– Сто рупий за девочку и излечение… Немалая сумма. Мне нужно подумать. Хотя, боюсь, деньги тут мало помогут. Не забывай, Пайод, что твоя жена накликала на себя гнев Черной – Кали. Тысяча золотых слитков не отвратит богиню от намерения отомстить. Входи, посмотрим, что можно сделать.
Глава семьи Мадхавов топтался на месте. Чего только не рассказывали в деревне о доме колдуньи… Стены в коридоре чуть заметно вибрировали. Пайод был очень суеверным, и ему казалось, что он уже видит демонов, которые служат колдунье.
– Ты под моей защитой, – сказала Три-Глаза.
Эти слова убедили его. Пайод нетвердым шагом двинулся за хозяйкой дома. Она привела его в сводчатую комнату, заставленную горшками, пузырьками и флаконами. Тут и там виднелись сухие растения и высохшие тушки животных. С потолка на цепях свисали два скелета. Кости их были скреплены с помощью шарниров. Когда Пайод с Три-Глаза вошли, скелеты закачались, закружились вокруг своей оси.
– Это мои стражи, – сказала Три-Глаза, заметив, что Пайод трясется от страха. – Их заколдовала моя двоюродная прабабушка, Сонга. Духи их боятся. На каждой косточке начертан магический знак.
Присмотревшись, Пайод и правда увидел на костях красноватые символы. Он подумал о прародительницах Три-Глаза. Этих женщин боялись, ибо могуществом своим они не уступали ни демонам, ни богам. А о колдовской силе Сонги слагали легенды. О ней до сих пор говорили почтительно и исключительно шепотом. Пайод судорожно сглотнул.
– Отец рассказывал, что Сонга окончила свои дни при странных обстоятельствах. Она верила, что силой сравнялась с богами, и хотела подчинить их себе, чтобы жить вечно, чем рассердила могущественного Агни. И вот однажды по дороге в храм она исчезла в огненном вихре. М-да… Но ты пришел не за тем, чтобы слушать истории о деяниях и трагической судьбе моих прабабок-целительниц…
Жестом отогнав воспоминания, она обошла скелеты, нагнулась, достала небольшую шкатулку и поставила ее на стол среди множества рукописей. Оказалось, что шкатулка наполнена рупиями. На глазах у растерявшегося Пайода она стала отсчитывать монеты. Когда на столе появилось тридцать рупий, она подтолкнула их к нему.
– Думаю, это честная сделка. Я плачу тебе эти деньги за свободу сестры и берусь бесплатно лечить твою жену.
У Пайода от удивления отвисла челюсть.
– Не жди, я не изменю решения, – продолжала Три-Глаза. – Я не собираюсь прогонять Амию из своего дома.
– Но как же…
– Послушай меня, Пайод. Я знаю, ты боишься своей жены.
– Это неправда!
– Ты трепещешь перед ней. Все в деревне об этом знают и смеются над тобой, когда ты ходишь в храм молиться. Ты – всего лишь тень своего отца, и мне жаль тебя. Мужчина не должен позволять жене указывать, что и как ему делать. Потеряв власть в семье, ты нарушаешь тем самым мировой порядок, установленный тысячи лет назад, ты подвергаешь опасности свою касту.
Краска стыда залила щеки Пайода. Так значит, над ним все смеются… Значит, он не достоин своей касты, он предает память отца и порочит честное имя Мадхавов…
– Я положу конец пересудам, – заговорил он нетвердым голосом.
– Хотела бы я на это посмотреть! Пайод, если ты не наведешь порядок в семье, то потеряешь и покупателей, и друзей. Родственники от тебя отвернутся, а твои дети станут тебя презирать. Продолжай в том же духе, и скоро окажешься среди попрошаек на грязных улицах Варанаси!
– И что ты мне посоветуешь?
– Разведись с Витрой и возьми себе молодую жену, которая родит тебе детей. Я могу тебе в этом помочь, если хочешь.
– Нет! Ни за что! Я люблю свою жену. Я хочу, чтобы она поправилась.
– Что ж, тогда бери деньги и попытайся усмирить ее гнев, если ты мужчина.
Пайод сгреб со стола рупии. Сделка состоялась. Три-Глаза едва заметно улыбалась. Ей было наплевать на будущее Пайода и здоровье Витры. Отныне Амия принадлежала ей. Можно проводить инициацию.
Глава 18
Амия, которую Три-Глаза спрятала в смежном с комнатой чуланчике, не пропустила ни слова из разговора колдуньи с Пайодом. Услышанное очень ее расстроило. Амии было стыдно за Пайода и всех своих родственников, потому что она тоже носила фамилию Мадхав. Она знала, что часть вины за случившееся лежит на ней, поэтому не смогла сдержать слез. Она подумывала даже вернуться домой, к Витре, чтобы позор поскорее забылся. Три-Глаза пришлось долго, терпеливо и ласково уговаривать девочку одуматься. И Амия смирилась. Ее жизнь и будущее находились теперь в руках старой знахарки. Три-Глаза же решила, что пришло время начать обучение, крепко связав тем самым судьбу девочки со своей собственной судьбой.
Амия и Три-Глаза постепенно углублялись в подземелье. Девочка удивилась, уразумев, что наружные постройки – всего лишь малая часть таинственного жилища ее покровительницы. Залы и коридоры проникли глубоко в недра холма. Туннели, лестницы, узкие переходы… По всей вероятности, когда-то здесь был древний храм. Никто в Аунраи не знал о том, что скрывается за фасадом внушающего ужас дома колдуньи.
Несмотря на присутствие рядом Три-Глаза и ее увещевания, страх сжимал сердце девочки. Вокруг них, незримые, кружили духи. Амии казалось, что она ощущает их холодное дыхание, и она старалась не отстать от старухи, шедшей чуть впереди с фонарем в руке.
– Ничего не бойся. Мои родичи издавна жили в этом месте. А мои служанки по многу раз на день приходят сюда, чтобы ухаживать за маленькими святилищами, и с ними ничего плохого не случилось.
У подножия лестницы с потертыми ступенями, по которой они начали спускаться, разливался оранжевый свет.
– Здесь – храм Семи Матерей, – сказала колдунья торжественно и с почтением.
Они вошли в вырезанный в каменных недрах зал. Три-Глаза не обманывала девочку: было очевидно, что за святилищем тщательно ухаживают. Десятки черных и красных свечей освещали зловещего вида гранитные изваяния.
– Перед тобой семь Матерей.
Саптаматрика… До сегодняшнего дня Амия не подозревала об их существовании. У всех семи статуй были вытаращенные глаза, нахмуренные брови, оскаленные рты с вампирьими клыками… Они стояли по кругу, занимая треть круглого же помещения. На крепкой груди у каждой красовались змеи и черепа.
– Встань на колени и поклонись, – приказала Три-Глаза, подавая девочке пример.
Обе лбом коснулись плит пола, на которых были начертаны какие-то символы. Амия ничего не знала о вселяющих ужас Матерях. Три-Глаза угадала ее замешательство и пояснила шепотом:
– Матери появились на свет одновременно с холерой, оспой, чумой и кошмарными эпидемиями, которые принесли людям много горя.
– Они не проснутся снова?
– Они не спят. В эту самую минуту они носятся по земле. По воле богов Матери наказывают тех, кто погряз в грехах.
– Ох! – выдохнула Амия, сжимаясь от страха.
– А еще они – воплощение семи гласных звуков, основы любого языка. Я научу тебя разным языкам. Ты сможешь писать и читать. Клянусь в этом перед ликами Матерей! Да одарят они тебя своей защитой! И дакини я прошу покровительствовать тебе. Мы навестим и их тоже, чтобы ты научилась справляться со своими страхами. Ты должна быть сильной, Амия. Я научу тебя быть сильной.
При упоминании дакини у девочки кровь застыла в жилах. Она пожалела, что доверилась колдунье. Но отступать было поздно.
Все глубже и глубже опускались они в лоно земли. Туннелям, казалось, не будет конца. Края провалов в земле, дна которых не было видно, соединяли деревянные мостки. Коридоры пересекались, ветвились, словно корни гигантского дерева. Здесь было холодно. Три-Глаза крепко держала Амию за руку, словно желала поделиться с ней своей силой. Она увлекала девочку в сумерки, которыми повелевала. В прошлом ей уже доводилось приводить сюда детей, и все они попадали под власть своих страхов. Амия же была сделана совсем из другого теста. Глядя на эту девочку, можно было подумать, что она родилась в варне кшатриев, то есть воинов. У нее не было ничего общего с Мадхавами – достаточно было посмотреть на Пайода, чтобы в этом убедиться. Этот трус сейчас наверняка пресмыкался перед своей женой. Обратившись мыслями к Пайоду, Три-Глаза поняла, что не ошиблась. Ей передалось его состояние – трепет животного, распростертого перед хищником.
Пайод отшатнулся. Он оказался в западне – между двумя печами своей мастерской. Витра наступала, осыпая его самыми грязными ругательствами. И вот она замахнулась на него своим посохом.
– Позор на твою голову!
Он и так не знал, куда деваться от стыда. На него смотрели братья, работники и подмастерья. Им тоже было стыдно, и они молились о том, чтобы он взбунтовался. Как можно позволить женщине себя оскорблять? Женщина должна уважать мужчину, иногда ее не грех и побить – так кожевник выбивает кожу, чтобы сделать ее мягкой. Некоторые из них уже убили бы Витру, окажись они на месте Пайода. Пайод встретился взглядом с одним из своих братьев. Тот смотрел на него с убийственным презрением. На мгновение им овладела решимость наброситься на жену, отнять у нее посох и хорошенько отхлестать по щекам, но этот порыв тут же угас.
Он получил сильный удар посохом по лицу.
Большего позора и представить было невозможно. Мужчины отвернулись от него. Пайод не заслуживал их жалости.
Глава 19
Жители деревни обходили Витру десятой дорогой. "В нее вселился бхута", – говорили они. И старались не смотреть в ее лихорадочно блестящие злые глаза. А кое-кто высказывал мнение, что она, скорее всего, сошла с ума.
При каждом шаге она, бормоча ругательства, с силой ударяла своим посохом, словно хотела, чтобы земля разверзлась и оттуда хлынули демоны. Правда, нашлось несколько смельчаков, которые, подталкиваемые нездоровым любопытством, следовали за ней по пятам, желая стать свидетелями трагической развязки. Все знали, что Амия живет в доме колдуньи. Туда-то и направлялась Витра. Столкновение между колдуньей и женой гончара было неотвратимо. Когда Витра подходила к дому Три-Глаза, за ней шло уже не меньше трех десятков человек. Все они остановились на почтительном расстоянии.
Витра с силой постучала посохом в дверь. Дверь открылась, и молодая женщина устремилась внутрь, оттолкнув глухонемую служанку. Дом поглотил ее.
Витра не боялась. В отличие от супруга, она не поддалась чарам этого дома. Вторая служанка вознамерилась преградить ей путь, но Витра ударом посоха рассекла ей бровь. Кровь залила лицо несчастной, и она, ослепленная, со стоном сжалась, ожидая нового удара. Витра обернулась к другой служанке, но та, парализованная страхом, даже не пыталась ей помешать. Витра тотчас же о них позабыла. Она металась по комнатам, не ориентируясь в этом огромном доме.
– Три-Глаза! Амия! Выходите!
В гневе она била посуду, переворачивала мебель. На кусочки разбила оба скелета, однако не решилась тронуть изваяние Шивы в комнате Амии. При виде божества Витра вспомнила, что над ней все еще довлеет проклятие Черной. Утихомирившись, она стала искать дотошнее и обнаружила проход, соединявший дом с древним подземным святилищем.
Прихватив масляную лампу, Витра стала спускаться, пребывая в уверенности, что внизу найдет и колдунью, и беглянку. Но даже очутившись под землей, она не заметила присутствия призраков, не услышала вздохов умерших, шепота духов. В мире Витры не существовало ничего, кроме желания отомстить, подстегиваемого болью в бедре и животе.
– Закрой глаза и открой разум, дыши медленно, – прошептала Три-Глаза. – Ты их видишь? Видишь?
Амия подчинилась. Она дышала медленно, а сердце билось все быстрей и быстрей. От дыма, насыщенного незнакомыми благовониями, запершило в горле.
– Теперь пора! Открой свое сознание, дай волю чувствам!
И у Амии получилось. Вначале она услышала отдаленный грохот грозы. А может, это были отголоски бешеной скачки огромного табуна диких лошадей или шум грандиозного водопада… Она не могла определить источник этих звуков. Потом перед ее глазами появился окрашенный в алые тона незнакомый пейзаж. Перед ней был город, окруженный высокими крепостными стенами, над которыми высились золоченые крыши храмов с касающимися облаков шпилями. Гигантские статуи Брахмы, Шивы и Вишну, несомые тысячами солдат, возвышались над оборонительными сооружениями.
– Это седьмая битва, – сказала Три-Глаза. – Но она происходит не в том мире, который ты знаешь.
Колдунья стояла рядом, улыбающаяся, но напряженная. Тело ее окружала зеленоватая аура. Она смотрела в противоположную от города сторону. Оттуда, вздымая вихри пыли, двигалась армия. Это она издавала услышанный девочкой шум. Амия прижала руку к груди. Сердце ее снова забилось, как пойманная птичка.
– С тобой не случится ничего плохого, – успокоила ее Три-Глаза, обняв за плечи.
Но поверить в это было трудно. Неисчислимое разрушительное полчище надвигалось, и ничто на свете не могло его остановить. Амия хотела закрыть разум, но у нее ничего не получилось. Когда она попыталась отстраниться от колдуньи, та сжала ее плечо и удержала на месте.
– Учись справляться со своими страхами. Твоя власть огромна. Настанет день, когда ты станешь сильнее меня. Ты видишь их, но они тебя не видят. Ты – чистый дух в том мире.
Армия, порожденная преисподней, приближалась к старухе и девочке. Командовали ею дакини и величайшие из демонов. Под обтрепанными знаменами двигались гули, вампиры, демоны в обличье изуродованных животных, безобразные карлики на шестиголовых буйволах, пышущие огнем драконы, брызжущие ядом черви, ощетинившиеся копьями, дротиками и пиками мертвецы. На призрачных лошадях ехали всадники без голов, бестелесные погонщики вели боевых слонов с горящими глазами…
Запах гниения, тины и серы реял над этой ужасной орущей и кишащей массой. Амии наконец удалось совладать со своим страхом. Три-Глаза сказала правду – чудища их не видели. И все-таки девочка испытала сильнейшее потрясение, когда мимо нее прошла одна из дакини. Жестокость светилась в лишенных зрачков глазах этого существа в облике прекрасной женщины, жестокость сочилась из заколдованной бронзовой кирасы. Жестокости были исполнены дикие крики, которые она испускала, обнажив острые зубы. Потрясая трезубцем и черепом над своей головой в шлеме, дакини призывала собратьев по оружию идти на приступ твердыни.
Витра шла, приволакивая ногу, но эта лестница в преисподнюю все не кончалась. Через несколько минут она дошла до святилища Семи Матерей, где горели десятки свечей. Изваяния богинь не внушили ей страха. Витра не удивилась, найдя в этом месте такие страшилища – она тут же решила, что они отражают характер и религиозные предпочтения хозяйки дома. А в том, что колдунья намеревалась обратить Амию в свою веру и взять в ученицы, Витра уже не сомневалась. Амия станет духовной наследницей этой старой ведьмы… Теперь все было понятно. У маленькой язвы дар, и поэтому Три-Глаза просила Шарви Мадхав отдать девочку ей в услужение.
Но этому не бывать!
Они наверняка были где-то поблизости. Витра, сжав зубы, двинулась дальше.
Армия зла разбилась о крепостные стены, но тут же нахлынула новая волна направляемых дакини чудовищ. Появились осадные башни на колесах. Они придвинулись к стенам города, над которыми, вырывая когтями камни из стен и обрушивая на оборонявшихся потоки огня, летали драконы. Страх покинул Амию. Теперь, глядя на эту бойню, она испытывала только отвращение, и ей хотелось как можно скорее вернуться обратно… К чему задерживаться в мире, который никак не связан с тем, в котором они живут? Раз у нее есть дар, почему бы не использовать его во благо тем, кто рядом? Три-Глаза должна научить ее исцелять больных, усмирять боль, прогонять нужду и, конечно, танцевать… Молния ударила в землю в нескольких шагах от девочки, породив раскат грома, подобный пушечному выстрелу. Строй идущих на приступ армий нарушился.
– Это она! Клянусь Куберой, славным владыкой якшей! – воскликнула Три-Глаза.
Амия задрожала. Посреди когорты мертвецов появилась Витра.
Витра, которая до этого мгновения была нечувствительна к невидимым проявлениям магии, закричала от страха. Она только что вошла в грот, населенный ужасающего вида изваяниями дакини, образовавших адский круг, перед которыми, безмолвные, погруженные в состояние созерцания, стояли колдунья и Амия. Витра бросилась было к девчонке с намерением проломить ей голову. Но не успела она и шагу ступить, как ее, словно воду через трубку, вынесло в иной мир.
И снова ударила молния.
Со всех сторон Витру окружили мертвецы и демоны.
– Ее они видят, – пробормотала Три-Глаза.
Они видели ее, но нападать не спешили. Одна из дакини, покрытая кровью, восседала на мангусте с кривыми клыками. Она выехала из строя, но, хотя ее лицо источало ярость, нежеланную гостью не тронула. Наоборот, она отстранилась, как и остальные воины преисподней.
Вокруг Витры, выронившей свой посох, образовался широкий круг.
– Помогите мне! – взмолилась она, протягивая руки к Три-Глаза и Амии. – Я не могу идти. Помогите мне уйти отсюда, вы ведь можете!
И тогда содрогнулась земля… В воздухе возник черный вихрь, постепенно обретая очертания женской фигуры. Это была богиня Кали. За считанные мгновения она достигла огромных размеров, и порождения зла стали в ужасе разбегаться. Кали посмотрела на трясущуюся от страха Витру, потом приблизила к ней палец и отодвинула ногтем в сторону.
– Тебе нечего делать в этом мире. Время твоей жизни еще не истекло. Тебе предстоит страдать. Скоро я приду за твоей душой. Уже скоро…
Витра исчезла. Кали обратила свой пылающий взор на Три-Глаза и Амию, и этого оказалось достаточно, чтобы их сознание закрылось.
Три-Глаза и Амия очнулись в пещере – ошеломленные, дрожащие. У их Ног лежала Витра. Колдунья и девочка невольно обнялись, услышав крик. Но этот голос принадлежал не Кали. Это кричал Пайод, который нашел свою супругу недвижимой. С ним пришли обе служанки. Пайод подбежал к Витре, приподнял ее. Она еще дышала.
– Помогите мне отнести ее в деревню, – попросил он. Три-Глаза никак не отозвалась на его просьбу.
– Помоги моему брату, – попросила Амия, беря в свои руки руку колдуньи.
И Три-Глаза согласилась.