Но прежде, чем она окончательно разволновалась, на другом конце холла наконец-то появился Уильям. Пока он шел к ним по устланному дорогим ковром полу, Мэриан подумала, что он выглядит сейчас гораздо привлекательнее, чем ей показалось в прошлый раз. Он не обладал устрашающей внешностью своего хозяина, однако его тощая, долговязая фигура была полна спокойного достоинства и уверенности, которую Мэриан не могла не отметить.
- Итак, вы пришли, - тихо произнес он, подходя к Мэриан, при этом явно избегая встречаться с ней глазами.
Это не на шутку встревожило Мэриан. Неужели она опоздала? Девушку охватила паника.
- Он… он умер?!
Вздрогнув, Уильям изумленно взглянул на нее, затем взял за руку.
- О!.. Нет! С ним все хорошо… Я хочу сказать, у него лихорадка. Сейчас он отдыхает, но…
Внезапно он замолчал, только теперь узнав Тамару, стоящую сзади Мэриан.
- А вы что здесь делаете? - спросил он цыганку, мгновенно насторожившись, однако взгляд его зеленых глаз оставался по-прежнему приветливым.
- Я пришла помогать своей племяннице, разумеется, - с твердой решимостью заявила та.
Мэриан в полном замешательстве почувствовала вдруг себя лишней. Она видела, что в отношениях между Тамарой и Уильямом существовало какое-то напряжение и… неловкость? Эти двое смотрели друг на друга так, словно забыли о ее существовании. Странный блеск, внезапно появившийся во взгляде Уильяма, сначала смутил девушку, пока она не вспомнила, что тот встречал Тамару в лавке мистера Тиббета в ту ночь, когда ее позвали лечить рану графа.
Чуть потянув Мэриан за руку, Уильям тихо сказал, не спуская при этом глаз с Тамары:
- Пожалуйста, пойдемте в покои моего господина. Вы ведь знаете, где это.
Кивком головы он указал Мэриан чуть назад, туда, где располагалась спальня графа. Когда же Тамара хотела последовать за ней, Уильям остановил ее, рукой преградив путь:
- Вы подождете здесь.
Мэриан оглянулась, прищурив глаза, и с подозрением воззрилась на слугу.
- Почему она не может сопровождать меня?
- Да, почему я не могу пойти с ней? - вставила Тамара, воинственно скрестив руки на своей пышной груди. - Куда пойдет она, туда и я, так и знайте. И позвольте-ка мне пройти, приятель, если хотите, чтобы она позаботилась о вашем господине.
Несколько мгновений Уильям переводил обеспокоенный взгляд с одной женщины на другую, не зная, видимо, как поступить. Затем, что-то для себя решив, выпрямился во весь свой немалый рост.
- Вы с ней не пойдете, - твердо заявил он, обращаясь к Тамаре. Он шагнул между ней и Мэриан. - Я не позволю вам смотреть на него своими дьявольскими черными глазами. Еще не хватало, чтобы моему господину стало хуже от этого.
Тамара громко фыркнула и, обойдя его, направилась было за Мэриан, но Уильям схватил ее за руки.
- И так уже плохо, что приходится обращаться к вашей племяннице, которая чуть не убила его. А вместе вы его уж точно погубите. Нет, я буду держать вас здесь, чтобы быть уверенным, что девушка не нанесет ему вреда "случайно".
- Как смеешь ты, грубый, невежественный дикарь, говорить о моей племяннице в таком непочтительном тоне! - с возмущением воскликнула Тамара, яростно вырываясь из цепких рук Уильяма.
Однако Мэриан не разделяла возмущения своей тетки, слова слуги по-настоящему встревожили ее. Она поспешила вперед, полная решимости поскорее узнать, что же произошло с графом и почему ему не помогло ее лечение. Она не могла допустить, чтобы Уильям обратился к властям. Что ж, ей придется обойтись без поддержки Тамары.
Уильям вновь решительно преградил Тамаре путь.
- Не имеет значения, тетя, - окликнула ее Мэриан, направляясь быстрыми шагами к спальне его светлости. - Подожди меня здесь. Что, в конце концов, может сделать мне больной человек?
Сопровождаемая отчаянными протестами встревоженной Тамары, она быстро шла по длинному холлу, все ускоряя шаги, так что последние ярды до комнаты графа Мэриан уже бежала.
Задержавшись на мгновение перед дверью, она перевела дух и еще раз потрогала свою сумку со снадобьями, чтобы уверить себя, что готова к любым неожиданностям. Но что ждет ее там, за этой дверью? Если Фолкхэм и правда находится при смерти, достанет ли у нее умения и знаний спасти его? Она должна, ибо жизнь ее и Тамары полностью зависит от этого.
Ее сердце бешено колотилось от ужаса, когда она толкнула тяжелую дубовую дверь и осторожно проскользнула внутрь. Однако едва только Мэриан оказалась в этой залитой мягким светом огромной комнате, как сразу же застыла в растерянности. Кровать была пуста. Она была уверена, что это спальня графа, но где же он сам? Не могли же его перенести куда-нибудь еще? - спрашивала она себя со все возрастающим беспокойством. Намереваясь накинуться с вопросами на Уильяма, Мэриан уже хотела было уйти, как вдруг услышала, как тяжелая дверь закрылась за ее спиной. Девушка резко развернулась… и нос к носу столкнулась с графом Фолкхэмом собственной персоной.
Одетый по-домашнему в роскошный расстегнутый халат, небрежно накинутый на белую сорочку из дорогого голландского полотна, и иссиня-черные шелковые панталоны, он небрежно, с ленивой грацией прислонился к дверному косяку. Мэриан сразу заметила, что весь свой вес он перенес на здоровую ногу, в то время как больную чуть согнул в колене и выставил вперед, стараясь на нее не опираться. Свободные панталоны полностью прикрывали повязку, так что никто, кроме Мэриан, даже и не догадался бы, что граф ранен. И хотя он был по-прежнему несколько бледен, не похоже было, чтобы он испытывал какие-либо муки или делал неимоверные усилия, чтобы прямо держаться на ногах. Нечего и говорить, что на его смуглом, загорелом лице девушка не заметила ни малейшего следа тяжелой лихорадки.
Иными словами, он мог служить воплощением здоровья и несокрушимой силы, если бы не его бледность.
- Как это мило с вашей стороны прийти ко мне, - галантно произнес он. Взгляд его серых пронзительных глаз впился в Мэриан, словно стараясь разглядеть, что скрывается за шелковой маской. А затем медленная, чуть ленивая улыбка осветила его красивое, словно вырезанное из холодного мрамора лицо.
От этой самоуверенной улыбки в душе Мэриан поднялась буря эмоций, едва не захлестнувшая ее с головой. Здесь было и облегчение от того, что ей больше не грозит опасность быть обвиненной в убийстве графа, и страх перед ним. Однако сильнее всего был гнев. Волна клокочущей ярости, подобно огненному потоку, хлынула по ее жилам. Девушка чуть отступила назад, готовая отчаянно защищаться, и сжала руки в кулаки.
- Так все-таки моя тетя была права! - яростно выпалила она. - Ваш вызов к "умирающему" был всего лишь ловким трюком! Как вы посмели заставлять меня переживать, что якобы из-за моего лечения вы оказались на пороге смерти, в то время как вы были совершенно здоровы!
Его улыбка стала еще шире.
- Так вы беспокоились обо мне? - спросил он, скептически выгнув брови.
- Я беспокоилась… - Мэриан аж задохнулась от возмущения, - я беспокоилась, что ваш человек обвинит меня в том, что я убила его хозяина! Вот о чем я беспокоилась, вы… вы гнусный негодяй! - Мэриан почти кричала. - Какие причины заставили вас распространять такую отвратительную ложь? Или вы просто ненавидите цыган? Вам было так отвратительно то, что вас лечила цыганка?
Он оторвался от двери и прошел в комнату подобно тому, как идет в бой солдат, услышав сигнал тревоги, хотя она и заметила, что он чуть морщился, когда наступал на больную ногу.
- В действительности я всего лишь хотел поблагодарить вас, - холодно сказал он.
- Испортив мою репутацию целительницы… распространяя злонамеренные лживые слухи, чтобы жители города начали избегать меня? Что за странный способ благодарности?
Его глаза потемнели, теперь ей казалось, что они тускло мерцают, как холодный металл. Он решительно шагнул к ней.
- Уилл пытался разыскать вас, но никто не мог сказать ему, где вы живете. Ни один человек также не признался, что ему известно о вашем существовании. Оставался всего один возможный способ обнаружить вас. Я хотел заполучить вас сюда, чтобы выразить вам свою благодарность. Скажите мне только одно: разве в Лидгейте кто-то пытался вас обвинять? Или, может быть, кто-то стал хуже к вам относиться из-за моей уловки?
С ее губ уже готов был сорваться ответ, но она вовремя прикусила язык. Разве кто-то обвинял ее? Нет. Ее страхи были вызваны ее собственной тревогой и отчаянной, безнадежной ситуацией, в которой она находилась, а вовсе не чьими-то словами. Конечно, мистер Тиббет очень беспокоился, что она могла нечаянно навредить графу и таким образом вызвать к себе повышенный интерес со стороны солдат, но он определенно ни в чем не обвинял ее. Но все же у Мэриан было более чем достаточно оснований для страхов, и ее возмущало пренебрежительное, несерьезное отношение к ним графа.
- Да, никто в Лидгейте не обвинял меня… пока, - согласилась она, - но цыгане здесь всегда под подозрением, и ваша… ваша так называемая "уловка" могла дорого мне обойтись, я уверена.
Он нахмурился, и Мэриан невольно вспомнилась одна картина, где был изображен дьявол со злыми глазами, мстительным взглядом взирающий на Творца. Невольно задрожав, она плотнее закуталась в свой толстый широкий плащ, с некоторым запозданием осознав, насколько опасно оставаться наедине с этим человеком.
А он, казалось, не заметил ее движения, только придвинулся ближе, все еще закрывая ей выход.
- Я прошу у вас прощения за те неудобства, которые мог доставить вам своим обманом. Но можете ли вы винить человека, стремящегося всего лишь найти женщину, спасшую ему жизнь, чтобы снова предложить ей некоторого рода вознаграждение? - Поскольку Мэриан продолжала хранить молчание и стояла, чуть отвернув от него голову, Фолкхэм закончил уже более мягким тоном: - Если вы желаете, то можете добавить мои последние, несколько… э-э… необдуманные действия к моему долгу. И поверьте, я горю желанием рассчитаться с вами за этот долг.
Слова графа несколько успокоили ее. Правда, сердце все еще отчаянно колотилось от пережитого ею ужаса, когда она решила из слов Уильяма, что ее обвиняют в плохом лечении. Сначала она едва сдержалась, чтобы не наговорить обидных, оскорбительных слов в его адрес, ей хотелось высказать ему все, что она думала о его поступке, заставить его страдать так же, как она сама страдала по его вине, однако она не осмелилась. А теперь гнев прошел, и к ней вернулась обычная для нее осмотрительность. К чему было злить графа, которому ничего не стоило отдать приказ о ее аресте. Лучше уж держать свои колкости при себе.
- Можете считать, что вы заплатили все свои долги. Видеть вас в добром здравии и знать, что мои лекарства облегчили вам боль, - этого для меня уже вполне достаточно, чтобы чувствовать себя вознагражденной, - ответила она почти спокойно, тщетно пытаясь удержаться от язвительных ноток в голосе. - А теперь мне лучше уйти, прежде чем моя тетя не начала беспокоиться обо мне.
Девушка гордо выпрямилась и, обойдя графа, направилась было к двери, но в этот момент он схватил ее за руку.
- Вы не можете так просто от меня уйти, не позволив мне полностью вернуть вам долг, - убежденно сказал он.
Мэриан застыла, все ее тело напряглось, сердце вновь отчаянно заколотилось. Граф стоял так близко, что она могла видеть странные золотистые искорки в его блестящих глазах. И тут страх горячей волной вновь затопил девушку, когда она увидела, с каким горячим интересом он рассматривает ее маску.
- Пожалуйста… отпустите меня, - выдавила она из себя.
Что-то в ее дрожащем голосе, видимо, подействовало на него, так как он выпустил ее руку, но не двинулся с места, чтобы освободить ей путь.
Слова вырвались сами собой:
- Я не нуждаюсь ни в каком вознаграждении. То, что я сделала, я сделала бы для любого. - Она чуть перевела дух, сожалея всей душой, что не послушалась тети и не бежала отсюда как можно дальше. - Мы ведь уже обсуждали с вами вопрос о плате, поэтому сейчас нам больше не о чем говорить.
- Но я хочу предложить вам кое-что получше, чем монеты. Я слышал, что в Лондоне есть один врач, по имени Мильберн, который может лечить шрамы, оставленные оспой. Он заявляет, что убирает их полностью, так что кожа вновь становится гладкой и нежной, как у младенца. Я пошлю вас к нему. Это самое малое, что я могу сделать для женщины, которая спасла мою ногу, а может быть, и жизнь.
Мэриан подняла голову и в полном изумлении уставилась на графа. Так он серьезно говорит о тех шрамах, которые якобы уродуют ее лицо! О Боже! Этого она никак не могла предвидеть. Теперь ей уже не казалась такой уж спасительной идея насчет оспы, выдуманная Тамарой.
Затем ее глаза подозрительно сощурились. С какой целью он предлагает ей это? Конечно, она тоже слышала о Мильберне. Ее отец отзывался об этом человеке как о шарлатане, но некоторые его пациенты говорили, что он им очень помог. Мильберн был хорошо известен среди богатых и всегда брал со своих пациентов огромную плату. Мог ли Фолкхэм действительно иметь намерение отправить цыганку в Лондон к такому дорогому врачу, особенно понимая, что лечение Мильберна может обернуться не более чем мошенничеством? Поразительно, что он вообще мог додуматься до такого.
Или он все-таки мог? Мэриан внимательно вглядывалась в его лицо сквозь узкие прорези в маске, замечая, как его взгляд внимательно исследует ее руки и затем вновь возвращается к ее лицу, закрытому шелком. Не может ли его предложение быть просто хитрой уловкой, попыткой выяснить, что же все-таки скрывается под ее маской? Как, ради всего святого, может она отказаться, не вызвав новых подозрений?
- Я не желаю ехать в Лондон к этому врачу, - заявила Мэриан после минутного замешательства. Она смущенно опустила голову, пытаясь избежать его пытливого взгляда. - Я привыкла жить со своей… не совсем обычной внешностью. Если этот доктор не сможет помочь, мне будет только еще хуже, чем сейчас.
Она надеялась, что такой ответ вполне удовлетворит его. Напрасные надежды.
- Вначале вы проявили себя как весьма отважная женщина, - произнес граф, ни голосом, ни взглядом не выдавая своих истинных чувств. - Не думал, что вы можете оказаться такой трусихой и испугаетесь принять от меня вознаграждение за спасение моей жизни.
"Знал бы он!" - с отчаянием подумала Мэриан, стремясь только к одному - как можно быстрее ускользнуть отсюда. Она попыталась понять по лицу графа, действительно ли его предложение продиктовано желанием помочь ей, или же он просто пытается выведать у нее истинные причины, заставляющие ее закрывать лицо. Однако, к ее разочарованию, на его застывшем, непроницаемом лице ничего нельзя было прочитать.
- Я отнюдь не боюсь принять от вас вознаграждение, милорд, - в конце концов произнесла она, гордо подняв голову. - Просто я думаю, что усилия этого врача скорее всего окажутся тщетными. Однако я благодарю вас. Уверена, что намерения у вас были самые благородные.
Если он и заметил нотку сомнения в ее голосе, то не подал вида.
- Подумайте, какие перспективы открываются перед вами, если вы примете мое предложение. У вас появится реальная возможность найти мужа, который станет заботиться о вас лучше, чем ваша тетя.
При этих словах она резко вскинула голову, едва удерживаясь от желания броситься отсюда прочь и моля Бога лишь о том, как бы не выдать своего страха перед этим ужасным человеком. А он и впрямь мог показаться страшным. Свет, струящийся из окна, высвечивал его высокий нахмуренный лоб, сошедшиеся над переносицей темные брови. Суровое выражение его стальных глаз говорило о том, что этот человек не знает жалости. Даже губы, казалось, были твердыми, способными лишь отдавать приказания.
- Но я ведь уже сказала вам, что не намерена принимать ваше предложение, милорд, - произнесла она чуть дрожащим голосом, проклиная себя за то, что позволила ему так расстроить себя. - Я рада, что вы полностью здоровы, но не хочу, чтобы меня подвергали совершенно бесполезному осмотру. У меня слишком глубокие шрамы, и лицо слишком обезображено, чтобы можно было его вылечить.
Мэриан поняла, что переусердствовала в своем стремлении доказать ему, что не нуждается в его благодеяниях. Но до конца осознала свою ошибку, только когда он вновь схватил ее за руку.
- Позвольте мне самому взглянуть на ваше "обезображенное" лицо, прежде чем вы окончательно откажетесь от моей помощи, - резко сказал он, откидывая с ее головы капюшон и потянув за тесемки, которые удерживали на голове маску. - Если все, что вы говорите, - правда, то можете без единого слова в ту же минуту покинуть мой дом, но если…
- Нет! - закричала Мэриан в ужасе, но в этот момент шелковая маска уже соскользнула с ее лица…
5
Гаретт не был вполне уверен в том, что именно он собирался обнаружить под маской. Пожалуй, он даже ожидал увидеть изуродованное оспой лицо, как она пыталась его уверить.
Но с той самой ночи, когда она занималась его раной, он не мог забыть прикосновения ее нежных рук. Вид ее золотистой гладкой кожи на руках преследовал его, и он не мог отделаться от мысли, что лицо у нее такое же гладкое и нежное, как руки.
В то же время он не мог придумать никакой иной причины, по которой молодая девица стала бы прятать лицо под маской. Поэтому, срывая с нее маску, он не представлял себе, что под ней скрывается.
Фолкхэм думал, что приготовился к любому зрелищу. Однако то, что предстало его восхищенному взору, совершенно потрясло его. Огромные карие глаза, широко раскрытые от страха, лицо столь же очаровательное, сколь и безупречное во всех отношениях. Он не увидел ни одного даже самого крошечного изъяна, ее гладкая кожа оказалась такой же золотистой, как и на руках, - не того оливкового оттенка, что был характерен для цыган, но и не белоснежной, как у истинной английской леди.
В то время как его потрясенный взгляд скользил по мягким, тонко очерченным линиям ее прекрасного лица, ее сочные, словно медоточивый персик, губы приоткрылись в немом крике. Его взгляд тут же остановился на этих губах, непроизвольно отмечая совершенство их формы. Да, это был рот леди, не цыганки. Теперь он мог, пожалуй, поверить, что ее отец - аристократ. И все же, вглядываясь в ее лицо, в упрямо вздернутый подбородок, яростно сверкающие глаза, он мог бы сказать, что эта красавица не всегда следует правилам поведения, подобающим истинной леди.
В этом лице он увидел любовь к интригам и тайнам, стремление соблазнить, обольстить, заманить, запутать… Что ж, в его случае ей это прекрасно удалось.
Пока он стоял и в безмолвном изумлении любовался представшей его взору красотой, Мэриан окончательно пришла в себя. Она потянулась было за своей шелковой маской, но его пальцы крепко сжались вокруг ее запястья.
- Нет, - твердо приказал он и медленно развернул ее к окну так, чтобы на лицо падал солнечный свет.
- Вы не смеете… - прошептала она, свободной рукой судорожно пытаясь нащупать капюшон и надвинуть его обратно на голову. От волнения она не смогла этого сделать, только растрепала волосы, и они длинными, выбившимися из пучка прядями заструились по спине и плечам.