– И это самая лучшая реакция, потому что больше всего в женщине я ценю способность молчать! – Взяв за руку Тейлор, Лука повлек ее к "феррари". – А теперь, простите меня, но нам надо уединиться, – произнес Лука, обращаясь к журналистам, – чтобы заняться тем, чем обычно занимаются влюбленные. Санто, когда ты найдешь нормального режиссера, позвони нам.
Она все еще оставалась актрисой на главной роли.
Обессилев от радости, Тейлор закрыла глаза. Откинув голову на спинку сиденья, она улыбнулась. Ветерок ворошил ее волосы, под ногами чувствовался мощный мотор. Машина была превосходной, удивительно сочетающей в себе роскошь и скорость.
– Куда мы едем?
– Куда-нибудь подальше от этих людей, которые явно желают присутствовать при нашем интимном разговоре.
Лука плавно переключил скорость. Мотор взревел, и они стали обгонять одну машину за другой, устремившись по дороге вдоль морского берега.
Тейлор вообще-то терпеть не могла, когда ее возили с такой скоростью, и сейчас она удивлялась тому, почему ее это нисколько не волнует.
– В чем причина твоей перемены? Я думала, ты не хочешь быть женихом.
– Не хочу. Но я готов притворяться женихом, пока мне это выгодно. Неожиданно я стал респектабельным мужчиной. Совет директоров рыдал над столь внезапной трансформацией.
– Они рыдали? Правда? – Ветер бросил прядь волос на ее лицо, и Тейлор откинула ее рукой. На губах ее заиграла улыбка. – Ведь это смешно!
– Согласен. – Пригнувшись к рулю, Лука пошел на обгон, а затем взглянул на нее так, что теперь она могла думать только о сексе. – Кто бы мог подумать? Кажется, мы оба обладаем чувством юмора. И оба любим быструю езду.
Тейлор нахмурилась:
– Мы оба окажемся в больнице, если ты не снизишь скорость.
– О, не волнуйся, – он снова устремил взгляд на дорогу, – ты создана для быстрой езды.
– Терпеть не могу ездить быстро!
– Нет, ты любишь быструю езду!
– Ты безрассудный человек.
"Ведь это скорость, а не губы его, изогнувшиеся в чувственной улыбке, заставили мое сердце биться еще быстрее", – сказала себе Тейлор.
– Просто другие водители ездят очень медленно.
Надо повесить табличку "Медленно ездить – опасно!". К твоему сведению, я все делаю быстро, за исключением секса.
– Я не хочу об этом знать. – Тейлор старалась не думать о сексе, но это было невозможно рядом с Лукой. Все в нем дышало мужественностью, даже его манера езды. Она отвернулась, пытаясь отогнать от себя чисто животную страсть, которая вспыхнула между ними. – Я уже и так много знаю о тебе. Ты самый невыносимый мужчина из тех, которых я когда-либо встречала!
– Нет, ты меня не знаешь. – Голос его превратился в нежное мурлыканье. – Я заставлю тебя смеяться, и мы поймем друг друга, куколка, потому что у нас много общего.
Тейлор показалось, будто кто-то крепко сжал ее горло.
– Я не имею с тобой ничего общего! И ты меня невероятно злишь.
– Ты думаешь так, потому что голодна. Голодные женщины всегда раздражительны. Когда ты ела в последний раз?
– Ела? Я не хочу есть.
Сейчас Тейлор хотелось выбраться из машины. Хотелось повернуть часы назад и найти другой выход из этой ситуации.
Ей нельзя поддаваться своему влечению.
– Конечно, ты хочешь есть. Ты постоянно голодна, но подавляешь в себе этот голод. – Без всякого предупреждения Лука резко свернул вправо и, въехав в маленькую деревушку, остановился возле магазина, не обращая внимания на любопытные взгляды местных жителей. – Подожди меня здесь. – На несколько минут он исчез, затем появился снова и бросил ей на колени какой-то пакет. – Я прекрасно знаю, что хочет женщина.
От запаха в желудке у нее закрутило, и Тейлор осторожно открыла пакет:
– Гамбургер? Ты думаешь, именно это хочет женщина?
Лука пригнулся к ней, и Тейлор затрепетала, перестав дышать.
– Я прекрасно угадываю тайные желания женщин.
Гордость не позволила ей пошевелиться.
– Похоже нет, потому что я совсем не хочу гамбургер. – В желудке у нее громко заурчало, и Лука еще шире улыбнулся, включив мотор.
– Предоставляю тебе самой разбираться со своим желудком. Но раз ты теперь моя невеста, придется питаться как следует. Иначе один из нас убьет другого, и в газетах появятся совсем не те заголовки, о которых ты мечтаешь.
Устремив глаза в зеркало заднего вида, он мастерски развернул машину и выехал на главную дорогу, а Тейлор тем временем уставилась на гамбургер, вспоминая тот давний случай, когда она с подругами пошла в ресторан быстрого питания, где и была застигнута своей матерью. Ей было в то время двенадцать лет. Впервые ее пригласили в компанию девочек, и Тейлор испытывала радостное возбуждение, ощущая себя равной среди них. И в этот момент в зал ворвалась мать, схватила ее за руку и вытащила из ресторана…
Тейлор закрыла пакет и крепко сжала его края, чтобы не испытывать соблазн, но запах по-прежнему будоражил ее.
Рот ее наполнился слюной. Желудок стал издавать невнятное бормотание.
Тейлор с досадой откашлялась. День превращался в ночной кошмар.
– Ты жестокий, ты знаешь об этом?
– Съешь это и избавь меня от драмы.
– Я не могу. – Тейлор еще крепче сжала пакет. – Это в списке запрещенных вещей.
– В каком списке?
– Запрещенных вещей. Того, что мне нельзя делать.
– Ты серьезно?
– Я и не ждала от тебя понимания, – бросила Тейлор, – но есть это не могу. К тому же моя героиня в фильме должна иметь стройную фигуру.
– Твоя героиня будет задушена разъяренным женихом, если ты что-нибудь сейчас же не съешь! – Они снова ехали вдоль моря. – Расскажи мне подробнее об этом списке. Может быть, мне тоже такой заиметь?
– Тебе? Должно быть, ты шутишь!
– Вообще-то у меня есть список. Но, в отличие от твоего, это список приоритетов. А что еще у тебя запрещено?
"Проводить время с мужчинами, подобными тебе…"
– Все, что может нанести мне вред и повредить моей карьере.
– Тогда его лучше назвать "скучнейшим списком". Предлагаю тебе выбросить его и начать есть очень вредную, но очень вкусную еду. Открой пакет. Будь естественной. Ты же хочешь этого.
Да, она хотела. Очень хотела.
"Черт возьми, почему бы и нет?"
Уставшая и голодная, Тейлор поддалась соблазну. Ведь она не умрет, если съест этот гамбургер!
Закрыв глаза, она откусила кусок и блаженно застонала:
– Мне кажется, такой вкусноты я еще никогда не ела! Быстро найди мусорный бак! Мне надо выбросить этот гамбургер, пока я не откусила еще раз!
– Откуси еще кусочек. А потом другой. И когда желудок твой наполнится и ты не будешь вести себя, как волчица, выслеживающая дичь, мы с тобой поговорим.
Воля Тейлор дрогнула, и она откусила еще немного.
– Ты победил. Когда съемки закончатся, я куплю целый поднос этих штук. Как они называются на итальянском?
– Спросишь pane con la milza.
– Pane con la milza. Это итальянское название гамбургера? – Откусив большой кусок, Тейлор медленно прожевала его, наслаждаясь каждым моментом. – Я знаю, что рапе означает "хлеб", а con означает "вместе". Значит, milza - это что? Говядина? Окорок?
– Потроха.
Тейлор перестала жевать:
– Прости?
– Milza означает "потроха".
Тейлор чуть не поперхнулась.
– Я ем гамбургер с… потрохами?
– Твой перевод не очень элегантен, но да, это мясо – потроха. Pane con la milza - это деликатес, особенно для жителей Палермо и прилегающих к нему областей. Моя бабушка часто готовила его, когда я был маленьким.
Тейлор бросила остаток "гамбургера" в пакет и поставила его на пол:
– Останови машину!
– Почему?
– Меня сейчас вырвет.
– Если тебя вырвет в моем "феррари", нашей помолвке конец. Не надо строить из себя неженку.
Атмосфера в салоне угрожающе накалялась, и Тейлор пожалела, что разговор отклонился от темы еды. Вытерев пальцы салфеткой, она содрогнулась:
– И больше никогда не упоминай об этой еде! Я не хочу думать о том, что я только съела… не важно.
– Даже не думал, что ты такая брезгливая. Мясо как мясо…
– Теперь я поняла, почему твои любовные связи так быстро заканчиваются. Я даже не смогу притворяться, что люблю тебя. Ты доведешь меня до сумасшествия…
– Не вижу в этом проблемы. Любой, кто собрался жениться, должен быть сумасшедшим. – Лука притормозил перед какими-то воротами, они медленно открылись, и машина поехала по дорожке, окаймленной высокими кипарисами.
– Где мы?
– Мы находимся в уютном местечке, где нам никто не помешает.
Колеса зашуршали по гравию, когда Лука затормозил перед красивым зданием из камня медового цвета.
Словно ниоткуда возникла какая-то женщина.
– Лука! – воскликнула она, разразившись потоком итальянских слов, и Лука отвечал ей на том же языке.
Тейлор стала смотреть по сторонам, стараясь не замечать того, что речь его на этом прекрасном мелодичном языке еще больше возбуждала ее.
Женщина направилась к ней и взяла ее за руки, глаза ее блеснули.
Тейлор подавила в себе естественное желание попятиться назад.
– Er… Виепо, er…
Она беспомощно взглянула на Луку, а он закатил глаза:
– Это испанский язык. Что ты пытаешься сказать?
Тейлор почувствовала, как лицо ее залилось краской.
– Я хочу проявить свое расположение и сказать "привет".
– Если время после полудня, можешь говорить bиопа sera. Это Джована. Она немного говорит по-английски.
Джована крепче сжала ее руки:
– Добро пожаловать!
Тронутая столь теплой встречей, Тейлор взглянула на Луку:
– Как мне сказать по-итальянски "я рада, что приехала сюда"?
– I amarlo cosi tanto la sua folle.
Тейлор медленно повторила эти слова и была поражена, когда Джована крепко обняла ее. Не приученная к таким объятиям, Тейлор напряглась.
– О! Это так… приятно.
Тейлор слегка нахмурилась, почувствовав, как что-то дрогнуло в ней. Джована была теплой, мягкой и… такой материнской. Тейлор сглотнула. Ее собственная мать рассматривала дочь лишь как средство для своей наживы, как способ осуществить свои собственные мечты. Она не видела в ней дочери, которую можно было обнять. Их разговоры сводились лишь к тому, каким образом Тейлор может преуспеть. Они никогда не говорили, чего она хочет сама, что чувствует. Пути их разошлись, когда Тейлор исполнилось семнадцать лет. С тех пор они не общались…
Когда наконец Джована отпустила ее, расцеловав в обе щеки, Тейлор почувствовала себя такой слабой, уязвимой…
– Ты очень понравилась ей, – неспешно произнес Лука, – и это комплимент. Пойдем, я покажу тебе нашу спальню.
Нашу спальню?
Тейлор решила не реагировать на эти слова, пока они не останутся вдвоем.
– Разве другие твои женщины ей не нравятся?
– Она никогда не видела их.
Взяв Тейлор за руку, Лука по-хозяйски повел ее в дом. Они пересекли красивый, ярко освещенный холл и стали подниматься по винтовой лестнице.
– Почему она никогда не видела их? – Тейлор потянула свою руку, но Лука не отпустил ее. Пальцы его были холодными и сильными. – Я думала, этот отель – место твоих сексуальных утех. Или ты приводишь и уводишь своих женщин через окно? – Она снова потянула свою руку, на этот раз – сильнее, и он выпустил ее.
– Это не отель. – Лука открыл дверь и ввел Тейлор в комнату, при виде которой у Тейлор перехватило дыхание.
Сквозь открытые балконные двери был виден сад, за ним – виноградники, а вдалеке – вершина Этны.
Вид был потрясающий.
– У тебя есть чувство прекрасного. Отдаю тебе должное. Это необыкновенно красиво. И так интимно… – С трудом оторвав взгляд от представшей перед ней картины, Тейлор посмотрела на Луку: – Если это не отель, тогда что?
– Мой дом. – Сбросив пиджак, он ослабил узел галстука. – И я не привожу сюда женщин, поэтому не слишком расслабляйся. Вообще мне следовало бы завязать тебе глаза, когда я вез тебя сюда, потому что это моя холостяцкая берлога.
– А почему ты не приводишь сюда женщин?
– Потому что мой дом – это место, где я отдыхаю, а женщины меня напрягают. – Он прошел через залитую солнцем комнату и положил запонки на поднос, лежавший на прикроватном столике. – Меня поражает их поразительная способность неправильно интерпретировать все, что говорит или делает мужчина. И эти бесконечные подтверждения, как они хороши…
– Да, наверное, для тебя это трудный вопрос. Если бы ты потрудился подумать, то не возникла бы скверная история с Порцией.
– С Порцией у меня не было никакой "скверной истории". Наши отношения длились ровно столько, сколько я хотел.
– Но если бы ты расстался с ней более продуманно, мы не оказались бы в этой ситуации.
– В какой ситуации? Мы вдруг чудесным образом стали с тобой добропорядочными людьми.
Совершенно ни о чем не думая, Лука расстегнул на рубашке все пуговицы, обнажая загорелый накачанный торс, и Тейлор отвела глаза, стараясь не замечать опасную горячую волну, охватившую все ее тело.
– Спасибо, но стриптиз мне не нужен.
– Тебя это волнует?
– Нет, меня это не волнует. Но мне нужно личное пространство. Мы можем поехать в мой отель. – Она лишь мельком взглянула на него, но образ бронзового сильного тела теперь стоял у нее перед глазами. – У меня номер с двумя комнатами.
– Терпеть не могу отели!
– И все же хочешь вести семейный бизнес?
– Это совсем другое. – Лука пожал плечами, и голос его стал скучным. – Мне просто надо было доказать им кое-что. И хотя нам надо изображать из себя жениха и невесту, мне тоже нужно личное пространство. Я не способен находиться вдвоем с женщиной. Это напоминает мне ловушку.
Но сейчас они оба попали в ловушку, и Лука оценивающе взглянул на нее. Этот медленный сексуальный взгляд вызвал в ее теле дрожь.
В отчаянии Тейлор попыталась перевести разговор в безопасное русло:
– Послушай, расскажи мне о Джоване. – Тейлор не могла забыть то горячее радушие, с которым ее встретила эта женщина. – Почему она так крепко обняла меня? Когда я сказала, что рада приезду сюда, она чуть не задушила меня в объятиях.
– Ты сказала совсем не это. Ты сказала, что любишь меня так сильно, что просто сходишь с ума.
Тейлор в изумлении уставилась на него:
– Я всего лишь повторила те слова, которые ты произнес на итальянском.
– Да. И у тебя прекрасно получилось. Очень хорошо для того, кто не знает итальянский язык.
Поджав губы, Тейлор топнула ногой:
– Ведь это смешно! Все равно что учить ребенка повторять бранные слова.
– Я поступил так, потому что мы с тобой притворяемся женихом и невестой. Не только ты одна играешь здесь роль, но и я.
– Именно поэтому она и обняла меня? Потому что я сказала ей, что безумно тебя люблю?
– По-видимому, так. – Он едва заметно улыбнулся. – Сегодняшний день, наверное, будет самым счастливым днем в ее жизни. Джована так мечтала о том, чтобы я привел в дом женщину!
– Давно ты знаешь ее?
– С самого детства. С пяти лет.
На мгновение Тейлор позавидовала ему: какие теплые отношения были у него с этой женщиной! Несомненно, пожилая женщина обожала его.
У нее самой никогда не было близкого человека…
– Как она оказалась в твоем доме? – спросила Тейлор, когда они поднимались по лестнице, направляясь к его спальне.
– Она была нашей няней, пока моя мать из ревности не уволила ее.
– У тебя была няня? – Тейлор прикусила язык. Конечно, у него была няня. Ведь он был из богатой семьи. И мать не использовала его для своих амбиций. – Твоя мать работала?
– Она работала день и ночь напролет, чтобы поддержать у отца ощущение счастья.
Тейлор хотела попросить его разъяснить ситуацию, но увидела, как Лука расстегивает ремень на брюках.
– Остановись! Я не хочу видеть тебя обнаженным. Ведь мы инсценировали нашу помолвку, ты забыл?
– Конечно, не забыл. Главное, ты не забудь.
– О, не беспокойся. Уж я-то не забуду!
– Не надо быть такой самоуверенной. Каждая женщина, с которой я встречался, считала – именно она сможет изменить мой образ жизни и даже довести меня до алтаря.
Повернувшись к нему спиной, Тейлор стала расхаживать по комнате, разглядывая картины на стенах. Это были красивые акварели и изящные эскизы. Никаких фотографий. Ничего личного.
– Тебе известны нравы светского общества. Нам трудно будет убедить людей, что мы действительно обручены. На нас все время будут смотреть с подозрением. Давай я научу тебя актерскому мастерству.
– Я и так умею играть. И мне не нужна твоя помощь.
– А мне, возможно, понадобится твоя, если Санто не найдет другого режиссера. – Охваченная чувством неуверенности, Тейлор вышла на веранду, с которой открывался потрясающий вид на окрестности. – Как красиво! Ты думаешь, журналисты не найдут нас здесь?
– Не уверен в этом. Они могут найти нас везде, ведь это их работа.
Сняв с себя рубашку, Лука бросил ее на кровать. На его широких плечах вздувались рельефные мускулы, и Тейлор не могла отвести от них глаз. Повернувшись, Лука поймал ее взгляд:
– Любуешься мною?
– Совсем нет. И я не понимаю, почему ты раздеваешься.
– Исключительно для того, чтобы развлечь тебя. – Одарив ее сексуальной улыбкой, он снял с запястья часы. – И чтобы развлечь тех фотографов, которым удалось нацелить камеры на мою спальню. Не хочу их разочаровывать. О, и, кстати, для того, чтобы принять душ.
– Фотографов? – Ужаснувшись, Тейлор посмотрела на высокие окна спальни. – Этот дом виден с дороги?
– Понятия не имею. Полагаю, мы выясним это, пока ты будешь здесь.
– Я не останусь здесь… – Запнувшись на слове, Тейлор в панике схватила свою сумку и, попятившись к двери, открыла ее. – Если журналисты будут наблюдать за нами, я не останусь. Мне надо скрыться там, где нет никаких фотографов, мне надо…
– Тебе надо успокоиться. – Лука подошел к ней и закрыл дверь, сказав что-то на итальянском языке. – Тейлор, зачем все так драматизировать? Ты будто не в своей тарелке.
– Терпеть не могу находиться под прицелом камер!
Лука внимательно взглянул на ее лицо:
– Не понимаю почему. Ведь ты актриса – и тебя постоянно снимают. Это часть твоей работы.
– Я не возражаю, когда меня снимают на премьере фильма или даже тогда, когда я отправляюсь куда-нибудь развлечься. Но дома я хочу, чтобы меня оставили в покое!
– Расскажи мне, что с тобой случилось? Никто так не тревожится, как ты, без всякой причины.
– Ничего со мной не случилось. – Ей совсем не хотелось говорить об этом, тем более ему. Жизнь дала ей тяжелый урок: никому нельзя доверять. Она была такой наивной в семнадцать лет, но урок этот выучила хорошо. – Я просто не публичный человек, вот и все.
– Но пресса считает тебя, как и других знаменитостей, общественной собственностью.
Последнее слово взбесило ее.
– Я человек, а не чья-то собственность! И я – не средство достижения чьих-то целей!
– Тейлор…
– Все, достаточно. Я просто ненавижу журналистов! И я не хочу находиться там, где они могут увидеть меня!
Тейлор потянулась к ручке двери, но Лука удержал ее руку.