сразу успокоилась.
- Входи.
Сесилия скользнула внутрь - подтянутая, элегантная и резвая, как мячик. Легким, но четким движением затворила дверь и, поворачиваясь к Бекки, пожала плечами:
- Что за гнусный тип этот старый мистер Фултон! Да и Бертран весь в него. Слов нет, младший мистер Фултон не имеет с ними ничего общего. Ты как, Бекки? Что, в самом деле собираешься покинуть Лондон? Или это только угроза?
- Чувствую, мне лучше уехать.
- И куда же?
- В Калтон-Хаус в Йоркшире.
- Пожалуйста, наделай этого, - взмолилась Кейт почти шепотом и приложила ладонь к животу. - Ты была со мной, когда родилась Джессика, и я так хочу, чтобы этот ребенок тоже появился при тебе. Я… ты нужна мне.
- О, Кейт! - Бекки сразу почувствовала себя беспомощной. Кейт права. Нельзя уезжать из Лондона, пока она не разродится. И в то же время ей следует уехать, чтобы избавиться и от скандала, и от Джека Фултона. - Поверь, я не хочу уезжать и не хочу бросать тебя, но…
- А когда ожидается малыш? - спросила Сесилия.
- Не раньше чем через несколько недель, - сказала Кейт.
Сесилия быстро кивнула:
- Тогда у меня есть отличное решение. Ты переедешь ко мне. Джеку Фултону об этом знать вовсе не обязательно. В Деворе-Хаусе тихо, гости у меня бывают редко, так что у тебя будет и время, и место побыть одной и все обдумать, не испытывая давления родных. - Она бросила на Кейт извиняющийся взгляд. - Не обижайтесь, ваша милость.
Но Кейт вовсе не выглядела обиженной - напротив, ей, казалось, стало легче.
- Не на что, миледи. - Она обратилась к Бекки: - Я понимаю, что тебе необходимо побыть немного одной, и от всей души согласна. Леди Деворе права. Это отличное решение. Мы не скажем никому, что ты осталась в городе, и у тебя появится время все обдумать. Зато я буду уверена, что ты рядом и сможешь подоспеть, как только мне понадобишься.
Бекки поднялась из своего кресла и, подойдя к кровати, присела рядом с Кейт:
- Прости меня, дорогая. Тебе нелегко. С одной стороны, ты желаешь мне счастья, с другой - чтобы поскорее прекратился скандал. Мне кажется, это висит над всеми нами как черная туча. Ты не хочешь, чтобы это на меня давило, а мне так трудно, учитывая обстоятельства, оставаться при своем решении.
Кейт сжала ей руку:
- Прости, что тебе приходится переживать такое. Поверь, это не нарочно.
- Я знаю, - сказала Бекки. - Правда знаю. Но все же мне тяжело.
Кейт грустно кивнула, и глаза ее наполнились слезами.
- Тогда тебе и впрямь лучше переехать. Ненадолго. Я уверена, что ты скоро к нам вернешься.
- Вернусь. Обещаю.
Три дамы еще немного поговорили о том, как организовать переезд Бекки в дом Сесилии, чтобы Кейт в любой момент могла послать записку и позвать ее, если начнутся роды.
Потом позвали Джози и помогли рассерженной служанке упаковать вещи Бекки. Нагрузив одну из карет Гарретта сундуками и тюками, около полуночи отправили ее в Деворе-Хаус. Сесилия привезла Бекки в своем экипаже и сразу отвела в знакомую гостевую спальню, где так недавно готовила подругу для свиданий с Джеком. Здесь Джози помогла своей госпоже раздеться. Бекки упала в постель, но сон не шел. Не меньше часа она изучала темный потолок и лишь после этого задремала.
На другое утро, проснувшись поздно, она увидела, что сквозь щель между расшитыми розами занавесками пробиваются яркие солнечные лучи.
Джози помогла ей одеться в бледно-розовое муслиновое утреннее платье. Когда она спустилась завтракать, было уже около полудня. Комната, в которой Сесилия обычно завтракала, смотрела узкими высокими окнами на маленький садик. Занавески были раздвинуты, и золотые лучи беспрепятственно проникали внутрь. Белые лакированные деревянные панели оттеняли желтый с ткаными узорами шелк обоев. Дубовый буфет стоял у дальней стены, а в центре комнаты - круглый стол, тоже из дуба.
Сесилия была уже здесь. Она встала навстречу подруге и, сообщив, Что тоже только что спустилась вниз, предложила Бекки легкий завтрак: горячий шоколад, яйцо пашот, бекон и жареный тост.
Бекки присела напротив, и, когда слуга поставил перед ней еду, Сесилия поведала, что за последние несколько дней слухи пышным цветом распустились в городе. Судачили не только о том, что Бекки показала всем свою порочную сущность, но говорили также, что после поимки с поличным в столь непристойном положении она еще и плюнула Джеку Фултону в лицо, отвергнув его. Из Джека сделали настоящего героя, пережившего несчастное приключение, - он якобы повел себя истинным джентльменом, пытаясь своим предложением спасти репутацию падшей женщины.
Когда Сесилия закончила, Бекки вздохнула:
- Мне кажется, это совсем не ново: женщинам приходится нести весь позор на своих плечах, тогда как мужчинам легко прощаются любые грехи. Но я не более виновата, чем он.
Сесилия скривила губы в усмешке:
- Совершенно верно. Это еще один пример несправедливых претензий, которые наше общество предъявляет женщинам.
Бекки откинулась на спинку кресла и отпила густой сладкий шоколад.
- Ну ладно. Хорошо уже то, что весь огонь обратился на меня, а не на кого-нибудь из семьи. - Сесилия удивленно подняла гладкую чёрную бровь Бекки поставила чашку на стол. - Предпочитаю думать, что мой организм вырабатывает противоядие от любых скандалов. Но если они унизят Гарретта и Кейт, Тристана и Софи или их детей, вот тогда они по-настоящему навредят мне. А меня пусть называют безнравственной эгоисткой хоть до скончания времен. Я переживу.
Это была правда. Во всяком случае, часть ее. Она и в самом деле безнравственна. Сегодняшние сны тому доказательство. Ей снились губы Джека Фултона, целующие ее тело. Снились руки, тепло и нежность которых возносили ее к вершинам страсти. Она неоднократно просыпалась, чувствуя, что сама ласкает себя в тех местах, где были тогда его пальцы, словно пытается оживить его прикосновения. Но совершенно немыслимо пробудить в собственном теле те самые ощущения, которые возбуждал в нем Джек.
Она уже скучала. Скучала по взгляду темных глаз, когда он смотрел на нее, стоя возле лестницы. По этой неподражаемой смеси нежности и жажды.
Но она знала, что решила правильно. Конечно, в основе некоторых браков лежат горазда менее значимые вещи, чем те, которые связывают ее с Джеком. И даже в нынешние времена женщины не так уж редко, едва получив формальное предложение от мужчины, вручают ему себя на веки вечные. Но это не для Бекки.
- Что, опять думаешь о мистере Фултоне? - тихо спросила Сесилия.
Бекки склонилась над чашкой шоколада:
- Ну… да.
- Не так уж трудно догадаться об этом, Бекки.
Сесилия откусила от своего намазанного маслом тоста.
- Что ты думаешь о вчерашнем вечере?
Снова опустив чашку, Бекки вздохнула:
- Наверное, я смущена… Думаю, правильно ли я поступила. С другой стороны, я уверена, что это лучший выход в таких обстоятельствах.
- Представляю, как тебя шокировал его помпезный папенька.
Бекки нахмурилась и молча принялась за яйцо.
- Пойми меня правильно, Бекки. Я рада, что ты его одернула. Да и всем остальным от тебя здорово досталось.
- Почему?!
- Потому что ты становишься неуязвимой, когда ведешь себя непредсказуемо.
Бекки нахмурилась:
- Но я полагала…
- Это так. Люди не понимают, чего от тебя ждать, и воспринимают тебя как угрозу.
- Меня?! - Бекки вздернула брови.
- Ну конечно. Ты ведь такая красавица. Могла бы быть сердцеедкой, а на самом деле - тихоня, любительница книг. В нежном возрасте сбежала в Гретну с незнакомцем. Провела следующие четыре года в тихом забвении, поддерживая репутацию застенчивой вдовы с книжкой в руках, и вот в двадцать два тебя ловят в постели с загадочным негодяем. Неужели ты думаешь, что все это не окутало тебя тайной?
- Я скорее думала, что это обеспечило пищу для сплетен.
- Это, конечно, тоже. Но осмелюсь сказать, что большинство тебя опасается.
- Только не Джек. - Ее даже передернуло, настолько досадно было, что она снова вспомнила его.
- Да, я успела заметить, - коварно улыбнулась Сесилия и постучала подушечками пальцев по столу. - А это уже кое-что, не так ли?
Нет, это невероятно! Сесилия оказалась такой же поклонницей Джека Фултона, как и все остальные. И хотя она не давила открыто, все же Бекки чувствовала ее нажим не меньше, чем со стороны родственников.
И почему одна она сомневается в необходимости связать свою жизнь с этим джентльменом? Как удается Джеку Фултону очаровывать всех вокруг? Неужели она осталась одна на земле, у кого имеется здравый смысл и осторожность?
Сесилия откусила еще кусочек тоста и, отложив его на тарелку, обратила внимание на небольшую стопку писем, лежавших возле нее на столе.
- Моя хорошая знакомая, миссис Пьонше, приглашает к себе на маскарад в следующую пятницу, - сообщила она, раскрывая верхний конверт и глядя на подругу поверх белого с золотой каемкой листа бумаги.
- Вот как? - Бекки сразу ожила. Она много слышала об этих не слишком пристойных увеселениях, коими славился прошлый век. Среди лондонской знати они очень быстро утратили популярность, так как способствовали разврату и пороку. Бекки и не подозревала, что кто-то еще проводит маскарады. Это лишний раз доказывало, как много времени она провела взаперти.
- Хочешь пойти со мной? Джорджиана будет рада.
Бекки с трудом сглотнула и решительно покачала головой:
- Нет. Это слишком скоро. Мне не следует появляться в свете. Не теперь, - сказала она и добавила про себя: "И не в ближайшие двенадцать месяцев. Как минимум".
- Но это же маскарад! - Сесилия положила приглашение на стол. - В этом все и дело. Тебе вовсе не надо показываться. О том, что это ты, будем знать только мы с хозяйкой бала.
Если никто ее не узнает, что за беда? Бекки нерешительно улыбнулась подруге:
- Что ж, я подумаю.
В полдень Джек вышел из своей комнаты в роскошном особняке Стрэтфорда. Он знал, что его друг никогда не завтракает раньше двенадцати. Однако, спустившись в столовую, обнаружил на сервировочном столике много видов мяса и сыров. Джек взял серебряный кофейник и с наслаждением вдохнул бодрящий аромат. Как и он сам, Стрэтфорд любил крепчайший обжигающий кофе.
Налив себе чашку, он прошел к столу, в середине которого лежала кипа газет. Вспомнилась цветочная композиция в центре вчерашнего стола, за неприятным ужином в семье Бекки, и Джек подумал, что кипа газет нравится ему больше.
После того как Бекки оставила его внизу, Джек побрел к Стрэтфорду и просидел в его приемной несколько часов, пока друг не вернулся домой после затянувшейся допоздна пирушки. Слушая отвратительную историю, которая случилась с Джеком, Стрэтфорд сохранял изумленное выражение лица. В конце концов, он хлопнул друга по спине и сказал:
- Ну, ясно. Тебе лучше и дальше гостить у меня, чем возвращаться в лоно семьи. Пожалуйста, оставайся здесь сколько угодно, старина.
Потом Стрэтфорд извинился и ушел спать, а Джек так и остался сидеть в кресле перед камином, наедине со своими тяжелыми мыслями, пока серый рассвет не проник в комнату сквозь занавески.
Теперь же он опустился в пухлое кресло и, взяв верхнюю газету из стопки, с удовлетворением кивнул - это была свежая "Таймс". Он развернул газету и стал читать новости, попивая свой кофе - одно из самых простых удовольствий в жизни, думал Джек, - как вдруг вошел Стрэтфорд.
Заботливый лакей успел побрить, причесать и наилучшим образом одеть своего господина. На нем была сорочка с высоким крахмальным воротником, отлично скроенный жилет и утренний камзол с вельветовыми отворотами. Как-то раз Стрэтфорд сказал Джеку, что благодаря таким жилетам, подчеркивающим ширину плеч и тонкость талии, он может обходиться без корсета. Однако лакей изо всех сил старался удерживать своего господина от обильных возлияний и жирной пищи, потому что был уверен: рано или поздно из-за всего этого жесткий корсет станет непременной частью его гардероба.
Джек тогда только хмыкнул, потому что ему и в голову не приходили такие ухищрения. Стрэтфорд - иное дело, но не стоит судить его. Ведь он родился графом. Его беда была в том, что он - плоть от плоти аристократического круга. Стиль и фасон для него обязательны, не важно, насколько они смешны и немужественны.
Остается надеяться, что Стрэтфорд будет заниматься своим любимым боксом, пока окончательно не выживет из ума. Это поможет ему до глубокой старости сохранить атлетическую фигуру и обойтись без мужского корсета.
Джек улыбнулся поверх газеты:
- Доброе утро.
Стрэтфорд налил себе чашечку кофе и уселся напротив:
- Доброе утро.
Джек протянул ему лист из "Таймс". Стрэтфорд встряхнул его, чтобы развернуть. Друзья помолчали, читая. Слуга наполнил кофейник; Джек встал, чтобы долить себе кофе. Когда он вернулся в кресло с чашкой, из которой поднимался горячий ароматный пар, Стрэтфорд уже отложил газету на стол.
- Англия в это время года скучна, Фултон.
Джек оторвался от чтения:
- Правда? А я не заметил.
- Идут недели, близятся праздники. Люди собираются вместе, балуют вниманием родных, о которых даже не вспоминали весь год, трещат всякий вздор о любви и радости и прочей чепухе. Чертовски скучно, скажу я тебе. - Пожав плечами, граф отхлебнул кофе. - А Мария… она стала еще требовательнее: Хочет больше денег, чтобы покупать себе всякую мишуру и тряпки. Сказать по правде, я устал от ее капризов.
- Собираешься порвать с ней? - спросил Джек. Мария, в то время любовница Стрэтфорда, была весьма популярной куртизанкой.