Кейт освободила пальцы из руки Гарри, опередила братьев и вошла в гостиницу, чтобы передать Джиму и Жасси просьбу никогда больше не вспоминать о том, что произошло в поместье.
Утром Кейт попыталась уговорить Жасси поехать вместе с Дэниэлом и попытаться наладить с ним отношения. Однако он пожелал увидеть Кейт в своем экипаже и велел слуге уложить ее чемодан вместе с его вещами.
Только она подала ему руку и приподняла немного подол юбки, чтобы подняться на подножку, как поймала на себе его дикий, не поддающийся описанию взгляд. Он наполнил ее нехорошим предчувствием какой-то опасности. Почти в панике она повернулась, чтобы поменяться с кем-нибудь местами, но Дэниэл вовремя поймал ее руку, и у нее не оставалось иного выбора, как сесть рядом.
– Удобно? – учтиво поинтересовался он, развязывая поводья. – Нам повезло с погодой.
Она кивнула, стараясь успокоить себя его приветливым тоном и вежливой улыбкой, хотя внутри у нее все продолжало сжиматься от неосознанного страха перед чем-то неизбежным. Все утро она пыталась убедить себя, что у нее просто разыгралось воображение. Он молчал. Она уже привыкла, что любой разговор между ними чередовался с длительными паузами, во время которых он глубоко погружался в свои мысли. Только после полудня он замедлил ход своего экипажа, позволив экипажу Гарри поравняться с ними.
– А сейчас мы с Кейт прощаемся с вами, – приветливо сказал он.
Гарри побледнел и беспокойно заерзал на сиденье.
– Что ты имеешь в виду? Куда вы едете?
– Это наше дело, – ответил Дэниэл тем же добродушным тоном. – Дорога в Лондон прямо перед тобой, – он хлыстом указал направление. – При удачном стечении обстоятельств вы, возможно, доберетесь до квартиры к полуночи. Если возникнут какие-то задержки, не задумываясь, останавливайтесь в гостинице. Это будет тяжелый день для Жасси.
– Ты не можешь нас так оставить! – Гарри потянулся к смертельно побледневшей Кейт, но Джим крепко схватил его за руку и вернул на место.
– Гарри! – рявкнул он. – Дэн не обязан подчиняться твоим указам.
– Правильно, Джим. – Лицо Дэниэла стало мрачным, и он натянул поводья, собираясь уезжать. – Я думаю, сейчас самое время нам с Кейт побыть наедине. Хорошего дня, Жас. Скоро встретимся в Лондоне. Удачной поездки!
Он стегнул лошадей, те рванули с места на большой скорости, повернули направо, и экипаж быстро скрылся из виду. Гарри пришел в себя.
– Господи! Как он мог так меня оттолкнуть? Что мне делать теперь? Я поеду за ними!
Он замахнулся хлыстом, но Джим вырвал его из рук Гарри.
– Делай так, как велел Дэниэл! – сказал он.
– Нет! – возразил Гарри, лицо его исказилось, он попытался отобрать хлыст, а Джим толкнул его локтем в грудь и забрал себе поводья.
– Я сам буду управлять экипажем. Ты в таком состоянии, что тебе нельзя доверить лошадей.
Сзади них тихонько плакала Жасси, ее никто не слышал. Гарри вцепился обеими руками в плащ Джима и резко дергал его.
– Неужели ты не понимаешь, для чего он увез ее, болван?
– Понимаю, – флегматично ответил Джим, направляя лошадей на перекрестке прямо. – Она его жена, хоть и незаконная.
– Он ей даже не нравится! – Голос Гарри охрип, горло сжималось. – Я знаю это!
– Я что-то не заметил, чтобы она пыталась выпрыгнуть из экипажа, а ты? – резко заявил Джим, полагая, что надо быть жестоким, чтобы оставаться добрым. Дэниэл решил положить конец тайным ухаживаниям Гарри. Кризис наступил и миновал. Теперь уже не оставалось пути назад. – Будь мужчиной, Гарри. Прими ситуацию. Миссис Уорвик сделала свой выбор.
Жасси сидела, понурив голову, на заднем сиденье и продолжала плакать. С Кейт она чувствовала себя в безопасности, готовая храбро смотреть в лицо будущему, зная, что есть человек, который защитит ее. Теперь Дэниэл увез подругу. От Гарри поддержки ждать не проходилось. Что он мог? Он сидел, обхватив руками голову, и горько рыдал.
В то время как экипаж катился по дороге в Лондон, Дэниэл уезжал в глубь страны. Кейт едва замечала мелькающие вдоль дороги деревушки и фермы. Раньше она наблюдала за каждой мелочью, начиная от птички и заканчивая крошечными цветами на живой изгороди. Теперь же она ни на чем не могла сфокусировать свой взгляд и видела только бегущих впереди лошадей. Даже звон сбруи не достигал ее ушей. Дэниэл почти не говорил, не пытаясь хоть как-то подготовить ее к тому, что ждет впереди. Она чувствовала себя как бы замороженной, зная, что никакие руки не отогреют ее без любви и нежности. Этот плачевный опыт она вынесла из своего брака.
Они совершили короткую остановку, чтобы отдохнуть и перекусить. Когда Кейт увидела перед собой тарелку жирного мясного бульона и хрустящий белый хлеб с желтым фермерским маслом, она едва могла проглотить пару ложек. Дэниэл быстро съел свою и ее порцию. Поменяв лошадей, они снова тронулись в путь.
– Куда мы едем? – спросила Кейт.
– Думаю, к вечеру доберемся до Винчестера, – ответил он.
Значит, это произойдет там. В древнем кафедральном городе. Когда на их пути появились указатели, он стал немного разговорчивее. Он рассказал ей, что Винчестер является центром коммерческой и религиозной значимости, и дилижансы разъезжаются из него во все части Англии. Она выжала из себя несколько комментариев, но ее замкнутость, возникающая всегда в периоды отчаяния или гнева, создала между ними напряженную атмосферу.
Экипаж загромыхал по булыжной мостовой Винчестера. Центральный кафедральный собор гордо возвышался над городом. Дэниэл въехал через арку во внутренний двор крупной оживленной гостиницы, в котором толпились пассажиры, садящиеся в дилижансы и высаживающиеся из них. Многие ожидали транспорта, облокотившись на перила, окружающие галерею, кто-то входил и выходил из нескольких огромных пивных. Кругом царили шум и суета, раздавались крики конюхов и топот нетерпеливых копыт. В воздухе витали ароматы жареного лука и мяса, эля и рыбного супа, доносящиеся из кухонных окон.
Кейт вошла вслед за Дэниэлом в облицованный дубом холл и села в кресло. Уорвик встал в очередь у стойки, ожидая, пока два человека перед ним решат свои дела. Буквально через несколько секунд он привлек к себе внимание служащего. Его вид всегда вызывал у окружающих желание немедленно ему услужить. Расписавшись в журнале, он получил ключ. После этого его отвлек разговор с клерком, вызвавший очередную задержку. Очевидно, решив вернуться обратно к стойке, Дэниэл остановился на полпути, передал ключи носильщику, ожидавшему его с багажом.
– Мне тут надо уладить еще одно дело, а вам нет необходимости ждать меня в этом шумном холле, обратился он к Кейт. – Носильщик покажет вам комнату, я подойду через пару минут.
Она поднялась вслед за носильщиком по темной лестнице и вошла в большую уютную комнату с коврами, резной мебелью и широкой кроватью, над которой свисали темно-бордовые занавески, перевязанные шнуром. Несомненно, он снял лучшую комнату в гостинице. Окна выходили не во внутренний двор, а в красивый фруктовый сад с наружной стороны здания. Разглядывая номер, она развязала ленты чепца и сняла его, аккуратно повесила в шкаф плащ и только успела закрыть дверцы, как вошел Дэниэл. Он положил шляпу на стул и остановился, глядя на нее с серьезным добрым выражением лица. В руках он держал только что купленный билет на дилижанс. И вдруг все ее тело пронзил жуткий страх. Она внезапно поняла все, что он хотел ей сказать, прежде чем он успел открыть рот.
– С этого момента наши пути расходятся, Кейт. Вы наконец обретаете свободу. Ваш брак с Фаррингтоном навсегда остался в прошлом, а наша фиктивная церемония ничем вас не связывает. Я купил билет на дилижанс, который позволит вам поехать в любое место Англии, какое вам понравится, – сообщил он, опустил руку в карман, достал оттуда сложенную бумагу и кожаный кошелек, в котором звенели монеты, и положил на постель. – В кошельке пятьдесят соверенов и чек из моего банка еще на сто. Деньги дадут вам чувство уверенности и возможность не спешить при устройстве на должность гувернантки, компаньонки или какую-нибудь иную по вашему желанию.
– Вы избавляетесь от меня, – только и могла пробормотать она, это единственное, что она поняла из его слов.
Он увидел безумный взгляд и мертвенно-бледное лицо. Наверняка она пришла в ужас от расставания с Гарри. Дэниэл истолковал ее реакцию именно так. Если бы поместье Уорвик досталось ему, у нее хватило бы времени безвозвратно поймать его брата в ловушку своей интригующей красотой, и освободить его было бы невероятно сложно.
– Вы должны понять, что рано или поздно я бы захотел свободы, – объяснил он. – Как я уже сказал, никакие узы нас не связывают. Даже если бы я унаследовал Уорвик, вы не пробыли бы со мной долго, хотя в этом случае я нашел бы вам работу. Я всегда говорил, что везу вас с собой только с одной целью – помочь мне получить наследство. Мне казалось, вы понимали, что наше знакомство не выльется в длительные личные отношения.
Возможно, и понимала, в самом начале. Ошеломленная, сейчас Кейт уже ни о чем не могла думать, она медленно прошла вперед и беспомощно подняла руки.
– Но почему вы привезли меня именно сюда? Почему я не могла расстаться с вами и с остальными в Лондоне? Я ни с кем даже проститься не успела.
– Все очень просто. Я не хотел, чтобы Гарри продолжал добиваться вас. Брат никогда бы не смирился с вашим уходом, нашел бы адрес или другую возможность связаться с вами. Он еще совсем юный, упрямый и романтичный, но скоро возмужает. У него вся жизнь впереди. Серьезная любовь в его возрасте и открытое сожительство с замужней женщиной, хоть и брошенной законным супругом, но не разведенной, разрушит все его шансы на успешную карьеру.
Кейт молча смотрела на Дэниэла. Гарри влюблен в нее? В ее душе зародились сомнения. Неужели она так жестоко ошиблась, принимая любовь за дружбу? К несчастью, она вдруг вспомнила один случай, – нет, два! – когда заметила в глазах юноши серьезное чувство. Оно так быстро исчезало за веселым смехом или шутливым замечанием, что она решила, что ей показалось. Или, если уж быть полностью искренней и правдивой, она хотела так думать?
Дэниэл принял ее молчание за полное согласие с его словами о чувствах Гарри, а, возможно, и ее собственных.
– Могу я просить вас никогда не предпринимать попыток увидеться с ним или написать ему?
Она кивнула, и он потер подбородок, полностью удовлетворенный. Женщина хотела передать самые лучшие пожелания Жасси, доброму Джиму и Гарри, но горло сжалось и пересохло. Ее руки безвольно повисли вдоль тела.
– Прощайте, Кейт.
Дэниэл поклонился и уже собрался уходить, однако ее молчание заставило его поколебаться, и он снова оглянулся в ее сторону. Она стояла не двигаясь, как будто выточенная изо льда, но ее мягкие, влажные, дрожащие и ранимые губы обожгли каждый нерв его тела осознанием ее бесконечной соблазнительности. Он отбросил в сторону шляпу и подошел к ней. Обхватив Кейт руками, он прижался к ее губам глубоким и полным страсти поцелуем, который наполнил ее одновременно счастьем и ужасом. Она закрыла глаза и, прижавшись к нему всем телом, отдалась во власть огненного, неистового чувства.
Когда он отпустил ее, она прижала обе руки к рвущемуся из груди сердцу и увидела, каким проникновенным стал его взгляд. Казалось, этот минутный порыв раскрыл ее для него гораздо больше, чем все предыдущие дни.
– Прощайте, Кейт, – снова повторил он, надел шляпу, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Во внутреннем дворике Дэниэлу пришлось пропустить пару отъезжающих дилижансов, прежде чем он заметил конюха, охраняющего его экипаж. Заплатив за услуги, он взял в руки поводья и быстро выехал через арку на улицу. Через несколько ярдов он почувствовал смутное желание оглянуться и в последний раз увидеть очертания женщины в окне, но сдержал свой порыв. Он покончил с Кейт Уорвик. Странно, что он продолжал думать о ней под этим именем, и тут же поймал себя на мысли, что будет всегда вспоминать о ней именно так.
Через окно она наблюдала за его экипажем, мелькнувшим среди деревьев на фоне багрового неба и исчезнувшим за горизонтом. С тихим стоном Кейт отошла от окна и, подняв руки, прижалась кулаками и лбом к дубовой стене. Она стояла так, пока лоб и костяшки пальцев не онемели. Храбрость покинула ее. Она мечтала умереть и удивлялась, что все еще жива, несмотря на жестокую боль внутри. Всем сердцем она поняла, что любит человека, который только что покинул ее навсегда.
Она так и стояла, прислонившись к стене, пока не наступили сумерки и не зажглись фонари. Только тогда она очнулась и слабыми пальцами зажгла свечи. Кошелек, чек и билет на дилижанс лежали на кровати в том месте, куда он их положил. Она аккуратно поднесла чек к огню и сожгла его. Она не знала адреса его квартиры в Лондоне или какого-нибудь другого места, куда могла бы вернуть пятьдесят соверенов. Когда однажды она услышит о нем из сообщений об очередном поединке, тогда вернет ему все деньги, которые он ей оставил. Кейт приняла только билет на дилижанс, который умчит ее далеко от тех людей, которых она стала считать своей маленькой семьей.
На следующее утро дилижанс уносил ее прочь из Винчестера, глаза ее были усталыми после бессонной ночи. А в другом конце Англии выспавшийся Дэниэл уже вдыхал свежий морской воздух. Он подъезжал к Истхэмптону. Море заискрилось перед его глазами, а в памяти вдруг мелькнул образ Кейт, стоящей на берегу, мелькнул, но тут же исчез и забылся.
Глава 8
Дэниэл остановился в Истхэмптоне на две недели. За это время он получил все необходимые сведения о месте, начиная с его истории и заканчивая свойствами почвы, состоящей из плодородной земли главным образом благодаря красной глине, подходящей для производства кирпича. Ценной информацией поделился местный строитель, успешно удовлетворяющий свои собственные потребности, однако нуждающийся в дополнительном финансировании, чтобы открыть более крупное производство. Во время отлива строитель Артур Тэннер показал Дэниэлу глинистую субстанцию, которую обнажило море, смыв верхний тонкий слой песка. Эта глина замечательно подходила для производства цемента. И даже сами скалы представляли собой материал, идеальный для сооружения домов и стен.
– Нет нужды удаляться от берега в поисках необходимого строительного материала, – заметил Уорвик.
– Нет, сэр, – ответил Тэннер. – Материал можно брать прямо здесь, только потребуется рабочая сила, чтобы вынести его отсюда, а это стоит денег.
Постоянная изнуряющая борьба за платежеспособность наложила на его круглое, честное лицо глубокие морщины. Он был искусным мастером и отличным строителем, но знатные люди предпочитали иметь дело не с ним, а нанимать строителей из Маррелтона. В результате основная его работа ограничивалась незначительными перестройками и ремонтом крыш, а его заказчикам долгое время приходилось копить деньги, чтобы заплатить по счетам. Единственной важной своей работой за все эти годы он считал сооружение нового дома священника. Теперь он был очень благодарен приезжему за хвалебные слова в адрес его мастерства.
– Вы совершенно правы, – согласился Дэниэл с замечанием строителя. Он стоял, глубоко засунув руки в карманы, и, улыбаясь свежему морскому бризу, скользил взглядом по берегу. – Деньги! Деньги! Деньги! Это ключ ко всему.
Вторым другом Дэниэла стал священник Истхэмптона, честный ученый человек, с заботой и состраданием относящийся к своей пастве. Из книжного шкафа в своем доме преподобный Элиот Синглтон достал огромные тома истории Суссекса и показал Уорвику те страницы, в которых речь шла об Истхэмптоне. Записи о первых поселениях в этой области велись еще с саксонских времен. Скалистый риф, изгибающийся полукруглой дугой и заметный при низком отливе, образовывал тут безопасную якорную стоянку. Начиная с древних времен на протяжении веков местное население занималось рыболовством и фермерством, и – за исключением незначительных событий местного масштаба: участия населения в битве при Креси во время Столетней войны с Францией, территориальных и имущественных раздоров, сильных разливов моря – история Истхэмптона оставалась относительно спокойной.
– Никаких событий, будоражащих кровь, – заключил Элиот Синглтон, закрывая книгу.
Не достигнув еще и пятидесяти лет, он сильно страдал от ревматизма суставов, хоть внешне и старался не показывать мучащей его боли. По дому он передвигался с помощью костылей, а по своему приходу разъезжал в низкобортной двуколке, у которой местный кузнец соорудил специальную ступеньку, чтобы священнику легче было забираться внутрь. Он предложил Дэниэлу прокатиться и посмотреть местность, начиная с вековых могучих деревьев, заканчивая прекрасно сохранившейся великолепной средневековой конюшней. Недалеко от этой конюшни священник остановился перед симпатичным старым домиком с красно-коричневой шиферной крышей и закрытыми ставнями, стоящем в глубине заброшенного заросшего сада. Шиповник, ежевика и разнообразные цветы буйно разрослись вокруг стен, почти скрывая от глаз калитку.
– Присмотритесь к этому дому, – посоветовал Элиот. – При строительстве здания использовались лучшие суссекские "бриллианты". Это старое название дробленого кварца. Прямоугольный кварц, использованный при облицовке, блестит, как отполированный мрамор.
Дэниэл сошел с двуколки и вошел в калитку. Увлеченный своими исследованиями, он упустил из виду крошечную тупиковую улицу, на которой уединенно расположился дом, одной своей стороной смотрящий на море, а с остальных трех укрытый и защищенный огромными деревьями. Дробленый кварц, сверкающий сквозь разросшийся полусухой плющ, казался магическим материалом, хранящим в своих глубинах солнечный свет древних времен, тепло и вечную прочность. Дэниэл решил, что поселится здесь до тех пор, пока не построит Истхэмптон-Холл на вершине холма.
– Сколько времени дом пустует? – спросил он.
– Много лет. Его нежилой и заброшенный вид очень расстраивает мою жену. Только агенты Бартона приезжают время от времени проверить состояние лома.
– Он принадлежит сэру Гамильтону Бартону?
– Да, это летний домик времен его детства. Изначально это был небольшой коттедж, а отец Бартона достроил и расширил его. Сомневаюсь, что сэр Гамильтон помнит еще о его существовании. Здание начали ремонтировать около пятидесяти лет назад, и ремонт все еще не завершен.
– Слишком скромный дом для столь знатной семьи.
– Старый сэр Гамильтон человек без претензий, как и его отец, который всю свою жизнь оставался Джоном Блантом и начинал карьеру простым матросом. Сейчас семья достаточно знатная и предпочитает забыть о своем происхождении из простых торговцев, но старый джентльмен любит напомнить, откуда они родом.
– Вы так говорите, как будто хорошо его знаете, – заметил Дэниэл, положив руку на калитку.
– Да, знаю. Благодаря ему я стал жить в Истхэмптоне. Долгое время я служил в церкви его поместья, и он решил, что морской воздух сможет облегчить мои боли.
– Что-то он не очень благородно поступает со своими арендаторами.
– Нет идеальных людей, мистер Уорвик, а в каждом грешнике есть что-то хорошее. Сейчас он очень стар и мало осведомлен о том, что делается от его имени. Его агенты все держат в своих руках.
Дэниэл бодро подошел к двуколке, пыль кружилась вокруг его высоких сапог.
– Я узнаю имена этих агентов и приобрету дом, если его внутренний вид соответствует внешнему.