Она заставила вести себя как взрослая - послала ему улыбку и помахала рукой на прощание. У нее это даже вышло вполне небрежно.
- Приятного тебе сезона в Лондоне. И еще раз спасибо за прелестные каникулы.
Он кивнул:
- Пожалуйста.
Он ни разу не улыбнулся - ни сейчас, ни во время этой показавшейся бесконечной поездки. Он даже не сказал "спасибо", подумала она, круто развернувшись, и зашагала прочь, пряча выступившие на глазах слезы. Впрочем, в ту же секунду экипаж маркиза рванул с места и на большой скорости умчался прочь.
Пробежав по саду, Элспет вошла в садик за кухней, быстро захлопнула за собой калитку и, оказавшись вне пределов видимости с главной дорожки и из дома, рухнула на траву и разразилась неудержимыми рыданиями.
Как она переживет агонию своей супружеской жизни после целой недели блаженства с Дарли? Как она вытерпит бесконечные дни, недели и месяцы в плену злобного, ненавистного старика? Как она сможет продолжать играть роль супруги лорда Графтона, постоянно давившего на нее и унижавшего самым изощренным и постыдным образом? А что, если она больше не вынесет этого? Что, если она не устоит перед злобным нравом Графтона, как его предыдущие жены, и сама сведет счеты с этой жизнью?
"Никогда", - твердо и строго прозвучал голос внутри ее с абсолютной убежденностью.
Голос был очень похож на голос матери, она даже подняла взгляд, словно в надежде увидеть любимый образ. Вместо этого она увидела, как мотыльки порхали с цветка на цветок, почувствовала тепло солнечных лучей на лице, и проблеск трепетной надежды шевельнулся у нее в груди. Разве ее матушка не была всегда оптимисткой, даже когда жизнь поворачивалась к ней самой темной своей стороной? Разве она не учила во всем видеть только хорошее? И разве сама Элспет не знала, что Дарли был столь же неуловим, как эти пестрые мотыльки, порхающие с цветка на цветок?
Ее жизнь всегда была менее легкомысленной и пустой, чем его, и не слишком изменилась сейчас, когда она узнала его. Замуж она вышла ради Уилла. И будет продолжать терпеть ради брата, поскольку он заслуживал лучшего будущего. Разве мог их отец знать, что завещание дяди будет изменено в пользу кузена Герберта, который в нужную минуту появился у смертного одра дядюшки Дуайта?
Но все это подобно воде, бегущей под мостом, сурово одернула она себя. Если повезет, Графтон успеет спиться и отдаст концы прежде, чем она станет слишком старой, или Уилл возвратится из Индии более состоятельным и спасет ее. Многие английские офицеры составили себе состояния в стране магараджей и рубинов. На этой обнадеживающей ноте она утерла лицо юбкой, расправила плечи, сделала глубокий вздох и представила себе Уилла таким, каким видела его в последний раз, - в офицерской форме, улыбнувшимся ей мальчишеской улыбкой, осветившей комнату. Он всегда был солнышком, веселый и беспечный, вечный оптимист - во многом похожий на их отца, который никогда не отчаивался, даже в самые суровые периоды безденежья. И если бы их отец не оказался в глубоком долгу перед хозяевами "Таттерсоллза", от продажи своей конюшни они могли бы даже выручить приличную сумму. Если, если, если… Если бы желания были жеребцами, удрученно размышляла она.
Но никакое самообольщение, самые лучшие намерения не решат ее проблем. Она должна сама выживать в этой жизни до тех пор, пока не вернется Уилл - ей хотелось надеяться - более состоятельным, богатым, чем когда он уехал.
Прохладное расставание с Дарли подействовало на нее отрезвляюще.
Она больше, чем когда-либо, понимала, что ее судьба была только в ее руках.
И никакой благородный рыцарь не появится и не протянет ей руку помощи.
И никакой добрый самаритянин не освободит ее от брачных оков.
Она была в ответе за себя - и Софи… а также, насколько это было возможно, находясь на разных континентах, за Уилла.
Глава 15
По возвращении в Графтон-Парк Элспет ежедневно часами скакала верхом на лошади по окрестным полям, изо всех сил избегая общения с мужем. Тот, готовясь к сезону скачек, обычно был занят своими конюхами и тренерами. Впрочем, каждый вечер она должна была присутствовать за ужином, превращавшимся для нее в суровое испытание, просто в пытку. Графтон зачастую напивался и становился грубым и придирчивым, а когда она по завершении ужина пыталась удалиться под каким-нибудь предлогом, требовал, чтобы она оставалась, подливала ему портвейн, развлекала его игрой на фортепьяно или просто выслушивала его разглагольствования.
Она и подумать не могла, что будет так трудно заново привыкнуть и приспособиться к прежнему существованию. Она верила, что сможет продолжать жить по-прежнему, отбросив в сторону воспоминания о Дарли, лишь изредка с нежностью вызывая в памяти отдельные сценки, словно из далекого детства. Но ничего так легко не получалось. Она не могла просто уйти и избавиться от них. На самом деле, чем больше проходило времени, тем чаще мысли о Дарли проносились у нее в голове. Как будто, однажды испытав блаженство, ее обычная неудовлетворенность и недовольство лишь обострились.
Она напоминала себе, что была лишь одной из легиона женщин, попавших под обаяние и харизму Дарли. Она не могла себе позволить питать бесполезные надежды и фантазии. Она была там, где была, в то время как маркиз вернулся в круговерть светской жизни Лондона. И чем скорее она забудет о нем, тем лучше будет для нее самой.
Софи смотрела на свою юную хозяйку с возрастающим беспокойством. После их возвращения из Ньюмаркета Элспет похудела, хотя, возможно, и ежедневные многочасовые скачки на лошади тоже были тому причиной. Но она также потеряла аппетит, и это несмотря на всяческие пирожные, печенья и прочие сладости, которыми Софи пыталась соблазнить ее, разжечь ее интерес к еде. На деле каждое утро, едва проснувшись, Элспет отбрасывала одеяло, выпивала свой шоколад, натягивала костюм для верховой езды и мчалась в стойло, словно сам дьявол гнался за ней по пятам.
И так проходило время в Графтон-Парке, распорядок дня Элспет изменялся, лишь когда лошади Графтона участвовали в каких-нибудь местных скачках. В такие дни они с Софи должны быль уже одетыми стоять у парадного входа ровно в девять, где их ждал небольшой экипаж. Гораздо больший экипаж ждал Графтона.
Лорд и леди Графтон никогда не ездили вместе. Экипаж графа вмещал его кресло на колесиках, его лакея, управляющего, его походный винный шкафчик-погребок и его самого. Старик предпочитал мужскую компанию, а приличные манеры оставлял для светских раутов.
Элспет ничего не имела против. И на скачки она ездила вовсе не для того, чтобы сидеть рядом с Графтоном в его ложе. Он требовал, чтобы она играла роль благоверной супруги, когда его кони мчались по беговой дорожке. В перерывах между забегами она пользовалась случаем повидать своих старых подруг. Ее одноклассницы по женскому колледжу мадам Причард, уже замужние и с детьми, были неиссякаемым источником местных новостей и сплетен, хотя она также открыла в себе новый, несвойственный ей ранее интерес к их детишкам. Конечно же, это увлечение было вызвано ее тоской по Дарли. Она отлично понимала трезвую реальность жизни - даже в мыслях пытаться найти, что-либо общее между Дарли и детьми было чистой воды прихотью или капризом.
По ходу той зеленой английской весны она каждую ночь заносила в дневник выигрыши на скачках, и растущая сумма давала ей мужество встречать следующее утро, еще один день и еще один нудный вечер с постылым супругом.
И так бы и протекала ее жизнь, если бы однажды в июне Элспет не получила письмо, которое круто все изменило.
Глава 16
Элспет как раз вышла из конюшни и, на ходу стаскивая перчатки, быстро поднялась по лестнице в свои апартаменты. Она не могла позволить себе опоздать к ужину. Графтон в этом отношении требовал жесткой пунктуальности.
Добравшись до верха лестницы, она вдруг увидела Софи, стоявшую у открытой двери в гостиную с пепельно-серым лицом. В голове у нее раздался тревожный сигнал колокольчика. Софи никогда не была склонна к беспричинной драматизации вещей.
- В чем дело? - воскликнула Элспет, отчаянно надеясь, что это не было связано с ее братом.
- Вам пришло письмо. - Горничная протянула ей сложенный листок бумаги, основательно потертый, а восковая печать давно потеряна.
Софи явно прочитала его.
- Скажи мне, - начала Элспет, остановившись у входа в свои покои.
- На борту корабля Уилла вспыхнула лихорадка. Она ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, ее худшие опасения оправдались.
- А он… - Элспет запнулась, не в силах произнести ни слова.
- Его высадили на берег в Танжере, - пояснила Софи. - Вместе с двумя другими, которые… - Софи заколебалась.
- Могли не выжить, - тихо закончила Элспет. Два ярких пятна горели на ее щеках жутким контрастом с бледной кожей. - Когда было написано письмо? - спросила она еле слышным голосом.
- Три недели назад.
- Мы должны поехать к нему. - Ее губы сжались, неожиданная решимость прозвенела в словах. Оторвав руку от косяка двери, она резко двинулась вслед за Софи в комнату. - Пакуй вещи, - бросила она через плечо. - Я скажу Графтону за ужином, - добавила она, большими шагами направляясь в гардеробную. - Возьми самую простую одежду, ничего вечернего. - Она вдруг остановилась и развернулась: - Он ведь не видел письма, верно?
Софи затрясла головой:
- Ади принесла его прямо наверх. Она никому ничего не сказала.
- Отлично. - Некоторые слуги находились в услужении у Графтонов уже несколько веков и, несмотря на дурной характер графа, хранили верность семейству. Другие - к ним принадлежала Ади - с сочувствием относились к несчастной Элспет. - Скажи Чарли, пусть готовит экипаж. И не смотри на меня так. Я знаю, что он не мой, но мы отправим его обратно, как только доберемся до Лондона. - Чарли можно было доверять.
- Граф не позволит вам уехать.
- Он не сможет остановить меня. Но я окажу ему любезность и попрошу у него позволения, - возразила Элспет. Распахнув дверцы шкафа, она вытащила первое попавшееся платье. Швырнув серебристое вечернее платье на кресло, она принялась расстегивать жакет костюма для верховой езды. - Мы отбываем сегодня вечером, как только Графтон погрузится в спячку.
Элспет вошла в столовую как раз в тот момент, когда часы отбивали семь. Графтон не придерживался городских условностей. Он ужинал рано.
Когда она скользнула в свое кресло в конце длинного стола красного дерева, граф подал сигнал лакеям подавать еду.
- Я не потерплю опозданий, - прорычал он, оскалившись на другом конце стола. - Постарайся не опоздать к ужину завтра.
Она не опоздала, но спорить бесполезно. И поскольку она не собиралась быть здесь завтра, то просто объяснила:
- Я возвращалась по южному лугу после дождя, и влажная земля не позволила скакать быстро.
- Смотри, чтобы это больше не повторилось, - предостерег Графтон и с громким чавканьем набросился на суп.
Она взглянула на ячменную похлебку, которая была главным блюдом, будь то обед или ужин. Доктор однажды сказал графу, что такая еда удлиняет жизнь. Это будет ее последняя миска ячменной похлебки, которую она притворяется, будто ест. И это будет последний вечер, когда ей приходится сидеть напротив ненавистного супруга и следить за своими манерами. И это будет самый последний раз, когда она будет считать минуты до того, как сможет сбежать и укрыться в своей комнате.
Вечером она отправится на поиски брата, спасет его и, если повезет, никогда не вернется в это гнусное место. Может, им удастся найти где-нибудь небольшой коттедж, где после возвращения она сможет преподавать или открыть сельскую школу. Она удовольствуется возможностью зарабатывать на скромное существование. А Уилл еще достаточно молод и полон сил. Если ему не захочется стать школьным учителем, он найдет другой способ зарабатывать на жизнь.
От своего купленного звания он мог легко избавиться. Ее брат мог получить приличную сумму только от продажи комплектов военной формы. А если к тому же и принадлежавшие ему кони тоже были высажены на берег, они могли бы использовать их на скачках. Согласно одному из пунктов ее брачного договора, по ее настоянию Уилл получил несколько породистых жеребцов для использования их в дальнейшем в состязаниях по конному поло в Индии.
Воодушевленная новым оптимизмом, забыв о былых надеждах и планах на громкую карьеру для своего брата, она сочла его болезнь как знамение свыше, вмешательство высших сил в ее судьбу.
Мысль, что Уилл мог не выжить или уже ушел в мир иной, она отказывалась принимать.
Набравшись смелости, Элспет в упор посмотрела на мужа - тот уже побагровел от выпитого, рубашка была залита супом - и заговорила с подчеркнутым спокойствием.
- Я получила сегодня письмо от командира части, в которой служит брат, - сказала она. - Уилл заболел, и его высадили на берег в Танжере. Мне хотелось бы отправиться туда и привезти его домой.
Ложка с похлебкой выпала из руки Графтона, громко звякнув, шлепнулась в миску, а сам он, словно не веря ушам своим, уставился на нее.
- Танжер? - возопил он, выплевывая остатки супа на стол. - Не смеши меня! Это жаркое и вонючее место. И слышать не хочу об этом! - Даже если бы его не взбесило то, что она набралась наглости обратиться к нему с подобным требованием, после нескольких бокалов вина в его голосе всегда появлялись грозные нотки.
- Я просто не могу оставить его там. Ему нужен уход. Ему требуется чистый сельский воздух для полного выздоровления. - Она не могла себе позволить взорваться, потерять контроль над собой. Если ничего не произойдет, она изложит свое дело вежливо и обоснованно.
- Твой братец, скорее всего уже сдох! И ты понапрасну потратишь твое время и мои деньги! Я категорически не разрешаю тебе уезжать, и это мое последнее слово.
Элспет смертельно побледнела и, сцепив руки на коленях, чтобы не закричать, осталась недвижима в гробовой тишине. Уилл не умер. Нет! И как смеет Графтон говорить такую гнусность! И если у нее и оставались еще какие-то ничтожные колебания насчет сохранения ее брака, мерзкие комментарии окончательно развеяли последние остатки сомнений. Элспет сделала глубокий вздох и жестом указала лакею забрать ее миску с супом. Она больше не проглотит ни ложки этой отвратительной ячменной похлебки.
Она посмотрела на часы, пока лакей наполнял очередной бокал Графтона и поставил перед ней следующее блюдо. Семь пятнадцать. И хотя она хорошо помнила о законе, дававшем супругу бесконтрольную власть над женой, она все равно бросит все и вечером уедет. Взяв вилку и нож, она отрезала кусочек дуврского морского языка и поднесла его ко рту.
Теперь она решила дождаться, пока ее супруг не отпадет сам.
По мере прохождения ужина ей пришло в голову, что лакеи подыгрывают ей, постоянно подливая вина в бокал графа. Может, Ади и Чарли подговорили их? Она не отваживалась посмотреть в лицо кому-либо из них. Ей не хотелось совершить какую-нибудь неловкость, которая вызовет ненужные подозрения. Через несколько часов она уже будет далеко от Графтон-Парка.
"Ешь, пей. Оставайся безмятежной, даже если твое сердце стучит, как барабан. Улыбайся и притворяйся в последний раз".
Хотя как только закончится ужин, а ее муж впадет в привычный пьяный ступор, она первым делом добудет денег для путешествия. Она еще никак не могла решить, вернет ли потом деньги графу или сочтет эти деньги платой за шесть месяцев тяжелого подневольного труда. Но как бы, в конечном счете, она ни решила, ей потребуется значительная сумма. По счастью, ей известно, где он хранит свою наличность.
По мере того как граф наедался и напивался до бесчувствия, Элспет строила свои планы, подсчитывая, сколько почтовых станций они должны проехать, прикидывая, сколько часов они будут в пути. Нужно ли им будет тратить время на ночевку или придется гнать без остановок?
Ведь если граф бросится преследовать их, пожалуй, лучшим вариантом будет ехать прямиком до Лондона.
В одном она была уверена. Как только Графтон отвалится от стола, до утра он не проснется.
В лучшем случае у них в запасе будет двенадцать часов беспрепятственной езды.
Когда подбородок мужа упал, наконец, ему на грудь, а густой храп обрел постоянный ритм глубокого сна, она поднялась из-за стола, любезно пожелала доброй ночи лакеям и покинула комнату. В холле она быстро огляделась по сторонам и, никого не увидев, проследовала в кабинет мужа. Беззвучно проскользнув внутрь, она тихо закрыла за собой дверь, заперла ее и направилась прямо к письменному столу.
Ей довольно часто приходилось стоять перед массивным дубовым столом, смиренно дожидаясь, когда он выдаст ей толику денег. И хотя ей пришлось неоднократно переживать унизительные моменты, зато она точно знала, где искать. Обойдя стол, она выдвинула ящик и была вознаграждена видом толстого кошелька. Значит, ей не придется уносить деньги, завернув их в подол юбки. Порывшись в купюрах, она вдруг заметила маленький лакированный ящичек, задвинутый в дальний угол. Подняв крышку, она увидела, что он был набит очень крупными банкнотами.
Элспет заколебалась, моральные принципы удерживали ее.
Однако плавание в Марокко будет стоить дорого - очень дорого.
Лишь самые богатые представители знати могли себе позволить путешествия за границу.
А Уилл, возможно, находится на грани смерти в чужой, далекой стране.
Она сгребла банкноты, сунула их в кошелек, крепко затянула на нем шнурок, задвинула ящик и крадучись пересекла комнату. Осторожно приоткрыв дверь, она осмотрела коридор и, убедившись, что поблизости никого, вышла в холл, аккуратно закрыла за собой дверь и зашагала к своим апартаментам с очень, как она надеялась, уверенным видом.
Если бы кто-нибудь попался ей на пути, ее могли бы спросить насчет кошелька. Может, и не прямо в лицо.
Но это не означало, что они не могли бы попытаться разбудить Графтона.
Она припустила бегом без остановок, пока не оказалась в безопасности в своей гостиной. Дрожа от страха, она упала в кресло, дожидаясь, пока дыхание не станет ровным, а сама она не придет в себя, осознав, что впервые в жизни стала воровкой. Спустя некоторое время, когда никто не постучался в дверь, она напомнила себе о важности своей миссии и встала на ноги.
Войдя в гардеробную, Элспет швырнула тяжелый кошелек на стол.
- Деньги у нас есть. - Она улыбнулась Софи, выглянувшей из-за дорожной сумки. - Следующая остановка: Лондон.
- Если он нас не перехватит раньше.
- До утра он точно не проснется. - После шести месяцев замужества уж в этом-то она была уверена. - Чарли уже подготовил экипаж?
- В любое время после половины восьмого, как он мне сказал… правда, потом спросил, а кто повезет нас?
- О Господи. - Элспет нахмурилась. - О кучере-то я и не подумала.
Софи улыбнулась:
- Он как раз подумывал об отъезде. Чарли сам мне сказал. А я спросила, может, ему захочется увидеть Марокко.
- Неужели? - Лицо Элспет просветлело. - Он сказал, что захочет?
- Он не отпустит нас одних на этой колымаге, так он заявил.
Если Чарли отправится с ними, у них будет больше шансов на успех.
Элспет выдохнула с облегчением.