- И старая мебель.
- Хотите пойти по тетушкиной стезе?
- Нет, нет! - неожиданно пылко запротестовала я.
- Пойдете. Большинство из нас идет, куда нас направляют. Вы уже так много знаете о гобеленах.
- И вы тоже пошли, куда вас направили?
Он поднял глаза к потолку - жест, сама не знаю, почему, но пришедшийся мне по вкусу.
- Да, полагаю, что так.
Мне сразу захотелось узнать о нем больше. Именно такого человека я ожидала встретить в Замке Кредитон - он возбудил мой интерес, словно был диковинным предметом мебели.
- Как мне вас называть?
- А вы хотите как-нибудь называть?
- То есть… я бы хотела знать ваше имя.
- Я Редверс Стреттон, обыкновенно именуемый Ре-дом.
- О! - не сумела я скрыть разочарования.
- Вам не нравится?
- Как вам сказать? Ред звучит не очень солидно.
- Не забудьте, на самом деле я Редверс - согласитесь, это уже солиднее.
- В первый раз слышу такое имя.
- Могу только сказать в его защиту, что это доброе западное имя.
- Правда? А я подумала, оно у Кредитонов семейное.
Мои слова странным образом позабавили его.
- Не могу с вами не согласиться. - Мне показалось, что он смеялся над моей наивностью. - Теперь, дабы не прослыть невежей, я должен спросить ваше имя.
- Вообще-то мне не следовало бы говорить, но если вам в самом деле интересно…
- О, да, очень.
- Я Анна Брет.
- Анна Брет! - повторил он, словно заучивал наизусть. - И сколько вам лет, мисс Анна Брет?
- Мне двенадцать.
- Так молоды и столько знаете.
- Это оттого, что живу в Доме Королевы.
- Надо полагать, это все равно, что жить в музее.
- В какой-то мере да.
- Это делает вас старше ваших лет. Рядом с вами чувствуешь себя легкомысленным и юным.
- Сожалею.
- Не стоит. Мне это даже нравится. Ведь я на целых семь лет старше вас.
- Неужели?
Он кивнул и засмеялся, прищурив глаза.
Слуга вернулся в холл.
- Ее светлость приглашает молодую особу, - обратился он ко мне. - Прошу следовать за мной, мисс.
Когда я уже отвернулась, Редверс Стреттон сказал вдогонку:
- Мы еще встретимся - надеюсь, не так мимолетно.
- Я тоже буду надеяться, - не таясь, ответила я.
Слуга не подал виду, что счел поведение Редверса Стреттона по меньшей мере странным, и я поспешила за ним по широкой лестнице, миновав рыцарские доспехи. Я была почти уверена, что ваза, стоявшая у разворота лестницы, была эпохи Минь: об этом свидетельствовала ярко-лиловая окраска фарфора. Я не сдержалась, глянула на нее, а, когда поворачивалась, увидела внизу Редверса Стреттона. Широко расставив ноги, руки в карманах, он провожал меня глазами. Поймав мой взгляд, наклонил голову, словно благодарил, что обернулась, и я сразу пожалела о том, что выказала детское любопытство. Я отвернулась и поспешила догонять слугу.
Мы шли галереей, увешанной картинами, и я злилась, что не могла задержаться и оценить их достоинства. Самая большая картина в центре галереи изображала мужчину: я определила, что она была написана лет пятьдесят назад. Я не сомневалась, что это был сэр Эдвард Кредитон, основатель судоходной компании, покойный супруг женщины, которую мне предстояло увидеть. Как мне хотелось подробнее рассмотреть портрет! Я мельком ухватила суровое выражение лица - сильного, если не жестокого, с характерным загибом кверху уголков губ, что я наблюдала несколькими минутами раньше у человека, с которым разговаривала. Но он не был Кредитон. Должно быть, племянник или что-то в этом роде. Только этим можно было объяснить сходство.
Слуга остановился и постучал в дверь. Потом распахнул ее и объявил:
- Молодая особа, ваша светлость.
Я вошла в комнату. На стуле, ненатурально выпрямив спину, с каменным лицом сидела тетя Шарлотта, в полной готовности к предстоявшему торгу. Мне не раз доводилось видеть ее такой.
В широком орнаментальном кресле - характерные изящные завитки и короны эпохи Реставрации - восседала женщина, тоже крупная, под стать креслу, но едва ли орнаментальная. Она была темная, с тускло-бледным лицом и черными смородинами бегавших обезьяньих цепких глаз. Глаза были молодыми и не вязались с морщинами. Тонкие, плотно сжатые губы чем-то напоминали стальной капкан. Крупные руки, гладкие и белые, украшало несколько колец - с рубинами и бриллиантами. Руки лежали на мощных ногах, а из-под складок подола выглядывали загнутые носы комнатных туфель.
У меня сразу душа ушла в пятки и выросло уважение к тете Шарлотте, которая способна была сидеть, не роняя достоинства, перед такой грозной дамой.
- Моя племянница, леди Кредитон.
Я присела, и леди Кредитон несколько секунд сверлила меня мартышачьими глазами.
- Она учится разбираться в антиквариате, - продолжала тетя Шарлотта, - и иногда сопровождает меня.
"Разве?" - про себя усомнилась я. Впервые об этом было заявлено вслух, хоть я уже догадывалась, что было у нее на уме. Этим ограничилось объяснение моего присутствия. Они вернулись к секретеру, о котором, очевидно, шла речь до моего появления. Я внимательно слушала.
- Должна обратить ваше внимание, леди Кредитон, - не без ехидства сказала тетя Шарлотта, - что его только приписывают Буллю. Правильно, углы богато декорированы. Но лично я склонна относить его к более позднему периоду.
Я сразу заметила, что предмет красивый, только тетя Шарлотта ни за что этого не признавала.
- К тому ж имеются повреждения, - прибавила она.
Леди Кредитон не представляла, каких трудов стоило сбыть мебель, если она не была в первоклассной сохранности. Она полагала, что дефекты способен был устранить всякий, кто мало-мальски знал свое дело. Тетя Шарлотта только фыркнула на такие слова:
- Тот, кто знал это дело, уже больше ста лет мертв.
Она имела в виду Андре-Шарля Булля, в авторстве которого только что сама же усомнилась.
Между ними шел вязкий торг: леди Кредитон перечисляла достоинства, тетя Шарлотта упирала на недостатки.
- Не думаю, чтобы в Англии была другая такая вещь, - заявила леди Кредитон.
- Хотите, чтобы я для вас нашла? - победно возразила тетя Шарлотта.
- Мисс Брет, я продаю свою вещь, так как не имею для нее применения.
- А я сомневаюсь, что смогу найти подходящего покупателя.
- С вами может не согласиться другой посредник.
Слушая их препирательства, я думала о мужчине, которого встретила внизу, гадала о степени его родства с этой женщиной и человеком, изображенным на портрете.
Наконец они сговорились. Тетя Шарлотта твердо стояла на цене, которую сама же считала безрассудной, а леди Кредитон недоумевала, чего ради она идет на такую жертву. Одного поля ягоды, решила я. Обе были одинаково жестки. Так или иначе дело было решено, и в ближайшие дни секретеру предстояло переехать в Дом Королевы.
- Боже, как торгуется! - восхитилась тетя Шарлотта, когда мы отъехали.
- Тетя, ты переплатила?
Тетя Шарлотта строго улыбнулась в ответ.
- Я рассчитываю получить настоящую цену, когда объявится достойный покупатель.
Судя по ее улыбке, она считала, что переиграла леди Кредитон. Жаль, что я не могла прокрасться в Замок Кредитон и услышать, что думала леди Кредитон.
Мужчина, которого я встретила в холле Замка, никак не шел из головы. Я решила осторожно разведать, что знала о нем Элен. Когда мы в очередной раз отправились гулять, я привела ее на холм, с которого открывался вид на Замок. Мы сели на одну из скамей, поставленных фондом, специально созданным Кредитонами для украшения города.
Мне давно приглянулась эта скамья: с нее можно было любоваться рекой и Замком.
- А я ходила к ним с тетей Шарлоттой, - похвасталась я. - Мы купили буллевский секретер. - Чтобы Элен не фыркала, что я "задаюсь", я быстро перешла к делу, состоявшему на этот раз не в демонстрации моих познаний. - Я видела леди Кредитон и одного… мужчину.
Элен была заинтригована.
- Мужчину? Молодого?
- Не особенно, - ответила я - На семь лет старше меня.
- Это она называет не молодым! - засмеялась Элен. - Интересно, откуда ты узнала?
- Он сказал.
Она недоверчиво посмотрела на меня, и, чтобы не быть обвиненной в том, что я, как она выражалась, "фантазирую", я сказала:
- Мужчина был в холле. Увидев, что я рассматриваю гобелен, он подошел и сказал, что его зовут Редверс Стреттон.
- Ах, он, - вздохнула Элен.
- Почему ты так говоришь?
- Как?
- Пренебрежительно. Я думала, все, кто живет в этом месте, для тебя все равно что боги. Кто такой Редверс Стреттон и что он там делает?
Элен искоса посмотрела на меня.
- Я не должна тебе говорить про это, - ответила она.
- Почему?
- Этого бы не хотела мисс Брет.
- Согласна, это не имеет отношения к буллевским шкафам и Комодам Людовика Пятнадцатого - единственным, чем, по мысли тети Шарлотты, должна интересоваться я. Так о чем таком нельзя мне говорить?
Элен пугливо оглянулась через плечо, как всегда делала, когда заходила речь о Кредитонах, словно боялась, что сейчас разверзнутся небеса и на землю сойдут мертвые Кредитоны мстить нам за недостаток почтения.
- Ладно, не глупи, Элен. Ну, расскажи, - просила я.
Но Элен плотно сжала губы. Я знала это ее настроение и всегда ухитрялась угрозами и лестью выманить, что хотела. И на этот раз я грозилась выдать все, что знала про ее интерес к мужчине, которого одна фирма присылала сгружать и погружать мебель, обещала рассказать сестре, что она выболтала мне кое-какие секреты Кредитонов. Но она была непреклонна. С выражением мученицы, готовой взойти на костер за веру, ни в какую не соглашалась говорить о Редверсе Стреттоне.
Если бы она удовлетворила мое любопытство, мне было бы, наверное, легче забыть о нем. Но мне нужно было чем-то перебить навязчивые мысли о смерти мамы. Таким отвлечением стал Редверс Стреттон. Его загадочное присутствие в Замке Кредитон немного скрасило в эти месяцы мою меланхолию, вызванную смертью мамы.
Секретер поставили в большой комнате (на самом верху), которая была загромождена еще больше остальных. Она всегда притягивала меня, потому что лестница, которая к ней вела, выходила на ее середину, а по сторонам шли скаты крыши, так что в углах потолок отстоял всего на несколько дюймов от пола. Я считала эту комнату самой интересной в доме и старалась угадать, как она выглядела до того, как тетя Шарлотта превратила ее в склад. Миссис Баккл вечно жаловалась на это, спрашивала, как можно бороться с пылью при такой скученности. Когда я приезжала на прошлые каникулы, тетя Шарлотта сообщила, что мне придется ночевать в комнате по соседству с этой, так как она купила еще один высокий комод и пару больших кресел, которые вынуждена была поставить в мою прежнюю комнату, и теперь мне было не подобраться к кровати. Поначалу мне показалось наверху жутковато, но со временем понравилось.
Секретер втиснули между горкой с веджвудским фарфором и напольными часами. Когда в доме появлялся новый предмет, его первым делом тщательно чистили. Я попросила у тети Шарлотты разрешения сделать это самой.
- Пожалуйста, - деланно проворчала она, и, хоть выказывание чувств было противно ее принципам, она не смогла скрыть, что рада моему интересу.
Миссис Баккл показала мне, как готовить смесь воска и скипидара, которой мы всегда пользовались, и я приступила к делу. Я старательно полировала дерево, думая о Замке Кредитон и еще больше о Редверсе Стреттоне, лишний раз убеждая себя, что должна выведать у Элен, кто он такой, как вдруг заметила, что один ящик у секретера был необычный. Я не могла понять, отчего он меньше других.
Взволнованная своим открытием, я кинулась в комнату тети Шарлотты, сидевшей над счетами. Я сказала, что обнаружила странность у нового секретера, и потащила ее наверх. Она постучала по ящику и улыбнулась.
- Ах, ты об этом? Старый трюк. Здесь имеется потайной отдел.
- Потайной отдел?!
Она снисходительно усмехнулась.
- Ничего особенного. Их специально делали, чтобы прятать от неопытных воров драгоценности или хранить секретные бумаги.
Я распалилась и не смогла сдержать чувств. Тете Шарлотте это понравилось.
- Глянь-ка. Сейчас покажу. Ничего особенного. Они будут тебе часто попадаться. Здесь должна быть пружина. Вот она. - Задняя стенка ящика раскрылась, обнажив полость.
- Тетя, там что-то есть.
Она просунула руку и достала. Это была статуэтка дюймов шести в длину.
- Это фигура женщины! - вскричала я. - Ах, как красиво!
- Гипс, - отмахнулась она. - Ничего не стоит.
Тетя нахмурилась. Вещь явно не имела никакой цены. Но она сильно взволновала меня: отчасти потому, что была обнаружена в потайном отделе, но главным образом из-за того, что попала к нам из Замка Кредитон.
Она повертела ее в руках.
- Должно быть, откуда-то отломилась.
- Но зачем ее спрятали в потайной отдел?
Она пожала плечами.
- Она почти ничего не стоит, - повторила еще раз.
- Тетя, можно мне забрать ее в мою комнату?
Она передала мне вещицу.
- Удивляюсь, чем она тебя интересует. Она же ничего не стоит.
Но я уже спрятала фигурку в карман фартука и опять взялась за тряпку. Тетя Шарлотта вернулась к своим счетам. Только она ушла, я принялась рассматривать статуэтку. Волосы женщины растрепались, руки были отведены назад, длинное платье прилипло к телу, словно обдуваемое сильным встречным ветром. Я гадала, кто мог спрятать фигуру в потайной отдел и зачем, коль она ничего не стоила. Кроме того, я раздумывала, не должны ли мы вернуть ее леди Кредитон, но, когда я обмолвилась об этом тете Шарлотте, та только отмахнулась.
- Они решат, что ты сумасшедшая. Она же ничего не стоит. Вдобавок я и так переплатила. Будь ей цена хоть пять фунтов, все равно она была бы моя - за те деньги, что я отдала. Но это не так. Вещь не стоит и пяти шиллингов.
Статуэтка попала на мой туалетный столик и впервые после смерти мамы утешила меня. Я сразу заметила полустершуюся надпись на юбке и разобрала ее с помощью увеличительного стекла: "Роковая женщина".
В тот год приезжал отец. Он сильно изменился в отсутствие смягчающего влияния мамы, держался отчужденнее, чем прежде. Я убедилась, что будущему, о котором я мечтала, не суждено сбыться. Я и прежде догадывалась, что оно не будет идеальным, но продолжала мечтать о переезде к отцу. Теперь я знала, что это неосуществимо.
Он замкнулся, стал еще молчаливее и сдержанней, а я не умела отвлекать его, как в свое время мама.
Он сообщил, что переезжает из Индии в Африку. Я знала из газет, что там начались волнения. Мы должны были защищать огромную империю: в каком-нибудь отдаленном уголке земного шара всегда было неспокойно. У него не было теперь других желаний, кроме как служить Королеве и Империи, и он был благодарен тете Шарлотте - как должна была быть благодарна и я - за то, что она избавила его от тревог за мое благосостояние. Через год я должна была ехать в Швейцарию для довершения образования. Это было желание мамы. Пройдет еще год, а там посмотрим.
Он отбыл в свой полк, отправлявшийся на зулусскую войну. Шесть месяцев спустя мы получили известие, что он погиб.
- Он умер, как всегда хотел умереть, - отозвалась тетя Шарлотта.
Я оплакивала его меньше, чем маму. К тому времени он сделался для меня чужим.
Мне исполнилось семнадцать. Тетя Шарлотта не уставала напоминать, что теперь она была моей единственной родственницей и я обязана была во всем слушаться ее. Я же начала догадываться, что и она кос в чем прислушивалась ко мне, хоть об этом не говорилось вслух.
Дом, кажется, почти не изменился за десять лет, что прошли с тех пор, как я впервые вошла через ворота в краснокирпичной стене. Однако моя жизнь круто перевернулась, хоть эти изменения не затронули других обитателей Дома Королевы. Разве что на десять лет постарели. Элен было двадцать пять, у миссис Баккл родились первые внуки, миссис Мортон выглядела в точности так же, а мисс Беринджер исполнилось тридцать девять. Но меньше всех изменилась тетя Шарлотта - впрочем, для меня она всегда была суровой старухой, какой казалась с самой первой встречи. Есть одно общее во всех тетях Шарлоттах, где бы они ни обитали: они являются на свет старыми и трезвомыслящими и не меняются до конца.
Я все-таки узнала причину, почему Редверс Стреттон был в Замке Кредитон. Элен рассказала мне об этом, когда мне исполнилось шестнадцать, так как, по ее словам, я была уже не ребенок и пора мне было узнать о жизни такое, чего не узнаешь, сколько бы ни возился с траченной древоточцем рухлядью. Это она к тому, что мои антикварные познания заметно возросли, и даже тетя Шарлотта начала считаться с моими суждениями.
- Он вроде как имеет право на жизнь в Замке, - как-то сказала Элен, когда мы вместе любовались, сидя на знакомой скамье, серой каменной громадой на той стороне реки. - Только это право называется "фиктивное".
- Как это, Элен?
- Хотите знать, мисс Разумница?
Я несмело ответила, что хочу. И наконец услышала историю. Пора мне было разобраться, что из себя представляют мужчины, предуведомила Элен. Они совсем не такие, как женщины: способны на поступки, которые, хоть и не совсем правильны и достойны сожаления, тем не менее простительны, потому что совершаются мужчинами, но стоит женщине сделать то же самое, как ее отлучат от общества. Таким мужчиной был сэр Эдвард.
- Он был большой любитель леди.
- То есть своих кораблей?
- Нет, я о живых женщинах, из плоти и крови. За десять лет брака с леди Кредитон у них не появилось ребенка. Это был для него удар. Так вот, короче говоря, он положил глаз на горничную жены. Говорят, хотел узнать, чья была в том вина - его или жены, - что у них не рождались дети, потому что больше всего на свете хотел сына. Конец вышел смешной - если, конечно, можно смеяться над грехом. Вдруг оказалось, что у леди Кредитон должен родиться ребенок. И у горничной тоже.
- И что на это сказала леди Кредитон? - Я представила ее в большом кресле со сложенными на коленях руками. Впрочем, тогда она выглядела не так. Была молода, вернее, относительно молода.
- Она всегда слыла рассудительной. Ей хотелось сына не меньше, чем ему. Ведь кто-то должен наследовать дело. А ей в ту пору было под сорок. Не лучшее время рожать, тем более первенца.
- А горничной?
- Той было двадцать один. Сэр Эдвард все предусмотрел. Очень хотел сына. Что если у леди Кредитон родилась бы девочка, а у горничной сын? Он был жадный. Вот и решил: пускай будут двое. А леди Кредитон… Она женщина необыкновенная. Словом, пришли к какому-то согласию. Младенцы должны были появиться на свет почти одновременно, и оба в Замке.
- Как странно.
- Кредитоны не обычные люди, - с гордостью сказала Элен.
- Ну и как - родились?
- Да, и оба мальчики. Я думаю, знай он наперед, что леди Кредитон родит мальчика, не было бы всего скандала. Только откуда ему было знать?