Взгляд Кернана был устремлен за окно, на низкие серые облака, типичные для поздней осени на побережье Ванкувера. Капли дождя, как шарики ртути, скатывались по широким, от пола до потолка, стеклам окон зала заседаний. Сквозь мглу за высокими башнями офисов вырисовывались силуэты гор.
С тех пор миновал почти год.
Говорят, время лечит. Какое-то время Кернан надеялся на это, хватаясь за поверье, как утопающий за соломинку. Но боль терзала так же остро, как в день, когда все случилось. Внутри его образовалось темное, закупоренное пространство. Все силы Кернана уходили на то, чтобы не дать ему открыться. Если крышку сорвет, то отчаяние, копившееся в нем со дня гибели друга, выплеснется наружу – черное, липкое, как жидкий асфальт. Ему казалось, что чернота будет поглощать его постепенно, пока совсем не вытеснит свет.
– Мистер Макалистер?
Он вздрогнул. Он даже не заметил, как его персональная ассистентка, безупречно-компетентная мисс Харрис, вошла в зал. Она склонилась над ним и шептала о каком-то важном деле, требующем немедленного участия.
– Мистер Макалистер?
Она смотрела с тем же выражением, какое он наблюдал у сестры, партнеров по бизнесу, персонала, Марка – с сочувствием и озабоченностью. Все они будто просили его опомниться, вернуться в реальный мир, но у Кернана хватало сил только на то, чтобы бороться с чернотой, грозившей поглотить его.
Испытывая облегчение оттого, что может покинуть зал заседаний, Кернан кивнул обеспокоенному Марку, извинился и последовал за мисс Харрис к двери. До него, как сквозь пелену, доносился ее голос: "…оставила его…вы ожидали…не предупредили меня". Они шагали по коврам, устилавшим коридоры его империи, в приемную рядом с личным офисом. Кернан заглянул в приоткрытую дверь своего кабинета, которым когда-то гордился: дорогой паркет, камин, предметы искусства, спрятанный за стенной панелью огромный экран телевизора – здесь все говорило о том, что он достиг вершины. Но прежние победы стали теперь для Макалистера пустым звуком.
Возле приемной мисс Харрис пропустила его вперед. В нос ударил незнакомый запах, предупреждающий о том, что его ждет неприятный сюрприз. Кернан вошел и застыл. В центре большого стола в переносной люльке с широкими мягкими бортами лежал младенец. Его пухлые ножки яростно пинали бортик, вокруг распространялся весьма неприятный аромат. Хотя для Кернана все дети были на одно лицо, он сразу узнал малыша. Это был Макс. И, судя по запаху, ему требовалось сменить подгузники.
Свидетельница этой сцены, молоденькая секретарша, кинула испуганный взгляд на мисс Харрис и, повинуясь ее кивку, метнулась со своего кресла прочь мимо Макалистера с таким видом, будто за ней гнались орды Чингисхана.
– Какого черта?! – возмутился Кернан. – Где Адель?
Мисс Харрис уставилась на него:
– Она оставила его. Сказала, что договорилась с вами.
Не могла же его сестра Адель всерьез решить, что он способен позаботиться о ее ребенке! Ни о чем они не договаривались! Кернан знал, что в последнее время страдает забывчивостью, но не в этом случае: он никогда бы не согласился взять Макса. Однако приближалась годовщина гибели ее мужа.
Адель попросила время для себя. Он помнил, что согласился.
– Что конкретно она сказала?
– Вы собирались забрать его в коттедж "Уистлер", – ответила мисс Харрис, заглядывая в свой вечный блокнот. – На неделю. Она просила не беспокоиться и обещала прислать няню.
Кернан подавил стон, чуя подвох. Коварная сестра подкинула ему ребенка в надежде, что это встряхнет его, вернет в мир живых. Ее план был заведомо обречен.
– Что ты делаешь? – грозно спросил Кернан Макса и добавил про себя: "Здесь".
Однако в конце концов он усадил ребенка в оставленное сестрой автомобильное детское кресло, отправил ей сообщение "никакой няни" и поехал в коттедж, потому что осознавал свою вину перед сестрой и племянником. Только он виноват в том, что Адель осталась без мужа, а Макс без отца.
Трудно поверить, что все это произошло лишь сутки назад. Казалось, воспоминания относились к другой жизни. Он так устал, что поддался обаянию удивительно хорошенькой няни.
Склонившись над машиной, превратившейся к этому времени в большой сугроб, Кернан осмотрел колеса, снова гневно отметив летнюю резину. Но больше его бесило то, что он продолжает думать о ней. Когда же ее лицо заинтриговало его?
Когда она вообразила рождественскую елку в гостиной, когда взяла на руки ребенка, в его душе шевельнулась надежда. Конечно, вина никогда не оставит его. Только он в ответе за то, что они с другом оказались тогда на вершине. Кернан часто вспоминал роковой момент, видел перед глазами надвигающуюся снежную лавину. Он, вероятно, должен был и мог сделать что-то иначе. Под лавиной погиб именно он, а не человек, которому было что терять, который оставил сиротой сына.
Радость и восхищение при виде прекрасного сияющего лица оборачивались страшной угрозой. Разве надежда – не самая опасная иллюзия? Предстояло решить, должен ли он идти навстречу свету, озарявшему ее лицо, или поспешить прочь?
Конечно, прочь. Он всегда делал правильный выбор. Быстро и твердо. И никогда не сожалел. Сейчас откопает машину и отправит ее домой.
Кернан нахмурился, глядя на занесенный снегом двор. Надо убрать снег, пока не случилась новая беда. У него есть контракт с местной фирмой на расчистку дороги – странно, что никто этим не занялся. Вероятно, уборщики не знают, что он приехал, поэтому не торопятся. Сейчас он им позвонит. Но что творится на общественных дорогах? Ладно, он сам отвезет Стейси в город и вернется на такси, тем более, она уже продемонстрировала полную беспомощность за рулем. А что делать с Максом? Его кресло не поместится в маленькой машине. Да и готов ли Кернан взять ребенка с собой в такую погоду?
Почти час Кернан бился, чтобы сдвинуть машину с места, но снег, лед и летние шины оказались упрямее. Ему, правда, удалось на время выкинуть няню из головы. Злость душила его, но вдруг пришло озарение. После того, как уборщики очистят двор, он вызовет эвакуатор, который доставит Стейси и ее машину домой. Он избавится от нее и от призрака рождественской елки в гостиной, к тому же не придется отвечать за ее безопасность.
Кернан только что не насвистывал, когда стряхивал снег в прихожей дома. Он прошел в гостевую и замер в дверях. Именно этого он боялся больше всего! Стейси расстелила одеяло на полу перед камином. Младенец сидел как маленький Будда с широкой улыбкой на круглом лице, с восторгом наблюдая за няней, которая, подобрав под себя ноги, устроилась напротив. Скользнувшая вверх юбка приоткрывала стройные ноги. Стейси не заметила Кернана, потому что ее голова была накрыта другим одеялом. У него на глазах она приоткрыла уголок и крикнула "ку-ку!". Заливаясь счастливым смехом, Макс принялся раскачиваться, рискуя опрокинуться на спину. Из-под одеяла высунулась рука и поддержала его.
– Ага, – взвизгнул малыш, вероятно предлагая продолжать, потому что голова Стейси снова скрылась. Ребенок замер в ожидании.
– Ку-ку.
Макс снова закатился смехом, и Стейси тоже засмеялась.
Принимая в коттедже важных гостей, угощая их дорогими винами и изысканными блюдами, приготовленными личным поваром, Кернан никогда не испытывал такого чувства. Он пребывал в состоянии транса. По спине пробежал холодок запретной слабости – ностальгии по домашнему уюту, которого он никогда не знал.
Что-то заставило Стейси поднять голову. Увидев Кернана, она вскочила на ноги, одернула юбку.
– Ох, – растерялась она. – Не знала, что ты здесь.
Малыш обиженно скривил личико, поняв, что игра окончена. Легко, будто привычным жестом, Стейси подхватила его, пристроив на бедре.
– Как раз хотела спросить, чем его накормить?
– Можешь не беспокоиться. Ты уезжаешь, – сказал Кернан резко, чем явно обидел ее. Тем более пора с ней распрощаться.
– Значит, ты вытащил машину?
– Нет еще, – рявкнул он. – Но я все равно не позволил бы тебе сесть за руль.
Она упрямо подняла подбородок:
– Не тебе решать!
– После того, как снегоуборщик расчистит двор, я вызову эвакуатор, который доставит твою машину в город. Ты поедешь с ним.
– Но…
Он поднял руку:
– Это не обсуждается.
У Стейси хватило выдержки не спорить с ним. Она и сама понимала, что у нее не хватит опыта справиться с управлением в такую погоду.
Решив вопрос, Кернан направился к телефону, поднял трубку и закрыл глаза, не поверив ушам. Сигнала не было. Снежная буря нарушила связь. Никто не приедет расчищать двор. Эвакуатора они в ближайшем обозримом будущем тоже не дождутся.
Ближайшее обозримое будущее представилось Кернану катастрофическим. Сумеет ли он защитить себя?
Словно прочитав его мысли, Макс, раздраженный тем, что игра закончилась и няня не обращает на него должного внимания, захватил пухлым кулачком прядь ее волос и сильно дернул.
– Эй, – вскрикнула Стейси. – Не делай так!
Макс дернул сильнее.
– Я же говорил, что он противный мальчишка, – заметил Кернан, пытаясь освободить локоны Стейси. Но только сильнее переплел ее жизнь со своей.
Глава 6
Бросив на дядю полный вредности взгляд, малыш крепче ухватил Стейси за волосы. Кернан пытался разжать его кулачок. Теперь уже двое запутались в ее кудрях.
– Отпусти, Иван! – Властный голос Кернана заставил Стейси сладко замереть, однако на ребенка окрик не произвел впечатления.
– Ты сейчас сделаешь ему больно!
– Конечно, не сделаю! – возмущенно рявкнул Кернан, хотя понимал, что только силой можно заставить Макса отпустить Стейси.
– Попробуй отвлечь его, – посоветовала она.
– Как?
– Можешь состроить забавную рожицу?
– Нет!
– Смешной звук?
– Например?
– Не знаю. "Чук-чук" – как паровоз. Изобрази утку. Макси, ты любишь уток? Кряк-кряк?
Ей показалось, что ребенок ослабил хватку. Стейси пожалела, что у нее нет фотокамеры, чтобы заснять выражение лица Кернана, когда ему, одному из ведущих топ-менеджеров Канады, предложили покрякать! Вместо этого он достал связку ключей и позвенел перед носом у малыша. Тот мгновенно отпустил ее волосы и потянулся за ключами.
– Правило сто первое, – сказал Кернан. – Переключение внимания. Этому учат в школе нянь?
Стейси мысленно вернулась к другой важной дилемме. Сейчас был идеальный момент признаться Кернану, что она не няня. С другой стороны, они оба попали в снежную западню. Стоит ли осложнять ситуацию, рассказывая, что она не та, за кого Кернан ее принимает? У него даже не будет возможности выкинуть ее за дверь. Да и сама она не стремилась покинуть этот дом. Отец, бывало, говорил ей: "Мерфи, если у тебя есть лимоны – делай лимонад". Этим она сейчас и займется!
– Я должна приготовить ребенку что-нибудь поесть. Потом его надо искупать и уложить спать.
– Хм, вряд ли он заснет. Пойдем, покажу, что оставила для него Адель.
Это был поворотный момент, потому что Кернан смирился с мыслью, что она остается. Он больше не мог контролировать ситуацию или как-то повлиять на нее. Он даже взялся приготовить закуску для взрослых, пока Стейси открывала детское питание и разогревала бутылочку. Когда все поели, наступило время купать ребенка. К ее удивлению, Кернан взялся помочь.
– Он тяжелее, чем ты думаешь, – сказал он, поднимая малыша. – И очень скользкий, даже когда сухой. Тем более когда мокрый.
Стейси снова оказалась в хозяйской ванной комнате. На сей раз Кернан включил камин, не дожидаясь просьбы. Интересно, для ее удовольствия или для тепла? В любом случае все прошло прекрасно: камин излучал мягкий свет, Кернан сильными руками держал Макса, а Стейси поливала его водой из ковша. Она решила, что вряд ли атмосфера была бы столь непринужденной в случае ее признания. Ради благополучия ребенка ей стоит промолчать. После того, как дорога будет расчищена, она ускользнет отсюда. Никто ни о чем не догадается. И она сама поведет свою машину!
Купание завершилось. Все насквозь промокли, но чистый ребенок был завернут в белую махровую простыню и сонно посапывал на широкой груди своего дяди. Стейси никогда не видела более трогательного зрелища – крошечное существо доверчиво прижалось к мощному великану. Даже суровые черты Кернана смягчились. Стейси не скрывала умиления:
– Из тебя получится прекрасный отец.
В ту же секунду лицо Кернана помрачнело.
– Я вообще никогда не намерен становиться отцом, – отрезал он.
– Но почему? – спросила Стейси, хотя по тону было понятно: "Не твое дело". Его взгляд подтвердил догадку – не лезь.
– Пойду достану твою сумку из машины, – процедил он сквозь зубы, не желая ни секунды оставаться в компании женщины, которая заподозрила в нем отцовский потенциал.
Кернан отправился не столько за сумкой, сколько проверить обстановку. Он долго прислушивался, надеясь услышать шум снегоуборочной машины. Кругом стояла мертвая тишина. В такую ночь человеку трудно уйти от своих мыслей.
Что творится в этом доме? Он только что купал младенца перед камином и, надо сказать, получил удовольствие. Поэтому у Стейси и создалось ложное впечатление, что он будет хорошим отцом. Ее слова снова пробудили в нем ностальгическое чувство, тоску по несбыточному. Ребенком он имел возможность наблюдать жизнь других семей: однажды приятель позвал домой на ужин, в другой раз Кернан получил неожиданное приглашение от мамы и папы лучшего друга на лыжную прогулку в Рождество. Летя с горы, Кернан наслаждался духом свободы. Потом был семейный обед, настольные игры, веселые споры и дружеские шутки в машине по дороге домой. Все, о чем Кернан мог только мечтать.
Тяжелая рука отца быстро показала, насколько беспочвенны мечты. Отец был в ярости оттого, что сын принял приглашение, посчитав это личным оскорблением. Во всяком случае, так понял Кернан из его крика.
Кернан старался не думать об отце. Каждый шаг к успеху отдалял его от жестокого тирана, каждый всплеск адреналина помогал изгнать его мрачную тень.
Кернан не верил, что может стать хорошим отцом, ведь у него в жизни просто не было достойного примера. Внутренний голос нашептывал, что сестра преодолела этот барьер, а значит, и для него не все потеряно. Но думать об этом было больно, почти невыносимо. Во всем виновата незваная гостья. Пусть он вынужден какое-то время терпеть ее под своей крышей, главное – быть начеку и свести контакт к минимуму. Еще лучше, избежать его совсем.
Когда он вернулся в дом, Стейси сидела на его диване, поджав ноги, и листала книгу. За окном стемнело, она зажгла лампу. И даже представить не могла, как трогательно смотрится в ореоле золотистого света. Кернан вспомнил роскошные светские приемы с музыкой и шампанским, которые устраивал здесь раньше. Он любил этот коттедж, хотя понимал, что и здесь, и в его ванкуверских апартаментах не хватает чего-то важного для ощущения домашнего уюта. Вероятно, женщины, примостившейся на диване!
К его удивлению, желание избегать ее совершенно пропало. Он держал в руках ее багажную сумку, которую нашел на заднем сиденье автомобиля. Что дальше? Бросить к ее ногам? Стоит ли смущать ее, демонстрируя свое раздражение?
– Ты не возражаешь переночевать в комнате Ивана Грозного?
Стейси согласно кивнула.
– Давай отнесу твое добро туда. Кстати, а где ребенок? – Кернан, наконец, заметил, что в доме воцарилась благословенная тишина.
– Макс заснул. Не стоит пока заходить к нему, чтобы не разбудить.
Кернан выпустил сумку, словно она жгла ему руки.
– Ты шутишь? Спит?
– Он недолго бодрствовал. Я порылась в его вещах, нашла соску и мягкую игрушку, которую он зовет Ики-Ики.
– Ту, что похожа на перезрелый банан с глазами?
– Это Ики-Ики.
Кернан ударил себя кулаком по лбу и простонал:
– Как я не догадался? Он не расстается с этой штукой.
– Правильно. Как только получил назад свое имущество, сразу отключился. Рановато, чтобы укладываться, но он измотал себя…
– Не говоря уже о дяде!
– …и думаю, что проспит до утра. Все его капризы были вызваны полным отчаянием – мамы нет рядом, да еще пропал Ики-Ики…
– Детский ад!
– Так и есть.
Кернан произнес слово, которое не рекомендуется слышать детям или их няням.
– Ты не голодна?
– Нет, спасибо.
Все. У него больше не было причин находиться с ней в одной комнате, он мог удалиться в свою спальню. Но он остался.
– Этот камин топится настоящими дровами? – спросила Стейси.
– Да, но я не хотел зажигать его при Иване. – Кернан чувствовал, что должен сейчас же уйти, но ее мечтательное лицо остановило его. Ей бы хватило такого пустяка, а ему ничего не стоило доставить ей радость. Если бы сделать счастливым его самого было так же просто… Он рассердился на себя, потому что ее чары снова манили его в запретные области, однако предложил: – Если хочешь, зажгу для тебя.
– Нет-нет. – Она покраснела. – Не стоит беспокоиться.
Румянец на ее щеках решил дело.
– Мне не трудно.
Он достал из корзины щепки на растопку, скомкал бумагу, зажег спичку. Через одну-две минуты в камине уютно разгорелся огонь. "Уходи", – приказал себе Кернан, но вместо этого сказал:
– Если хочешь, можно пожарить попкорн.
– Да, – выдохнула она с таким энтузиазмом, будто он предложил ей установить рождественскую елку.
Ну что поделаешь? Они заперты в доме, как в ловушке. Развлечений не предусмотрено. Почему бы нет?
Стейси понимала, что должна была вежливо отказаться и уйти в свою комнату, но у нее не хватило силы воли.
Они устроились перед камином и по очереди яростно трясли над огнем лоток с кукурузными зернами, как было указано в инструкции. Довольно долго ничего не происходило, но вот лопнуло одно зернышко, потом другое, а дальше они защелкали, как автоматная очередь.
– Мы насыпали слишком много, – пискнула Стейси, когда попкорн просыпался в огонь, распространяя ужасный запах.
Взрываясь в воздухе, зернышки с угрожающим свистом стремительно летели из камина в комнату. Стейси отбросила лоток, а Кернан решительно взял ее за локоть и толкнул за диван, прикрыв своим телом. Защищать более слабых и беспомощных для него было так же естественно, как дышать.
Оба сдерживали смех, чтобы не разбудить ребенка, а вокруг них летали и лопались шарики попкорна. Они вылезли из укрытия, только когда убедились, что фейерверк закончился. Кернан в шоке смотрел на усыпанный кукурузой пол гостиной.
Стейси фыркнула:
– Никогда не видела ничего подобного.
Когда они отсмеялись, она добавила:
– Спасибо, что защитил меня.
Кернан посмотрел на нее, и оба замерли. Почти против воли он приподнял ее подбородок, заглянул в лицо, остановил взгляд на губах.
– Вокруг тебя всегда случаются неожиданные вещи?