Несмотря на безумный взгляд, несмотря на невероятную слабость - мне казалось, что вот-вот упаду и никогда не встану, - я собирал последние крохи энергии и продолжал. Изабелла Р., 97-57-87, номер 10 от конца, испытала шок, увидев меня, но мой напиток вызвал шок другого рода. Она пала через двадцать минут.
Медсестра из Дьюбьюка, Дороти С., 100-62-92, предложила мне свои услуги, чтобы поставить на ноги, но я согласился лишь на одну ее услугу. Один день.
Стенографистка Сандра из Олд-Лайн, что в Коннектикуте, 103-60-95, пала без затруднений. Затем была Иви, бывшая "Мисс-Усовершенствованный-Подшипник", избранная в свое время Ассоциацией фотографов, как "персона, которую приятнее всего ретушировать". 105-62-92. Два дня работы.
Глория, урожденная бостонка с удивительным форматом 106-60-92, потом Эмма Самюельсон, занимавшаяся профессиональным стриптизом (известная под прозвищем "Персик" Кин); Перл, Салли, Берта. Следующей была Наташа из Детройта, агрессивная и кипучая женщина, так называемая интеллектуалка с прогрессивными взглядами и отсталая в своих желаниях… Главный Прокурор, хитрец, разглядел, что крылось под ее ледяной внешностью и внес в список. Я не потерял ни минуты, общаясь с ней.
Их имена не имеют значения, значение имело то, что я вычеркивал их из моего списка.
Я уже подходил к финишу, когда произошло непредвиденное. Я летел в город, где жили две последние женщины из моего списка, но самолет встретил грозовой фронт. Пилот предупредил нас (другим пассажирам это, может, и причинило некоторые неудобства, но для меня было истинным ужасом), что самолету предписано сесть на провинциальном аэродроме и дождаться улучшения метеорологических условий…
Несмотря на крайнюю слабость, новость заставила меня взвиться в кресле с отчаянным криком: "Ждать!? Я не могу ждать! Я должен прибыть вовремя! Вовремя… это необходимо для исполнения моих планов… всех моих планов…" Потрясение было слишком сильным для истощенного тела. Я потерял сознание и оказался в отвратительном отеле отвратительного городка, название которого даже не хотел знать, считая драгоценные секунды уходящего времени. Часы! Бесценные часы! Для вас эти часы просто пустяк! А для меня? Чем ближе я подходил к завершению предприятия, тем большее значение приобретал фактор времени! Любой неверный шаг, запоздание, и под сомнение ставился весь хрупкий цикл. Созреют семнадцатилетние девушки… Вам понятно? Если это произойдет, если эта неисчислимая армада девиц успеет расцвести до окончания моих трудов, то эти цветочки придется срывать обязательно… и я вынужден буду начать все сначала! Все! Подумайте только, доктор! Посмотрите на меня, оцените мое состояние и постарайтесь представить, во что это выльется. Начать все сначала? Истощенный, конченный, изношенный человек, стоящий на пороге смерти? Невозможно. Я ждал шесть часов, погода не улучшалась. Спросил о времени отправления поездов, поезда здесь не ходили. Автобусы. Один автобус был, если его можно назвать автобусом. Надо было доехать до соседнего округа, там сделать пересадку, чтобы добраться до места, где можно взять такси (если повезет), которое доставит вас до станции "Пульман Грейхаунд"…
Я еще раз глянул на небо и сел в автобус. Через двадцать часов, превратившись в комок болезненного мяса, держащийся на ногах только благодаря витаминам, я прибыл сюда, чтобы соблазнить последних двух женщин.
Первая, официантка кафе на Пятой улице, широко раскрыла рот, когда увидела меня в ресторане.
- Что вы желаете? - Она никак не могла решить: дать мне стакан воды или вызвать скорую помощь.
Она накрывала на стол. Я ощущал себя туристом, добравшимся до подножия Монблана. "Яйца всмятку", - прошептал я. Окончив есть, сунул в салфетку половину стодолларовки и записку: "За второй половиной зайдите ко мне после работы". Боюсь, это было грубовато, но всегда приносило успех.
Мы встретились и выпили по коктейлю. Потом пошли ко мне в гостиницу. Бедняжка, полагаю, впервые в жизни отведала настоящее шампанское…
Когда она ушла, я попытался заснуть, но сон не шел. Как чувствовал себя Эдисон накануне того, как зажглась его первая электрическая лампочка? Или Шекспир перед тем, как написать КОНЕЦ после последней реплики в "Гамлете". Рот наполнялся слюной от предвкушения победы. Еще одна, повторял я сам себе, и мечта всей жизни, эта извечная мечта наконец осуществится! Я буду счастлив, ибо обладал всеми красивыми женщинами - красивыми для меня - из моего списка. Всеми теми, кто существовал в момент составления списка.
ВСЕМИ.
Утром я заметил, что в спешке забыл лекарства и гормоны, но особо не беспокоился. Мне не понадобится помощь извне. Я принял душ, побрился, надел костюм с набитыми грудью и плечами (чтобы не казаться выходцем с того света) и ушел из гостиницы.
Затем, дрожа от возбуждения, снял номер в гостинице, расположенной рядом с местожительством моего номера 563, и отправился к даме сердца. Она жила в доме из тесаного камня, древнем и респектабельном. Я открыл калитку сада, доковылял до тяжелой дубовой двери и постучал.
Дверь открыла королева, женщина, которая превосходила всех остальных, женщина, которую можно только придумать. Коротко подстриженные волосы, черные и кудрявые, улыбка Монны Лизы, сине-зеленые глаза, горящие страстным огнем. 110-62-90, миллиметр в миллиметр. Она была одета в чудесное домашнее платье в цветочек.
- Чем могу быть полезна? - спросила она глубоким контральто.
Я улыбнулся.
- Я представляю напиток новой марки "Кул-Кола". У меня есть образец продукции. Это газированная диетическая сода, обладающая вкусом и игрой других безалкогольных напитков. Хотите ли вы попробовать? - я открыл бутылку содовой и протянул ей.
- Оставьте, я попробую…
- Прошу вас, - перебил я ее. На этот раз я действительно не мог ждать. - Я должен написать общий отчет, а мне еще надо нанести несколько визитов. Попробуйте и скажите, что вы о нем думаете.
Она склонила голову набок, я вдруг испугался, что был слишком резок, но она рассмеялась, пожала плечами и поднесла бутылку к губам. Потом сделала глоток.
- Восхитительно, - вымолвила она и отпала. Я капнул в бутылку четыре капли, чтобы быть уверенным в успехе дважды, нет четырежды. На этот момент я не мог рисковать. У меня не было в запасе ничего. Либо она будет моей в тот же вечер, либо я окончательно провалился.
Я взял ее за руку и спросил, могу ли войти. Она сказала, нет, невозможно, поскольку дома был муж, а он был намного старше ее и безумно ревнив.
- Не осмеливаюсь и предположить, что он сделает…
- Ну ладно. Тогда вы сами должны принять нужные меры. Я буду ждать вас по этому адресу.
Она яростно впилась мне в губы, кивнула и шепнула на ухо:
- Приду вечером. Обещаю!
Я вернулся в гостиницу и весь день провел в тоскливом ожидании. В полшестого надел халат. В семь часов по телефону заказал шампанское и свечу.
Потом рухнул.
Остальное вы знаете…
Эдвард Симмс дрожал всем телом, словно травинка под дуновением сирокко. Он говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово, словно это давалось ему с неимоверным трудом; теперь, лежа на подушке, он пытался отдышаться.
Вы можете понять, почему мне так нужно срочно восстановить силы. Если я не проявлю воли, все потеряно. Созреет новая жатва. Вам понятно?
Доктор Леонарди, на лице которого плавала неясная улыбка, ответил: "Да, да, конечно".
- Вы сделаете? Сейчас? Немедленно?
- Сделать это? - старый человек кивнул, словно пытаясь вернуться на землю. - Мистер Симмс, полагаю, что с настоящего момента вы будете лишены всех забот. Да, да, я полагаю именно так.
- Спасибо! Спасибо!
- Простите, - черты доктора Леонарди выражали невероятную нежность. Он встал, подошел к телефону, пробормотал в трубку несколько слов. Потом вернулся к больному и извлек из чемоданчика шприц. - Попрошу вашу руку.
- Доктор, вы мне верите? Я знаю, что история кажется невероятной, но очень важно, чтобы вы поняли, речь идет об истинной правде.
- Ладно, ладно. Вашу руку.
Симмс протянул правую руку.
- Это, конечно, стимулирующее средство?
Врач заворчал, нацелился иглой прямо в вену.
- Мне пришлось позвонить в аптеку, чтобы доставили необходимое, оно будет у меня через минуту. А пока это вас успокоит. Но прежде всего позвольте поблагодарить вас за последние сведения по поводу вашей необычной авантюры. Считайте это обычной научной любознательностью…
- Да?
- Эта персона, которую вы ждете, эта, которая… будет завершающей точкой… вы помните ее имя?
Эдвард Симмс нахмурил брови и глубоко задумался. И вдруг воскликнул:
- Алиса! Алиса Леонарди!
- Ах вот как.
Иголка вонзилась в вену.
Молодой человек скривился. И надолго затих. В дверь тихонько постучали… Доктор Леонарди вскочил со стула, пересек комнату и вернулся с пакетиком в руках. Он извлек из пакета бутылочку, налил в стакан лекарство и участливо сказал:
- Пейте.
Эдвард Симмс вопросительно посмотрел на него и проглотил таинственное питье. Потом спросил:
- Когда я почувствую себя лучше?
- Скажем так, недели через две.
Глаза Симмса широко раскрылись, "Через две недели! Но…"
- Никаких но, - доктор Леонарди заквохтал от удовольствия, - мне казалось, что я вас узнал, но уверенности не было. Так бывает, когда наступает старость. Ни в чем нельзя быть уверенным. Я был в гостиной, когда вы заявились в наш дом, я расслышал отрывки вашего разговора, и краем глаза увидел вас, но тогда не обратил на вас внимания.
Глаза Симмса медленно вылезали из орбит…
Доктор Леонарди узнал легкий стук в дверь, это стучала женщина. Он закрыл чемоданчик и встал.
- Вы, мистер Симмс, совершенно правы, Невозможно обладать всеми!
Перевод А. Григорьева
Роберт Сильверберг
Роберт Сильверберг - известный американский фантаст, неоднократно издававшийся в СССР.
ЕВА И ДВАДЦАТЬ ТРИ АДАМА
Мораль суть слабость ума.
Артюр Рембо
Ее звали Евой. Не думаю, что был первым, кого она обвела вокруг пальца, и мне это все равно, но, по личным соображениям, очень хочу, чтобы я оказался последним. Впервые я увидел ее 29 августа 2240 года. Шел первый месяц войны с Сириусом. Она зрела лет девять или десять с того момента, когда стало ясно, что люди и жители Сириуса никогда не договорятся о том, кому и что продавать на той или иной планете в галактике. Купеческий антагонизм лежит в основе многих войн.
Когда начались военные действия, я служил в гарнизоне на Венере и был назначен на крейсер "Даннибрук" офицером-психологом. Два года крейсер стоял в доке, а экипаж патрулировал границу между земными владениями и дикими джунглями. Служба была скучной, но нам платили двойное содержание, а поскольку на Венере было достаточно женщин, люди чувствовали себя довольными.
Через неделю после начала войны "Даннибрук" получил приказ отправиться в район Сириуса, чтобы участвовать в захвате вражеской территории. На сборы нам дали четверо суток.
Хотя я уже вышел из возраста, чтобы участвовать в боевых действиях, миссия обрадовала меня. Мой брат был одним из командующих операцией, кроме того там служили мои два племянника и сын. Радовались концу безделья и члены экипажа.
Но перед долгим полетом требовалось решить одну задачу. Экипаж пока был не в полном составе. От Сириуса нас отделяло восемь световых лет, значит перелет займет в подпространстве целых восемь месяцев. Устав Космической службы однозначно требовал в случае, если полет продолжается более шести месяцев, присутствия на корабле экипажных девиц из расчета одна на двадцать астронавтов.
Я известил капитана Баннистера и дал официальное объявление о заполнении штатной единицы. Объявление было вывешено в бюро по трудоустройству в Венус-Порт Сентрел.
Первая кандидатка на этот пост явилась через полчаса.
Ее звали Ева. Конечно, я к ней так не обращался, поскольку был вдвое старше, а кроме того не стоило нарушать военный устав. Я называл ее мисс Тайлер.
Меня поразила быстрота ее реакции - она, наверно, неслась со световой скоростью, чтобы успеть предложить свою кандидатуру. Ее появление сопровождалось сдержанным присвистом, донесшимся со двора казармы. Часовой постучал в мою дверь, заглянул и сказал: - Простите, лейтенант. Вас ждет некая мисс, чтобы заполучить местечко на "Даннибруке".
Я пригладил волосы, поправил орденские планки и приготовился к приему. Официально наймом девиц для экипажа занимается капитан, но он обычно делегирует свои права офицеру-психологу. А сам подписывает договор о приеме на службу.
Вошла молодая красивая девушка в простеньком платье из венушелка. Копна шатеновых волос, светло-голубые глаза, румянец во все щеки и полные губы, на которых плавала приветливая улыбка. Ее фигура меня не особо впечатлила, но на нее было приятно смотреть.
У нее был удивительно милый вид. Я никак не мог понять, что заставило ее наниматься к нам на службу.
- Меня зовут Ева Тайлер, капитан, - сказала она сдержанно, в голосе ее чувствовалось напряжение.
Я улыбнулся. - Я не капитан, а офицер-психолог. Можете называть меня лейтенант Харпер. Или доктор Харпер. Или просто Харпер. Садитесь, мисс Тайлер.
Она уселась, сжав колени и упрятав ноги под стул. Протянула мне кучу формуляров и медицинских свидетельств с указанием о добром здоровье и квалификации для данной работы. Я быстро пробежал их и отложил в сторону.
Потом спросил:
- Вы представляете, чем занимается экипажная девица?
- Да, мистер Харпер.
- Сколько вам лет?
- Двадцать два.
Я не ошибся в оценке.
- Вы были замужем?
- Нет.
- Помолвлены?
Она смущенно покачала головой. - Нет.
Я был уверен, что она солгала, но не стал настаивать. Я уже представлял, что с ней случилось - девушка была помолвлена, потом матримониальные проекты рухнули, и она вместо того, чтобы убиваться, решила пойти в экипажные девицы. Прекрасный способ отомстить мужчине, который ее бросил, особенно, если представить, что она не была пуританкой.
- Вы, конечно, понимаете, сколь высока ваша ответственность. На "Доннибруке" служат двадцать три мужчины. Вы будете единственной женщиной. Путешествие длится восемь месяцев, и вы знаете, чем вам придется заниматься все это время. Мужчины у нас люди чувствительные и интеллигентные, но во время перелета работают в ужасном напряжении. Ваше присутствие жизненно необходимо для успеха путешествия. Ясно?
- Да, - вполголоса ответила она.
- Прекрасно. Вам известно, что вы не обязаны дважды отправляться в полет с одним и тем же экипажем, если только не желаете этого сами, а экипаж не протестует. Другими словами, прибыв на место назначения, вы можете попросить перевода на другой корабль и даже просто уволиться. Женщин мы силой не удерживаем. Платим мы хорошо, но работа требует полной самоотдачи. Восемь месяцев вы должны быть для двадцати трех мужчин матерью, женой и любовницей. Работа вас интересует по-прежнему?
- Нет ничего более желанного для меня, - ответила она.
- Если вы оставляете за мной место…
- Я сообщу вам завтра утром, мисс Тайлер. Я обязан рассмотреть и другие просьбы о службе.
На ее лице возникло паническое выражение.
- Доктор Харпер, для меня ужасно важно получить это место.
- Сделаю все, что смогу, - пообещал я. По-отечески улыбнулся и проводил до двери. Меня уже ожидали другие кандидатки. Я приглашал их одну за другой.
Явились девицы всех видов, размеров и форм. Дородная мамаша-землянка нордического типа и сухой сорокалетний бабец с угловатыми формами. Обычный контингент портовых девиц, профессионально жестких и лишенных привлекательности, всегда ищущих постоянного места работы. Пара космических вдов, желающих прогулять свое потомство в космосе. Неряхи и чистюли, худыли и толстухи - за день через мой кабинет прошло не менее пятидесяти женщин.
Но мысль моя постоянно возвращалась к первой кандидатке, к Еве Тайлер. Я еще никогда не видел экипажной девицы такого типа. Она выглядела "девушкой-соседкой по лестничной площадке", которую любят все, дитя из приличной семьи. К тому же слишком молода, и вид у нее был слишком чистенький, чтобы представить ее в сладострастных лапах двадцати трех астронавтов…
В конце концов я отбросил сомнения. Не стоило рассматривать ситуацию глазами реалиста, каким был я, допуская тем самым ошибку. Главное - девушка устраивала экипаж. В ее возрасте знают, что делают; в мои обязанности не входили заботы о приличиях ее поведения, и вообще у меня попросту разыгралось воображение. Космическое путешествие - занятие для взрослых. Девушка излучала шарм, обладала приятной внешностью, чем-то привлекала. Черт подери, она хочет лететь и безусловно понравится экипажу. Прочь раздумья!
Я позвонил ей в тот же вечер и сказал, что мы ее берем. Она буквально расцеловала меня в видеофон.
Через трое суток мы направились в район Сириуса. Старт был выполнен безупречно. Мы поднялись на реакторах, пронзили облачный слой. Затем включили основные двигатели, чтобы добраться до зоны входа в подпространство, и вошли в него.
Мне казалось, что путешествие пройдет у нас мирно. Но как жестоко я ошибся.
Мы предоставили Еве кабину рядом с кают-компанией - только там стояла двуспальная кровать и был двойной иллюминатор, чтобы романтики могли насладиться красотами космоса. Она прежде всего привела ее в порядок - кабина не использовалась три года - и вечером первого дня пригласила меня с капитаном посетить ее жилище.
Она повесила занавески, в углу стояли несколько зеленых растений, взятых на камбузе - кабина выглядела уютной, веселой и красочной. Я улыбнулся капитану, она улыбнулась мне. Казалось, Ева с легкостью справится и с остальными обязанностями.
На военных крейсерах придерживаются негласного правила - никто не не пользуется услугами экипажной девицы первые двое суток полета в подпространстве. С одной стороны, соблюдается кое-какое достоинство, а кроме того в первые двое суток каждый занят тем, чтобы наладить работу для обеспечения безупречного полета. Экипаж крейсера - отлично отработанный механизм, но на борту нет ни одного лишнего человека.
Я обошел корабль, побеседовал с людьми, пытаясь прочесть на лицах признаки нервного напряжения. Напряжение на звездолете смерти подобно. Путешествие в подпространстве требует тщательных расчетов и четких реакций, а если нутро человека сжимается от страха, он может допустить ошибку в десятую долю секунды, и нас из подпространства выбросит в пылающее чрево звезды.
Чтобы этого не случилось, звездолеты укомплектованы офицерами-психологами. И одним из лучших - самым лучшим - инструментом психолога для снятия напряжения на борту является экипажная девица. О благе общения с женщиной говорят много, и здесь все абсолютно правы.
Раньше экипажных девиц не было. Космическое путешествие было привилегией мужчин, ведь процент несчастных случаев достигал 30 %. Потом психологи занялись выяснением причин возникновения напряжения на борту и выяснили, что большая часть происшествий связана с ограничениями в области секса. Группа мужчин в консервной коробке в короткий срок доходила до кипения и с трудом могла завершить восьмимесячный или годовой полет.