Но она провоцировала его на простую честность своей прямотой и откровенностью. Но в первую очередь он обнаружил, что ему хочется понравиться ей.
- Тебе вовсе не обязательно говорить это.
- Но это же, правда.
- Действительно?
- Спроси Мег.
- Я не смогу. Но все равно спасибо. Как приятно. Это так мило.
Но чуть позже, когда они обменялись приветствиями с владельцами "Красного льва", согласились, что погода просто прелестна, а рыба так и прыгает из воды, маркиз вдруг заявил:
- Скажи ей, Мег. Скажи ей, что я никогда прежде не привозил сюда ни одной леди.
- Он никогда никого сюда не привозил, и это чистая правда, - сказала Мег, еще пристальнее посмотрев на Элспет. Она уже до того внимательно разглядывала ее, поскольку Дарли прежде не раз говорил ей, что его комната в гостинице - его личное убежище, и другим гостям туда доступа не было.
- Вот уже лет десять, как он приезжает сюда, и всегда в одиночку.
- Я оправдан?
- Я бы сказала, поправлен, - возразила Элспет, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.
- А я жду дополнительный поцелуй, а лучше - два, - поддразнил ее Дарли, наклонился и чмокнул в щеку.
Элспет покраснела, искоса глянула на хозяев и залилась краской еще больше, увидев, как те одобрительно просияли. Беккет был высокий и тощий, его жена короткая и пышная - очевидное следствие ее профессии, но оба они явно обожали Дарли.
- Я тебя смущаю? - прошептал он, почти касаясь горячими губами ее уха.
Элспет кивнула, щеки у нее пылали. Но она не могла не ощутить охватившего ее восторга.
- Мы немного отдохнем, а потом отправимся на рыбалку, - сказал маркиз, обращаясь к хозяевам. - А если ты приготовишь твой знаменитый клубничный пирог, Мег, мы будем чрезвычайно благодарны.
- Беккет принесет из подвала бутылку вашего рейнвейна, милорд. А испечь пирог не займет много времени. И даже если вы не пойдете на рыбалку, у нас есть свежая форель, как раз чтобы приготовить для вас.
- Хотя и рыбалка очень хороша, милорд, - вставил Беккет. - Особенно внизу, у излучины реки. Может, все же вам захочется попытать счастья.
- Мы попытаем. Обязательно. Я же обещал леди преподать урок рыбной ловли. Не правда ли, дорогая?
- О да, - едва слышно ответила Элспет. Не слишком искушенная в любовных играх, она была не так уверена, как Дарли.
- Сюда, дорогая. - Кивнув и улыбнувшись хозяевам, он взял Элспет под руку и повел к узкой, ведущей наверх лестнице.
Его комната располагалась в самом конце лестницы, старинная дверь была рассчитана на людей меньшего роста.
- Только лет через десять я научился входить, - с ухмылкой заметил он, наклонив голову, чтобы не задеть косяк. - Посмотри только на сад Мег. - Он махнул рукой в сторону окошек, устроенных прямо под самым карнизом. - Да и вид открывается отличный. Вон, видишь шпиль церкви в Халстоне в пяти милях отсюда? - Рухнув на просторную четырехспальную деревенскую постель, он удовлетворенно вздохнул. - Пожалуй, Бетси оказала нам услугу.
- Действительно очень уютная сельская гостиница, - согласилась Элспет, направляясь к окошку.
Роскошный цветной ковер раскинулся перед ее глазами. Буйство цветов, усеявших поле насколько доставал взгляд, словно сама природа распланировала это.
- Это же просто роскошно! И какой прелестный вид. - Она чуть обернулась. - Теперь я вижу, почему ты приезжаешь сюда.
- Я люблю покой и умиротворенность. Когда я слишком надолго застреваю в Лондоне, то мечтаю о тихом убежище.
- И ты ловишь рыбу?
- А также ем и сплю.
- Когда похождения и любовные подвиги совсем изматывают тебя?
- Что ты знаешь о моих похождениях?
- О тебе частенько пишут в желтых листках и журналах вроде "Татлера" и "Хорошего тона". Любому в Англии известно о твоих развлечениях.
Он улыбнулся:
- Даже в Йоркшире?
- Хоть что-то должно же нарушать провинциальную тишь.
- Так дочь викария встречала меня прежде в газетных сплетнях?
- Но живьем ты возбуждаешь гораздо сильнее.
- Неужели? - Казалось, его это развлекало.
- Я глаз не сомкнула этой ночью, Дарли. - Она бросила взгляд на постель. - И вот сейчас ты здесь, только мой.
- В уединенной комнате.
- Чтобы получить удовольствие.
- Одним словом, моя бессонная ночь оказалась не напрасной.
- Но у нас так мало времени, милорд, - прошептала она. - И так много предстоит…
- Ты хочешь сказать, так много удовольствий? - хрипло уточнил Дарли.
- Если ты не против…
Он не шелохнулся, за исключением одной определенной части его тела, которая вела себя абсолютно неуправляемо.
- Значит, нам не стоит дожидаться рейнвейна?
- Боюсь, что я не смогу.
Ее голос был хриплым, ее близость возбуждала и завораживала.
- Я предупрежу Беккета. - Скатившись с постели, он шагнул к двери, открыл ее и крикнул: - Прямо сейчас вина не надо! - Захлопнув дверь, Дарли повернул ключ в замке. - На всякий случай, - пробормотал он, швырнув ключ на письменный стол. - А теперь иди сюда, дорогая, - зашептал он, - и я дам тебе все, что только пожелаешь.
Маленькая комнатка, удаленное местечко, полное уединение - одним словом, идеальные условия, чтобы буйно предаваться самым запретным удовольствиям, купаться, плавать окунаться в безмятежное блаженство плотских наслаждений. Обещание Дарли "дать все", похоже, подкинуло сухих щепок в пылающий костер ее страсти.
- Мы совсем одни. - Дернув ленту, удерживавшую тяжелые косы, Элспет высвободила локоны, мягкой волной упавшие ей на плечи.
- Абсолютно одни. - Он развязал галстук.
- И никто не помешает нам. - Она сбросила туфли, сначала одну, затем другую.
- Никто. - Привычный к подобным ситуациям, он уже избавился от куртки и стаскивал рубашку.
Его могучий обнаженный торс ослепил ее, она окончательно, безвозвратно пропала.
- Ты не против? Если мы чуть поспешим? - прошептала она.
Дарли ухмыльнулся:
- Можешь не снимать платье, если не хочется.
- Я не могу. Платье помнется, а он потом… - В полном замешательстве и смущении, вся, дрожа, она заколебалась - сомнения, и страх вдруг охватили ее.
Он мог бы заметить, что муслин уже измят, тонкий материал легко мялся.
- Позволь помочь тебе, - сказал он вместо этого, подходя к ней. - Повернись, я расстегну крючки, мы постараемся не помять твое платье.
Элспет послушно повернулась. Дарли умело расстегнул крючки, стащил с нее желтый муслин и аккуратно повесил его на спинку кресла.
- Мег выгладит его тебе, если захочешь.
Она обвила его шею руками и, крепко прижав Дарли к себе, окончательно растаяла.
- Спасибо, спасибо тебе, спасибо за твой трезвый ум и здравое суждение, которых мне так не хватает. Особенно сейчас, когда я не могу думать ни о чем другом, кроме как поскорее обнять тебя, ощутить тебя рядом. Я могла бы отправиться хоть на край света, лишь бы там ты занялся со мной любовью.
Ее непритворная чистота и невинность произвели сокрушительный эффект на него. Это удивило его самого, человека, известного своей предельной выдержкой. Самообладание было его специфическим качеством, которое так обожали женщины, а сейчас он, словно зеленый юнец, готов был взорваться.
- Я не уверен, что мое суждение сейчас более здраво, чем твое, - сказал он, подталкивая ее спиной к постели. - Мне срочно требуется твоя помощь.
- Ну, значит, мы сейчас в полной гармонии и согласии. - Рухнув на матрас, она подобрала нижние юбки и прямо встретила его взгляд. - Я тебе говорила, до какой степени ты покорил меня, просто завладел мной?
- А теперь попробуй завладеть этим, прошептал он, лихорадочно расстегнув бриджи, и, отодвинув ее к краю постели, с грудным стоном глубоко вошел в нее.
Она ответила столь же блаженным вздохом и потребовала:
- Тогда дай мне еще больше.
Это было безумное, неуправляемое совокупление, вызванное вожделением и дикой похотью, зажигательное эгоистичное взаимное самоудовлетворение, когда оба партнера безоглядно, забыв обо всем на свете, отдавались друг другу.
Потом, когда они оба лежали и прерывисто дышали в унисон, Дарли сказал:
- Через минутку я раздену тебя до конца.
- Не беспокойся, - выдохнула она. - Я ни о чем другом не могла думать. Не говоря уж о том, что я двадцать шесть лет ждала… - она запнулась, - этого.
Его член восстал в мгновение ока, мысль о сдерживаемом в течение двадцати шести лет желании произвела чудодейственный эффект.
- Я раздену тебя позже, - прошептал он. Где-то, через час или около того, подумал он, не склонный преждевременно прерывать сладостный процесс. То, что он найдет столь спелую и жаждущую секса девственную мисс в сельской глуши, не могло служить причиной, чтобы хоть чуть-чуть замедлить бурное действо. Нет, он отнюдь не был склонен к размышлениям в разгар сладострастных игр.
Прелюбодеяние и блуд - всепоглощающий и зажигающий кровь - таков был его девиз.
Элспет, не обладавшая опытом Дарли, не могла больше откладывать удовлетворение своих страстей на перспективу, на светлое будущее. Она пылко жаждала его немедленно, безоглядно, страстно. Она лишь осознавала, что доставленное им наслаждение оказалось таким ошеломляюще прекрасным, что она ощутила себя на седьмом небе от счастья.
Словно Дарли по мановению руки перенес ее в райские кущи.
Более привычный к плотским утехам, Дарли тверже стоял обеими ногами на этой земле, не отрываясь от реальности, хотя природа этой реальности даже для него оказалась необыкновенно хороша.
Скинув бриджи моментом позже, он усадил леди вертикально в центр постели и с поразительной сноровкой стащил с нее нижнее белье, рубашку и шелковые чулки.
- Тебе не холодно? - прошептала она, обхватив ладонями свои пылающие щеки.
- Чертовски жарко, - также шепотом ответил он, устраиваясь у нее между ног в подтверждение этого заявления. - Раздвинька ноги пошире, - хрипло скомандовал он.
Он неистово овладел ею, ощущая, как ее жаркая плоть сжимается вокруг него.
В тот день он не мог до конца насытиться ею. Так же, как и она им.
В их единении было все - буря и натиск, уживавшиеся с деликатностью и нежностью.
Они ощущали сладостную радость и самую безумную истерию.
Они чувствовали головокружение - если не от любви, то от чего-то, очень на нее похожего.
Ни один из них не отваживался признать это - нечто столь экстравагантное, из ряда вон выходящее.
Столь непостижимое.
Глава 14
Много позже, когда их сердца перестали стучать, как барабаны, когда страсть больше не управляла каждым их импульсом, они просто перекусили хлебом с сыром из пакета с провизией, которой их снабдила Мег, и отправились вниз вдоль реки.
Они лежали на прохладной траве, на берегу реки, целуясь и обмениваясь ласками, нашептывая всякие глупости, кормили друг друга, потягивая прохладный рейнвейн между поцелуями.
- Я не хочу уезжать, - прошептала Элспет. - Пожалуй, я останусь здесь и никогда больше не вернусь домой.
- А я буду охранять тебя. Ты можешь исчезнуть, и никто не найдет тебя.
- Ага… какое искушение. И ты будешь приходить ко мне, заниматься любовью и делать меня счастливой?
- Каждый день, каждый час, каждую минуту. - Для мужчины, который за свою жизнь успел испытать и пережить все возможные сексуальные ощущения, степень его увлеченности была не только поразительной, но и беспрецедентной. - Я буду приносить тебе все, что только пожелаешь. Давай мне список каждый день, и я буду исполнять и его.
- Мне нужно только, чтобы ты наполнял меня - всегда и в любой момент.
- И сейчас?
- Да, да - сейчас, и через пять минут, и через пару минут… ну пожалуйста, пожалуйста. - Она перекатилась на спину, раскрыла объятия и улыбнулась знойной соблазнительной улыбкой. - Я просто жажду тебя.
Мгновение спустя он овладел ею, и наконец-то, после бесчисленных женщин и бесконечных попоек и оргий, Дарли познал, каким бывает истинное наслаждение. Это было светлое, яркое и неуемное действо, озарение и безумие одновременно. Эта была космическая пустота, захватывающее дух мгновение, словно они достигли триумфального конца долгого изнурительного путешествия.
Оставшиеся дни недели скачек они провели в "Красном льве", хотя и в несколько измененном формате, отличавшимся от того, который они так весело и радостно себе нафантазировали. Они не могли просто так, бесцеремонно отмести в сторону ни супружеские обязанности Элспет, ни неизменное расписание ежедневных скачек в Ньюмаркете. Но в этих пределах каждый день несколько часов принадлежали им одним.
Они занимались любовью с бесконечным разнообразием, каждое прикосновение и ласка, каждое нежное ощущение становились более утонченными, приобретали большую ценность, учитывая преходящий характер отведенного им времени. Радость была хрупкой и ненадежной, сладостна как мед. И пока было возможно, они собирали бутоны роз, как вот уже тысячелетия до них это делали влюбленные - ни словом не упоминая о завтра.
В промежутках между любовными играми они покидали свое уютное убежище, расположившееся под самым карнизом дома, и уходили порыбачить или же прогуливались среди многоцветья душистого сада; они поедали деликатесы, приготовленные Мег, и пили рейнвейн, припасенный Дарли; они лежали под солнцем и болтали обо всем и ни о чем, подобно всем влюбленным, желая знать малейшие подробности из жизни друг друга.
Дарли никогда еще не позволял себе так полно раскрыться перед кем-либо.
Элспет так долго пришлось сдерживать каждую свою мысль и слово, что она чувствовала себя словно заключенный, которого выпустили на свободу в какой-то сказочной стране, полной чудес.
- Я слишком много болтаю, скажи мне, чтобы я остановилась, - прошептала она. - Ну, правда, скажи.
Он смеялся, целовал ее снова и спрашивал:
- Скажи мне, какова была твоя матушка, или какой у тебя был любимый предмет в школе, - или чаще всего: - каких жеребцов тебе хотелось бы иметь… тогда и сейчас.
Поскольку за любовными страстями, охватившими их и удерживавшими их в сладостном плену, столь же пылкое увлечение скачками и чистопородными жеребцами было главным в их жизни. Они вели беседы о родословных и разведении лошадей, обсуждали тренировки и известных тренеров, дорогие ежегодные аукционы и гонки чистокровных скакунов. Это были гармоничные задушевные беседы близких по духу людей.
Элспет даже задумывалась иногда, может, их взаимная страсть к лошадям также способствовала столь фантастически чудесным взаимоотношениям, придавая дополнительный смысл этой любовной связи. Но с другой стороны, на протяжении всей жизни она обсуждала и спорила о лошадях с массой людей, но никогда прежде не испытывала столь чудесных ощущений.
Все дело было в Дарли, просто и очевидно - виной всему была его мужественная красота и стройное, мускулистое тело, его неотразимый шарм.
Как жаль, что скоро ей придется покинуть Ньюмаркет.
Ее жизнь станет совсем другой.
Она, конечно же, все понимала. Она знала, что было чистым безумием с ее стороны мечтать о недостижимом. Она получила эти несколько дней с Дарли и уже за это должна быть благодарна. У него были семейные обязательства в Лондоне на следующей неделе, открытие сезона требовало его присутствия в городе. Ее супружеские обязанности также были четко определены. Графтон вернется в Йоркшир сразу же после завершения скачек в Ньюмаркете.
Но разум слабо помогал уменьшить кошмарное чувство утраты, которое она ощущала, когда они покидали "Красный лев" в последний раз. И, несмотря на все усилия, она не могла скрыть своей печали.
Поначалу маркиз пытался не замечать ее слез. Он не мог предложить другого утешения, кроме сочувствия. Она отказалась принять от него деньги, хотя он неоднократно предлагал ей. Не мог он также дать ей надежду на скорую новую встречу. Он не строил подобных планов. Никогда.
- Я же сказала себе, что не пойду на это, - прошептала она, натягивая перчатку. - Это действительно унизительно для меня. Вот. - Она снова фыркнула. - Я полностью пришла в себя.
Он ждал ее у дверей.
- Я не очень умею прощаться, - честно признался Дарли. - Но я с большим удовольствием провел эту неделю. - Это обошлось ему, в конечном счете, в несколько тысяч фунтов. Цена Аманды возрастала с каждым днем, так как Графтон все больше давил на нее, требуя сексуальных услуг. - Вы с Графтоном приезжаете в город во время сезона? - Вопрос был задан из чистой любезности, ибо ответ он знал заранее.
- Никогда, - ответила она с глубоким вздохом. - Я тоже с огромным удовольствием провела эту неделю и очень благодарна тебе. - Она нашла в себе достаточно сил, чтобы улыбнуться ему. - Ты оказался очень хорошим учителем.
Он внезапно ощутил раздражение от ее слов. А вдруг она найдет еще кого-то для продолжения уроков по возвращении в Йоркшир? Или она уже познала достаточно и готова сама стать наставницей? У леди врожденная склонность к любовным утехам, в этом не было ни малейшего сомнения. Но ведь этим отличались многие женщины, которых он знал, и всего лишь то, что помешанная на лошадях красотка развлекала его в течение нескольких дней, никак не могло быть поводом поменять привычный образ жизни. И, с трудом обуздав досаду, Дарли ровным любезным тоном произнес:
- У меня не могло быть лучшей ученицы. Я буду вспоминать эту неделю с большой теплотой.
Ничего не могло быть банальнее. Как холодно он произнес это. Впрочем, любовные связи были самым обычным делом в свете. И Дарли больше, чем кто-либо, прославился своим распутством и любовными похождениями.
Она была для него всего лишь развлечением на эту неделю.
И сейчас настало время уйти.
Подобрав вторую перчатку с туалетного столика, Элспет натянула украшенную вышивкой зеленую лайку на руку и двинулась к двери.
- Будь любезен, передай мою благодарность Мег и Беккету, когда увидишь их в следующий раз. - Она поддерживала столь же светский тон.
- Обязательно, - ответил он, открывая дверь и провожая ее.
Слуги после обеда были отправлены в деревню, тем самым необходимость неловких разговоров и Прощаний была уменьшена. Дарли все предусмотрел, заметила Элспет. Впрочем, он уже достаточно напрактиковался в подобных играх.
В течение всей дороги назад оба ощущали неловкость, беседовали на банальные темы, в основном касавшиеся погоды или проносившихся мимо пейзажей.
На протяжении всей поездки Дарли приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не предложить: "Приезжай ко мне в Лондон. Я пошлю за тобой экипаж".
Подобные мысли нервировали маркиза, привыкшего не затягивать свои сексуальные развлечения. И то, что его так и подмывало сделать ей это предложение, шло против всех его правил. К тому моменту как он, натянув вожжи, притормозил упряжку у черного хода дома Графтона, единственным его желанием было немедленно сбежать.
У Элспет возникла та же мысль, и едва фаэтон остановился, она спрыгнула вниз. Она могла не справиться с собой, когда Дарли коснется ее, помогая спуститься на землю. Она не могла себе позволить последнюю неловкость вроде прощального поцелуя или, что еще страшнее, позволить ему поцеловать ее.
Все равно все крутилось вокруг поцелуя.
Итак, все кончено.