- Под видом противостолбнячной сыворотки, - добавила она. - Это обязательная процедура. Это не должно вызвать подозрения.
- Как только заснут, мы их заберем. А пока поставим БТРы вдоль этой опушки, - он снова показал на карту. - Если "Гогенштауфен" явится, пока мы будем разговаривать с ними, уточнять курс, это даст дополнительное время, чтобы все закончить.
- Вы неплохо выглядите в этом костюме, фрау Ким, - Шлетт внимательно посмотрел на Маренн. - Похожи на молодую венгерскую боярыню, только этого их кокошника с лентами на голове не хватает. Хотя вы в любой одежде красивы. Но в нашем мундире лучше. А особенно в том черном платье, в котором вы выступали в Аахене, с разрезами по бокам, и этими резиночками от чулок, которые выглядывали в разрезах…
- Ханнелоре так не носит? - Пайпер с иронией взглянул на него. - Или ты сам ей не разрешаешь?
- Почему? Я был бы рад. Но она слишком скована для этого. Всегда застегнется на все пуговицы, ничего не увидишь, только в спальне, да и то по большим праздникам. И потом, увы, после рождения детей она потеряла прежнюю легкость.
- Так как ты? С нами? - Йохан надел камуфляжную куртку. - Времени нет, Франц.
- Да, я с вами, - оберштурмбаннфюрер встал, одернув мундир. - У меня из головы не идут эти девчонки с косичками у орудий, страшный сон какой-то. Хорошо, что нас там не было. Я спрашиваю себя: ты бы стрелял? А ты?
- Скорее всего, там был "Викинг", - Пайпер взял автомат, проверил его. - Этим парням не позавидуешь, правда. У них - приказ, а девчонки не девчонки, кому какая разница?
- Но с музыкой - это лишнее.
- Только с музыкой и под шнапсом, как иначе? Чтобы не видеть, что делаешь.
- Да уж. Потому и не дожали на Волге, что надо было занимать плацдарм, а вот такие, с косичками, под танк ложились. Моральных сил не хватило. От такого прямо в психушку попасть можно. А она так сказала, - Шлетт посмотрел на Наталью. - Что и сейчас лечь готова. А ты через нее переезжай, если хочешь взять Будапешт. Не хотел бы я этого увидеть.
- Сейчас не готова, - Наталья застегнула полушубок, затянула ремень. - Лично я. Как остальные, не знаю. За мировую революцию как-то совсем не хочется и за благо венгерского народа, который и без нас жил при императорах неплохо, и совсем ему никакой коммунизм не нужен. Но не все так думают, конечно. Даже большинство так не думает, - она криво улыбнулась. - А кто думает, тот молчит, от греха подальше. Фрау Ким, - она повернулась к Маренн. - Я не знаю, что делать с Прохоровой. Я вот все думаю, но ничего не могу придумать. Она нам все испортит. Она совершенно здоровая. Никакого снотворного она колоть себе не даст, орать будет.
- Кто это - Прохорова? - Пайпер уже накинул капюшон и собрался выходить на улицу, к машине.
- Та снайпер, которая помогала мне тащить раненых, - напомнила Наталья. - Хотя помогала, это громко сказано. Старик раненый больше помогал, чем она. Что с ней делать? - она посмотрела на Маренн.
Маренн открыла медицинский саквояж, достала комплект американских инструментов, которыми собиралась пользоваться. Подняв голову, внимательно посмотрела на Наталью.
- Да, это сложность.
- Она же сразу поймет, что немцы, такое начнется! Стрелять-то она может и не будет со страху, но всех остальных переполошит. "Гогенштауфен" ее услышит.
- Вот что, фрейляйн Прохорову оставьте нам, - Пайпер слегка улыбнулся. - Мы тоже хотим пообщаться с очаровательной русской девушкой.
- Нет, только не это, - Наталья все поняла однозначно, лицо ее вытянулось и побледнело.
- Йохан, - Маренн тоже забеспокоилась. - Мне бы не хотелось…
- Что? - он пристально посмотрел на нее. - Что ты обо мне думаешь, а? Никаких увечий - ни моральных, ни физических. Я говорю: выпроводите ее из сторожки, чтобы она там не мешалась. Ну, мало ли, ей по делу надо, - он засмеялся. - Дай ей вместо снотворного слабительное, например. Мы ее сразу погрузим на БТР, она и пискнуть не успеет.
- Слабительное у меня есть, - Маренн снова открыла саквояж. - У меня все есть на все случаи жизни. Даже для детей, в виде конфет.
- Вот это Прохорова любит, - обрадовалась Наталья. - Они сладкие?
- Сладкие, - Маренн кивнула.
- Она будет есть горстями, это точно. Даже не поймет ничего.
- Но много вы ей не давайте, - Йохан старался сдержать улыбку. - Что мы с ней потом делать будем, когда подойдет "Гогенштауфен"? Будет бегать в кусты на глазах у двух дивизий? Тут вся война мигом закончится. Все только будут наблюдать, что она там делает.
- Но она не должна видеть никаких немецких мундиров, - предупредила Маренн. - Это потом может сильно навредить всему. Смолчать она наверняка не сможет.
- Она и не увидит ничего, правда, Франц? - Пайпер подмигнул Шлетту. - Мы тоже подсматривать за ней не будем. Ну, постараемся, во всяком случае. Все, идем. Крамер, заводите машину.
Пайпер вышел на крыльцо. За ним адъютант, Шлетт, еще несколько офицеров. Маренн повернулась к Наталье.
- Вот видишь, с твоими друзьями все будет в порядке, - и, обняв за плечи, прижала к себе.
- Он вас любит, этот командир полка, - произнесла Наталья негромко. - Сразу заметно.
- Надеюсь, что да, - ответила Маренн также тихо. - Ты даже не представляешь себе, девочка моя, как я на это надеюсь. Как я этого хочу. Ладно, шинель я возьму с собой, - ее взгляд упал на скамью, где лежали ее вещи. - И китель тоже. Вдруг пожалует "Гогенштауфен", тогда салоп придется надевать тебе.
- Я понимаю, - кивнула Наталья и, надев шапку, взяла автомат.
- Идем.
Они вышли на крыльцо. Луна уже начала бледнеть. Пошел снег. Моторы двух БТРов работали, около них ходили солдаты, слышались короткие команды. Пайпер наклонился, подавая Маренн руку.
- Ким, сюда.
- А фрейляйн, может быть, поедет с нами? - спросил с соседнего БТРа Шлетт.
- Нет, фрейляйн поедет со мной, - строго ответила Маренн, поднимаясь на борт. - Давай, Наташа.
Она протянула ей руку. Наталья поставила ногу на броню, в это время кто-то легко поднял ее и передал прямо в руки Пайпера. Она смущенно обернулась.
- Позвольте помочь, фрейляйн, - Шлетт улыбнулся и отошел к своей машине.
- Спасибо, - Наталья растерянно пожала плечами.
- Так, двигаемся аккуратно, без особого шума, - приказал Пайпер водителю. - Встанешь вот здесь, - показал на карту.
- Слушаюсь, - ответил тот.
БТР, качнувшись, тронулся с места.
- Ты, может быть, перевяжешь меня, - Йохан взял Ким за руку, притянул к себе. - Пока есть время. А то, наверное, вся дивизия знает, что меня ранили. Да не только наша. И в "Гогенштауфен" известно. Кстати, куда ранили, чтобы я тоже знал и не испортил тебе легенды?
- Я сама толком не знаю, куда, - сказала она негромко, почти касаясь губами его щеки. - Не успела придумать. Виланд так заволновался, что этого и не потребовалось. Он мне сразу поверил и доложил Кумму, чего я совсем не хотела. А перевязывать тебя я не буду, это плохая примета. Ведь все знают, что я не люблю городить эти повязки. Стараюсь делать так, чтобы раненые не чувствовали никаких неудобств. Так что это вполне соответствует моим правилам.
- Что ж, если спросят, скажу, что все прошло, - он улыбнулся. - Как только ты приехала, все прошло само собой.
- Виланд вполне это поймет. Он недавно рассказывал мне о терапевтических свойствах любовной страсти, особенно для мужчин.
- Виланд и страсть? Это что-то новенькое, - Йохан пожал плечами.
- Напрасно ты так думаешь. Он очень чуткий человек. И о тебе он высочайшего мнения. Во всех отношениях.
- О тебе тоже, - Йохан с иронией взглянул на нее. - И тоже во всех отношениях. Раз его потянуло на такие размышления. Уж если Виланд заговорил о страсти, то вся теория рейхсфюрера о бесстрастности СС рушится окончательно под твоим влиянием.
Потом, отпустив Маренн, посмотрел в бинокль.
- Все, стой, - приказал водителю. - Дальше не поедем. Иначе нас услышат. Вон та сторожка, за деревьями, - он показал рукой вперед.
- Здесь? - спросила Маренн у Натальи.
- Да, - та попыталась спрыгнуть с БТРа, но Маренн удержала ее.
- Не торопись. "Гогенштауфена" нет? - спросила она Йохана.
- Нет, пока нет, - ответил он. - Перед тем, как вы пришли, я связывался с Куммом. Они все еще ведут бой.
Вдалеке действительно слышалась перестрелка.
- Пошли дальше пешком, - Йохан спрыгнул с БТРа, помог спуститься Маренн и Наталье. - Я посмотрю поближе, что там такое, как лучше встать. Франц, - позвал Шлетта, - ты с нами?
- Да.
Стараясь не скрипеть снегом, приблизились к сторожке. Йохан взял Маренн за руку.
- Идите дальше сами. Мы встанем там и там, - он показал рукой позиции. - Что бы ни случилось, соблюдайте спокойствие. Мы рядом.
Он сжал ее руку.
- Пошли, - Маренн взглянула на Наталью. - Ты первая, ты же командир, - она едва заметно улыбнулась. - А я просто доктор из соседней деревни.
- Пойдем так же, как мы шли, - предложила Наталья. - От задней стены. Так надежнее.
- Разумно, - поддержал ее Шлетт. - Фрейляйн можно доверить взвод, это точно. Она сумеет всех расставить по местам и выработать тактику.
- Помолчи, - одернул его Пайпер. - Не зли ее. Зачем?
- Я и не злю. Я, наоборот, ей очень заинтересовался.
- Заметно.
Наталье уже было не до шуток. Не взглянув на Шлетта, она осторожно пошла вперед. Маренн же обернулась - Йохан ободряюще кивнул ей. Она на мгновение остановилась, потом поспешила за Натальей.
- Наталья, где ты была? - Прохорова выбежала навстречу в сени, только они закрыли дверь. - Мы думали, ты того…
- Сбежала, что ли? - спросила Наталья строго.
- Нет, схватили тебя, - Прохорова растерялась. - Или того хуже, сама понимаешь. А это кто? - она заметила Маренн, которая стояла за Натальей в полумраке. - В пальто каком-то, с мехом…
Прохорова отодвинула Наталью, разглядывая гостью. Маренн немного картинно улыбнулась ей. По тому, что девушка была совершенно здорова и очень непосредственна, она поняла, что это и есть та самая снайпер, которая доставила ей неприятности несколько дней назад, угодив пулей в спину. И старалась сдержать смех, представив, как будет давать ей слабительные конфеты. Да, Наталья права, такая на конфеты клюнет, это просто как дитя, все надо и все в рот. Хотя с виду ничего подобного не подумаешь. Кость широкая, лицо круглое, рука приличная, что мужская. А глаза - детские, хотя и хитренькие, как часто у русских.
- Прохорова, отойди, - Наталья грозно надвинулась на снайпершу. - Это врач, я в соседнюю деревню ходила за ней. Хочу, чтоб Раису посмотрела да капитана с майором. А ты выспалась, я смотрю? Как тут обстановка? Красноармеец дополз?
- Тут я, товарищ лейтенант, - крикнул из комнаты Родимов. - Вот спасибочки, спасли. Перевязал меня венгр этот. Даже поесть дал.
- А почему не докладываете? - Наталья сурово взглянула на Прохорову. - Все ерунду мелите. Новый член отряда появился, а все нипочем.
- Так он сказал, ты сама все знаешь, - Прохорова растерялась. - А смешной такой. Он мне тут анекдот рассказал, так я смеялась.
- Какой анекдот, Прохорова? Ох, понимаю я капитана Иванцова, с тобой мучение одно и только. Пойдемте, доктор, - пригласила она Маренн по-немецки. - Как офицеры? Как Раиса? - спрашивала у Прохоровой, войдя в комнату. - Харламыч?
- Да, помаленьку, - старик поднял руку. - Ничего, живой, дочка. Ты-то куда запропастилась? Я уж все, что мог, передумал. Беспокоился сильно.
- Я за доктором ходила, - Наталья склонилась к нему. - Вот венгерка, из соседней деревни. Она согласилась Раису посмотреть и всех.
- Доктор? - Харламыч приподнялся на локте. - Это доктор?
- Да, Харламыч, лежи, - Наталья заставила его снова опуститься на матрас. - Доктор, посмотрите, у него обе ноги задеты.
Маренн опустилась на колени рядом, открыла саквояж. Старик внимательно смотрел на нее.
- Красивая какая… Ты сперва не меня смотри, я потерплю. Ты вон Раису смотри, хуже всех она мучается. Не понимает?
Маренн внимательно посмотрела на деда, она поняла, что он имеет в виду. Но покачала головой.
- Все по очереди, - сказала по-немецки.
- А ты говоришь, венгерка, - нахмурился Харламыч.
- Так я ж по-венгерски не говорю, - ответила Наталья. - Как нам объясняться? Хорошо, что хоть она по-немецки. Если что помочь нужно, я готова, - предложила она Маренн. Та только отрицательно покачала головой и нахмурилась, увидев беспорядочно намотанные бинты.
- Не нравится ей, как я перебинтовался, - усмехнулся Харламыч. - Ясное дело, не обученные мы. Где ж ты ее откопала?
- Говорю, в соседней деревне, - повторила Наталья.
- В этой Дунапентеля? - спросил старик. - Там же немцы.
- Нет, дальше.
- То-то ходила так долго, - он охнул, когда Маренн начала отрывать бинты, откинулся на матрац, - но рука у нее легкая, чувствуется, умелая. А что бои-то, дочка? - снова посмотрел на Наталью. - Отсюда и не слыхать уже.
- Идут бои, на канале, не прекращаясь, - ответила Наталья.
В дверях появился Золтан. Наталья встала. Он пришел со двора. "Может, увидел немецкие БТРы?" - у Натальи тревожно заныло сердце. Но венгр только кивнул ей и снова вернулся в сени. Следом за ним юркнула его жена. Наталья услышала, как она что-то быстро тараторила ему по-венгерски и тыкала пальцем в блеклый портрет императрицы под иконами. "Неужели догадаются? Выдадут?". Наталья встала, вышла в сени к венграм. Лесничиха тут же скрылась в чулане, юркнув за занавеску. Было слышно, как она гремит какими-то банками.
- Я видел машины, - шепотом сказал Наталье венгр. - Фрейляйн привела немцев?
- Да, - отпираться было бессмысленно. - Но не для того, что вы думаете.
- Это немецкий врач?
- Да. Она окажет помощь раненым и всех отвезут в безопасное место. Но времени очень мало. Вашу сторожку тоже скоро займут. Придет другая дивизия, не та, что в Дунапентеле, они уже близко. Но мы увезем раненых до того, как они явятся. Так что вас тронуть не должны.
- Спасибо, фрейляйн, - Золтан сжал ее руку. - Если бы они пришли и нашли их…
- Сама знаю. Потому и решилась на такой шаг.
- Я пойду, помогу ей, - венгр решительно направился в комнату.
Приблизившись к Маренн, поклонился.
- Позвольте предложить помощь, ваше высочество. Я служил австрийскому кайзеру, - сказал по-венгерски, чтобы уж точно никто не понял.
Маренн подняла голову и взглянула на него недоуменно. Венгр указал глазами на портрет императрицы Зизи на стене. Только сейчас она заметила его. О своем сходстве с Зизи она слышала не раз, но чтоб узнали вот так, в какой-то глухой сторожке - она искренне удивилась. Видимо, слава Габсбургов и память о них не увядают в их бывшей империи.
- Благодарю, - она ответила ему по-венгерски. - Вы хозяин?
Он кивнул.
- Прошу вас, я сейчас займусь вон той женщиной, - она указала взглядом на Раису. - Мне необходима теплая вода. Если возможно, разберите стол. Мы перенесем ее туда. На полу смотреть такую рану невозможно. Кроме того, принесите побольше света.
Она говорила по-венгерски, понял ее только Золтан.
- Одну минуту, ваше высочество, - венгр быстро вышел в сени, было слышно, как он разговаривает с женой.
- Венгерка, - Харламыч вздохнул, видимо, успокоился.
- А ты что, сомневался? - спросила Наталья.
- А сапоги-то у нее немецкие, - Харламыч сказал Наталье вполголоса. - Офицерские. Как эсэсовцы носят.
- Пожалуйста, не шевелитесь, - строго сказала ему Маренн.
- Ишь какая, привыкла, чтоб подчинялись. Ихние замашки. Слов мало, но как скажет, не захочешь, а сделаешь.
У Натальи все похолодело внутри. Но она старалась не подать виду.
- Ну, мало ли сапоги, - она пожала плечами. - Я и внимания не обратила. Мало ли откуда они ей достались, может, с убитого сняла. Носить-то нечего.
- Но они ей ни на миллиметр не велики, точно подогнаны, - не унимался Харламыч. - А если бы с мужика сняла, хлябали бы. Это точно офицерские, причем высокого звания.
- Ну, я не знаю…
- Пожалуйста, повернитесь, - попросила Маренн, заботливо поддерживая старика сбоку.
Наталья перевела.
- Сейчас, милая, - тот чуть поморщился, - берет почти ласково, а по характеру вроде и не скажешь. Хорошая докторша, - он снова улегся, подложив руку под живот. - Любого вылечит.
Наталья озабоченно посмотрела на Маренн, но та только едва заметно улыбнулась - старик явно вызывал у нее симпатию. Закончив перевязку, Маренн открыла саквояж, достала оттуда железный ящичек, в котором в спирту хранились шприцы. Открыла его.
- Это еще зачем? - дед насторожился. - Ты ей скажи, - он заерзал на матрасе, - я того, уколов боюсь. Наш поп тот вообще говорил, что уколы - не божеское дело.
- Харламыч, не мешай врачу, - Наталья сурово сдвинула брови, хотя хотелось рассмеяться. - Надо же сделать прививку, чтобы заражения крови не было. Не знаешь, что ли? Не делали тебе?
- Да знаю, - старик кисло наморщился. - Делали. Только я все равно боюсь. Неприятно это.
Маренн надломила ампулу, набрала шприц.
- Так она чего, штаны с меня снимать будет? - дед опять заволновался. - А в другое место нельзя?
- А ты что, стеснительный, что ли? - спросил Родимов. - Боишься, что хозяйство твое увидит?
- А я на тебя посмотрю, как она тебя колоть станет, - Харламыч насупился. - А мы, сама знаешь, немытые давно. Неприятно ей будет. Что, доктор, штаны снимать, что ли? - Харламыч посмотрел на Маренн.
Она поняла его вопрос и кивнула, приготовив шприц.
Харламыч, глубоко вздохнув, расстегнул ремень. Маренн ловко спустила его брюки сбоку и уколола в бедро - мгновение, и как не было ничего.
- Одевайтесь, - сказала, вставая.
- Что, все уже? - дед в изумлении почесал затылок. - Я даже не заметил ничего. Вот это да. Как комар укусил. Так нам комар-то что, мы привычные.
- А я только посмотреть хотела, - разочарованно протянула Прохорова.
- Отставить разговоры, - прикрикнула Наталья. - Не мешай.
Маренн раскрыла саквояж, Наталья заметила, как она быстро взглянула в сторону снайперши, ковырявшей пальцем в зубах после еды, потом достала несколько конфет и как бы случайно положила их рядом с собой. Прохорова сразу уставилась на блестящие фантики.
- А это что? - спросила она Наталью. - Взять можно?
- Прохорова, ты как с голодного острова, - сурово одернула ее Наталья. - Еще никто не ел, а ты уже до отвала заправилась. Еще и конфеты ей.
- Я возьму? - заскулила снайперша.
- Ну, возьми, - Наталья вопросительно взглянула на Маренн, как бы спрашивая разрешения. Та кивнула.
- Мне, мне дай одну, - Родимов протянул руку, но Прохорова схватила быстро все конфеты и развернув, запихала в рот, все разом.
- Самой надо, - сказала жуя, так что с трудом можно было понять, что она говорит.
Наталья с трудом сдерживала смех.
Вошел Золтан. Перед ним юркнула его старуха, быстро убрала все со стола. В дверях мелькнули две пары черненьких глазенок - золтановские внучата с нескрываемой завистью смотрели на фантики от конфет.
Маренн снова открыла саквояж, достала пряник в блестящей обертке.
- Дай им, - сказала Наталье по-немецки. - Чтобы они конфетам не завидовали. Взяла с собой, чтоб тебя накормить, если ничего другого не найдется.