Поджидал их у входа в аэропорт старый прапорщик, высокий и усатый. - Илья Александрович? - спросил он, козырнув Седлеру.
- Да, вы меня встречаете?
- Так точно.
- Пойдёмте со мной, я жену предупрежу, что пешком идти не придётся, - после небольшой паузы и гляделок, улыбнулся он насторожённому усачу, одетому в унтайки и меховой костюм. Его завязанная шапка под подбородком, казалось, срослась с усами. - И с вещами поможете.
Поймав носившегося по этажам сына и найдя мечущуюся, не решающуюся бросить на произволяще вещи жену, чтоб удариться в бега за Тимофеем, Илья представил шедшего за ним прапорщика и, сунув руку сына в её дрожащую ладонь, попросил:
- Лиза, держи его покрепче. Тимошка, посиди с мамой на диванчике, и чтоб не было такого больше облёта территорий. Понятно, не слышу ответа?
После длительной паузы тот сказал:
- Ладно.
- Мы чемоданы заберем и поедем. Идемте, прапорщик, ваше имя-отчество?
- Александр Николаевич Никитин, товарищ майор.
Взгляд вдумчивый, ум наблюдательный. Спокойный. Несмотря на совсем не пыльную работу, аккуратный. Это внушило Седлеру к нему уважение и расположило к себе.
- Помогите вещи получить и перенести. Транспорт какой? - попросил он.
Прапорщик доложил:
- Вездеход, новый получили, есть еще два в наличии в стадии ремонта.
- Чего же не списали? - заинтересовался по ходу Илья.
- Ремонтируем. Тундра. Нужен запас. Вы в курсе?
- В общих чертах. По книгам, учебникам, да фильмам.
- Семью в Норильске будете оставлять или на "затон" заберете?
- Со мной, Александр Николаевич.
- Ну, и хорошо, - с облегчением вздохнул прапорщик.
- Что ж так-то?
- Без семьи одно баловство. Неполноценный получается командир.
Было в этом усаче что-то чрезвычайно Илью поразившее, заметно отличающее его от других. Наверное, серьёзным отношением к жизни, самостоятельностью суждений, подумал он тогда.
Забросив многочисленные чемоданы и сумки в брезентовый кузов ГТСКи, Илья вернулся за женой и сыном, на этот раз чинно высиживающим около матери. "С чего бы это такое послушание?" - засомневался он, проследив за взглядом мальчишки. "Понятно!" - тут же постарался спрятать улыбку Илья. Слева разместились узкоглазые оленеводы в оленьих унтайках и расшитых бисером собачьих шубах: "Ага! Напугался, пострелёнок!" Но с появлением отца страх прошёл, и мальчишка мигом слетел с дивана.
- Папка пришёл! - закрутился он возле него, хватаясь за шинель.
- Ну, давайте, одевайтесь, и в путь, - бодренько известил тот их.
Лизонька улыбнулась, но улыбка получилась фальшивая, она волновалась.
- Дорогой, ты всё забрал, ничего не потерялось?
Илья, одарив это хрупкое создание нежным взглядом, обнадёжил:
- Всё долетело, чемодан один помят, но это ерунда.
Она глубоко вздохнула и указала своим мужикам на диванчик:
- Как говорится: в добрый путь… Присядьте на дорожку.
Они посидели. Он держал её руку и тревожно заглядывал в лицо: "Какая-то она не такая". Поторопив семью, он пошёл на выход.
- Лиза, закрой ему лицо до глаз шарфом, и себе тоже, - попросил он её прежде чем открыть дверь.
- Такой мороз? - испуганные глаза жены требовали ответа.
- Привыкнем, Лизонька. Бегом к вездеходу, - подтолкнул он её к выходу, забрав Тимошку на руки.
- Илюша, это вон та махина? - перекрикивая ветер и пробивая стену мороза, обернулась она в его сторону.
- Да, беги, нос варежкой прикрой.
По тундре на вездеходе
Пробежав сто метров, они благополучно достигли вездехода. Вернее бежала Лиза, а Илье достаточно было широкого шага, а вот маленькой росточком Лизе приходилось торопиться за ним подпрыгивая, спасаясь от не дающего дышать мороза и сбивающего с ног злого ветра.
- Господи, я видела такое чудо только по телевизору, - лезла она, хватаясь за поручни и подсаживаемая Ильей, в кабину вездехода.
- Устроились? Всё, с Богом, - нажал на рычаги прапорщик, - Пошли потихоньку!
"Если это потихоньку, то, как же тогда быстро", - крутила головой на пробегающие мимо равнины Лиза. Гтэска мчала, поднимая столбы снега и оставляя далеко за собой безнадежно отстающие машины.
- Преимущество у нас перед цивилизацией, - смеялся прапорщик, обходя по равнинам тащившийся кое-как по дорогам транспорт.
- Необычно, - поёжилась Лиза.
- Здорово! - скакал Тимка. - Мы первые!
- Прошли Каеркан, Талнах (в переводе с доганского "Речка с наледью"), опасное, запретное место. - Рассказывал Николаевич про оставшиеся сбоку маленькие городки-спутники. - Во впадинках на протяжении всего лета тут лежит снег, и гуляют по дороге жуть какие заунывные ветры.
На меньшей скорости прокатились по Норильску, горящему огнями, как новогодняя елка. Проскочив город, вышли на окраину и вновь понеслись к реке на гидроаэропорт - Валёк. Справа замелькали скелеты чёрных бараков. Лиза вздрогнула. Она поняла что это. Норильлаг. Читала - в 1935 году строительство Норильского комбината передали в ведение НКВД. Первая партия прибыла водным путём по Енисею 1250 заключённых. Через год к оставшимся в живых добавили ещё 8260 человек. Они отстроили лагеря и узкоколейные дороги: Дудинка - Норильск и Норильск - Валёк. Содержались заключённые в палатках и бараках, которые отапливались хилым тундровым кустарником. Кормились и одевались кое-как. Нехватка ощущалась во всём.
Вездеход катил по тундре, вставая на дыбы на кручах и подминая под себя редкие кусты. На берегу реки, гидроаэропорт малой и водной авиации. И выход на ледяную дорогу, идущую по реке вглубь тундры. При выходе на лед, соблюдая писанные и неписанные инструкции по технике безопасности, извещают оперативным дежурным и диспетчерам место и время отправки, и место назначения, "иду по льду".
- Пошел в гидроаэропорт. - Объяснил прапорщик остановку. - Неписанный закон. Вышел на лед - сообщи оперативному дежурному в полк и ждущему на дивизионе, что ты идешь. Время пошло… Идет отсчет, страховка, если можно так сказать. Случись задержка во времени прохода, начинают поиск с двух сторон. Суровая земля. Суровые законы.
- Интересно поставлен вопрос.
- Не хотите посмотреть, а то идёмте, своими-то глазами оно надёжнее и понятнее.
- Вы правы, если впрягаться, то лучше сразу.
Ознакомившись с путём передачи сигнала и переговорив с дежурным диспетчером, Илья кружил по зданию в ожидании задерживающегося Никитина.
- Все в порядке, командир, идем на лед, - улыбнулся прапорщик, - Как вам вечная мерзлота?
- Впечатляет.
- Это до безобразия красиво.
Как только машина съехала по крутому спуску на ледяную дорогу, развопился Тимка.
- Здорово, - прыгал он. - Как здорово!
Машина неслась по просторной, укрытой, снегом ледяной дороге. Справа мелькало что-то похожее на лес. Обглоданные и измученные деревья оставляли тяжелый осадок. Задёрнутое вроде бы как дымкой небо и белое полотно снега устилающего всё вокруг - давило. Ни пыли, ни грязи, ни химических выбросов, сплошная слепящая глаза белизна. "Толи саван раскинули, толи больничные стены и потолки". - Подумала Лиза. По дороге попались пару механических саней, маленьких вездеходов, желтого цвета. Они яркими точками выныривали издалека на чисто белом горизонте.
- Что это? - Не утерпела Лиза.
- Охотники, рыболовы, на мотосанях. "Буран" называются, - охотно ответил прапорщик.
- "Буран"?
- Да.
Лиза поёжилась:
- Холодно же.
Никитин, мельком оглядев кабину с новыми жителями Севера, улыбнулся.
- Привыкните, человек ко всему привыкает.
Лиза, потерев ладошкой стекло, всмотрелся в окно.
- Что-то напоминающее мотоциклы, только те бегают по дороге, а эти по тундре.
- Смотрите, он сломался?! - заволновался Тимофей.
- Похоже, мальчонка прав, сейчас узнаем, - выскочил прапорщик. Вернувшись, через пять минут, сообщил. - Забираем, посидите, я кое-что должен взять. Поковырявшись в ящике, он, найдя нужный инструмент, выпрыгнул опять на холод.
Они вдвоем с хозяином саней прицепили вездеход к ГТСКе. Мужик залез в кузов. И военный вездеход, прибавляя скорость, помчал дальше.
- Непонятно, Александр Николаевич, он же ехал совсем в другую сторону, зачем же мы его везем за собой? - удивилась Лиза.
- Это тундра. Где тепло, туда и везут потерпевшего. Починим, поедет себе, куда ему надо. Может, за весь день больше на ледяной дороге не быть ни одного транспортного средства. Выбора у потерпевшего аварию нет.
"Затон"
Он вынырнул из вязкого месива полярного дня неожиданно. Сразу за поворотом и понёсся на ревущий вездеход. Земля среди белого моря. Проступали контуры построек, вышки и бросались в глаза хоть маленькие, а признаки жизни.
- А вот и "Затон". Я прав? - оживился Илья.
- Так и есть, товарищ командир. "Затон", с трёх сторон омываемый водой. Четвёртая - болота. В паводок несутся мимо нас лодки и гаражи, большая вода несет, конечно же.
- А каким путём тогда добираться сюда? - упало сердце у Лизы.
- В ту пору вертолетом, у нас площадка для такого дела есть. Пока река не успокоится, в неё ясное дело не сунешься. А начнётся судоходный сезон, то катер у нас есть. "Рыбак" называется. Лодки тоже, по весне выловленные, к службе приобщили. Поставив даже по два мотора на довольствие к ним. Прячем от начальства, естественно, про всякий непредвиденный случай. Не беспокойтесь, не так страшен чёрт, как его малюют. Народ пословицами не бросается. Значит, переживём.
Илья с женой переезд и новое назначение не обсуждал. Поставил перед фактом. Решил: как будет, так и будет. О том, что это может не кончится добром думать не хотелось. Полагался на её любовь и свои чувства. И вот сейчас найдя дрожащие руки жены, забрав в свои ладони и улыбнувшись: - Не дрожи, малышка, прорвёмся, - шептали на её ушко его горячие губы.
- Не волнуйтесь вы, Лизавета Ильинична. Так понравится, что уезжать не захотите. - Обрадовал сомневающуюся женщину прапорщик. - Народ и на второй и на третий заход остаётся.
Она поймала виноватый взгляд бездонных глаз мужа и успокоилась. "Чего, в самом деле, дрожать-то, как замёрзший попугай на жёрдочке, он рядом, и это главное. Зачем ей все блага цивилизации без него. А тут будем вместе, утром, вечером и даже днём - в обед, его нетерпеливые руки будут гулять по моему телу". Несмотря на мороз, на берегу ждали. Вездеход выскочил на кручу, и офицеры побежали рядом, сопровождая машину до штаба. Илья, подмигнув ободряюще жене, вышел. Николаевич следом. Лиза с Тимкой смотрели сверху в низ на движение вокруг, ловили любопытные взгляды и ждали. Отцепили "Буран". Николаевич забрался в кабину и "гтска" пошла дальше к одному из домов проживания офицеров.
- Дом номер один, - показал прапорщик на приближающееся строение, - дивизионным народом именуемый ДОСом.
- А почему дома не в одном месте стоят, а разбросаны по территории? - не удержало от вопроса любопытство Лизу.
- От пожара. Запросто сгорит весь городок. Да и строили, думаю, так, где лаптик земли подходящий для строительства нашли там и поставили строение, болота кругом. Топи.
- А так не скажешь, ровно всё, похоже на поле, - вытянула она ручку в белой варежке в сторону белых равнин.
Тот качнул, в нахлобученной на самые глаза шапке, головой и подтвердил ещё раз свои слова:
- Зимой да, летом топь.
"О! Раз топь, значит комаров прорва?" - сразу пришло Лизе на ум.
- Комары же съедят или они тут за зиму вымерзают?
Прапорщик подтвердил:
- Ни черта им кровопийцам не делается, жрут нас собаки и ещё как.
- Как же жить? - вскинула она на него глаза, обрамлённые волшебными ресницами.
Прапорщик охотно делился опытом:
- Мазаться будете. Привыкните. Человек единственное животное, которое привыкает ко всему. К тому же комары - это ерунда. Страшна мошка, та просто зверь.
- Ужас! - завопил Тимка. - Я не хочу кормить комаров.
- Вот и добрались. - Улыбнулся прапорщик, тормозя у подъезда. Машина высекла гусеницами фонтан снега и застыла. Николаевич спрыгнул на снег. Тимка рванул следом, но Николаевич остановил. - Не спеши Тимофей, я тебя сам сниму, только маму провожу.
Тимка и не возражал. Он совсем не против, посидеть лишних пять минут в такой махине, неизвестно когда ещё доведётся прокатиться. Александр Николаевич помог им выбраться из железного монстра и перенести вещи. Тимке не стоялось на месте, и он понёсся вверх по высоченным широким ступеням. Прапорщик пытался перехватить его, но он вырвался и убежал. Заведя по высоким ступеням в утеплённый просторный подъезд на четыре квартиры Лизу, он погрозив Тимке посоветовал не шалить и, открыв крайнюю дверь, пригласил:
- Заходите, не стесняйтесь. Это квартира командира. - Подбадривал он их. - Мебель тоже кое-какая есть. Продукты в кухне. Мы паёк занесли вам туда. Ну, устраивайтесь, осматривайтесь и обживайтесь.
Лиза поблагодарила. Тимка тоже что-то такое промычал. Прапорщик откланялся.
С осмотрами Лиза решила обождать. Устали за время дороги и мечтали только о ванне, хорошем ужине и отдыхе. Не успела прийти в себя она от дороги и переполняющих её впечатлений, как пошли гости. Приходили жены офицеров, неся еду, постельное белье, посуду и предлагая помощь. Офицерское братство подставляло плечо и помогало выживать практически по всем дорожкам службы. Так уж устроена большая часть военных, если погибать, то вместе, а жить, то всем. В этом братстве, как правило, не приживаются те, кто сами за себя. В прорыв кидаются все.
Тимошка сразу же, найдя себе занятие, прилип к окну, выглядывая бегающих по снегу стаю белых куропаток.
- Ма, смотри, курочки…
- Это куропатки, - поправила Лиза.
- А их едят?
- Какой ты кровожадный, - пристыдила его она.
Тимка захлопал ресницами:
- Мы же нормальных кур едим, почему же этих нельзя?
Теперь Лиза просто возмутилась такому подходу сына к природе.
- Тебе, что есть нечего? - резко сказала она.
Он тут же пошёл на попятную и заюлил:
- Не сердись, я просто так спросил, пусть себе бегают.
Илья пришёл только поздно вечером, когда не дождавшийся его Тимка, переполненный от головы до ног впечатлениями, уже спал. Усталый и возбуждённый, поужинав, он, посадив жену на колени, тихонько пел. Лиза давно привыкла к его этой странности. Положив, голову на его широкое плечо дремала, ожидая своего часа.
- Тимка ждал? - первое о чём спросил он.
О! Её время. Теперь сон с неё как рукой сняло…
- Очень.
Он крякнул и принялся оправдываться.
- Поверь, не мог, малышка, прийти раньше. Дивизион оказался тяжёлым. Как он?
Она улыбаясь рассказывала:
- Не переживай, он же понимает, что служба. Куропаток всё под окном считал и рассказывал о нашей поездке на вездеходе.
- Да, впечатлений ему на месяц, - согласился Илья. - Ты-то как, девочка моя?
Лиза чмокнула его в плечо.
- Нормально.
- Не замёрзли? - всё же уточнил он.
Лиза сразу успокоила:
- Не волнуйся, здесь теплее в доме, чем на материке. Смотри, я раздетая хожу. Ты устал? Давай я помогу тебе раздеться, и пойдём купаться, горячей воды сколько угодно. Да, и спать пора. Не переживай ты так, Илюшенька, всё получится. У тебя сильный характер и умная голова.
Он влюблёнными глазами посмотрел на жену. Его девочка всегда на его стороне и всегда готова подставить своё худенькое плечико под его проблемы.
- Ты права, цыплёнок, будем радоваться, пока жизнь нам улыбается, а там, как получится.
Чуть позже, пододвигая жену к своему горячему телу, он шептал.
- Малыш, тебе страшно было смотреть на эти льды и снега?
- Немножко, по началу, - сказала она смущаясь.
- А потом? - уточнял он.
Она сказала то, что ему так хотелось услышать.
- Ты же рядом, большой сильный и горячий, неужели не согреешь меня, растопив мой страх.
- Ах, ты хитруля. Я думал тебя до сих пор трясёт, - возбуждённо сопя, он подгрёб её под себя, стараясь не оставить без поцелуя ни одного места её шёлковой кожи. - Как я люблю, это маленькое ушко, вздёрнутый носик, пухленькие губки. Твои розовые бутоны сосков жгут руки. Мне ночи будет сегодня мало, даже полярной…
- Оставь чуток на сон… - посмеивалась она.
Потихоньку освоились, попривыкли. Пошили унтайки, приобрели пуховые варежки, навязали тёплых свитеров и шарфов, оделись в песцовые шапки и теплые "полярки", - это меховое пальто на цигейке с чёрным специальным для севера верхом.
Полярная ночь, не привычное состояние. Помучившись, подошла к окну. За стеклом падал тихо, тихо снег. Так тихо и медленно, что ей хотелось поторопить. Сколько он пропадает: день, два… Завалит окна, двери. Его будет много - много, так много, что страшно. Он будет рыхлым и пушистым, а значит опасным. Не дай Бог сойти с тропы и провалиться. Ужас какой! Но детей такими страстями и морозом не удержать, вскоре и Тимка со всеми вместе гулял по дорожкам с натянутыми по бокам канатами. Было даже и такое, что, ослушавшись запрета уже освоившихся здесь ребят, полез, куда ему хочется, и провалился в сугроб с головой. Отрывали лопатами, предусмотрительно воткнутыми у каждого подъезда, еле успели откопать, высота снега, как ни как 1,5 метра. Напугался, даже от страха реветь не мог, больше, правда, от каната не отходил.
- Чего тебя туда понесло? - ругалась, целуя его Лиза.
- Пушок от птички красивый увидел, - ревел Тимка. - Вон там.
Уже отходя, она пообещала ему страстей:
- Отец вот тебе задаст вечером горяченьких.
- Ма, не говори ему, - взмолился мальчишка.
- Я бы с радостью тебе посочувствовала и помогла, но боюсь, уже доложили ему о ЧП нашем.
- Кто?
- Тот, кто помогал тебя отрывать.
Илья не мелочился, ввалил обоим. Одному за дурь, другой за бесконтрольность.
Тундра
Зима, до чёртиков надоевшая всем, отступала, хотя и весны Лиза тоже боялась, не известно ещё, как оно там будет в топях, зимой уже пообвыкли. А так весна сломает лёд, вскроет реку и разольёт бушующие воды на всём протяжении до Норильска. И всё-таки радовались теплу и солнышку, как выпускницы белому платью. Наконец-то и сюда, в эти северные края сунуло пальчик солнышко - пришла весна, - вывалил на площадку перед домом народ. Самое яркое и долгожданное время года. Всего 5–6 недель северная весна, но тем неповторимее каждый ее этап - вид оттаивающей теплой земли, зелени. А когда в апрельскую нежданную оттепель дождь начал сечь сугробы, из-под снега показалась трава, свежемороженая, прошлогодняя. Не успела пожелтеть, засыпало снегом, и вот получился весенний сюрприз… Первыми ее заметили дети. Срывали бережно, как подснежники. Тимка принес и поставил в стаканчик.
- Ма, я весну раскопал, - вопил, восторженно, он.
- Бог, мой, - прижала Лиза к груди травинки. Зима была такой длинной, что воспоминания о зелёной траве и цветах терялись в памяти, как в другой жизни. - Где ты взял?
- Мы целую полянку откопали, - дарю. Надо засушить и бабушке послать.
Лиза смеётся: